Елена Райдос
Когда солнце взойдёт на западе
– Куда нам возвращаться? – уточнила Светлана.
– Ты вернёшься к себе домой,– Семён сделал ударение на «ты». – Если хочешь, можешь жить в Кириной квартире, я на всякий случай оформил на тебя дарственную.
– А Кристинка? – заволновалась заподозрившая неладное няня.
– Тиночка будет жить с матерью,– отрезал Семён.
– Ты отдал дочь этой стерве? – Светлана сделала попытку прорваться из спальни, но не вышло. Семён легко перехватил этот живой таран и прижал к себе.
– Тихо, милая,– он ласково погладил женщину по спине,– беременным вредно волноваться.
– Почему мы не можем вернуться вместе? – всхлипнула Светлана, уже чувствуя надвигающуюся катастрофу, но не желая признаться самой себе, что её мечтам о семейном счастье сбыться не суждено.
– Мне нужно будет уехать,– отмазка прозвучала фальшиво, да Семён и не пытался толком притворяться, что всё хорошо. Его губы сложились в горькую усмешку, а в глазах без труда можно было прочитать смертную тоску.
– Когда ты вернёшься? – Светлана уже поняла, каков будет ответ, но всё-таки не удержалась от вопроса.
– Я не вернусь к Кире, если это тебя успокоит,– отстранённо отозвался Семён.
По тому, как упорно он избегал прямых ответов, Светлане стало ясно, что всё даже хуже, чем она могла себе представить. От страха у неё свело все внутренности, и ноги сделались совсем ватные. Только сильные мужские руки удерживали её от падения. С кристальной ясностью она вдруг поняла, что больше никогда не увидит своего возлюбленного.
– У нас ведь будет ребёнок,– слёзы в два ручья хлынули из глаз Светланы. – Не бросай меня.
– Прости, у меня больше нет будущего,– Семён поцеловал плаксу в лоб,– я не выполнил приказ.
– Это всё из-за неё! – Светлана зарыдала в голос. – Почему ты с ней не разделался? Ты ведь собирался её прикончить.
– Я не смог,– честно сознался бессмертный, впервые за четыре воплощения проваливший своё задание.
Семёну всё-таки пришлось сделать выбор, от которого Кира тщетно пыталась его уберечь, выбор между служением и любовью. Не секрет, что у каждого нашего выбора имеется своя цена, и ценой, которую предстояло заплатить бессмертному, была его жизнь. Через час, кое-как успокоив Светлану, он уже бодро шагал через лес к шоссе, чтобы поймать попутку. Его машина осталась около маленького, упрятанного в самой чаще домика, где сейчас рыдала в подушку немолодая беременная женщина, которая так хотела простого бабского счастья. Отчего судьба отказала ей в такой малости? Кто знает? Может быть, Светлана просто забыла одно житейское правило, которое гласит, что на чужой беде своего счастья не построить.
Глава 30
Кира обосновалась с дочерью в Убежище, и её жизнь плавно вкатилась в привычную колею. Занятия, практики, расшифровка записей с Кейтилем и снова занятия. Только теперь в её отлаженный жизненный уклад возвратилось маленькое улыбающееся чудо. Это чудо по утрам по-прежнему заползало к маме под одеяло, чтобы согреться и получить свою порцию ласки, а днём оно с азартом лепило снежки и строило с мамой снеговиков. Антон слегка расширил помещение, которое занимала Кира, чтобы там появилась маленькая уютная спаленка и игровая комната. Специально для Тиночки Творец соорудил в прогулочной зоне Убежища ледяную горку, а Алиса напридумывала для малышки кучу стильной одежды, которую её любимый волшебник тут же воплотил в реальность.
Вечно занятая мамочка поначалу опасалась, что без няни ей будет трудно совмещать занятия и работу над проектом Кейтиля с заботой о дочери, но оказалось, что её опасения были напрасны. Обитатели Убежища выстраивались в очередь, чтобы посидеть с малышкой, пока Кира была занята. Правда, очень скоро выяснилось, что в этой игре присутствовала нечестная конкуренция. Алиса прочно застолбила за собой роль няни, мотивируя свои притязания тем, что, в отличие от остальных обитателей Убежища, не была занята постоянными практиками.
