Джулия Эйлер
Кровь черного подсолнуха
Глава 11
Наступила тишина. Липкая, как патока, ночь медленно опускалась на лес. Густой белесый туман стелился по земле. Лукас тянулся губами к губам Лили. Девушка, которая, казалось, ещё минуту назад была совершенно не против, вскочила, оттолкнув парня.
– Ты с ума сошел? У нас друзья только что разругались, а тебя целоваться тянет? – громким шепотом кричала Лиля.
– Так, может, и нам поругаться, для полного комплекта? – обманчиво спокойно спросил Лукас. На щеках его заходили желваки. – Я спать.
Всем своим видом выражая спокойствие, парень поднялся и ушел в палатку. Он не хотел разговаривать с Лилей. Не хотел пытаться понять ее. Сейчас Лукас хотел только одну, нет, две вещи: поспать и загадать желание, чтобы стать свободным. И так как второе пока было вроде как невозможно, он лег спать.
Лиля уходить не собиралась, по крайней мере, пока. Она хоть и с трудом, но развела костер, налила воды в котелок и поставила его кипятиться.
Девушка улыбалась все время, пока была занята, как оказалось, приготовлением чая. Ей было на руку, что ребята разругались, ведь она этому и поспособствовала. Стоило лишь сжечь любовно созданный пучок травки, поднимающей уровень агрессии, а себе под носом обильно смазать звёздочкой. Результат налицо!
Залив кипятком жменю натурального чая, Лиля вернула котелок на огонь, а спустя ровно три минуты начала засыпать туда различные травы. Вскоре от варева повалил голубоватый дым.
Разумеется, чай был непростым. Его действие было направлено на нейтрализацию того, что варилось в котле.
Дымило долго. Уже и ночь вступила в свои права, и девушка все чаще зевала. Даже туман, казалось, перестал двигаться, равномерным ковром расстелившись по земле.
Глаза слипались. Лиля уже не просто хотела спать – она засыпала на ходу… Однако взять и уйти в палатку было нельзя: зелье нужно охладить, когда дым поменяет цвет, иначе эффекта не будет. А ей нужно было, чтобы ребята оставались марионетками. Так сказала Книга, а ей Лиля верила безоговорочно.
Мысли метались в разные стороны, то останавливаясь на бессмысленных, бесполезных отношениях с Лукасом, то на дружбе с Мастом. Лиля всегда мечтала о друзьях, и сейчас она могла это получить, если бы не ее цель.
Откуда-то сзади послышался треск. Будто сломалась ветка под чьим-то немалым весом. Девушка вздрогнула.
– Кто здесь? – тихо спросила Лиля, резко вскочив и обернувшись назад. Она бы закричала, если бы не боялась разбудить ребят. Обряд не закончен, они ещё могут проснуться.
Руки так сильно тряслись, что недопитый чай пролился прямо Лиле на ногу, от чего она ойкнула и попятилась назад.
Треск раздался чуть ближе.
Лиля сделала ещё один шаг назад, но спрашивать снова не стала. Она лишь до рези в глазах вглядывалась в темноту, надеясь увидеть, или наоборот, не увидеть неожиданного визитера.
Ветки не шевелились. Тишина.
Лиля выдохнула с облегчением: ей показалось. Это всего лишь игра воображения.
И тогда треск раздался чуть левее, громче и намного ближе.
Лиля все же закричала. Резко развернувшись, чтобы сбежать в палатку, девушка сбила котелок, обожглась, голубая жидкость моментально затушила огонь.
Лиля не остановилась, пока не забежала в палатку парней с криком:
– Там кто-то есть!
Мстислав тонул. Захлебывался черной, густой жижей и тонул, тонул… Парень барахтался, выныривал, жадно глотал воздух, но его снова тянуло на дно.
– Там кто-то есть! – словно сквозь вату послышался перепуганный голос Лили.
Маст дернулся, и вдруг понял – он спит! Ему нужно проснуться, только и всего! Однако мутная жижа снова накрыла его с головой, заставив захлебнуться.
