Елена Гарда
Книга I. Дар светоходца. Враг Первой Ступени
Нет. Не верю. Всё не то, чем кажется. Пускай разбираются.
Человечек отпустил всех домой, сообщив, что окончательные результаты тестирования будут доведены неофитам завтра. Всем прибыть в БФА № 329 к девяти утра. Расписание занятий могут забрать на факультетском щите на выходе.
Кай заставил себя выкинуть из головы образ Тори, превращающуюся в безобразную горгулью. Сейчас главное – не потерять Академию. Потом он придумает, как вернуть орден Каргера.
Он почему-то знал, что для этого ему придётся отыскать Велеса самому.
Враг Первой Ступени
Открытия Кая, связанные с опознанием «западной звезды», подкрепились на следующее же утро после тестирования. Он не спал почти всю ночь. Подземелье возвращалось и накатывало на него всё новыми и новыми страхами. Белый разящий туман, кипящая лавой кабанья морда, дёготь на руках… Тори… Снова и снова вставала она перед его глазами. Она забрала орден Каргера. Кая бросало в дрожь от одной этой мысли. Когда он ей понадобился? Что это вообще было?
Рассветное солнце пробивало через занавески слепящим белым светом. Он ощущал себя поломанным. Никчёмным. Чувствовал, что до смерти хочет спать. Глаза просто склеились, но спать было невозможно из-за жгучего солнечного луча.
Кай как автомат поднялся, завернулся в тёплое одеяло, выглянул в окно и не поверил своим глазам. Гладь небесного свода была разделена на два уровня. На верхнем в золотисто-розовых облаках раскинулся большой город. С домами и высокими шпилями замков, с дымовыми промышленными трубами, в золотистом мареве даже вырисовывались силуэты деревьев и машин… Всё это напоминало остров, плывущий над головой.
Кай уставился на этот импрессионистский пейзаж. Сонливость выветрилась без следа. Никогда прежде подобного в небе он не видел. Может это то, что называют небесной твердью? Может здесь и обитают созданные Великим Началом ангелы? Может туда уходят души умерших?
Приблизительно так выглядел бы рукописный пейзаж на куполе какого-нибудь храма. Но город был не рукописный. Он был живой. Каждую секунду в нем что-то менялось, и Кай не сразу понял, что. Это были едва заметные искорки, они вспыхивали над городом, совершали свой полёт и исчезали в перине золотисто-розовых облаков. Не было сомнений, прошивая эту толщу, эти вспышки появлялись черными точками на своде привычного земного неба. Это зрелище можно было описать как звездопад, но неправильный, днём звёзд не видно.
Кай открыл створку и высунулся из окна как можно дальше. Через минуту Кай узнал силуэт города – это было зеркальное отражение Древнеграда с его церквями на холмах и мостами через Вечную реку, с аркой размером с радугу на главной площади и огромным памятником гордой воительницы на горе. Это был небесный Древнеград. Ещё через минуту Кай понял – розовые искорки это кристаллимы. Это слово он когда-то давно услышал в своей голове. Он не знал его значения. И теперь оно пригодилось. Вот откуда они берутся и как попадают на Землю. Из небесного отражения Древнеграда.
Интересно… другие тоже это увидят?
Он выскочил из спальни и побежал позвать деда. Уж дед точно не останется равнодушным к этому зрелищу. Дед в трусах с лупой в руке восседал в кресле, закинув ногу на ногу. На коленях его лежала какая-то энциклопедия. С плеча как тога свисало покрывало.
– Трибога в душу… Кажется настало время… Ведь это там было всегда, а Кай? – дед Егор пришёл в неописуемое волнение. – Мы просто этого не могли видеть. А теперь можем. Значит мы прошли тестирование и нас признали своими!
Кай помрачнел. Надолго ли… крутилось у него в голове. Если маленький человечек в очках оказался прав, то, возможно, на объявлении результатов тестирования ему придётся услышать свой приговор.
Он не стал ложиться. Вскоре все вышли к завтраку, Муза с дедом обменивались восторгами от увиденной в небе панорамы. Карна как-то была особенно холодна. Чудный пейзаж в небе ни капли не возбудил её, будто она его там сто раз видела… Затем все собрались у машины и поехали в Университет.
