Елена Райдос
Безымянный. Созидающий башню: книга III
Глава 19
Кто из нас может похвастаться тем, что полностью контролирует обстоятельства своей жизни? Наверное, подобная чушь может прийти на ум либо дебилу, либо завзятому вралю, который не в состоянии быть честным даже с самим собой. У затейницы-судьбы не бывает выходных. Стоит нам немного зазеваться или поверить, что всё идёт как по маслу, и она тут как тут со своими сюрпризами. Ксантипа поимел сомнительное удовольствие убедиться в этом непререкаемом правиле жизни в тот же вечер, когда устроил допрос своему телохранителю.
Удачно проведя первую часть операции по излечению строптивого пациента, добрый доктор немного передохнул и ближе к ночи направился навестить свою предполагаемую сообщницу по второй части. По задумке Ксантипы наградой за содействие Киры в деле отрезвления её кавалера должно было стать освобождение пленницы. Впрочем, хитрый манипулятор не собирался заключать честную сделку. Он считал Киру слишком непредсказуемым и даже опасным фактором в вопросе превращения её сына в талисман удачи для Ордена, чтобы позволить этому фактору выйти из-под контроля. Приведя в чувство Джарета, Магистр планировал отдать ему приказ по устранению строптивой дамочки.
Собственно, решение сделать Киру нянькой при малолетнем талисмане было вынужденным, первоначально на эту роль планировалась гораздо более профессиональная няня Светлана. Но судьба и тут подкинула самонадеянному Магистру подлянку в виде пролитой на пол манной каши, поскользнувшись на которой, бестолковая баба проломила свою черепушку об угол стола. Вот и пришлось Ксантипе играть свой спектакль с, так сказать, вторым составом. Впрочем, Кира оказалась довольно сносной воспитательницей юного дарования, она не пыталась настраивать своего сына против Ордена и его Магистра, да и вообще вела себя тихо, как мышка. Так что у Ксантипы имелись веские основания рассчитывать на её сотрудничество в вопросе излечения Джарета.
Впервые обнаружив, что количество неизвестных переменных в его формуле процветания Ордена увеличилось с одного до трёх, Магистр поначалу попытался вычислить нужный объект математическими методами, но обломался. Тогда он принял решение выследить и захватить сразу всех трёх подозреваемых, а потом уже без спешки выяснить, кто из них является талисманом. Как водится, всё пошло не по плану, зато отпала сама необходимость что-то вычислять, поскольку фаворит обозначился сам, причём со всей определённостью. Разве можно было сомневаться в том, что карапуз, научившийся трансгрессии в возрасте менее трёх лет, как раз и является заветным призом? Правда, последние события, заставили Магистра усомниться в правильности того давнего решения, но что-то менять уже было слишком поздно, теперь ему предстояло работать с тем, что имелось в наличии.
Никакого опыта в общении с детьми у Ксантипы не имелось, а потому он выбрал стратегию воспитания, при которой должен был сделаться для Мартина эдаким повелителем и верховным жрецом в одном флаконе. Чтобы исключить стороннее влияние, он сразу же ограничил общение малыша узким кругом воспитателей, из которых лишь Джарет считался лицом, обличённым доверием. Атан-кея пришлось включить в этот круг вынужденно, поскольку спонтанно проявлявшиеся способности Мартина нужно было взять под контроль. Это было довольно рискованно, но вроде бы занятия с Творцом никак не повлияли на расклад вероятностей в судьбе Ордена. Влияние Киры Магистр очень скоро вообще перестал принимать во внимание, поскольку оно было настолько незаметным, что пришельцу из иного мира представлялось отсутствующим.
