Евгений Николаевич Матерёв
Эффект Мнемозины
Мозг начинает синтезировать новые, невиданные доселе идеи. А конечности – руки – дают нам выразить их. Общество становится виртуальным полем, на котором синтезируются новые чувства, неведомые животным – будь то юмор, презрение или алчность.
Усложняя свою деятельность, у человека появилась необходимость в больших возможностях выражения: не только делать что-либо самому, но и взаимодействовать друг с другом, делиться опытом – начала развиваться речь. Новые мысли и новые продукты жизнедеятельности также требуют новых обозначений, звуков…
И тут случилась ожидаемая неожиданность – Инга, как всегда, отвлекла внимание Сергея, чтобы незаметно исчезнуть. После её фразы «Новые мысли требуют новых звуков» вроде как из-под земли донёсся истошный, полный отчаяния крик мужчины.
Сергей быстро, одним прыжком достиг края обрыва и стал напряжённо всматриваться вниз, ища источник крика. Но кроме волн, проглатывающих камни, там ничего не было.
«Что бы это всё значило? Почему так неприятно до глубины души? Почему так бешено колотится сердце?»
Головой Сергей понимал, что это очередная провокация Инги, но в душе отчего-то неприятно саднило. Будто его чувства жили отдельно, своей, «потусторонней» жизнью.
Глава двенадцатая
Вторая ночь
Фальшь лунного света навевала печаль; он был так же фальшив, как и его, Сергея, спокойствие сейчас. Это даже нельзя назвать спокойствием – пустота. Он и сам избегал заглянуть туда, в эту остужающую бездну, и соприкоснуться со своей теорией – «плюс– минус».
Сплошной массив материи. Даже всё живое – это биомашины, которые приводятся в движение плюсом и минусом. Так всё просто…
Нет, нет, нет! Сергей очень хотел, чтобы всем этим хаосом управляла высшая, справедливая сила во имя великой цели, ради которой можно терпеть эту душевную боль. Он хотел удостовериться у этой силы, что всё не напрасно, что нужно жить дальше…
Наконец его волнения закончились, и Сергей погрузился в сон. Из ночи, в тени которой прятались тревоги и бедствия, он перенёсся в тёплый солнечный день. Высшая сила?
Сергей почувствовал, как на улице вовсю уже пригревает весеннее солнце и тёплый ветер колышет занавески. Нежиться в постели не хотелось; он встал, подошёл к окну. Да, так и есть: время – ближе к полудню.
Отчего-то всё меняется стремительно: только стоял в своей комнате и любовался простором степи, и вдруг, словно во сне, по волшебству или силой мысли перенёсся через пространства – теперь Сергей находился среди цветочного ковра.
Огромный небесный купол захватывал душу своими размерами: таков был и размер радости в душе. Солнечный ветер с теплом дотрагивался до тела, воздушный же – освежал, прижимал одежду к телу. От него колышется вся цветастая степь. А степь так велика, так прекрасна!
И вдруг Сергей заметил девушку. Она появилась неожиданно – стоило только повернуть голову. Девушка шла в сторону моря, мягко улыбаясь ему. Белая ткань её одеяния – пеплоса – слепила глаза, а золото канта, переливаясь на солнце, создавало эффект нереальности происходящего.
Красавица олицетворяла весь этот радостный мир. Глядя на неё, забываешь о времени. Наверно, так и родилось известное словосочетание – «без памяти от неё».
Длинная одежда создавала иллюзию, что она не идёт, а парит над землёй; как шлейф, летели за ней бабочки. Всё то, что называется женственностью – в каждом движении этой прекрасной девушки.
Она так загипнотизировала Сергея своей красотой, так слилась с естественностью природы, что Сергей на миг даже забылся, на мгновение ослеплённый нереальным видением.
Сообразив, что смотрит в одну точку, погрузившись в свои грёзы, в своё счастливое состояние, Сергей встряхнул головой.
«Не может быть! Только что…»
Он стал озираться, но девушки не было.
Этого ему не могло показаться! Он отчётливо помнит этот милый и вместе с тем божественный силуэт. До сих пор перед глазами шлейф пеплоса, прижимающий траву и цветы к земле…
«Как же я мог упустить её? – укорял себя Сергей. – Какие такие мысли могли прийти, чтобы стало возможным перескочить на них с этой богини?! Загадка!»