Силы были на исходе, парень отчётливо понял – если не проснется сейчас, тупо умрет во сне. Он сцепил зубы, до судорог сжал кулаки и изо всех сил рванулся вверх, к тусклому свету…
Что у него получилось, Маст понял не сразу. Открыл глаза и чуть не заорал, когда огляделся и увидел в пороге Лилю.
Сонный и всё ещё немного злой, парень рывком поднялся и выскочил из палатки. От крика проснулись Яся с Августой, тоже вышли на улицу.
Лукас обнял трясущуюся девушку. Спустя минуту в палатку заглянул Маст.
– Выходите, никого там нет.
Лиля замотала головой, панически глядя на Лукаса.
– Не бойся. Я буду держать тебя за руку, – твердо сказал парень, коснувшись щеки Лили. – Все будет хорошо.
Наконец, все собрались на улице. Ночь была теплой, хотя прохладный ветерок то и дело забирался в лагерь.
Августа молча курила, облокотившись на дерево, Маст бережно обнимал Ясю. Оба недоумевали, почему накануне набросились друг на друга.
А Лукас с Лилей не обнимались, парень скорее просто держал девушку, чтобы та не тряслась от страха.
Тьма была кромешной, два фонаря никак не могли с ней справиться.
– Слушайте, давайте пойдем к нам в палатку, – предложила Лиля, более-менее взяв себя в руки. – Там хоть свет фонарей не будет так рассеиваться. И поговорить сможем.
Ребята молча поплелись в палатку. Но не к девушкам, а к Масту, ведь его палатка могла с легкостью вместить всех.
Лукас светил, пока все рассаживались, потом сел сам. Застегнув двери и пристроив фонарь так, чтобы он и в глаза не попадал, и все же освещал пространство, парень вернулся к своему важнейшему занятию: обнял Лилю. Дрожать та уже перестала, одни только руки всё ещё тряслись.
Все смотрели на блондинку. Ждали, пока та, наконец, объяснит, что произошло и зачем она подняла всех среди ночи. А Лиля, казалось, взглядов не замечала – она лишь сосредоточенно смотрела на руки Лукаса, накрывавшие ее руки.
– Ну, может расскажешь, что случилось? – нетерпеливо поерзал Маст, передвигая Ясю, сидящую у него между ног. Не то, чтобы ему было неудобно, просто близость девушки будоражила, особенно когда она так тесно к нему прижималась.
Лиля вздрогнула, но взгляд подняла. Вдох, выдох – ее лицо снова не выражало ровным счетом ничего. Она смогла взять себя в руки.
– Я проснулась, пошла в туалет, вернулась, решила попить воды и услышала треск веток, – начала рассказывать Лиля. – Не успела подумать, как треск раздался снова. Я спросила "Кто там?".
Маст хмыкнул. Яся двинула его локтем в бок.
– Разумеется, мне никто не ответил. И с минуту, наверное, ничего не происходило. Я уже начала убеждать себя, что мне показалось, но треск раздался снова, совсем рядом. Я не выдержала и побежала к вам. Дальше вы все знаете.
– Значит так, – подытожил Маст. – Спать будем здесь. Все вместе. Завтра будем разбираться: кто, что и где. Сейчас нужно спать.
Этому решению все были только рады. Недобуженные в основном, а Лиля и вовсе не спала, ребята были разбиты физически и морально. Разругались ведь из-за ерунды.
Впятером в большой палатке было тесновато. Парни легли по краям, Яся прижалась к Масту, Лиля к Люку, Августа, как волк-одиночка, между девочками.
Наконец, все затихло. Каждый улегся “поудобнее”. Сонная пелена неслышно опустилась на ребят, кажется, даже лес затих, чтобы дать им выспаться… Тут-то и раздался крик. Протяжный, душераздирающий, пока еще далекий. Мурашки на теле Яси оттанцевали марш от сердца в пятки.
Снова все стихло. Ребята, так и не нарушив тишину, начали уплывать в сон. Каждый, видимо, решил, что показалось.
Однако, как оказалось, это было лишь затишье перед бурей.
Потусторонний, пробирающий до последней косточки, вой неизвестного животного… Да если честно, до конца и не разобрать, то ли вой, то ли крик боли. Но Лиле казалось, так кричат, когда ломают кости. Или когда умирает кто-то очень дорогой. И неизвестно, что хуже.