* * *
У дверей БФА № 329 их встретил уже знакомый Степан Блаженко, администратор. Он сообщил, что аудитория будет занята другим факультетом, а им велено идти в Читальный зал филфака на третьем этаже.
– А какое занятие будет? – спросила Муза у Администратора.
– Какая-то «Теория слова» что ли, я не понял, – на бегу крикнул Степан и умчался администрировать.
– Если «Теория», значит Саван, – услышал Кай за спиной и повернулся. Это были близнецы Василишины. Кай уже знал, что девушку зовут Дана, а брата её Денис.
– А ему идёт, – подмигнул Денису дед.
Значок на груди сразу взял ориентир и вывел их к старейшей университетской библиотеке. Они пересекли Галерею Ректоров. Кай шёл с трудом переставляя ноги, больше всего ему хотелось прислониться к стене и уснуть под портретом какого-нибудь Михаила Ломоносова или Петра Могилы. В библиотеке они ещё не были, и, заполняя помещение, студенты с интересом оглядывались по сторонам. Им навстречу на цыпочках прошуршала махонькая старушка с безжизненным клоком оранжевых волос на макушке, та, которая вызывала их на собеседование. Она беспрерывно шикала на них и взмахами руки направляла к открытым двустворчатым дверям в глубине библиотеки. Кто-то из студентов столкнулся в проходе и, зацепившись за какую-то этажерку, громко ойкнул.
– Не орать. Рассаживаться тихо, – рявкнула она.
Марик Варивода от неожиданности подпрыгнул. Примечательным выглядело то, что сегодня был первый день, когда почтенное семейство со всеми его старейшинами не сопровождали парня до аудитории, вероятно этим объяснялся его на удивление равномерно розовый цвет лица.
Огромный читальный зал был пуст. Впереди стояла кафедра и преподавательский стол. По стенам – книжные шкафы, столы расставлены полукругом.
Едва все успели рассесться, как в зал степенно вошёл Магистр Савонарола. Он подошёл к столу, пролистал журнал, который нёс с собой и перешёл к кафедре.
– Начнём, неофиты. Тератургима Слова. Предмет, который расширит горизонты вашего понимания мира. Есть вещи, услышав которые человек как правило успевает раскрыть свой универсальный зонтик скепсиса, и не пропустить ни капли истинного знания в свою черепную коробку. Однако их стоит воспринимать дословно. Всё начинается с теории, какой бы фантастической или нелепой она ни казалась. Сомнение движет познанием…
Кай заранее приготовился услышать на этом занятии множество нелицеприятных вещей и потому заранее переключил часть своего сознания на воспоминания о событиях в подземелье. Савонарола, казалось, мало обращал внимание на поведение слушателей и монотонно продолжал.
– Итак, теоретическая физика объясняет происхождение Вселенной следующим образом: Вселенная (как физическая реальность в виде физического вакуума, содержащего виртуальные частицы) возникла конечное время назад из гипотетически допустимого квантового поля («существовавшего» в виде математических уравнений) с помощью не поддающегося проверке механизма квантового тоннелирования из «квантового ничто» в реальность.
Кай поймал себя на том, что голос Магистра вне зависимости от темы и характера изложения имеет свойство вгонять его в сон. Было не хорошо, но один глаз Кая уже практически закрылся. Вернее, он практические не открывался.
Магистр сжал руку в кулак, а потом будто щепоть выбросил в центр полукружья перед столами комок света. Раздались восхищённые возгласы. Кай постарался выпрямить спину. Перед ними проявилась светящаяся полупрозрачная модель земного шара, парящая как в космическом пространстве. Небосвод над шаром окутывала синяя мерцающая дымка, в которой угадывались россыпи звёзд и сгущения в поясе Млечного пути.
Профессор Савонарола продолжил.