Она исчезла, да. Но в душе осталась уверенность: девушка где-то совсем близко. Чувство неполной картины, как охарактеризовал его Сергей, заставило искать Мнемозину.
«Где же она может быть?»
Лишь море влекло Сергея к себе – оно блестело, как глаза незнакомки. К нему он и отправился.
«Необычайное место!» – первое, что может прийти в голову, обозревая эту местность.
Всё необычно, что происходит с Сергеем в последние минут пять. Так что эта местность под стать происходящему.
Нет таких слов, чтобы описать всю красоту, открывшуюся перед глазами. Нет таких слов, чтобы описать чувства Сергея. Не зря это место называется – Цветок души! Им можно только любоваться, вдыхая ароматы, осознавая всю красоту и вместе с тем хрупкость бытия.
Ость ковыля, склонившаяся над пропастью, – лишь так можно описать малую часть душевного потрясения.
Идя вниз, по тропе, Сергей чувствовал себя первооткрывателем – казалось, только он один знает о существовании этого места.
Сказочно сочетались краски: сине-зелёное море, голубое небо с одной стороны и пышная зелень, белизна камня с другой стороны. Нет места романтичнее и лучше передающего мечты о морских путешествиях.
За Сергеем закачались задетые им многочисленные травы и цветы, растущие вдоль тропы. Нельзя было и метра пройти без восхищения созданной природой красотой. Она словно оставила простор для фантазии – каждый мог по-своему доделать неоконченные ею скульптуры, прикрытые зелёными накидками трав. В общем, большая творческая мастерская под лучами яркого и тёплого солнца.
И средь каменных изваяний промелькнул девичий стан. Она словно ожившая скала: белая кожа, белоснежное платье – известняк, а рыжие волосы – ржавчина лишайников, покрывающая скалы.
С каждым шагом она становилась ближе. Самые лучшие чувства обуревали Сергея – от восторга земля под ногами буквально качалась…
Мнемозина обернулась, когда он уже подошёл почти вплотную. Все слова, что он нёс для неё, оказались лишними – несложно было о том догадаться по её взгляду. Хорошо… Слова лишь разрушат необыкновенную атмосферу.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Сергей отвёл прядь её волос, провёл ладонью по щеке…
Но все сны кончаются, когда наши желания оказываются сильнее их странной логики.
Так произошло и сейчас. Когда Сергей прикоснулся к шее девушки, то вдруг отдёрнул руку, словно ужаленный. Не сразу сообразил, чего испугался: на шее у красавицы раскрылись жабры. Это было настолько странным – он уставился на них, как мгновением назад утопал в её глазах.
На этот раз исчезновение было вполне осязаемым. Мнемозина отошла от него на пару шагов, развернулась и прыгнула в море.
«Она была всё равно прекрасна…» – сказал себе Сергей, проснувшись.
Часть вторая
Глава тринадцатая
День третий
Мне понадобится твоя помощь
– Что с Серёжей, Вадим?! Потерял память?!
Ольга Ивановна, ухватив мужа за рукав, смотрела на него с надеждой.
Вадим Аркадьевич не знал, какими словами успокоить жену – он и сам был ошарашен.
Сергей с виноватым и растерянным видом поочерёдно то смотрел на родителей, то окидывал неузнавающим взглядом гостиную; что-то жалкое проглядывало в его мимике.
Да! Так и есть – не подвела женская интуиция, не обмануло материнское сердце.
– Ну скажи ты хоть что-нибудь!
Повторный вопрос супруги вывел Вадима из транса. Разозлившись на своё минутное замешательство, Вадим Аркадьевич взял себя в руки:
– Серёж, ты помнишь, когда у тебя день рождения?
Сергей понял, что должен это помнить, и, боясь не оправдать ожиданий, закивал отцу. Он стал напрягать память, силясь сообразить, уцепиться хоть за какую-то деталь, как скользящий в пропасть человек – хотя бы время года вспомнить. Переводил взгляд с матери на отца, ища подсказку – без понятия.
Ему очень не хотелось разочаровывать этих людей, искренне переживающих за него. Хотел было улыбнуться им – не получилось – вышла какая-то страдальческая гримаса:
– Нет. Не помню.