Всем уже было ясно – не показалось. Все происходящее – реально. Ребята, как по команде, сели. Тьма была кромешной, никто и не подумал, что следует включить фонарик.
Лукас вспомнил, как отец ему говорил: страшно – молись.
Когда он был маленьким, был период, в котором Лукас боялся шкафа в своей спальне. Точнее, он боялся того, что якобы вылезало из этого самого шкафа. Хотя теперь он уже не был так уверен, что "якобы". Так вот, пару раз Лукас со слезами на глазах прибегал к отцу и жаловался на странного монстра, на что отец, выслушав, всегда отвечал одной фразой:
– Даже если монстры существуют, у них есть кое-что общее – они страшатся молитв. Так что, сын, страшно – молись. Молись до тех пор, пока страх не отступит, а потом иди и разбирайся с монстром, потому что страх не вечен, а молитвой монстра, каким бы он ни был, не победить.
Лукас снял с шеи четки и стал вполголоса, едва-едва слышно молиться. Слова смазывались, слышались как сквозь пелену, но Августу пробила дрожь. “Если бы только Зоран был здесь!” – думала девушка. Она и сама не понимала, чем парень мог бы помочь, но в такие моменты сложно думать логически. Инстинкт самосохранения иногда и не помогает – вредит.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки, – дочитав молитву, Лукас пошел на второй круг. – Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё…
– Черт, Люк! – Мстислав прервал моливу самым, наверное, наихудшим образом. – И так страшно! Завязывай.
И снова признание Маста всех поразило. Он не только умел по-мужски решить, что делать, но и совершенно по-человечески признавался, что ему тоже страшно! Это, по-хорошему, поражало.
Лиля же натурально тряслась. Она ничего больше не призывала. Травами не дымила. Это не могло быть галлюцинацией! Если до этого девушка и так знала, что лес живой, теперь ей стало кристально ясно: Этот лес не просто живой. Он дышит, и он не хочет отпускать свои жертвы.
Тишина давила, резала по ушам хуже криков. Тишина заставляла мучительно, до боли прислушиваться, до рези в глазах вглядываться в непроглядную тьму. Мстислав снова не выдержал.
– Черт, Люк! Лучше молись! В тишине еще страшнее!
Лукас взял в руки четки и продолжил. Только теперь уже не вполголоса, а шепотом. И отчего-то этот шепот казался громче, чем недавний крик-вой. И было, было в молитве что-то магическое, потому как страх, кажется, немного отступил. Ледяная рука, сжимавшая душу, разжалась.
Тут-то и начался хаос: палатка внезапно ожила! Затряслась, завыла, будто она живая и ее режут… Заваливалась то на один бок, то на другой, погребая под собой ребят.
Выйти из палатки никто не мог, да и вряд ли рискнули бы. Даже Маст седьмым чувством слышал, что пока они в палатке и вместе – выживут как-нибудь. Вот только это зыбкое “как-нибудь” не очень-то Маста устраивало…
Лукас замолчал не столько от страха, сколько оттого, что его просто снесло куда-то вниз. “Дурак!” – думал он про себя. – “Надо было не за четки держаться, а за Лилю! Вдруг с ней что-то случится, а я ни сном ни духом!”.
У девочек, кроме бесконтрольного ужаса, в голове не осталось ровным счетом ничего. Казалось: вот сейчас, в эту самую секунду, сердце не выдержит! Разорвется от страха на малюсенькие кусочки! Но, почему-то, не рвалось.
В какой-то момент палатка перестала трястись. Просто враз остановилась, будто и не палатка, а танцующая избушка на курьих ножках: “Хочу – танцую, хочу – на месте стою!”.
Вот только смешно от этой аналогии не стало никому, потому что Августа не успела эту мысль высказать: на палатку что-то полилось.
Что-то густое, не дождь точно. И это что-то капнуло Ясе на щеку – видимо, во время бешеной трясучки палатка порвалась.
– Кровь… – прошептала девушка, попробовав. Не научили, видимо, родители, что “каку в рот нельзя совать”. – Ребята, кровь!
– Где? – тупо переспросил Лукас.