Увы, казавшая такой идеальной схема воспитания талисмана удачи явно дала сбой, мальчик так сильно отдалился от своего приёмного отца, что Магистр практически утратил на него влияние. Стоит ли удивляться тому, что пустующее место в душе подростка занял кто-то другой? То, что этим заменителем сделался Джарет, можно было предсказать заранее, но сей аспект Ксантипу совершенно не беспокоил, поскольку ему даже в голову не могло прийти, что бессмертный станет настраивать мальчика против его приёмного отца. Похоже, напрасно он сбросил со счетов серую мышку Киру, ведь это именно из-за неё установки подчинения Джарета дали сбой. Приходилось признать, что Ксантипа загнал себя в эту дурацкую ловушку собственной недальновидностью.
Ситуацию с талисманом нужно было срочно исправлять, но в самый ответственный момент в руках Магистра не оказалось никаких иных рычагов воздействия на своего подопечного, кроме бессмертного с неработающими установками подчинения. С Атан-кеем Ксантипа отношений практически не поддерживал, поскольку опасался его могущества, так что рассчитывать на его помощь не мог. Кира всегда была в этом непростом раскладе, скорее, негативным фактором, так как истово ненавидела Орден и его Магистра. Оставался только Джарет. Этот предатель был единственным, кто мог повлиять на отбившегося от рук пацана. Если бы ни сей прискорбный факт, бессмертного уже давно бы казнили за нарушение кодекса. Разумеется, Магистр не стал информировать своего телохранителя об истиной причине своей снисходительности к его предательству, так что Джарет вряд ли осознавал свою незаменимость.
Наивность глупых людишек всегда забавляла могущественного правителя целой реальности. Как бы ни била их жизнь, они почему-то всё равно продолжали верить в искренность и добрые намерения окружающих. И ладно бы они доверялись только своим соотечественникам, это было бы ещё хоть как-то объяснимо. Но с чего они взяли, что высшему существу из иного мира есть какое-то дело до их чувств и их жизни? Для Ксантипы люди были не более, чем едой, в лучшем случае – инструментом воплощения его воли, как, например, бессмертные. Применять в отношении этой биомассы какие-то нравственные критерии ему даже в голову не приходило. Так что укрощение строптивого бессмертного Магистр рассматривал просто как починку сломанного механизма, а потому не ждал от сего неодушевлённого предмета никаких сюрпризов.
Увы, действительность оказалась не столь примитивной и предсказуемой, как ему представлялось. Отправляясь к даме сердца мятежного телохранителя, чтобы замутить вторую часть операции по его излечению, Магистр даже представить не мог, каким обломом закончится его вояж. Кто бы мог подумать, что глупая канарейка, которая двенадцать лет покорно сидела в своей клетке, вдруг решит упорхнуть на свободу, причём сделает это аккурат накануне санкционированного собственником клетки освобождения. Ксантипа рассвирепевшим тигром прошёлся по комнатам Кириного флигеля, никого не нашёл, и лишь после этого сподобился выглянуть в окно. Там, во дворе совсем недалеко от выхода стояли Кира с Джаретом, держась за руки как первоклашки. Магистр уже раскрыл рот, чтобы вызвать охрану, но в этот момент фигуры беглецов сделались полупрозрачными и растаяли в воздухе.
Обломавшийся манипулятор зарычал с досады. Нет, не так он предполагал выпустить птичку из клетки, Кира должна была поверить в его благородный порыв и с благодарностью принять предложение о сотрудничестве. И уж точно ей не полагалось испытывать эту самую благодарность к пациенту Магистровой больнички, ведь от благодарности до любви шаг совсем небольшой. Самое поганое в данной ситуации было то, что вернуть Джарета по собственному желанию Ксантипа никак не мог, по крайней мере, до тех пор, пока тот ни вынырнет из романтического флёра влюблённости. Единственным положительным моментом в данной ситуации можно было считать тот факт, что сам бессмертный пока не подозревал о своей неуязвимости, но это не могло продлиться долго.