– Версию материалистической науки вы, надеюсь, запомнили. После прочтения же стиха третьего из первой главы Книги Бытия: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет», развитый сомнением разум представит миллиарды фотонов, которые, став свободными некоторое время спустя от начала мира, осияли первозданным светом всю Вселенную. И это произошло не само собой, не случайно, а по замыслу Великого Начала. Те из вас, кто читал учебники «Физики», не мог не заметить, что принятая научным сообществом космологическая теория происхождения мира согласуется с христианской доктриной о сотворении мира…
Савонарола взмахнул рукой, и слева от него возникла большая школьная доска, прозрачная будто стекло. На ней на глазах у всех начали появляться фиолетовые строки формул и кривые графиков. Студенты наблюдали за его действиями затаив дыхание. Кай чуть не уронил голову на парту, но заставил себя прислушаться.
– К примеру, теорема о сингулярности Борде-Гута-Виленкина математически точно доказывает существование начала времени – точки отсчёта, «до» которой времени как такового не было, что подтверждает одну из истин христианства – истину о начальности мира и…
Незнакомый длинноволосый парень вскинул вверх руку. Профессор любезно повернулся к нему:
– Вы перебили меня. Это не в моих правилах, но на первый раз я вас прощаю. Слушаю.
– Евгений Кубракевич. Можно просто Кубрик, – аудитория грохнула смехом. Магистр с интересом вскинул правую бровь. – Это всё классно, что вы говорите. Но гораздо интереснее, почему наша Академия носит название Золотой Лестницы? Нам не рассказали.
Зал тихо перешёптывался. В памяти большинства ещё свежи были воспоминания о дерзновенной попытке демарша Марика Вариводы и ответной реакции Магистра Лиходеда. Кто знает, какой фокус мог выдать менее сговорчивый Магистр Савонарола.
Савонарола откинул голову набок и несколько секунд рассматривал лицо Евгения Кубракевича, примечательное почти полным отсутствием подбородка. Он явно пытался отращивать усы, чтобы выглядеть солиднее, но те росли редкими и тонкими и нисколько не добавляли ему мужественности.
– Посчитали, Евгений Кубракевич, что кругозора средней подготовки неофита для этого достаточно, – медленно ответил он, окидывая взглядом ряды. – Но я не удивлён. Интеллект большинства присутствующих и вправду рыхловат, мне, вероятно, придётся опуститься к базовым вещам.
Савонарола взмахнул рукой, и модель вселенной, а также и доска с начертанными на ней теоремами исчезли.
– Хорошо, небольшой экскурс к первоистокам.
Дед толкнул Кая в плечо. Кай взъерошил волосы, отгоняя сон.
Савонарола приложил ладонь ребром ко лбу и на секунду закрыл глаза. Через несколько мгновений в его руках оказалась светящаяся каменная пластина размером с том Большой советской энциклопедии. С обоих сторон на ней просматривался писаный крупными буквами текст, материал Кай определил бы как зелёный нефрит.
Держа пластину на вытянутых руках перед собой, Магистр начал читать.
«Ставшим на Путь Познания крылатым наследникам должно было преодолеть четыре Ступени Золотой Лестницы. Путь их был долог и страшен, ибо каждый новый шаг по ней – это встреча с новым Врагом.
Первый Враг – Страх. Если наследник дрогнет пред лицом неизвестного и обратится в бегство, этот первый из Врагов положит конец его поискам знаний. Преодолеть страх просто – не убегать. Преодолеть страх сложно – не убегать. Понявший, что нет иного выхода, свободен от него до конца своих дней, получая в награду уверенность в себе.
На следующем шаге вверх по Золотой Лестнице наследника подстерегает второй Враг. Это – Уверенность в себе. Она рассеивает Страх, она же и ослепляет. Ибо сильна вера в то, что для него всё открыто, а это ведёт к прекращению работы мысли. Чтобы одолеть этого Врага надо победить Уверенность в себе, зная, что за уверенностью может скрываться заблуждение. Обуздав Уверенность в себе, наследник обретает истинную силу».
Савонарола оторвал взгляд от нефритовой пластины и обвёл глазами лица вокруг. Он читал медленно. Делая ударения и паузы. Студенты слушали очень внимательно. Кай чувствовал, что звучит сейчас нечто по-настоящему важное.