– С неба, блин, капает! – огрызнулась Яся. И сама не поняла почему, но бояться как-то резко перехотелось. – Вы как хотите, а я выхожу! Надоело сидеть и бояться. Лучше сдохну там, от всей этой чертовщины, чем здесь, от разрыва сердца!
Девушка порывисто поднялась да так резко выскочила из палатки, что никто не успел среагировать.
День шестой
А на улице был… Рассвет. Нежданно, негаданно, отчаявшиеся было ребята все таки дожили до рассвета. И каким он был прекрасным, не передать словами!
Яся улыбнулась: широко, во весь рот, и расхохоталась на весь лес. Будь здесь животные, умерли бы от страху! Но тишина в очередной раз подтвердила, что с лесом что-то не так.
Да и с ребятами, если хорошо подумать, тоже творилось что-то неладное: перемены в настроении, совершенно дикие реакции на мелочи…
– Сумасшедшая! – выдохнул Маст в яркие волосы девушки. Они сейчас выглядели еще лучше, чем обычно. Гармоничнее, что-ли? Казалось, в волосах Ясмины поселилось это самое солнце.
– Ни разу в жизни я еще не любила утро так сильно, как сегодня! – воскликнула Лиля, выбравшись из палатки.
– Поверь мне, с тобой абсолютно все согласны, – усмехнулся Мстислав, крепко сжимая Ясю в объятиях.
– Не знаю, как вы, – щурясь, от бьющего в глаза солнечного света, сказал Лукас. И улыбнулся. – А я утро всегда люблю. Новый день, он же, считай, новая жизнь!
– Особенно у нас сегодня, – усмехнулся Маст. – Ты была права.
Августа, стоявшая позади всех, даже не поняла, что к ней обратились.
– Август, сестренка, прости нас! – Яся, вывернувшись из рук Мстислава, обняла Августу.
– Когда выезжаем? – спросила девушка. Обида отступила, но показывать это она не собиралась.
– Сейчас, – твердо ответил Лукас. – Хотя… Очень обидно отступать на последнем шаге…
– Лукас! – в один голос завопили девчонки.
– Да шучу я! – улыбнулся он. – Собираем вещи!
При одном только взгляде на черно-желтую палатку у Маста кровь застывала в жилах. Хотелось покромсать, порезать ее и выбросить где-то по дороге… Но палатка дорогая. Денег у него хоть и хватает, а вот так взять и выбросить палатку, ценой с приличный смартфон рука все же не поднялась бы.
Кстати никакой крови, или, тем более, дыр, на крыше палатки не оказалось. Она была так же девственно чиста, как и до начала этой безумной ночи.
Ребята были счастливы. Каждый по своему. Радовало в основном то, что ночь закончилась, да и то, что живы остались. Августа была рада тому, что они все же едут домой. Лиля тоже радовалась… напоказ. Она тоже испугалась ночью, но уезжать, оставлять цели за один шаг до достижения, девушка не привыкла. Хотя внутренний голос, где-то очень глубоко внутри, шептал: “Это к лучшему! Слишком сильный у нас оказался соперник!”.
Наконец, вещи были собраны. Худо-бедно все уместилось в машину, хотя, кажется, вещей стало больше. Ребята забились в салон.
– Ну, трогай, шеф! – улыбнулся Мстислав, который решил сидеть по правую руку от Лукаса.
Парень почти торжественно повернул ключ в замке и… Ничего не произошло. Машина не завелась. Финита ля комедия.
– Ребяяят, – протянула Яся, высунувшись вперед с заднего сидения. – Что не так?
Девушка выжидающе смотрела то на Мстислава, то на Лукаса, а те и не знали, что ответить.
– Пойду посмотрю. – Спустя минуту гробового молчания, вызвался Маст.
Парень открыл капот и невидящим взглядом уставился на внутренности машины. На первый взгляд все было нормально. Ну, провода не торчат, гарью вроде не пахнет. А на второй взгляд… А смысла от него нет. Не понимает Маст в машинах ничегошеньки. Осталось только как-то признаться в этом остальным. Но сначала, сначала парень попробует вызвать эвакуатор.