– Где ты сейчас, знаешь?
– Дома, наверно.
Он ещё раз окинул комнату взглядом.
– Нас помнишь, Серёженька? – глаза Ольги Ивановны легко наполнились слезами.
– Как маму зовут? – спросил Вадим Аркадьевич.
Подумав, Сергей сокрушённо опустил голову. Вадим Аркадьевич встряхнул его за плечо, прижал к себе. Ольга Ивановна объяла их обоих и заплакала:
– О, Господи! Бедный наш сын… Сколько всего на нас свалилось…
– Всё будет хорошо… Мам, успокойся.
Сергей стал успокаивать мать в несвойственной манере, как чужой, что ли, чем распалил Ольгу Ивановну ещё больше.
– Оля, дорогая, успокойся. Сходи прими лекарства. Я сейчас подойду.
Вадим Аркадьевич взял супругу под руку и отвёл её в сторону. Послушав мужа, Ольга Ивановна ушла на кухню.
– Что произошло? – спросил Сергей с небольшой заминкой – не знал, как обращаться к отцу. – Я не понимаю.
Царапина на лице Сергея подсказала нужный ответ.
– Вчера ты упал с лестницы, Серёж, – на ходу стал выдумывать Вадим Аркадьевич. – Пришлось постелить тебе тут; у тебя очень болела голова…
Сергей ещё раз осмотрелся – да, одеяло и подушка не вязались с кожаным диваном. Локти и коленки ещё побаливали.
Злосчастная лестница находилась справа. Под ней лежали бумажные мешки, стояли многочисленные коробки и ведёрки, наталкивая на мысль, что в доме идёт ремонт.
«Не помню».
– Как сейчас чувствуешь себя, Серёж? Болит ли что-нибудь?
– Я чувствую пустоту…
– Успокойся, Серёж… Посиди тут. Не надо вставать сейчас – побудь в покое; я принесу тебе лекарства.
Вадим Аркадьевич убедился, что сын внял его просьбе – останется сидеть на диване, и пошёл на кухню, поговорить с женой.
– Он как чужой, Вадим… Господи, за что нам всё это?! – заплакала впечатлённая Ольга Ивановна.
Густой запах валерьяны витал в воздухе.
– Оля, успокойся. Так всегда кажется, с непривычки…
– Почему «кажется»? Так и есть!
Вадим Аркадьевич закрыл за собой дверь и обнял супругу. Понемногу он отходил от ступора, и в его голове начал созревать примерный план дальнейших действий. Ольга Ивановна спросила:
– Повезёшь его в институт?
– Да, надо обследоваться. Но потом мы приедем обратно.
– Как так?! – вскинулась Ольга Ивановна с удивлением.
– Надеюсь, серьёзных травм нет… Наверняка проблема имеет психогенную основу, поэтому Серёжей буду заниматься я.
– Ты будешь им заниматься тут? В одиночку?!
– Почему в одиночку? Мне понадобится твоя помощь…
Сказав так, Вадим понял, что окончательно определился с решением – да, так и надо поступить. Он привык доверять своим первым мыслям, что приходят в голову во время поиска решения проблем. Это как первое впечатление при новых знакомствах – всегда верное. Самое трудное – это не поддаваться потом сомнениям в принятом решении, когда появляются бесчисленные «если» и «но». Такая вот интуиция у Вадима Аркадьевича; не раз она его выручала.
Ольга Ивановна с готовностью подалась вперёд – «Что нужно делать?»
– Необходимо будет сказать Серёже, что память возвратится сама, со временем. Может быть, это и хорошо, что он сейчас лишился памяти; по крайней мере, надо этим воспользоваться…
– Воспользоваться?! О чём ты, Вадим?! Я не понимаю…
– Он пережил огромный стресс… Нагрузка на нервную систему запредельная. Так я хочу спросить тебя, Оля: нужны ли ему эти страдания?!
Ольга Ивановна отрицательно помотала головой на риторический вопрос супруга:
– Ты не будешь пытаться возвратить ему память?
– Временно. Пусть организм придёт в себя… Память и правда вернётся сама… Либо я возьмусь за это… Но позже.