«Теперь же наследник занёс ногу для третьего шага. Сила, к которой он так долго стремился, наконец принадлежит ему. Ему доступно всё, и все желания – закон. Это и значит, что перед ним третий Враг: Сила! Она есть – самый грозный Враг. Легче всего – просто сдаться: ведь, в конце концов, её обладатель действительно непобедим. Человек, побеждённый собственной силой, умирает, так и не узнав, что с нею делать.
Противостояние этому Врагу лежит в понимании – Сила, которую он якобы покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может, и лишь безмерная любовь способна усмирить этого всесильного Врага. Любовь заставляет отдавать всё, что имеешь и умеешь, включая собственное Всесилие, Миру. Всё теряет смысл. Смысл обретает лишь дарение любви.
Постигнув эти Ступени – Страх, Уверенность и Силу, и оставив за спиной три опаснейших Врага – Страх, Уверенность же и Силу – наследник должен признать, что всё остальное преодолеть поможет Любовь. Тогда он мудрец, и третья ступень навсегда под его ногой».
Савонарола исподлобья взглянул на аудиторию. Стояла полная тишина. Он по-прежнему держал пластину на вытянутых руках.
– Имя нашей Академии происходит из этой заповеди. Ступени. Путь к совершенству через борьбу со своими бравадами. И если вы внимательно слушали наставления Посвящённых, то должны были запомнить три главных рекомендации для овладения первой ступенью. Сдержанность. Послушание. Сомнение. Я бы добавил Смирение и Вдумчивость. Надеюсь, всё ясно. Доставайте ваши конспекты. Учебники получите потом. Теперь приступим к… – Савонарола повернулся к ним спиной. Студенты зашуршали портфелями, на столах начали появляться тетради и ручки.
Дед пытался вытянуть из-под змейки блокнот, тот никак не поддавался.
– Четыре… Вы сказали, что ступеней четыре, – Магистр резко повернулся на голос. – Простите, вы стояли спиной. Муза Ладожская. Магистр, вы умолчите о Враге Четвертой Ступени?
Савонарола, казалось, внутренне улыбнулся. Он сделал несколько шагов к центру аудитории. Муза встала.
– Сочтём это за проявление вдумчивости. Над смирением нам ещё предстоит поработать, – Савонарола отложил свою табличку в сторону, присел на край стола и, скрестив руки на груди, продолжил:
«И здесь, на четвертой Ступени Познания, наследнику надлежит осознать, что пред ним Враг четвёртый – Любовь. Её победить нельзя, ведь она вольна отнять разум, ослепить, подчинить злу. И возродить в сердце и Страх, и Уверенность, и Силу. Поддавшись, наследник вступает в свою последнюю схватку, и затаившийся Враг разит его, превращая мудреца в ведомое Любовью оружие.
Но если мудрец вырвет из сердца Любовь, которая больше не сможет его ранить, тогда его в самом деле можно назвать Человеком Знания. И доказательством служит жертва, и лишь на тот краткий миг Ипсиссимус достоин встать обеими ногами на четвёртую Ступень Золотой Лестницы».
Кай вздрогнул и выпрямился. Ипсиссимус! – год уже как он безуспешно пытался вспомнить это слово. Именно так на очередном вираже словесной дуэли Велес назвал Каргера. «Ипсиссимус»… А Каргер после этого назвал его… как же он его назвал… «Патриарх», вот как.
Ипсиссимус. Значит это отринувший главного могущественного Врага. Любовь. Значит Каргер прошёл все Ступени Познания…
Савонарола окинул взглядом аудиторию.
– Муза Ладожская, надеюсь, ваш пытливый разум удовлетворён. Теперь приступим к…
– Глеб Володар, – голос высокого беловолосого парня уверенно и чётко прервал Савонаролу, умышленно, осознанно.
Кай давно заметил этого беловолосого парня с тростью, тот запомнился ему ещё на собеседовании. Кай с первого дня не сомневался, что это абсолютный фотоник. И вообще, по виду очень тянул на злого спесивого колдуна, в этом Кай почему-то тоже не сомневался. Ещё бросалось в глаза и раздражало, что этот Володар вёл себя как особо важная персона и не упускал момента поглумиться над любыми промахами сокурсников. Люди не спешили отвечать ему тем же, опасались, что ли. Но в общем он и ошибок-то ещё не совершил. И впрямь тянул на совершенство.
