Джулия Эйлер
Кровь черного подсолнуха
– А вы думаете, вы первые такие охотники за желаниями? – усмехнулся он. – Напомните-ка мне легенду.
Ребята переглянулись. Лиля кивнула Лукасу, мол, давай, рассказывай. И парень начал.
«Существует легенда, что бог, собравшись покинуть наш мир, создал цветок. Самый жизнерадостный цветок во вселенной – подсолнух. Он поворачивал голову вслед за солнцем, впитывая тепло и свет, а взамен отдавал людям свою живительную силу, что содержалась в семенах. Маленькие и черные, с неповторимым вкусом, они исцеляли множество болезней и дарили людям любовь к жизни. Вот только все мы знаем, что добро не может существовать без зла. Так и счастливый цветок не мог существовать без противоборствующей силы.
Тогда бог создал второй. Черный подсолнух. Днем он внешне ничем не отличался от своего собрата. Зато ночью истекал кровавыми слезами. Говорят, это были слезы несправедливо погибших. В войнах, дуэлях и прочих смертельно опасных мероприятиях. Ходят слухи, что в полнолуние можно услышать их голоса…
Также, в каждом черном подсолнухе заключена душа. И если группа людей выполнит одно желание черных подсолнухов, цветы станут желтыми и смогут выполнить по одному желанию на живую душу. Но есть обязательные условия.
Первое: до поля может дойти только тот, кому это действительно нужно.
Второе: нельзя скрывать мотивы и желания от попутчиков. Каждый должен понимать истинность целей остальных.
Третье: скрывший правду должен принести человеческую жертву, обязательно добровольную.
Четвертое: чтобы дойти до того, чего отчаянно желаешь, в пути нужно потерять самое дорогое, что имеешь.
Пятое: в путешествие может отправиться только группа лиц в таком составе: девственница, святоша, шут, шлюха и ведьма…»
В этот раз слушали молча. То ли дошло, наконец, что легенда – не шутка, то ли просто решили помолчать для разнообразия. Однако, когда Лукас закончил, Зоран широко улыбнулся.
– Ну, и расскажите-ка мне, товарищи, каким это образом, зная легенду, вы решились сюда явиться? Совсем, что ли, тупые?
– Сам ты тупой! – взорвался Маст. Вскочил на ноги, сделал два шага в направлении палатки и остановился. Парень подумал, что не время сейчас показывать свои психи, нужно послушать этого Зорана. – У каждого из нас есть желания. Именно ради них мы сюда пришли.
– А ещё у каждого из вас своя правда. И я больше чем уверен, что ни один не готов рассказать все, – кивнул Зоран.
– Мы рассказываем! Каждый вечер мы именно этим и занимаемся! – воскликнула Ясмина.
– И вы все абсолютно уверены, что вам это действительно нужно? Не поймите меня неправильно, но неужели нет занятий поинтереснее?
– Это мы выяснили ещё в первую встречу.
– Допустим. Тогда, раз вы так хорошо знаете друг друга, ответьте мне на один вопрос: кто из вас пытается убить Августу?
Ребята переглянулись. Зорану удалось посеять зерно сомнений. Лиля выглядела настороженной, Яся – испуганной. Лукас просто жевал губы, время от времени бросая взгляды на остальных. Мстислав сжимал и разжимал кулаки, глядя на Зорана, и лишь Августа оставалась спокойной.
– А я с самого начала говорила, что здесь что-то не так. Вы же не хотели меня слушать!
– А я всё ещё уверен, что тебе, – Мстислав кивнул на Зорана. – Просто выгодно, чтобы мы отсюда свалили. Может ты и не шаман вовсе, а колдун какой-нибудь, и мы мешаем тебе ритуалы проводить!
– Да, а Августу я спасал четыре раза, просто смеха ради. Не проще ли мне было бы дать ей шагнуть в сердце?
Воцарилась тишина. Ливень утих, превратился в обычный дождь, который, судя по всему, заканчивался. Ребята переглядывались, но молчали.
– Ну что, я убедил вас уехать?