– А если не вернётся? Стоит ли рисковать?
– Поверь: вероятность по горячим следам вернуть память такая же, как и по прошествии некоторого времени.
– Сколько это будет длиться, Вадим?
– Посмотрим… Как пойдёт. Чем дольше, тем лучше: пусть хотя бы физически придёт в себя; он же измождён до предела, – повторился Вадим Аркадьевич. – Само собой разумеется, что мы с тобой не должны ему ничего рассказывать о прошлом – таково условие.
– Совсем ничего?
– Абсолютно. На нейтральные темы – сколько угодно, а вот про его жизнь – ни-ни.
– Хорошо, Вадим. Я поняла… Но хватит ли нам сил играть?
– Хватит, – Вадим Аркадьевич обнял супругу. – Хватит. Мы должны постараться…
– Как же мы объясним ему наше молчание?
– Я объясню, не беспокойся.
– Как всё плохо…
– Надо жить дальше… Мы сейчас с Серёжей поедем в город; по дороге я ему всё объясню. А ты, Оля, пока нас нет, пожалуйста, приберись в комнатах: спрячь там чего… Чтобы ничто не вызывало лишних вопросов… И платок убери, Оль…
Да, Читатель. Нежданно-негаданно узнаём мы, что Сергей, оказывается, потерял память. Это многое объясняет в нашей истории. Но вот каковы мотивы поведения Вадима Аркадьевича? На чём основывается его такая уверенность в осуществлении своего плана?
Вы, наверное, уже догадались: Вадим Аркадьевич – сам врач. Мне остаётся добавить, что врач он не простой, а учёный с мировым именем, профессор, всю свою жизнь посвятивший изучению как раз-таки человеческого мозга. И пациентов с подобной проблемой он навидался за свою практику достаточно. Поэтому нет ничего удивительного в его хладнокровии и в том, что он самовольно оставит своего сына дома.
Поначалу – да, он растерялся; это было следствием его собственного угнетённого, шокового состояния. Но потом к Вадиму Аркадьевичу быстро вернулась способность критически мыслить; эмоции ушли на второй план. Сообразно своему многолетнему опыту он стал действовать в дальнейшем.
Читатель, Вы в замешательстве? Что за новый поворот?!
«Да, с этого и надо было начинать», – скажете Вы. И, в общем-то, будете правы.
Но мне хотелось, чтобы вначале мы пока не оглядывались на прошлое, не держали его в уме, а во всей полноте погрузились бы в необычную атмосферу; сопереживали главному герою – смотрели на ситуацию его глазами. Приблизились к пониманию всех ощущений, что владели Сергеем в предыдущих главах: удивлялись бы вместе с ним, находились в неведении, гадали вместе с ним и, как я уже говорил в самом начале, – привыкали к новой реальности, как делал это Сергей.
Теперь пришло время открыться, приподнять завесу.
Почему именно сейчас? Потому что появились новые обстоятельства, игнорировать которые нельзя – «Новые мысли требуют новых звуков». Вот и в нашей истории появилось новое звучание, какое избегалось до сих пор.
Надо добавить, дорогой Читатель, что Сергей тоже занимается наукой; не хочется мне говорить об этом в прошедшем времени. Я надеюсь и верю, что Вадим Аркадьевич вернёт своего сына к плодотворной деятельности и мировая наука будет им ещё рукоплескать.
Итак, Сергей пошёл по стопам отца. Они даже работают в одной организации, правда, в разных направлениях. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Вадим Аркадьевич был в курсе последних работ сына – это дало ему возможность адекватно оценить обстановку, понять и правильно интерпретировать последующие события.
Сергей, с его трудолюбием, живостью ума, имея уже такой колоссальный задел в виде опыта и знаний отца, его сотрудников, быстро становится большим учёным. Его научные статьи, новые идеи и теории – глоток свежего воздуха – вызывают интерес в научном сообществе всего мира! У всех было такое ощущение, что скоро произойдёт революция!
Теперь же, в связи с известными нам уже событиями, революция откладывается на неопределённый срок.
Ничего… Совсем скоро Сергей окончательно придёт в себя. Кстати, он уже несколько раз приходил в себя ночью, на короткое время…
Что ж, дорогой мой Читатель. Вернёмся же на две недели назад, чтобы увидеть момент знакомства Сергея с Ингой и разгадать её тайну.