Теперь Тиночка часами тусила в мире, который Антон создал для себя и своих близких. Назывался этот мир Дача, и там стояло вечное лето, что было совсем неплохо для контраста с зимним Убежищем. Помимо Антона с Алисой, там жили ещё мультяшный гном по имени Антоша и волк-телепат, которого звали просто Волк. Несмотря на свою комичную внешность, Антоша оказался незаурядным специалистом в области врачевания человечьих душ, в чём Кира убедилась буквально в первую встречу с гномом, устроившим ей форменный допрос с пристрастием.
Волк тоже мало соответствовал нашим обычным представлениям о коварных и безжалостных хищниках. Несмотря на то, что он был огромный, наверное, в два раза больше стандартных волков, характер у него был просто ангельский. Конечно, когда Кира впервые увидела, как Волк играется с её дочкой, то едва ни упала в обморок от ужаса. Однако очень скоро она поняла, что от неразумного животного в нём присутствует только внешность, а внутри это существо было, пожалуй, даже человечней многих её знакомых.
Распорядок дня в мире Дачи был довольно непритязательным и явно давно устоявшимся. По утрам все его обитатели, кроме сони-Алисы, встречали рассвет на обрыве у моря, после завтрака каждый занимался своими делами, а по вечерам хозяева и гости собирались на открытой веранде и устраивали весёлые чаепития у настоящего самовара. Нужно сказать, что Кира с Тиночкой были не единственными гостями Дачи, ещё там частенько появлялся друг Антона по имени Вертер, когда один, а когда и с семьёй. У Вертера тоже была маленькая дочка, чуть старше Тиночки. Очень скоро две малышки крепко сдружились, и теперь у Киры появилась новая проблема – как бы увести заигравшегося ребёнка домой. В результате, она тоже частенько оставалась ночевать в мире Дачи, у неё даже появилась там своя комната.
В целом, жизнь Киры наконец стала спокойной и, главное, безопасной, а ещё она под завязку была наполнена интересными и полезными вещами. Ученица Школы делала серьёзные успехи в овладении техниками управления реальностью, так что Атан-кей не мог нарадоваться на набиравшего силу Мастера. Проект по холодному синтезу тоже продвигался с завидной скоростью. Вдвоём с Кейтилем они закончили расшифровывать теоретическую часть документации и приступили к чертежам. Правда, тут дело серьёзно замедлилось, так как выяснилось, что Кира действительно практически не разбиралась в технике, и изобретателю-самоучке пришлось доходить до всего самому. Но всё равно работа продвигалась, и уже был виден туманный образ вожделенного результата их кропотливого труда.
И кто бы объяснил, отчего с каждым днём на душе у Киры становилось всё тоскливей. Столь непринуждённо и, казалось бы, хладнокровно пережитый конфликт с Семёном наконец догнал отставную жену и возлюбленную бессмертного. Нет, это вовсе не был запоздалый испуг, Кира так и не смогла убедить себя в том, что ей на самом деле грозила смерть. Однако сам факт, что любимый мужчина мог согласиться её убить, приводил Киру в полнейшее замешательство и погружал в тяжкие размышления об обманчивости возвышенных чувств.
Это было настоящее крушение её так любовно выстроенного здания веры в любовь и человечность. На поверку оказалось, что здание это было возведено на очень зыбком основании, и первое же ненастье размыло фундамент Кириных убеждений. И всё-таки сей покосившийся и дрожащий под порывами ветра домик пока держался. Слишком долго Семён был для Киры идеалом мужчины, мужа и отца её ребёнка, чтобы она решилась вот так, в одночасье перечеркнуть прошлое. Ну не могла же она столь фатально ошибаться в этом человеке.