Положение складывалось близкое к катастрофическому и требовало принятия немедленных мер, чтобы не превратиться в реальную катастрофу. Магистр вызвал охранников и приказал немедленно отыскать и арестовать Мартина. Конечно, подобная устрашающая акция была весьма нежелательной, после такого парень уже никогда не сможет доверять своему приёмному отцу, но упустить из рук ещё и главный приз Магистр никак не мог себе позволить. Увы, очень скоро выяснилось, что со своими приказами он припозднился, пацана уже и след простыл. Собственно, Мартин даже не стал возвращаться в Орден после организованной им аудиенции Джарета у своего отца, а сразу отправился в гости к своим новым друзьям. Причина столь неосмотрительного поведения вроде бы опытного конспиратора была тривиальна – Джарет нашёл способ освободить его маму из плена.
– Почему же ты раньше этого не сделал? – вскипел Мартин, когда наставник поделился с ним планом спасения.
– Лучше спроси себя, почему ты раньше не рассказал мне про способности своей мамы,– фыркнул Джарет. – Если бы я только мог предположить, что Кира умеет трансгрессировать, то она уже давно была бы свободна. Выбраться из флигеля – это совсем не то же самое, что тащить хрупкую барышню через посты и крепостные стены. У охраны, между прочим, имеется однозначный приказ стрелять на поражение. Даже мне в одиночку было бы непросто прорваться, а уж вместе с Кирой – это был бы заведомый провал.
– Но ведь во флигеле тоже есть охрана,– возразил Мартин,– вдруг в маму попадёт шальная пуля?
– Не дрейфь, малец,– Джарет задорно рассмеялся и хлопнул нервного сыночка по плечу,– военную хитрость пока никто не отменял. Вы же с мамочкой примерно одного роста и комплекции, так что охрана будет уверена, что рядом со мной на выход идёт не пленница, а её сынок. Ну а если и придётся немного пострелять, то с десятком охранников я как-нибудь справлюсь.
– Круто! – выдохнул Мартин. – Спасибо тебе, Джарет.
– Поблагодаришь, когда Кира будет на свободе,– Джарет суеверно сплюнул через левое плечо. – Только ты уж сделай одолжение, держись подальше от Ордена. Боюсь, охранники не заценят юмора, если я выйду из флигеля в сопровождении двух Мартинов.
– Да я вообще больше туда не вернусь,– заверил своего благодетеля маменькин сынок,– останусь в этой реальности.
– С отцом или с матерью? – живо поинтересовался Джарет, для которого болтающийся под ногами подросток стал бы докучливой помехой в деле обольщения его мамочки.
– Я хочу переехать в дом отца,– Мартин стыдливо потупился, как бы извиняясь за свою чёрную неблагодарность,– но, конечно, буду навещать маму.
– Не беспокойся, я о Кире позабочусь,– тут же заверил его хитрый обольститель, у которого буквально гора упала с плеч.
– А где вы с мамой будете жить? – Мартин нахмурился, соображая, как бы половчее разрулить эту непростую ситуацию. – Вам придётся остаться в этой реальности, дома вас Магистр вычислит в два счёта.
– Меня-то не учи конспирации,– огрызнулся Джарет,– как-нибудь обойдусь без твоих дилетантских подсказок.
На том двое заговорщиков и закончили свой военный совет. Доставив бессмертного в Орден, Мартин сразу же вернулся обратно и отправился в гости к Ильяре вместе с новым другом Аликом, с которым не хотел расставаться даже на несколько часов. А Джарет навестил комнату своего ученика, теперь уже бывшего, и выбрал подходящий наряд для задуманного представления. В успехе операции он уже не сомневался, бессмертному было вполне по силам вытащить пленницу из флигеля во двор, даже если бы пришлось уложить всю его охрану. Но одно препятствие он всё-таки не учёл, оказалось, что пленница вовсе не желала спасаться.
– К чему это? – Кира безразлично пожала плечами. – Мы с Ксантипой договорились, что я буду воспитывать сына до совершеннолетия, а потом он меня отпустит. Осталось ещё два года.
– Ты просто не понимаешь,– принялся увещевать упрямицу Джарет,– единственное место, куда он тебя отпустит – это в могилу. – Женщина устало вздохнула, но ничего не ответила и отвела взгляд. – Нет, ты всё понимаешь,– возмутился бессмертный,– и тебя это устраивает.