Володар не обращал внимания на взгляды вокруг. Он намерен был получить ответ на свой вопрос.
– В этой, как вы сказали, заповеди, упоминаются наследники. Кто они такие, эти крылатые наследники?
– Утрачено, – отрезал Савонарола. С этими словами нефритовая пластина исчезла. – Продолжим.
Володар остолбенел. Мгновение он решал, как ему реагировать, однако, не дав продолжить ни Магистру, ни Володару, на ряд ближе к кафедре снова взмыла рука, девичья. Кай узнал в ней ту крохотную девушку с собеседования.
Профессор Савонарола нервно бросил:
– Слушаю, – теперь с залом разговаривал удав.
– …гелевейко…
– Громче.
– Ангелина Вейко. У меня вопрос. Кому-то удалось… то есть, кто-то согласился постичь знания Четвертой Ступени? Ипсиссимусы вообще существуют?
– На священных Скрижалях высечено шестнадцать имён. Трое приняли сан в Гардаринии. Но человеку не дано называть их имена. Ипсиссимус вне мира и глупца.
– Простите, что это значит?
– Такой маг вне мирской суеты и примитивного человеческого разума. – Савонарола выбрасывал каждое слово, они будто ножи в руках метателя, свистели в воздухе. Слушатели замерли. – Круг его забот далёк от земного обиталища. Он вечен. Он посвящён в тайны мироздания. Это, если говорить современным языком, допуск наивысшего уровня.
Дюймовочка, похоже набралась храбрости ещё на один вопрос. Кай чувствовал, что Савонарола закипает.
– Но ведь никто не захочет жить без любви… Разве кто-то согласится добровольно отказаться от неё? – по рядам прокатилась волна девичьих смешков. – Даже такие как вы… – девушка осеклась и замахала руками, и брови Савонаролы взлетели ещё выше, – я имела ввиду, служителей церкви, которым нельзя… – на этот раз у Ангелины Вейко получилось ещё хуже. Девушка покраснела. – В смысле, что вы посвящаете свою любовь Богу. Даже и кота нельзя любить?..
В зале нарастал гул. Кто-то выкрикнул: «Да уймись ты уже, Гелевейка».
Савонарола поднял руку, призывая к тишине.
– Я рассчитывал на вашу зрелость. Но из всего сказанного вас заинтересовали лишь мои альковные тайны. Вы, cara mia, пребываете в заблуждении, что вам довелось одолеть врага Первой ступени Познания – Страх. Однако, это поправимо. Для вас всё только начинается. – Савонарола говорил очень тихо. – Вы уловили мою мысль, Ангелина Вейко?
«Что день грядущий мне готовит?» – академически точно пропел мужской голос. Аудитория взорвалась смехом. Все обернулись. Кай знал, кому принадлежало бельканто.
– Да, магистр… – Ангелина села, на вид ни жива, ни мертва.
Вокруг неё зашушукались с ещё большим жаром. Савонарола по какой-то причине злился. Он безотчётно теребил рукой зеркальце на поясной цепочке. Что-то его крепко зацепило. Глаза его сощурились.
– И что за смысл в такой жизни? – раздался с задних рядов голос отважного певца. – Зачем нам стремиться в эти, как их, пипистимусы?
Несколько парней снова загоготали. Профессор Савонарола вскинул голову.
– Имя!
– Стево Шабашов, – прозвучал чистый как мёд голос. Кай отметил про себя, что вокально-сценический образ артиста пребывал в резком диссонансе с внешней оболочкой, он выглядел совершенным бандитом.
– Вы нарушили мой запрет, – зашипел он не хуже Карны. – Не сметь говорить без разрешения! Мы не услышим вас до конца дня, – Савонарола был уже по-настоящему разъярён. Он щёлкнул зеркальцем по ладони.