– Может быть, это я сама изменилась? – Кира опустила взгляд и поняла, что тупо пялится на чертёж уже полчаса, не меньше. Нужно было заняться расшифровкой обозначений, но мысли непутёвого аналитика сейчас были очень далеко от работы. – А ведь я действительно стала другой, когда начала путешествовать по альтернативным реальностям,– вынуждена была признать Кира. – Я стала более раскованной и, наверное, более уверенной в себе. Но неужели это так плохо? Неужели мой новый образ оказался для Семёна настолько неприемлемым, что он согласился избавиться от меня, как избавляются от неприятного воспоминания?
– О чём задумалась? – голос Кейтиля вывел Киру из фрустрации. Изобретатель нетерпеливо заглянул ей через плечо и, не обнаружив никаких изменений в чертеже, недовольно нахмурился. – Кира, у тебя всё в порядке? – с тревогой спросил он.
– Какой уж там порядок? – мысленно посетовала халтурщица. – Зачем, вообще, это всё, когда моя жизнь потеряла смысл?
Растерянность и сомнения в себе уже стали для Киры настолько привычным состоянием, что она даже перестала замечать свои тоскливые мысли, они как бы растушевались и превратились в незаметный фон. Временами Кира всё же выныривала из этого вязкого болота, и тогда ей делалось противно от собственной беспомощности. В такие минуты она вроде бы чувствовала в себе силы, чтобы сбросить прилипшие ошмётки грязи и тины, вымыть душу ледяной родниковой водой и снова поверить в то, что в жизни есть любовь, преданность и место для счастья. Но позитивные порывы возникали всё реже, болото оказалось сильнее и надёжно держало свою жертву в цепких объятьях разочарования.
И всё же вовсе не разочарование лишало Киру желания жить. Она ведь как-то справилась, когда Семён её бросил. Да, было больно и горько, но расставание с любимым человеком не сделало её мизантропом. Пожалуй, только его мнимая смерть погрузила Киру в беспросветное отчаяние. Но ведь Семён выжил и, если судить по его внешнему виду, то неплохо себя чувствовал. Так откуда же взялось это похоронное настроение? По кому или чему звонил в Кириной душе траурный колокол? Что ж, ответ был тривиальным: с упорством, достойным лучшего применения, она пыталась похоронить свою любовь.
Похоже, когда они с Семёном так азартно разорвали связывавшую их серебряную нить судьбы, одно крохотное волокно всё же удержалось. Что это было? Сожаление, привязанность или чувство долга? Нет, это была любовь, которую не смогло убить даже превращение любимого мужчины в бесстрастного отвратительного зомбака. Не удивительно, что живучесть этого неуместного чувства возмутила рассудительную женщину, но избавиться от него Кира не сумела. Собственное бессилие оказалось для неё весьма неприятным сюрпризом и заставляло метаться в поисках выхода. Но не даром же она считала себя талантливым аналитиком, Кира таки нашла решение сего ребуса.
Если не можешь жить в мире со своими чувствами и не в состоянии от них избавиться, то остаётся только одно – запереть эту настырную маленькую канарейку в клетку, а ключ выбросить. Именно это Кира и исполнила с присущей ей старательностью. Увы, роль тюремщика оказалась вовсе не синекурой. На самом деле именно она и затягивала Кирино сознание в депрессию, не давая ей наслаждаться жизнью, но разобраться в причине собственных фрустраций отчего-то сделалось для гениального аналитика непосильной задачкой. Возможно, Кире не хватало навыков психолога, но скорей всего, просто ковыряться в этой душевной ране было слишком больно.
Каждый раз приходя в лабораторию Кейтиля, она невольно сжималась от перспективы встретиться с Рисом. Кира даже самой себе не смогла бы объяснить, чего так боится: то ли нового выяснения отношений, то ли того, что этого выяснения больше никогда не случится. Охотник словно почуял её страх и куда-то исчез. За последнюю неделю он ни разу не заявился к своему приятелю, хотя отлично знал, в какое время Кира обычно торчала в лаборатории. Поначалу отсутствие отставного любовника действовало на неё успокаивающе, но сегодня Кире, как никогда, захотелось его увидеть.