Глава четырнадцатая
День шестой
Don’t worry
Когда окидываешь взглядом местные ландшафты, особенно в эту весеннюю пору, то невольно спросишь себя: как тут можно было купить участок, когда был такой выбор из стольких живописных мест Крыма?!
Голая степь, открытая всем ветрам, где и глазу не за что зацепиться. Вернее, есть за что – то тут, то там идёт строительство. Кругом какие-то нагромождения стройматериалов, какие-то кучи и кучечки. Долгострой, развалины; где-то участки огорожены чем попало.
Местная архитектура мозолит глаза своей разноголосицей и пестротой: как лавка с китайской дешёвой дребеденью. Одним словом – неустроенность.
Вадим Аркадьевич купил участок в Оленёвке в прошлом году. Планировал использовать его как дачу: приезжать на отдых время от времени или уединённо работать – писать статьи, эссе. Далековато, правда, добираться сюда, но можно и потерпеть: так ему нравился степной простор Тарханкута – словно от этого зависит и простор его мысли.
Вадиму Аркадьевичу особенно нравится приезжать сюда в конце весны, когда степь преображается: становится красочной и пахучей. Но и выжженная летним солнцем, она не становилась менее привлекательной. Ведь рядом сверкает ласковое, манящее море. Так что у этого края есть своя магия.
Теперь же известные нам события на неопределённое время привязали семью Мирновых к даче. Ну что ж, можно заняться ремонтом дома, приводить его потихонечку в порядок – труд, как известно, отвлекает от невесёлых дум.
К счастью, Сергей прислушался к словам отца и не стремился пока узнать своё прошлое – само вспомнится так само. Хотя изредка и позволял себе наводящие вопросы к родителям – что ж делать, если чешется?
– Не торопись, Серёж. Прошлое обязательно вспомнится; не волнуйся, – ответил на очередной такой вопрос Вадим Аркадьевич.
Перед ними на столе стояла пирамида из камней домино.
– Видишь, это твоя память, Серёж, – кивнул академик на пирамиду. – Сигнал идёт через самую верхнюю фишку и растекается по всей пирамиде. Но если сигнал будет поступать через среднюю…
Вадим Аркадьевич стал не спеша вытаскивать средний камень, и вся пирамида его рухнула на столешницу.
– Знаковые события твоей жизни находятся в определённой иерархии, как видишь. Если ты начнёшь торопиться, усиленно вспоминать, то, возможно, и вспомнишь что-то, но те обрывки будут лишь путать тебя, сбивать на ложный путь, и это может повлиять в дальнейшем на твоё восприятие жизни и на твои ценностные ориентиры.
Забыть целый пласт жизни? Зачем? Не нужно размывать свою личность.
Поэтому тут надо осторожно действовать; сохранить твоё «я», прежде всего.
Так Вадим Аркадьевич объяснил сыну молчание о его прошлом.
Может быть, Сергей и терялся в догадках – почему бы не иметь хоть какой-то плацдарм, с которого можно постепенно отвоёвывать назад свою память? Но что ему ещё остаётся делать? Во всяком случае, отец – профессионал, у него, значит, есть резон так говорить.
Хоть и потерял Сергей память, но не потерял здравый смысл, который дал ему прочувствовать – не всё в этой жизни логично; порой парадоксально.
Нужно ещё принять к сведению, что над человеком, забывшим всё, не довлеет время. Он как бы выключается из общей жизни; ему не с чем сравнивать своё теперешнее существование, и он раскованно вливается в то, что окружает его сейчас. Он как ребёнок, который берёт пример со старших.
При той занятости – дел по дому было действительно невпроворот – Сергей пока легко соглашался плыть по течению; с энтузиазмом принимался за любое дело и не парился, как советовал в своей песне Бобби Макферрин. Так, конечно, долго продолжаться не может, но надо ловить момент!
Единственное, что настораживало и смущало Сергея, так это печаль в глазах родителей. Она ему виделась непропорциональной ситуации.
«Стоит ли так переживать?! Ведь скоро всё образуется, так ведь, отец?» – оторвался от своих дум Сергей и подмигнул Вадиму Аркадьевичу.