– Убедил, – ответил за всех Мстислав. – Но мы пробыли здесь всего четыре дня. Думаю, ничего не произойдёт, если пробудем ещё четыре. Августу спасать тебе больше не придется, на ночь будем привязывать ее к сестре. Ходить везде будем только вместе. Такие условия тебя устраивают?
– Вполне. Но я буду иногда приходить.
– Лады.
– Ребята, может быть, мы всё-таки уедем? – тихо спросила Августа.
– Прости, но я не могу, – ответил Лукас и отвернулся, пряча промелькнувшие на лице стыд и отчаяние.
– Я тоже, – сказала Лиля.
– Ну это же всего четыре дня! Систер, я буду ходить за тобой по пятам, – сказала Яся и, поднявшись, подскочила к Августе. Обняла. – Пожалуйста.
Девушка глубоко вздохнула. Обняла сестру в ответ и прошептала ей на ухо: "Ладно".
– Раз уж вы разобрались, я пожалуй, пойду. Много дел, – поднялся Зоран, но уйти не успел, Августа потянула за рукав плаща.
– Могу я с тобой поговорить?
Мужчина внимательно посмотрел на нее и кивнул.
– Пойдем, – согласился, и добавил, обращаясь к остальным. – Я верну ее в лагерь, когда мы поговорим.
– Хорошо, – сказал Мстислав, проигнорировав возмущенный взгляд Ясмины.
Дождь закончился. Августа и Зоран какое-то время шли молча. Девушке в принципе было не интересно, куда именно они идут. За утро у нее назрело немало вопросов, которые она могла задать только этому странному мужчине. Он, в свою очередь, шел молча, потому что не хотел мешать мыслительному процессу девушки, так похожей на него.
Постепенно они выходили к живой части леса. Здесь пели птицы, и то тут, то там, показывались белки.
– Так значит, это правда, – удивилась Августа, заметив перемены. – Часть леса, в которой мы остановились, действительно проклята?
– Да.
– И озеро?
– Большая его половина.
– Все из-за подсолнухов? – спросила Августа, остановившись. Прямо перед ней проскочил заяц. – Ох!
– Не совсем. Больше из-за людей, приходящих сюда за желаниями. Из-за тех, кто своих же друзей приносит в жертву.
– И много их было, таких как мы? – удивление прошло, и девушка просто спрашивала все, что приходило на ум. Ей казалось, что лимит вопросов вот-вот закончится, Зоран развернется и отведет ее в лагерь.
– Два десятка, только за мои двадцать лет здесь. Выжили, кажется, пятеро.
– Не очень-то веселая статистика.
– Ага.
– И ты всех их пытался спасти?
– Нет конечно! – рассмеялся мужчина. – Мне всего четыре было, когда я здесь появился. Это уже лет с тринадцати я стал подкидывать в лагерь головы мертвых зверей, чтобы напугать людей.
– Не противно убивать?
– Да я ж не сам это делал! – воскликнул Зоран возмущённо. – Тут зверей знаешь сколько? И хищных, и травоядных. На кабанов и оленей частенько нападают волки. Да и договориться с охотником на чью-нибудь голову не составляет особенного труда.
– Значит не своими руками. Но все же, – мотнула головой Августа. – Как ни крути, это убийство.
– По твоему, лучше смотреть на то, как умирают люди?
– Я не это имела ввиду.
– Именно. Тяжело искать мораль в ситуации, когда для нее почти не осталось места.
Августа решила вернуться к теме, которая интересовала ее куда сильнее, чем эта.
– И что, ты прям к каждой компании вот так приходил и пытался выгнать? – спросила, и бросила взгляд на мужчину. Почему-то, она даже мысленно не могла назвать Зорана парнем. Что-то в нем было, такая, внутренняя сила, что-ли. И почему-то, сама того не осознавая, ждала этот ответ, затаив дыхание.
– Конечно нет.
– Тогда почему?
– Почему именно вас я так старательно выгоняю? – спросил Зоран, остановившись.