– Прости, Джарет,– Кира вроде бы обращалась к своему собеседнику, но казалось, что говорит сама с собой,– после смерти Семёна моя жизнь стала бессмысленной. К тому же я не могу оставить Мартина, без меня эти твари быстро превратят его в зомби.
– Мартин вовсе не собирается тут оставаться,– не подумав, выпалил Джарет и тут же смутился, поскольку пообещал парню не рассказывать матери о его планах. Впрочем, Кира была так поглощена своими мыслями, что вроде бы и не заметила его смущения.
– Он просто глупый мальчишка,– она отрешённо улыбнулась,– у него на уме лишь героические фантазии и захватывающие приключения. Но этот мир не похож на рыцарский роман, он грубый и жестокий. Ну что Мартин будет делать один в чужом мире, о котором он ничего не знает? Ему же едва исполнилось шестнадцать. Как ни прискорбно это признать, но здесь, в Ордене, его дом. Так уж сложилось.
Отправляясь на свою спасательную миссию, Джарет вовсе не собирался делиться с Кирой секретами её сыночка. Он планировал как можно дольше держать безутешную вдову в неведении относительно факта воскрешения давно оплаканного дорогого её сердцу покойника. Ну уж если для чего и стоило посвящать Киру в эту роковую тайну, то исключительно для того, чтобы облить помоями её бывшего мужа-изменщика. Увы, правда жизни диктовала свои законы, без своего сыночка заботливая мамочка даже с места бы не сдвинулась. А у Джарета тупо не было времени, чтобы продолжать уговоры, так что без убойных аргументов было никак не обойтись.
– Мартин уже давно тусит в той реальности,– мрачно процедил коварный манипулятор,– и ему есть где жить. Он планирует поселиться в доме своего отца.
Произнося эту роковую фразу, Джарет заранее приготовился к бурной реакции Киры в диапазоне от счастливых слёз до истерики, однако эта странная женщина снова его удивила. Нет, она, разумеется среагировала, причём довольно бурно, но вместо ожидаемой радости, в её глазах заметался страх.
– Этого не может быть,– едва слышно пролепетала побледневшая как полотно Кира. – Мартин не должен был узнать про своего отца.
– Разве ты не рада, что твой муж жив? – Джарет был настолько шокирован её странным поведением, что даже не сразу обратил внимание на то, что известие о воскрешении мужа не вызвало у Киры удивления.
– Для меня он умер двенадцать лет назад,– отрезала псевдо-вдова,– и я не позволю, чтобы он морочил голову моему сыну своим покаянием. Может быть, ещё не поздно его остановить. Ладно, я согласна бежать,– она решительно поднялась. – Какой у тебя план?
Джарет недоумённо помотал головой, пытаясь подстегнуть свои мозги к осмысленной деятельности. Тут явно было что-то не так, ну не могла Кира, с такой любовью говорившая о своём муже, вдруг резко его возненавидеть.
– Я не понимаю, что плохого в том, чтобы Мартин общался со своим отцом,– Джарет недовольно поморщился, демонстрируя вспыльчивой мамочке своё отношение к её комплексам в отношении бывшего мужа. – Ты даже не представляешь, как это для него важно.
– Отлично представляю,– огрызнулась Кира,– именно поэтому мне нужно срочно поговорить с его отцом. Только, пожалуйста, не говори Мартину, что я всё знаю, я сама со всем этим разберусь.
Джарет пообещал, хотя сей странный разговор и показался ему театром абсурда, а в добавок невольно навёл его на крамольную мысль, что рассказы Киры о её семейной жизни могли быть просто выдумкой. Может быть, она описывала не реальную жизнь, а свою мечту? В подобную версию верилось с трудом, уж больно живыми были все эти забавные сценки из её рассказов. Джарет словно проживал их вместе с Кирой, непроизвольно примеряя на себя жизнь Семёна. Чужая личина настолько глубоко проросла своими корнями в его душе, что практически сделалась его вторым я и в конце концов заставила поверить в свою способность заменить Кире погибшего мужа.