Огромный как гора парень закашлялся. Он очень походил на одного из двух амбалов, повздоривших в первый день с Русланом. Кай не запомнил тогда их лица, а Руслан не подавал виду, что между ними когда-то был конфликт. Но это точно был он. Кашель его не утихал с минуту, до тех пор, пока не обратился в задушенный сип. Кай оглянулся и поискал его глазами. Парень сидел, схватившись руками за горло, глаза его заливали слёзы. Он не мог продохнуть от кашля. Вокруг нервно зашушукались. Соседи по партам отодвинулись от него, всем видом давая знать мирозданию с правосудием, что они не вместе.
– Может воды? – быстро спросил Савонарола и сделал жест, исполненный готовности.
– Да, магистр, простите, магистр, – еле слышно выдавил парень.
В этот момент лицо Савонаролы озарилось тёплым сочувствием. Кисть его продолжила движение, он поднёс руку к глазам.
– Вода в буфете. Через… – он провёл пальцем по стеклу часов, – двенадцать минут сможете туда попасть.
Раздался нестройный гул.
Профессор повернулся к остальной аудитории.
– Я не сторонник задорной полемики и вялой апологии. Сейчас, отвечая на вопрос вашего товарища, я открою вам важнейшую тайну смысла жизни.
Зал перестал дышать. Несчастный Стево Шабашов продолжал давиться кашлем. Муза вынула из рюкзака бутылку с водой и пустила её по рядам.
Савонарола отпустил недобрый взгляд в её сторону, но ничего не сказал и продолжил.
– Так вот. Смысла жизни нет! В ваших особенно.
Кай тут же представил себя в центре чашки Петри…
Савонарола продолжил.
– Десять лет школьной программы в ваши черепные коробки вдалбливали, что истина – в науке, а если наука не может что-то объяснить, то этого и не существует. Да, я верю и утверждаю, что мир – это Божие творение. Но, в отличие от первых христиан, я обладаю знаниями о строении Вселенной, и мне неизмеримо сложнее проповедовать вам о прогулках по воде, потому что усвоенные мною законы физики эту возможность опровергают…
Кай сощурился. Это почти в точности совпадало со словами Каргера. Савонарола внушал аудитории страх и неприязнь, но он, очевидно, говорил правильные вещи. Просто Кай не мог включить внимание. Снова и снова он проваливался в воспоминания о событиях в подземелье. Страшная тварь с огромными крыльями крушила пещерный свод, дёготь из груди капал и капал ему на ладони, Тори бросала ему в лицо «Ты должен умереть»…
Он закрыл лицо руками. Карна молча посмотрела на него и, по обыкновению, ничего не сказала…
Они редко общались, а теперь ещё меньше. После происшествия на тестировании, после исчезновения Истории, Кай не знал, как выразить свои чувства. Карна спасла его. Он понимал, но до конца не хотел признавать, что все это время был в сетях особы, выдававшей себя за кого-то другого. Вернее, кого-то другого, выдававшего себя за его друга. За его любовь. Но это был страшный обман. Сильный страшный недруг, чья ненависть несла лишь одно желание – убить Кая. Она так и сказала: «Ты должен умереть».
И будто смягчая его невысказанную горечь, рядом тихо прозвучало:
– Человека определяют его враги.
Кай резко вскинул голову:
– Но за что?
– Когда-то узнаешь.
– Она жила с нами, я считал её своей… нашим другом. Если бы не ты, – лицо Кая посерело.
– Нет, не я. У всех хищников есть инстинкт самосохранения и…
– Что ты имеешь ввиду? – оборвал её Кай.
– …и совершенствования вида.
– Эмм-м…
– Время всех рассудит. Когда все фигуры встанут на доску. – Карна усмехнулась одними губами. – Кингчесс же…
В памяти смутно всплыло воспоминание. Тот день, когда они все вместе возвращались из дома родителей Истории… Дед тогда сравнил их встречу с академиком Собески с шахматной партией. Кай вспомнил необъяснимое поведение матери Истории. Они стали свидетелем отвратительной перебранки, это и вспоминать было мерзко. Невероятно красивая женщина, какой-то волшебной неземной красоты, открывала рот лишь для того, чтобы выплеснуть гадкую порцию злобы на дочь.