Ощущалось что-то необъяснимое, тревожащее, что выбивало из колеи, зароняло сомнения. Сергей чувствовал, что это – нечто – преследует его, как бессловесная тень…
Глава пятнадцатая
День седьмой
Собирательный образ
Сергей укутался одеялом. Не открывая глаз, повернулся набок и принялся ловить бабочек сна. Может, ещё удалось бы немного поспать, но чуть погодя послышались шаги – кто-то поднимался по лестнице. Он открыл глаза и увидел, что вчера не закрыл за собой дверь – она была распахнута настежь.
Шаги приближались. Ещё чуть-чуть, и в проёме, неожиданно для Сергея, он увидел девушку. Так как дверь его комнаты перегораживала коридор, ей пришлось задержаться. Она любопытствующим взором окинула его комнату. Натолкнувшись на взгляд Сергея, незнакомка немного стушевалась, поприветствовала его кивком головы и прошла дальше по коридору.
Звук открываемого замка, потом на несколько секунд в коридоре стало не так сумрачно. Щёлк! – дверь в дальнюю комнату за девушкой закрылась.
«Вот так. Ладно, надо вставать; узнаю сейчас – кто эта мадемуазель такая», – появление незнакомки озадачило Сергея.
Он встал с кровати, оделся. По обыкновению отдёрнул штору, открыл окно и, прижавшись лбом к стеклу, понаблюдал, что делается в округе.
«Может быть, это сестра? – подумал Сергей, вглядываясь в степь. – Нет, не похоже. Она бы так сухо не поздоровалась… Значит, квартирантка какая? Или местная знакомая, которая приглядывала за дачей, пока нас тут не было?»
Во время мимолётной встречи Сергей лишь разглядел открытое симпатичное лицо и пышную кудрявую рыжую шевелюру. Ну и отметил, что в руках она удерживала фотоаппарат – творческая натура.
– Доброе утро!
Сергей спустился на кухню. Родители уже завтракали.
– Доброе утро, Серёжа. Садись, сейчас положу тебе, – засуетилась Ольга Ивановна.
– Чего это сестричка мимо пробежала? Торопится куда?
Вадим Аркадьевич подумал, что Сергей опять придумал неожиданный вопрос – таким провокаторским образом его сын пытался побольше разузнать о себе. Поэтому он продолжил невозмутимо поедать салат.
– На работу, – в тон ответил он.
– Она фотограф?
– Радистка, – Вадим Аркадьевич поднял на сына глаза.
– Зачем радистке фотоаппарат?
– Чего ты спрашиваешь, Серёж, я не пойму? Какая сестра, какой фотоаппарат?
Сергей усмехнулся:
– Ну сейчас только домой пришла… Или мы уже сдаём комнату туристам?
Вадим Аркадьевич переглянулся с супругой. Что-то в повадках, в бесхитростном взгляде Сергея его насторожило – не похоже, чтобы он провоцировал.
– Серёж, давай всё по порядку: кто зашёл, куда зашёл, зачем зашёл?
– Не знаю, кто у нас тут бродит по дому – вы же мне ничего не рассказываете, – развёл Сергей руками. – Просыпаюсь, смотрю – радистка ваша по коридору проходит.
– А ты что?
– А я что? Глаза только продрал – вылупился на неё… «Кто такая?» – думаю.
– Так спросил бы…
– Не успел. Она кивнула и пошла к себе в комнату.
– В какую комнату?
– В дальнюю…
Вадим Аркадьевич начал смутно догадываться о чём-то своём. Он с озабоченным видом двинулся к двери, желая прояснить слова сына.
Заметив некую растерянность родителей, Сергей понял – они, по крайней мере, удивлены тем фактом, что в доме находится кто-то ещё. Он начал было вставать из-за стола, чтобы последовать за отцом.
– Ты сегодня выходил из дома?
– Нет. Только спустился.
– Ты сиди-сиди, Серёж, кушай. Я сейчас приду, – ответил Вадим Аркадьевич и незаметно, чтобы Сергей не видел, жестом позвал к себе супругу.
– Так кто это такая? – спросил Сергей у проходившей мимо матери.
Ольга Ивановна лишь удивлённо пожала плечами.