Она так устала в одиночку вариться в своих фрустрациях, но решимости на то, чтобы вывалить всю накопившуюся в душе боль на бедолагу Кейтиля, ей всё же не хватало. И главная проблема заключалась даже не в том, что Кире было совестно грузить своего коллегу психологическими ребусами, а в том, что она и сама была не в силах в них разобраться. В отличие от Кейтиля, Рису не требовались объяснения, он мог чувствовать, что творится в душе Киры, лучше её самой, да ещё и разложить всё по полочкам, как и положено профессиональному психологу.
– Вот так всегда,– обиженно пробурчала себе под нос истомившаяся в ожидании доктора пациентка,– когда он нужен, его рядом нет.
Кира вздохнула и попыталась снова сосредоточиться на работе. Толку от неё было немного, но хотя бы расшифровать обозначения она могла, всё-таки это был язык математики её мира. Буквально через несколько секунд Кира почувствовала себя очень неуютно, словно что-то мешало ей погрузиться в изучение схемы. Она поёрзала на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, но лучше не стало. Похоже, помеха заключалась не в мебели, а в чём-то другом.
– Привет, Рис,– меланхолично пропел Кейтиль, не отрываясь от чертежей.
Кира подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд охотника, стоявшего в дверях.
– Так вот почему мне было не по себе,– догадалась она. – Ну ещё бы, когда тебя разглядывают как слона в зоопарке. Любой будет чувствовать себя не в своей тарелке.
Рис прошёл к столу и молча уселся напротив Киры. С минуту он вслушивался в свои ощущения, а потом расслабленно откинулся на стуле.
– Думаю, на этот раз мы обойдёмся без самогона,– весело заметил он,– тем более, что Кит в последнее время заделался злостным трезвенником и перестал его гнать. Давай, рассказывай, что стряслось.
Несмотря на хамоватый тон и самоуверенный вид навязчивого психоаналитика, Кире вдруг сделалось легко и спокойно, словно она действительно хлебнула сивухи. Слова сами полились из её горла, выплёскивая глубоко запрятанную боль. У Кейтиля от её откровений едва ни случился сердечный приступ, он ведь даже не предполагал, что его добровольная помощница только чудом осталась жива. А вот дипломированный доктор слушал Киру как бы вполуха и при этом улыбался эдак задумчиво, словно каким-то своим приятным мыслям. Когда рассказ подошёл к концу, Рис всё-таки соизволил обратить свой учёный взор на пациентку.
– Похоже, твой бывший муж очень тебя любил,– прокомментировал он и замолк.
Кира, ожидавшая подробного и беспристрастного анализа своего повествования или как минимум утешений, застыла с открытым ртом. Только через минуту до неё дошло, что Рис использовал глагол в прошедшем времени.
– Почему «любил»? – пробормотала она, уже понимая, каков будет ответ.
– Скорее всего, его уже нет в живых,– Рис с жалостью посмотрел на ошарашенную женщину. – Он ведь нарушил приказ, а за это бессмертного ждёт смерть.
– За то, что он не стал убивать мать своего ребёнка? – Кира недоверчиво покачала головой. – Что за бред?
– Орден тебя приговорил и послал бессмертного тебя ликвидировать,– спокойно пояснил Рис,– а твой Семён, вместо этого, тебя отпустил, да ещё и отдал тебе дочь, так что теперь у Ордена даже не осталось заложника. Они убивают и за меньшее.
– Семёна не так-то просто убить,– Кира гордо вскинула голову,– он умеет прятаться, уж поверь.
– Верю,– легко согласился Рис,– только он не стал пускаться в бега, а добровольно сдался своим хозяевам. Так уж их дрессируют, бессмертных. То, что тебе и любому нормальному человеку представляется естественным, для твоего Семёна является предательством. Бессмертные в Ордене – это что-то вроде отдельной касты со своим кодексом чести. Для них провалить задание, да ещё и по собственной воле, просто за гранью добра и зла, немыслимо. Даже не сомневаюсь, что твой бывший отправился сдаваться сразу после того, как тебя отпустил. Так что его уже казнили.