Сердце Кая больно дёрнулось. Тори… Он снова увидел её ладную стройную фигуру, бледное лицо со слегка неправильными чертами, светлые медовые пряди завитками, спадающими на лицо, иногда в них путались солнечные лучи, удивительные сиреневые глаза и привычную кривую улыбку. Были и более красивые девушки, но вышло так, что он не мог жить без этой.
– Если только найду её… – слова зло сорвались с языка.
– Нет её, ни на земле, ни под землёй. Но это ещё не конец. Может быть даже только начало.
Оставшиеся двенадцать минут тянулись невыносимо долго. Карна с Музой записывали лекцию. Дед с Русланом, похоже, тоже боролись со сном, во всю зевали и тёрли глаза, но не отставали.
Савонарола снова извлёк светящиеся модели Вселенной, которые подобием конуса вырастали из маленькой точки, он бесконечно увеличивал область в точке исхода, и над головами студентов летали атомы, протоны, нейтроны и в конце концов кварки и глюоны. Честно говоря, выглядело это всё довольно зрелищно, свет в его руках работал как вполне материальный предмет.
Но Кай не уловил ни слова. Мозг Кая словно затянуло ореховой скорлупой, через которую не проникало ни одной сторонней мысли. Отличный образ, подумал Кай, пришёлся бы по вкусу мастеру Йозефу. Он взглянул на часы на стене. Скоро перерыв…
– Итак, ваше первое домашнее задание, – слова профессора выдернули Кая из полудрёмы, – понять стих с первого – по десятый главы один первой книги Библии – книги Бытия Ветхого Завета.
По рядам аудитории пронеслось разочарованное «Уу-у-у….»
– У нас тут церковно-приходской филиал? – раздался голос из середины ряда за спиной Кая. – Мы пришли не заветы и проповеди учить.
Савонарола равнодушно повернул голову в сторону говорившего.
– Вы не способны уловить. Я не учу вас вере в Бога или чёрта. Я учу вас знанию, которое вы ошибочно отождествляете с вымыслом. Попробуйте принять информацию. Разместить её в своём разуме аффилированно от уроков воскресной школы и понять, что тот, кто это записывал, знал, а не грезил. Для восприятия теории конформной циклической космологии ваша черепная коробка пока не готова. Не будет готова в ближайшие двести лет.
– Снова сказочки для полусумасшедших старушенций…
– Да хватит вам уже! – неожиданно вступила Муза. – Всё же понятно объяснено.
Савонарола снова внимательно посмотрел на неё и неожиданно перешёл к совершенно благостному настроению.
– Эта подсказка поможет вам разбудить свой разум, традиционное образование сделало его не восприимчивым к простым вещам. Однако, с учётом современных открытий в физике, астрономии и космологии не так трудно подойти к осознанию того, что первые слова в Книге Бытия – первой книге Библии – не вымысел человеческого сознания, но реальность, начало начал, причина, благодаря которой мы сегодня существуем. Повторю, стих с первого – по десятый. К следующему занятию сдать эссе о точках соприкосновения Теории Большого Взрыва и доктрины creatio ex nihilo на десять страниц. Теперь можете вернуться к БФА № 329. Господин Розмаринов вас уже ожидает.
Он забрал свой журнал и быстро вышел из зала.
– Господин Розмаринов, снова? Этот бесцветный гном что-то примелькался, – Руслан закинул рюкзак на спину.
– Муза Павловна, никак Саван сумел вас расположить? – дед, смеясь, подхватил её портфель. Она просто порхала и светилась от возбуждения.
– Знаете, Егор Георгиевич, возможно, это был самый интересный урок за всю мою жизнь… – Муза многозначительно подмигнула деду.
– Скука смертная, – просипел Хорунжий. – Спасибо цыганскому барону, повеселил.
– Спасибо Кубракевичу, хоть узнали что-то про саму Академию, – отозвался Кай.
– Кубрик молоток, Стево дерзкий, да… – кивнул дед.
– Не могу дождаться уже результатов, – проговорила Муза. – Что означают все эти Светляки и Радуги. Может там объяснят? Как вытерпеть эти тридцать минут…
Все тронулись обратно к БФА №329.