Мстислав метнулся обратно в машину, взял свой телефон-кирпич, предназначенный для связи, отыскал в контактах номер эвакуатора. Парень еще дома, примерно зная, куда они едут, нашел контакт местного эвакуатора, договорился на любое “вдруг”…
Звонок не прошел. Даже гудков не было, ни единого. Сети нет. Связи нет. Машины нет. Они в заднице.
Мстислав глубоко вдохнул и выдохнул, опершись руками на машину. Сейчас можно показать эмоции. За открытым капотом его не видно. Появилось жгучее желание врезать кулаком, со всей дури, по бедной колымаге… Нельзя. Яся может испугаться. Да и в целом – паникой делу не поможешь и машину не заведешь.
Скрепя сердце, парень натянул на лицо жизнерадостную улыбку и аккуратно хлопнул капотом. Открыл пассажирскую дверь и радостно, насколько смог, сказал:
– Баста карапузики, кончилися танцы. Никуда мы с вами не уедем. И никто нас не спасет.
– Я так и думала, – в отчаянии прошептала Августа, и закрыла лицо руками. – То, что пугало ночью, не хочет выпускать нас из леса.
Глава 12
– Черт! Я не верю! Не верю, что ни один телефон не ловит! – остервенело кричала Яся, бегая вокруг машины. В какой-то момент бегать, в надежде поймать сигнал, ей надоело. Долго не думая, девушка влезла на крышу машины, и уже оттуда тянула руку с мобильным к солнцу, будто это могло помочь.
Лукас смотрел на нее с осуждением, но не говорил ни слова. Он считал, что каждый человек волен выплескивать свой страх так, как считает нужным. Куда больше реакции Ясмины, его беспокоила реакция Лили. А точнее, ее отсутствие.
Девушка сидела на земле, не беспокоясь о белых шортах, которые она почти наверняка вымазала. Да какие, блин, шорты, когда неясно, проснешься ты завтра утром, или все-таки нет! Лиля напряженно думала, как ей выкрутить ситуацию в свою сторону. Как перестроить себя? Она ведь уже настроилась на отъезд! То, что они не могут уехать, было дурным знаком.
– Мы все здесь умрем, – шептала Августа едва слышно, сидя в машине и покачиваясь из стороны в сторону. Она единственная не посчитала лучшим вариантом выйти на свежий воздух, который, кстати говоря, свежим отнюдь не являлся.
Ужасное пекло (а чего вы хотели в практически полдень?) накрыло эту сторону леса. Да, по логике вещей, здесь должно быть прохладнее, и влажность в лесу должна быть.
Но наш лес был необычным. И влажность отсутствовала, и живительной прохлады не видать.
И жара эта, иссушающая, плавила мозги и нервы, заставляя сходить с ума даже самых стойких.
В машине, разумеется, было даже жарче, чем за ее пределами, потому Августа поплыла первой.
– Да что ты сидишь тут, как амеба на палочке? – ворвалась в машину Яся, вместе с каплей живительного и такого необходимого Августе воздуха. – Начни уже делать хоть что-нибудь!
Ясмина, со свойственной ей горячностью, ожидала, что все должны бегать, психовать и суетиться. Она просто не могла взять в толк, что кто-то может вот так просто сидеть и всматриваться в пространство.
Августа же, напротив, считала, что думать нужно в тишине и одиночестве, просто место выбрала опрометчиво. Сейчас, когда в ее мозг поступила капля живительного кислорода, девушка поняла: отсюда нужно уходить. Пока не поздно. Нужно найти Зорана, все ему рассказать и попросить помощи у него и его деда. Да. Это лучший выход из всех возможных вариантов. Которых нет.
Ясмина еще что-то кричала, когда Августа, аккуратно отодвинув сестру, вылезла из машины и направилась в лес. К Зорану! Это единственная связная мысль, что билась в перегретой голове девушки. Билась, как рыбка, случайно оказавшаяся на берегу, на палящем солнце, и могла, должна была вот-вот успокоиться и умереть…
Последним, что увидела Августа, был оголенный мужской торс, на который она и свалилась, уплывая в обморок.
– Ты не можешь оставить меня здесь! Ты – моя старшая сестра! Ты должна за мной приглядывать! Августа, черт тебя раздери! – кричала, надрываясь, Ясмина, в спину удаляющейся сестры. Девушка не видела, просто не могла заметить в состоянии тотальной злости, что сестра не в себе. Да она и сама была не совсем в себе, как она могла заметить что-либо?