Встреча с Семёном ничуть не поколебала уверенность Джарета, даже наоборот, убедила, что эта миссия ему вполне по силам. Именно поэтому он взял с Семёна обещание не искать встреч с Кирой. Нет, Джарет не готов был так просто расстаться со своими мечтами о семейном счастье. Обидно, конечно, что созданный в его воображении идеальный образ мужа и отца оказался фикцией, однако это вовсе не означало, что у самого Джарета нет шансов воплотить этот образ в реальности. В конце концов, он ведь точно знал, каким Кира видит своего идеального мужчину. Так что ему стоит стать этим эталоном?
Единственное, что смущало бессмертного в его плане построения счастливой семьи с Кирой, были установки подчинения. Тот факт, что эти установки откровенно сбоили, никак не исключал возможности их внезапной активации на полную мощность. Поэтому Джарет постоянно прислушивался к своим ощущениям, чтобы вовремя засечь момент включения установок. К счастью, ничего подозрительного он не заметил, даже когда они с Кирой вышли во двор и приготовились к прыжку в неизвестность. И всё же Джарет счёл необходимым предупредить ничего не подозревавшую женщину об опасности.
– Если почувствуешь, что со мной творится что-то странное, немедленно трансгрессируй и прячься,– ему очень не хотелось вносить эту нотку недоверия в отношения с будущей хозяйкой его дома мечты, но подставлять её под удар не хотелось ещё больше.
– Не беспокойся, Джарет,– Кира уверенно взяла его за руку,– пока ты со мной, с тобой ничего не случится.
Трудно сказать, откуда у неё взялась эта уверенность, возможно, Кира просто интуитивно уловила связь между собой и работой установок бессмертного. В конце концов, у неё уже имелся горький опыт с Семёном, который сопротивлялся установкам долгих шесть лет, однако сразу сдался, когда она от него отказалась. Но скорей всего, Кира просто постаралась успокоить своего бывшего тюремщика, который внезапно переквалифицировался в спасатели, чтобы тот в последний момент не передумал. По большому счёту, ей было совсем не до рефлексий Джарета, душевное состояние сына волновало её гораздо больше.
Обучение магическим наукам в Убежище, хоть и было недолгим, но всё же дало Кире некоторое представление о том, насколько узка и извилиста дорожка, по которой приходится пройти ученикам, чтобы обрести свою силу. Далеко не все из тех, кто бодренько начинал свой путь, добрались до конца, сохранив при этом свою душу. Слишком много было других, кто сорвался и, упиваясь обретённым могуществом, потерял нравственные ориентиры, а в результате, вместо развития, скатился в деградацию. Мартин получил доступ к силе слишком рано, чтобы можно было надеяться на его здравомыслие, поэтому создавать его нравственные ориентиры пришлось его маме.
Кстати, нежный возраст будущего Творца был далеко не самой большой трудностью в непростом деле защиты неискушённого сознания от соблазнов. Отчаянной мамочке пришлось буквально выкорчёвывать из головы ребёнка те вредоносные мысли, которые внедряли в неё орденские учителя. А они старались на славу, ежедневно внушая Мартину уверенность в его исключительности, непогрешимости Ордена и приоритете его великой миссии над никчёмными человеческими жизнями. Кире довелось немало потрудиться, чтобы сын не сделался марионеткой в руках Магистра и сохранил человечность. Однако, несмотря на достигнутые успехи, она полностью отдавала себе отчёт в том, что все наработки могут пойти прахом, если Мартин столкнётся с какой-нибудь нравственной дилеммой, в которой не сможет разобраться.