Кай почувствовал, как на плечи его снова взвалили груз весом в несколько тонн. Возможно, через тридцать минут его ожидал позор. И прилюдное изгнание.
«Никчёмен», снова прозвучало в ушах. Лицо вспыхнуло краской.
«Ты должен умереть» – звонко отдалось в ушах. Кай смахнул морок и зашагал следом.
И пора уже всем рассказать.
* * *
Они снова подошли к аудитории БФА №329. У дверей их ожидал очень нервный человечек в чёрном хозяйственном халате и черных очках – тот, с тестирования, которого Савонарола назвал Розмариновым. По внешнему виду его можно было допустить, что Розмаринов всю ночь сражался с вурдалаками. Он подпрыгивал и вздрагивал при каждом шаге и шорохе за спиной. Увидев Кая и компанию, он неожиданно рявкнул: «Острожский, Кристиан, ко мне!» Кай удивлённо пожал плечами и подошёл.
Студенты заходили в аудиторию, Кай с человечком молча стояли у входа. Дед с Музой, Карной и Русланом ушли занимать места, крикнув: «Не опаздывай!». Кай кивнул, проводил их глазами и снова посмотрел на человечка с журналом. Тот молча и со знанием дела, будто обученная лошадь, кивал головой каждому проходившему и делал какие-то пометки в своём кожаном журнале. Казалось, что он считает убитым время, когда он кого-нибудь куда-нибудь не заносил.
– Вы что-то хотели?
– Стой и не мешай мне делать мою работу.
Кай переступил с ноги на ногу и присел на край тумбы у дверей аудитории. Народ прибывал, знакомые парни и девушки улыбались и махали ему, затем исчезая в проёме. Терпение Кая подходило к концу. Маленький человечек так и стоял, с важным видом заглядывая в свой истёртый журнал.
– Вы меня задерживаете, я опоздаю, – не выдержал Кай.
– Я тебя не задерживаю, – сердито заявил человечек. Потом, сглотнув, рявкнул, – быстро в аудиторию, а то опоздаешь!
Кай посмотрел на Розмаринова, и решив, что спорить с сумасшедшими бессмысленно, молча зашёл в БФА №329.
* * *
И тут мы подошли к необходимости сделать Отступление, поскольку этот внезапный инцидент имел серьёзную подоплёку. К сожалению, ни Кай, никто из его друзей свидетелем нижеописанной сцены не был. Потому для понимания причин нам стоит вернуться на полтора часа назад, к тому моменту, когда Магистр Савонарола начал свой урок в библиотеке филфака.
* * *
В это время в Зале Учёного Совета происходило гораздо более важное событие, которое и послужило причиной переноса утреннего объявления результатов тестирования. Зал Учёного Совета был полон. Двумя полукругами в нём были выставлены кресла президиума, их занимало не менее трёх десятков персон с важными лицами. По нарядам и внешнему виду можно было сказать, что эти люди далеко не гардарининцы. Многие курили, переговаривались как давние знакомые, заглядывали в свои блокноты, делали пометки и даже пересмеивались, но не теряли ни грамма важности в лицах. В общем работали.
Между этими двумя полукружиями рядов возвышались три особых кресла. Они предназначались для троих Посвящённых – Магистра Силы, Магистра Теорий и Магистра Практик. Однако, одно из кресел пустовало. В зале не было Магистра Савонаролы.
Звучный нежный голос Магистра Медвяны объявил:
– Прошу ещё немного вашего внимания, уважаемые господа, и предлагаю заслушать главу квалификационной комиссии, нашего Конкордатора, господина Розмаринова.
В центр круга, лицом к Посвящённым и президиуму вошёл маленький человечек в чёрном хозяйственном халате и черных квадратных очках. Под мышкой он держал большой истёртый журнал.
– Спешу выразить вам своё почтение, драгоценная наша госпожа Соломея, глубокоуважаемый Совет Магистерия, – ответил Розмаринов неожиданно приятным, переливистым голосом, играя блеклыми кустистыми бровями.