И ее уже не могло смутить то, что совсем недавно она кричала на сестру в совершенно противоположном ключе.
– Эй, да не переживай ты так! Она вернется! – сказал Маст, обняв со спины. Раньше Ясю это умиляло. Теперь вывело из себя окончательно. Она вывернулась из кольца рук и заорала не своим голосом.
– Предательница! Черт! Да вы все предатели! Когда от Ясеньки что-то нужно, сразу: Ясенька, миленькая! А когда мне нужна поддержка, вы разбегаетесь, как чертовы крысы с корабля! А ты, – она ткнула пальцем в грудь ошарашенного парня. – Тебе от меня нужен только секс! Так в чем проблема? Давай! Вперед! Прямо здесь и сейчас!
Девушка остервенело сорвала с себя майку, руки взлетели за спину, расстегивая лифчик.
– Трахни меня сейчас же и уйди, наконец, как ушли все остальные!
Белье не успело слететь с положенного места: ошарашенный Маст подхватил его, застегнул, зайдя за спину Ясе, и натянул на нее майку.
– Так вот как ты обо мне думаешь, да? Отлично. Я ухожу, – в глазах парня стояли слезы. Если бы только Яся могла их заметить… Если бы только Яся могла понять боль, которую причинила парню…
– Прекрасно! Я уйду первой! – воскликнула она, развернулась и, сверкнув красными волосами, направилась к дорожке, ведущей к озеру.
– Замечательно! – буркнул Мстислав себе под нос.
Лукас и Лиля сидели тут же, неподалеку, на земле. Вид у девушки все так же оставался отсутствующим, а Лукас смотрел на Маста.
– Сочувствую, друг. Жестко она тебя, – произнес он, опустив взгляд.
А Маст… На него нашла такая дикая ярость, что парень едва не захлебнулся воздухом. Он молниеносно подскочил к Лиле, схватил за плечи, рывком поставил на ноги и начал трясти.
– Ты! – рычал парень, разъяренным медведем. – Это ты нас сюда притащила! Это ты во всем виновата!
Лиля и отреагировать не успела, как Лукас вырвал ее из рук Маста, оттолкнув. Девушка упала, больно ударилась коленом о мелкий камешек, и от этого, вероятно, пришла в себя.
Парни уже катались на земле. Почти одинаковые по комплекции, они не уступали друг другу и в силе.
– Да угомонитесь же вы! – закричала девушка, не зная, что еще предпринять. – Оно же именно этого и добивается! Чтобы мы сами друг друга поубивали, а оно на все готовенькое явилось! Ребята!
Лиля, как безголовая курица, носилась вокруг дерущихся парней, умоляя, угрожая и приговаривая. Но это помогало примерно как… тушить огонь бензином.
У Лукаса, кажется, был сломан нос. У Мстислава кровь текла из правой брови и с уголков губ. Еще немного, и парни действительно просто убьют друг друга.
Лиля вспомнила, что в нескольких канистрах еще оставалась вода, они просто не успели ее вылить перед отъездом. И действительно, вода оставалась в двух канистрах из трех. Она схватила ту, что была полной, перелила в котел и плеснула в парней.
– Прекратите немедленно! – закричала. А добившись внимания, продолжила. – Как вы не понимаете, оно только этого и ждет!
Парни, казалось, поняли. Но все равно смотрели друг на друга с безумной ненавистью во взглядах.
– Пойду за дровами, – наконец бросил Маст, развернулся и, сжав в руке топор, ушел в лес.
Лиля растерянно смотрела на Лукаса, но ненависть из его взгляда и не думала исчезать. Просто фокус сменился.
– Садись, – как можно ласковее сказала девушка, показывая на полено у кострища. – Я обработаю твои раны.
Парень покачал головой. Закрыл глаза. Помолчал с минуту, будто собираясь с мыслями и успокаяиваясь. А потом прошептал:
– Маст прав. Ты во всем виновата. Это ты нас сюда заманила. Если кто-то умрет, это будет на твоей совести. И да, сломанный нос обрабатывать не нужно. А льда, чтобы облегчить боль, здесь нет.