Мечты ребёнка об отце, разумеется, не были для Киры тайной, именно поэтому она подкинула Ксантипе идею отдать Мартина на обучение к Атан-кею. Увы, её надежды на то, что Творец заменит своему ученику отца, оказались несостоятельными. Какое-то время Кира даже метила на эту роль Джарета, но вовремя одумалась. Она видела, что чувство неполноценности разъедает душу Мартина словно ржавчина, и это порой приводило заботливую мамочку в отчаяние, но даже в своих самых страшных ночных кошмарах она не представляла, что её сын найдёт своего родного отца.
Кире было страшно до мокрых подмышек даже подумать о том, что исповедь Риса может сделать с неустойчивой психикой будущего Творца. Каково это для чувствительного и восторженного юноши будет узнать, что он является сыном подлого убийцы? Конечно, в глубине души Кира надеялась, что рано или поздно Рису придётся признаться в совершённом преступлении, и он понесёт заслуженное наказание. Порой она даже мечтала о том, как разоблачит этого героя сопротивления перед жителями Алата, но только не ценой сломанной жизни сына. Кира должна была заставить Риса молчать о его участии в убийстве Семёна, и отправляясь в побег, она надеялась только на то, что ещё не слишком поздно.
Глава 20
До восхода было ещё далеко, и всё пространство заветной долины, упрятанной в кольце высоких скал, тонуло в густых лиловых сумерках. Со стороны ущелья, прорезанного неугомонной речкой, тянулись щупальца густого грязно-серого тумана, которые, расползаясь между стволами деревьев, напрочь заслоняли обзор и не позволяли толком рассмотреть детали пейзажа. И всё же бледного света, льющегося с небес в этот предрассветный час, было достаточно, чтобы разглядеть произошедшие за двенадцать лет перемены. Увы, эти перемены не порадовали гостью заветной долины.
Весёленький лужок с сочной травой, цветами и бабочками исчез, и его место заняли заросли какого-то колючего кустарника, а полупрозрачная, наполненная светом роща, в которой когда-то Семён обустроил кладбище для убитых бессмертных, превратилась в непролазную чащобу. В добавок ко всему сошедший с дальней скалы камнепад напрочь перекрыл ущелье, в котором раньше выныривала из-под земли речка. Из-за этого в долине сделалось как-то непривычно тихо, словно кто-то запаковал её в толстый слой ваты. От этой неестественной тишины даже звенело в ушах, и сразу возникало желание нарушить сие кладбищенское безмолвие каким-нибудь громким звуком.
– Речка больше не шумит,– с обидой пробормотала Кира, как бы давая почувствовать духам долины своё разочарование.
Собственно, это разочарование возникло не сейчас, и заветная долина была тут совсем ни при чём, разочарование преследовало вернувшуюся из плена женщину буквально с того самого момента, когда она совершила свой прыжок на свободу. Конечно, двенадцать лет – это очень долгий срок, и наивно было бы ожидать, что всё останется прежним. Но в жизни пленницы изменений практически не было, дни сливались в однотонный фон, так что ей начало казаться, будто время вообще застыло, как муха в янтаре. Ан нет, за эти двенадцать лет в жизни остальных людей случилось множество событий, да и сами люди сильно изменились.
К примеру, Алат, куда по понятным причинам трансгрессировала Кира, эти изменения преобразили до полной неузнаваемости. На месте уродливых развалин теперь раскинулся целый город, настолько большой, что чужаку было несложно и заблудиться. А ведь Кира как раз и стала таким чужаком, так что отыскать в этом лабиринте улочек и скверов дом Риса без посторонней помощи нечего было и думать. Хорошо ещё, что лабораторию Кейтиля все эти метаморфозы почти не коснулись, разве что под развесистыми грабами на холме теперь снова красовалось основательное каменное здание, а не ветхая деревянная постройка.
В лаборатории по-прежнему обитал и трудился её старый хозяин, изрядно поседевший, но такой же неугомонный, как и раньше. Увы, это были, пожалуй, и все позитивные новости, которые встретили вернувшую из заточения пленницу. Как вскоре выяснилось, она напрасно трансгрессировала в Алат, поскольку несколько месяцев назад Рис вместе со своим семейством исчез из города в неизвестном направлении. Однако главным разочарованием для Киры стало даже не бегство бывшего мужа, а то, что тот коварно присвоил себе её дочь.