– Откуда ты это взял?! – взорвалась Кира. – Что за дикие предположения?
– Это не предположения,– Рис сочувственно улыбнулся,– мне пришлось столкнуться с похожей ситуацией. Мой лучший друг был из бессмертных.
– Ну и что,– процедила Кира сквозь сжатые зубы. – Я знаю Семёна, он никогда не сдавался.
– Да, бессмертные не умеют сдаваться,– Рис горько усмехнулся,– из них эту дурь выбивают ещё в сопливом детстве. Но тут совсем другое, ведь речь идёт о нарушении кодекса. Понимаешь, у них этот кодекс бессмертных прямо в мозг впечатан. И это не метафора, если ты так подумала, их действительно подвергают какой-то варварской психической обработке. У этой мерзости даже название имеется – установки подчинения. Не могут бессмертные мыслить рационально, когда речь заходит о кодексе, они буквально превращаются в зомби.
– Значит, мне не показалось,– глаза Киры наполнились слезами,– Семён действительно не владел собой.
– Думаю, он бы даже не смог вспомнить, как спустил курок,– подтвердил её догадку охотник. – Тебе невероятно повезло, что он вовремя очухался. Кстати, шансов на то, что бессмертный сможет сбросить морок психического зомбирования, практически не было. Они физически не в состоянии с этим бороться. Даже не знаю, что, кроме любви к тебе, могло бы подавить эти варварские установки. Вот поэтому я и сделал вывод, что Семён тебя очень любил.
– Но если он смог сопротивляться установкам, значит…,– Кира не договорила, так как внезапно открывшаяся ей горькая правда буквально придавила её к земле. Она собственными руками разрушила защищавшую сознание бессмертного крепостную стену и позволила этим живодёрским установкам его подчинить.
– Всё верно,– подтвердил её догадку Рис,– ты же от него ушла.
– Расскажи ей про Гвидо, Рис,– голос Кейтиля был странно печален,– Кира должна знать.
– Не думаю, что Кире сейчас пойдут на пользу старые страшные сказки про бессмертных,– покачал головой охотник. – Давайте лучше о чём-нибудь весёлом.
– Расскажи,– жалобно проскулила Кира. Она всё ещё никак не могла поверить в то, что Семёна уже нет в живых, и подсознательно надеялась найти опровержение этому безжалостному приговору в рассказе охотника.
Некоторое время Рис раздумывал, ему явно не хотелось возвращаться к тяжёлым воспоминаниям, но упрямый взгляд серых глаз, нацеленный ему прямо в лоб, однозначно свидетельствовал о том, что избежать сей болезненной темы не удастся. Раз уж у тебя хватило бестактности, чтобы сообщить расстроенной женщине о смерти её мужа, то будь добр, обоснуй своё сомнительное утверждение.
– Ладно,– Рис обречённо опустил голову и прикрыл глаза, словно пытался укрыться от взглядов слушателей. – Тащи свою заначку, Кит, без анестезии не получится.
Кейтиль на этот раз проигнорировал то, что его опять назвали Китом, он пошарил рукой под лавкой и выудил небольшой бутылёк, наполовину наполненный мутноватой маслянистой жидкостью.
– А можно я не буду? – попросила Кира, с опаской поглядывая, как хозяин разливает сивуху по стаканчикам. Один полный и два других – по половинке.
– Как знаешь,– хмыкнул рассказчик, опрокидывая полный стаканчик в свою глотку.
Кейтиль не стал капризничать и послушно принял половинную дозу анестетика, хотя и слыл трезвенником. Киру это сразу насторожило, трусишка даже подумала, а не погорячилась ли она, требуя от Риса откровенности. Но было уже поздно идти на попятную, потому что рассказчик откинулся на спинку стула и приступил к повествованию.