Лиля так и стояла, ошарашенно глядя на парня. Он, в свою очередь, схватил библию, лежавшую на приборной панели в машине, сел в тени на траву и углубился в чтение.
Девушке ничего не оставалось делать, как заняться тем, что у нее получалось лучше всего: она принялась готовить обед.
Ясмина долго плавала. Казалось, ее кожа превратилась в губку. И она впитывает, впитывает, и никак не может напитаться.
Однажды такое уже было. Ясе снилось. Она была бесконечно, беспросветно одинока. И, судя по всему, этот момент настал. Тот сон, сон двух, или трехлетней давности, похоже, был пророческим:
Она стояла на берегу. Прямо как сейчас. Стояла, вдыхала воду, пыталась впитать ее в себя. Это был бы лучший момент в ее жизни, если бы не дыра в груди и тотальное одиночество по всем фронтам. Родители мертвы. Сестра вышла замуж, а у нее, у Яси, не сложилось. Все мужчины, которых она встречала на своем пути, будто задавались целью разбить ее сердце. И с каждым разом этого сердца становилось все меньше, меньше и меньше… А потом оно и вовсе исчезло.
Так она и стояла. На берегу моря или океана, конкретика не важна. Важно то, что в груди у нее зияла сквозная дыра…
Сон был коротким, мимолетным, а ощущения и послевкусие от него были премерзкими. Яся помнила, как тогда, давно, с неделю, наверное, ходила после этого сна, словно зомби. И вот сейчас этот сон всплыл в памяти, как наяву, будто предвестник чего-то… страшного.
Додумать Ясмина не успела: по правой руке скользнуло что-то, похожее на водоросли. Девушка дернулась, сбилась с мысли, но увидев водяную траву, быстро успокоилась.
Как оказалось: зря.
В эту же секунду что-то схватило Ясмину за ноги и с силой потащило на дно.
Мстислав рубил и рубил, не зная, куда еще выплеснуть свою безумную ярость на них всех. На Ясю, что занозой вгрызлась в сердце, а впоследствии вырвала из груди. На сестру ее полоумную, которая недостаточно сильно пугала их. На Лукаса, защитничка Лили, змеюки этой.
И понимал, что хватит, что носить придется раз пять, если не больше, а все равно продолжал рубить. Парень справедливо думал, что лучше дрова, чем чья-то голова.
Маст не помнил себя таким злым. Едва похожее на эту обжигающую ярость чувство у него возникло только единожды, когда отец сказал о переезде. И то, в тот момент он почувствовал скорее, не злость, а опустошение, разочарование, обиду…
Сейчас же ярость рвала крышу. Заставляя бежать, что-то делать, кого-то ударить, а лучше – убить. Да, пожалуй, именно в таком состоянии убивают. Что с этим состоянием делать, Маст не знал, а потому продолжал рубить.
И когда боковым зрением парень увидел летящее на него дерево, почувствовал облегчение, и только потом наступила тьма.
– Сумасшедшие. Глупые, обезбашенные малолетки. Довели… – причитал Зоран, прикладывая к голове Августы ледяную тряпку. Девушка уже пришла в себя, но тихонько лежала на коленях парня, не имея ни сил, ни желания подниматься.
В голове уже прояснилось, насколько могло. Стало легче и, вместе с тем, стыднее, что ли. Но это пока не важно. Корить себя она будет потом, сейчас же нужно прийти в себя и понять, как спасти ребят.
– Зоран, я понимаю, что мы идиоты. Честно, понимаю. С самого начала понимала, если быть точной. Но сейчас… Сейчас уже не до шуток. Расскажи мне, пожалуйста все, что знаешь, – Августа шептала все это, глядя в бездонные серые глаза парня, завороженная собственным отражением в них.
Она понятия не имела, как это возможно, но ей казалось, что в его глазах она красивее, лучше, чем есть на самом деле.
– А рассказывать-то, собственно, практически нечего, кроме того, что ты и так знаешь, – усмехнулся Зоран, смачивая тряпку в ведре с холодной водой и снова укладывая на лоб девушки. Августа, было, дернулась подняться, но парень не позволил. – Лежи. В общем, около часа назад ты упала мне в руки, потеряла сознание.