Пройдя по коридору, она подошла к супругу.
– Ты выходила сегодня из дома? – зашептал тот.
– Нет ещё.
– Шпингалет задвинут – закрыто, – многозначительно кивнул на входную дверь Вадим Аркадьевич.
Потом Вадим Аркадьевич поднялся по лестнице. Не прошло и минуты, как он уже спустился обратно.
– Комната закрыта.
По глазам увидел, что Ольга Ивановна уже поняла, к чему он клонит. Сначала эта ситуация была похожа на детектив, а теперь стала превращаться в мистику.
Всё окажется прозаичнее…
Они вернулись на кухню. Сергей спокойно завтракал и ждал – чем закончится эта утренняя странность.
– Серёж, ты её лицо хорошо рассмотрел? – начал издалека Вадим Аркадьевич.
– Не особо, – ответил, подумав, Сергей.
– А в общих чертах?
– Симпатичная… Шевелюра запомнилась: рыжая, кудрявая…
– С фотоаппаратом, – закончил Вадим Аркадьевич.
– С фотоаппаратом, – подтвердил Сергей.
Сергей безотчётно чувствовал теперь, как сгущаются тучи. Но мысли его шли в неправильном направлении – «Воровка, что ли?»
Ольга Ивановна с нескрываемой тревогой переводила взгляд то на него, то на мужа, ожидая, как всё разрешится.
Дежавю какое-то! Опять эти взгляды, как в тот день, когда Сергей потерял память… Что на этот раз?
В ушах аж застреляло от нехорошего предчувствия.
– Па, что случилось-то?
– Нет-нет, Серёж, ты не волнуйся; ничего особенного не случилось…
Отец внимательно посмотрел на сына и задал вопрос:
– А чего ты дверь не закрыл? Обычно закрываешь.
– Да так, толкнул её и повалился на кровать. Не смотрел я, закрылась она, не закрылась… Так что же натворила эта мадам? Что вы такие странные с утра, мам?
Ольга Иванова посмотрела на Вадима Аркадьевича. Ей и самой хотелось бы услышать объяснений. Вадим Аркадьевич взял слово.
– Я ещё не совсем уверен; мне надо удостовериться… – осторожно начал он. – Но, похоже, нас ожидает новый оборот. Я подумал сначала, что ты подначиваешь меня… Придумал какую-то девушку…
– Почему – «придумал»? – насторожился Сергей. – Как я мог такое придумать?
Оказывается, тучи сгущаются конкретно над ним, Сергеем.
– Понятно уже, что не мог, – вздохнул Вадим Аркадьевич. – Значит, процесс пошёл. Память возвращается к тебе, Серёж. Можешь теперь не задавать своих наводящих вопросов.
Вадим Аркадьевич старался подбирать слова.
– Па, можно без загадок? Какой процесс? Я ничего не понимаю.
Сергей растерянно смотрел на отца.
– Я просто хочу подготовить тебя, чтобы ты правильно принял информацию. Обычно люди болезненно реагируют на подобные новости… Начинают думать, что они сошли с ума…
Вадим Аркадьевич откинулся на спинку стула как можно непринуждённее – нужно было показать, что да, они зря так думают – в этом нет ничего постыдного – просто необычная реакция психики.
Сергей аж подобрался весь, буквально впился взглядом в отца.
«Болезненно… Сошли с ума», – прошептал Сергей, словно пробуя слова на вкус…
– В общем, так, Сереж; той девушки, что ты видел, скорее всего, не существует. Если только она тебе не приснилась.
Сергей помотал головой – «Нет, не приснилась!»
Вспоминая тот момент, когда впервые увидел её в проёме, он ещё раз испытал те эмоции, ощущения – «Нет, не приснилась».
– Этот эффект ещё мало изучен. Даже я с ним ещё не сталкивался, при всей моей многолетней практике. Но слышал, слышал. Теперь, похоже, столкнулся с ним лицом к лицу, – вздохнул Вадим Аркадьевич; не думал он, что этим лицом окажется лицо его сына. Никто не застрахован, как говорится.
– Что это за эффект такой, отец? – тихо спросил Сергей.
– В тебе сейчас как бы две личности: Сергей, который был до потери памяти, и Сергей, которого я сейчас вижу перед собой. И второй Сергей соприкасается с опытом первого.