Реплика искателя
Наша реальность на самом деле вовсе не наша, поскольку формируется не намерениями людей, а непосредственно той информацией, которую ум скачивает из инфополя. Причём это происходит не в форме предложения или «как вариант», а вполне себе насильственным методом и в добавок, минуя наше осознанное мышление. Вы можете хоть до посинения считать себя великим гуру просветления, но изменить этот мир вы всё равно не сможете, поскольку его формат определяется не вашими гениальными прозрениями, а фантазиями игроков. Отделаться от их навязчивой опеки можно только одним способом – выкинуть свой ум на помойку. Не факт, что после этого вы сразу получите пропуск в миры будд, но то, что в отсутствии ума ваше сознание лишится возможности воспроизводить реальность нашей Игры – это точно.
Так что же мы можем противопоставить произволу существ, многократно превосходящих нас по своим возможностям воздействовать на нашу жизнь? Может быть, будет гораздо прагматичней просто подчиниться обстоятельствам непреодолимой силы? Что ж, определённая логика в столь фаталистичном подходе несомненно имеется, глупо писать против ветра, не правда ли. И всё же у нас есть возможность побороться с фатумом, причём для этой борьбы Игра подкинула нам с барского плеча кое-какие инструменты. Одним из них является знание законов мироздания. Какой сюрприз!
Например, если вы осознаёте, какую ценность представляет дарованное вам право свободно манифестировать свою волю, то ни за что не станете участвовать в так называемых демократических выборах. Ведь что бы там ни вещали владельцы средств массовой дезинформации, но целью сего мероприятия является всего лишь принуждение выборщика к тому, чтобы он поставил галочку в бюллетене и тем самым отдал кому-то право управлять своей жизнью. С людьми, пропущенными через сей коварный механизм по превращению свободных личностей в неодушевлённые вещи игроки могут творить любые непотребства, правилами Игры это не запрещается. Зацените красоту манипуляции, позволяющую расчеловечивать население под лозунгом борьбы за его права.
Другой пример важности понимания законов мироздания связан с нашими комплексами и страхами. Если вы понимаете, что всё в Игре циклично, то сможете соотнести этот закон и со своей жизнью. Тогда смерть перестанет казаться вам чем-то фатальным, ведь она является просто одой из фаз цикла воплощения. Тех, в чьей душе отсутствует страх смерти, смертельная угроза не сможет заставить пойти на сделку с совестью или добровольно ограничить свою свободу, например, запершись в своей квартире и опрыскав весь дом дезинфицирующими средствами. Если вы способны увидеть за вроде бы естественными порывами людей управляющую руку игрока, то не станете участвовать во всеобщем безумии, а просто отойдёте в сторону, предпочтя роль зрителя, а не участника чужого спектакля.
Знание обладает огромной силой, с этим не поспоришь, однако оно является не единственным нашим оружием, позволяющим защититься от произвола игроков. Другим, не менее могущественным помощником является наш ум. Странное заявление, не так ли, ведь именно с помощью ума аватаров игроки управляют нашей реальностью. Но кто сказал, что этим инструментом имеют право пользоваться только игроки? Машинка по созданию иллюзорной реальности будет работать штатно вне зависимости от того, кто ею управляет. Давайте не забывать, что игроки формируют нашу картинку реальности не полностью, какая-то доля информационного пространства всё же отдаётся людям, в том числе и собственнику той самой волшебной машинки. Да, эта доля невелика, но кто сказал, что её невозможно увеличить?
Разумеется, если позволять своему уму функционировать в режиме автопилота, то воздействовать на свою реальность не получится. Так что желающим управлять своей судьбой придётся научиться контролировать свои мысли. Без этого никак. Увы, даже полностью подчинив себе работу ума, вы вряд ли сможете изменить весь мир, но подрихтовать события собственной жизни вполне в ваших силах. Правда, всегда нужно помнить, что настоящая власть может быть только тайной, а потому демонстрировать свои достижения по управлению реальностью не стоит. Тем, кто считает это своей прерогативой, конкуренты не нужны.