Такого удара Кира не ожидала от слова совсем. Оказавшись в плену, она первое время буквально сходила с ума от тревоги за Тиночку. Дело дошло даже до того, что отчаявшаяся женщина начала унижаться перед Ксантипой, упрашивая его дать возможность несчастной матери забрать свою дочь. К счастью для Кристины, Магистр имел собственное видение процесса воспитания приёмного сыночка, и присутствие старшей сестрёнки в его планы никак не вписывалось. Со временем Кира смогла уговорить себя, что Алиса не откажется приютить сиротку, и отпустила ситуацию, но всё же она ещё долго просыпалась в холодном поту, когда ей снились кошмары о горькой судьбе дочери. Однако даже в самых своих страшных фантазиях она не представляла, что Тиночка окажется во власти убийцы её отца.
Почему такой вариант развития событий никогда не приходил Кире в голову? В сущности, для девятилетней девочки было естественно обратиться за помощью к тому, с кем она прожила последние три года своей жизни и кого называла своим вторым папой. К тому же Кристина ведь не знала, что её родного отца больше нет в живых, и могла ожидать, что он снова объявится в Алате. В общем, элементарная логика подсказывала, что малышка пойдёт к Рису. Увы, на этот раз способность к логическому мышлению отказала нашему гениальному аналитику, и тому имелась конкретная причина.
Наверное, для потерявшей любимого мужчину женщины было бы нормально возненавидеть его убийцу и в результате отравить свою жизнь ядом злобы и ненависти, но Кира умудрилась инстинктивно вывернуться из этой психологической ловушки. Вместо того, чтобы проклинать злодея, она просто вычеркнула его из своей жизни, Рис как бы перестал для неё существовать. Конечно, чисто технически Кира помнила о трёх годах своего второго замужества, но эти воспоминания теперь перестали быть для неё живыми. Она относилась к ним примерно так, как обычно относятся к содержанию давно прочитанной книги, и даже в беседах с Джаретом Кира никогда не упоминала о своей жизни в Алате. Не удивительно, что она даже в мыслях не допускала возможности удочерение Тиночки убийцей её отца.
Узнав от Кейтиля о реальном положении вещей, Кира буквально взбесилась, потеряв способность к какому бы то ни было рациональному мышлению. Ей даже не пришло в голову, что со стороны Риса взвалить на свои плечи заботу о малолетней сиротке было актом самопожертвования, ведь ему ради этого пришлось круто изменить свою жизнь. Кира увидела в его действиях лишь коварство и злой умысел, а потому, вместо того, чтобы спокойно всё обдумать, она, как злобная фурия, ринулась разбираться с обидчиком. Теперь Кире было стыдно за отвратительный скандал, который она устроила ничего не подозревавшему Рису, но в тот момент даже проблемы с Мартином отошли на второй план, страх за оказавшуюся в лапах убийцы дочь парализовал её способность к самоконтролю.
Долгих двенадцать лет Кира носила маску спокойной уверенности, чтобы не выдать тюремщикам и, главное, сыну своего отчаяния. Казалось, эта маска уже должна была прирасти к её лицу, став второй кожей, однако стоило ей узнать про угрозу дочери, как фальшивое выражение безразличия в момент смыло с её лица как макияж. Праведный гнев загорелся яростным огнём в её глазах, подобно отблеску пожара на стальном клинке безжалостного мстителя, губы сжались в тонкую полоску, а кисти рук в кулаки. Ошарашенный таким преображением своей спутницы Джарет невольно отшатнулся от этого воплощения ярости, которое он по ошибке принимал за хрупкую и беззащитную барышню, и в душе даже порадовался, что сей убийственный ураган вскоре обрушится не на его голову.