– При чём тут тогда эта девушка?
– Когда мы спим, то видим сны – побочный продукт обработки информации мозгом. А у тебя, получается, так сказать, сон наяву. Мозг твой пытается восстановить память, и побочным продуктом этого процесса являются разные видения, которые основаны на старых образах, переживаниях.
Ты можешь видеть то, чего нет на самом деле – это твой мозг проецирует на объективную реальность субъективную информацию.
Так вот. Я же не случайно попросил тебя описать внешность этой девушки – я хотел проверить, нет ли среди нашего окружения похожего человека.
– Ну и? Есть?
– Серёж, я же не знаю всех твоих знакомых. К тому же это может быть не конкретный человек, а собирательный образ.
– Это то, о чём ты меня предупреждал, когда говорил, что не надо торопить события?
– Не будем торопиться с выводами, – уклончиво ответил Вадим Аркадьевич. – Ещё не совсем ясно, к чему появилась эта барышня. Может, она всё-таки приснилась?
– Да нет же! Я видел её так, как сейчас вижу вас.
– Не вижу причин не доверять тебе.
– Чем мне это грозит, отец? Я серьёзно болен?
– Мозг ещё не так хорошо изучен, чтобы говорить о серьёзности и несерьёзности тех или иных состояний, Серёж. Я пока не вижу ничего опасного.
– Ты связываешь это… видение… с возвратом памяти?
– Да, подобных случаев в мировой практике было несколько, и все они заканчивались благополучно. Но есть некоторые опасения; случай ведь редкий, малоизученный.
Наша память – это сборник символов, образов. И когда не знаешь, в какой последовательности они стояли, то можно потерять себя.
– Да, отец, помню; вы с мамой мне потому и не рассказывали ничего…
Вадим Аркадьевич, кивнув, продолжил:
– Но теперь память начинает частично восстанавливаться. Ты как бы начал читать о себе книгу, но не с начала, а с середины. Информацию эту ты со всей полнотой ещё не можешь осмыслить силой своего сегодняшнего опыта. Но по мере того как ты будешь продвигаться в чтении, постепенно вспомнишь недостающие главы.
Поэтому я и сравнил ту девушку со сном наяву.
Можно провести другую аналогию – с фантомными болями: человеку ампутировали руку, но она у него продолжает болеть. В нашем случае: ты не помнишь, но перед тобой развёртывается твоё прошлое; ты смотришь на него как бы со стороны.
Это сложный, глубинный процесс в твоей психике, Серёж.
– Я могу потерять себя? Ведь получается, что происходит то самое, чего ты так опасался.
– Поживём – увидим, – честно ответил Вадим Аркадьевич. – У этого эффекта есть позитивный момент: возможно, эта девушка расскажет всё о тебе, как надо, и ты, как я уже сказал – «вспомнишь недостающие главы».
– Думаешь, она ещё придёт?
– Думаю, да. Время покажет. Не волнуйся; всё будет хорошо.
Вадим Аркадьевич похлопал сына по плечу.
Не то чтобы Сергей был подавлен… Ему стало вдруг стыдно. Казалось бы, его относительная оторванность от социума и понимание со стороны родителей должны минимизировать негативное восприятие произошедшего. Но его психика какими-то окольными путями дала почувствовать некую собственную ущербность. Ведь в обществе то, что с ним происходит, воспринимается как помешательство. Отец сейчас так и сказал: «Обычно люди болезненно реагируют на подобные новости… Начинают думать, что они сошли с ума…»
Куда теперь заведёт его эта девушка? В какие закоулки памяти? Остаётся лишь смотреть и анализировать. Да и была ли она, в самом деле? Сергею и самому захотелось сомневаться в этом.
Ольга Ивановна, до этого стоявшая позади, не принимавшая участия в разговоре, а только лишь внимательно слушавшая, подошла и обняла сына за плечи. Материнское сердце разрывалось, но не нужно сгущать краски – так она поняла свою роль сейчас.
– Что делать дальше? – ещё раз спросил, глядя в пространство, Сергей.
– В каком смысле, Серёж?! – Вадиму Аркадьевичу очень хотелось подбодрить сына.