– Я помню твои кубики, – выпалила девушка и тут же покраснела.
– Т-с-с. – Зоран приложил палец к ее губам. – Слушай дальше. Я поговорил с дедом.
– И? – поторопила Августа.
– Сначала расскажи, что у вас произошло. Почему ты явилась сюда в таком состоянии?
– Вчера, когда я вернулась в лагерь, все поругались. Сильно. Я так понимаю: настолько, что каждый для себя решил уехать отсюда. А ночью лес ожил, начался кромешный ужас. Палатка тряслась, кто-то выл, кричал, стонал, а под утро на крышу полилась кровь. Кто-то, Яся, кажется – не выдержала, психанула и выбежала на улицу. А там утро. Палатка чистая. Лагерь хоть и разнесен, но не сильно, не настолько, чтобы подтвердить все, что происходило ночью. Поэтому мы, практически не думая, собрали вещи и сели в машину, а та не завелась. Мстислав, кажется, пытался вызвать эвакуатор… Я сидела в машине.
– В такую дикую жару? – изумился Зоран.
– Сама не понимаю… – тихо сказала девушка, снова пряча взгляд. – А потом, кажется, меня что-то или кто-то привел в чувства. Ну, не полностью, но этого хватило на решение идти к тебе. Дальше ты знаешь.
– Все, как я думал. В общем, увидев тебя в полуобморочном состоянии, я сразу пошел к деду. Разумеется, после того, как устроил тебя здесь, – мужчина обвел взглядом небольшую, приятно прохладную землянку. Августа поднялась с колен Зорана, и в этот раз он и не думал возражать. Ему хотелось, чтобы девушка разглядывала его дом.
В землянке имелось все для жизни – и в то же время для нормальной, привычной жизни, не было ничего. Лежак в противоположном от входа углу, углубления в двух стенах на манер книжного шкафа, укреплённые досками.
Поняв, что Августа действительно с интересом разглядывает его аскетичное жилище, Зоран решил подождать. Ему ничего не оставалось, кроме как в ответ разглядывать саму девушку. Было в ней что-то такое… Притягательное. Вот как маленьких детей тянет сунуть пальцы в розетку, так и Зорану хотелось прикоснуться к Августе. Не просто прикоснуться, а уберечь, спрятать от остального мира, но… Нет, глупо, глупо думать о невозможном. Зачем травить душу мыслями о том, что не имеет права стать реальностью?
Августе такое жилье, как ни странно, понравилось даже больше, чем их родительская трёшка. По левую сторону в земляных шкафах стояли книги. Старые, потрёпанные временем, побитые жизнью, темные корешки манили если не прочесть, то хоть в руках подержать, прикоснуться к старине. По правую же сторону был холодильник. Наверное. Там стояли стеклянные банки со всевозможными соленьями, компотами и прочей едой.
Вдруг в голове Августы зажглась мысль: «А смогла бы я жить такой жизнью?». И тут же, девушка сама себе ответила: «Смогла бы, если бы не знала другой жизни… Но так, зная, что где-то там есть ванная, душ, Интернет, в конце концов… Нет, это исключено.»
«А если бы Зоран предложил остаться?»
Ответа она не знала.
– Что тебе сказал дед?
– Что лес вас не отпустит. Даже если с машиной все будет нормально, даже если до самого царя в загробный мир дозвонитесь, лес будет водить вас кругами. Он уже почувствовал в вас жертв.
– Как это? – ошарашенно перебила Августа.
– Когда у тебя на тарелке лежит еда, которую ты купила, и собираешься съесть… Согласишься отпустить эту еду, какой бы она не была, если она тебя попросит?
– Еда не разговаривает, – разозлилась девушка. – Прекрати говорить загадками, объясни толком!
Зоран поднялся с лежака и стал расхаживать взад-вперед.
– Ты очень верно сказала – еда не разговаривает. Точнее, люди не слышат ее слов. Так же и лес, он не понимает ваших слов. Он чувствует энергию, чувствует искусственную страсть, разожжённую травами, чувствует искусственную ярость. Все эти эмоции делают его сильнее, зажигают его, оживляют.