Если уж даже бессмертному сделалось не по себе рядом с этой гневной фурией, то можно себе представить состояние Риса, когда Кира внезапно появилась в его кабинете. Думаете, он испугался? А вот и нет, всё было гораздо хуже, бедняга едва ни лишился чувств, но вовсе не от испуга, а от безмерного, поглотившего всё его существо счастья. Как ни удивительно, именно это и спасло «злодея» от неминуемой расправы. Эмпат тупо не справился с управлением своим природным даром, и все его чувства выплеснулись на беззащитное сознание Киры, погружая мстительницу в состояние радостного возбуждения. Впрочем, бывшей жене эмпата и раньше случалось подвергаться подобным эмоциональным атакам, так что распознать наведённый морок не составило для неё никакого труда.
– Прекрати свои фокусы,– спокойно приказала она. – Нам нужно поговорить о серьёзных вещах, и твои трюки не проканают.
Рису далеко не сразу удалось выполнить полученный приказ. Ещё с минуту на Киру продолжал изливаться этот бурный поток неадекватных эмоций, пока наконец эмпат ни сумел взять его под контроль, и мстительница снова окунулась в свой собственный праведный гнев, вместо чужой радости.
– Что тебе нужно от моих детей? – Кира быстренько вернулась к исходному плану своего наезда на бывшего супруга. – Зачем они тебе понадобились? Мало тебе моей дочери, захотелось прибрать к рукам ещё и сына?
Возможно, она бы и дальше продолжала засыпать ошарашенного Риса гневными вопросами, но выражение полного недоумения на его лице, занявшее место глупой блаженной эйфории, немного остудило её бойцовский задор.
– Мартин тоже жив?! – наконец сподобился выдать бедолага, снова превращаясь в фонтанирующий источник безбрежного счастья.
Что ж, следует признать, что заряд ненависти, выпущенный фурией в адрес своей жертвы, не оказал на последнюю ожидаемого эффекта, поскольку прошёл сквозь неё, как солнечный луч проходит сквозь прозрачное стекло. Похоже, само по себе явление воскресшей покойницы произвело на Риса такое неизгладимое впечатление, что смысл слов Киры до него тупо не дошёл. Он просто вслушивался в голос давно оплаканной любимой женщины, и эти звуки казались ему ангельским пением в райских садах. Впрочем, Кира и сама начала догадываться, что в её разоблачительной миссии что-то пошло не так, злодей явно был не в курсе инкриминируемого ему состава преступления, по крайней мере, в отношении Мартина, которого он, судя по всему, до сего момента считал погибшим.
– Значит, Джарет тупо наврал мне про встречу Мартина с отцом,– Кира скрипнула зубами с досады и мысленно чертыхнулась. – А чего ещё от него ждать? Этому пройдохе нужно было быстренько замотивировать упрямую арестантку на побег, вот он и придумал убойный аргумент. Но почему я-то поддалась на эту провокацию? – весь Кирин обвинительный порыв сразу сдулся, уступая место раскаянию. – Я же никогда не питала иллюзий в отношении моральных качеств моего тюремщика. Отчего же я, вместо того, чтобы спокойно проанализировать ситуацию, тупо купилась на разводку Джарета и как глупая курица кинулась наводить порядок в своём курятнике?
Впрочем, сетуя на свою оплошность, Кира совершенно не чувствовала никакой неловкости перед Рисом за устроенную ею отвратительную сцену. Чувства человека, разрушившего её жизнь, были ей до лампочки. Более того, выяснив, что со стороны отца Мартину ничего не грозит, Кира сразу расслабилась. Собственно, можно было со спокойной совестью возвращаться в лабораторию Кейтиля, где она оставила своего спасителя, даже толком не объяснившись. Однако, вспомнив про Кейтиля, Кира вспомнила и его слова о своей дочери и тут же переключилась на новый объект. В конце концов, Тиночку убийца Семёна всё-таки прибрал к своим кровавым рукам, и следовало срочно выяснить судьбу бедняжки.