– Да, – ответила Августа, останавливаясь напротив мужчины.
– Потому что ты напоминаешь мне меня.
– Это чем же? Я вроде не брутальный мужик в плаще, наводящий страх одним взглядом, – попыталась отшутиться девушка. Однако Зоран тут же посерьезнел.
– Ты меня боишься? Почему? – в его почти прозрачных глазах отражалось серое, грозовое небо. И как оно было готово пролиться дождем на нерадивых путников, так и глаза мужчины метали молнии.
– Да нет же, я пошутить пыталась! – воскликнула Августа, заметив перемены. – Возможно, я просто не умею шутить.
– Да нет, не переживай, это, наверное, у меня с юмором проблемы, – с улыбкой сказал Зоран.
В ответ Августа широко улыбнулась.
Ребята в лагере, несмотря на закончившийся дождь, сидели по палаткам. Ясмина и Мстислав лежали в палатке последнего и тихо переговаривались. Похоже, музыкальная ночь подействовала на них весьма благотворно, и они если не зарыли топор войны, то хотя бы перестали ругаться. Один этот факт так сильно радовал обоих, что парочка находилась на грани эйфории. А все потому, что до них, наконец, дошло: они друг другу нравятся. По-настоящему, без шуток, фальши и прочих малоприятных вещей.
Голова Ясмины мирно покоилась на коленях парня, который с видимым удовольствием перебирал красные волосы. Ему казалось, что цвет уж точно крашеный, и с самого первого дня хотелось их потрогать. Почему-то Маст был уверен, что на ощупь они как солома. Не угадал. Мягкие, шелковистые и, после четырех дней в лесу, все ещё держат запах яблока. Аромат едва уловимый, его можно было почувствовать только лишь зарывшись в них носом. Мстислав так и поступил. Убедился. Точно, волосы Яси пахли яблоком. Но не зелёным, такой шампунь можно встретить в любом магазине. Нет, ее волосы пахли яблоками, которые в детстве выращивала его мама. Сорт Мелроуз. Мстислав навсегда запомнил этот запах, потому что последний раз был счастлив именно тогда, в детстве. И эти самые яблоки были ассоциацией счастья.
Лукас забрался в "гардеробную" палатку, чтобы не мешать Масту, и читал. Лиля была в плохом настроении, и парень не стал навязывать свое общество. Он вдруг вспомнил, что как-то давно не брал в руки Библию, ранее буквально жившую в оных. И, как это всегда бывало, Лукас забылся в чтении.
Лиля же, сидевшая в девичьей палатке, была не просто в плохом настроении. Она была в ярости. Весь ее план катился в тартарары, а девушка ничегошеньки не могла с этим поделать. Разве что… Был у нее один вариант. Вновь обратиться за советом к книге. Этим-то она и занялась.
Спустя двадцать минут Лиля получила ответ. И он ее настолько удовлетворил, что улыбка обещала играть на ее губах ещё долгое, очень долгое время.
– Вы живёте в землянке? – спросила Августа, круглыми от шока глазами осматривая жилище Зорана и его деда.
Никаких привычных городскому или даже деревенскому жителю удобств здесь не наблюдалось. Вместо душевой – огромная деревянная бочка, да то самое озеро. Лес здесь, и правда, был совсем другим. Девушка все пыталась подобрать слова, чтобы объяснить хотя бы самой себе, чем отличается та сторона и эта, и не могла. Ее то и дело отвлекал Зоран.
Он снял плащ, а потом и майку, под которой оказалось жилистое, хотя и худощавое тело. Жира не было. Да и откуда взяться жиру в теле парня, живущего в лесу?
Парня Августа рассматривала не больше двух минут – пока он сменил рубашку на легкую майку. Но и этот клок одежды скорее открывал все жадному взгляду, чем закрывал. Девушка поняла: несмотря на то, что работу свою она практически ненавидела, а тело, тем не менее, привыкло. Тело требовало. У тела были нужды. А Августа сопротивлялась, не хотела бросаться на первого встречного…
– Да, – ответил Зоран. – Это плохо?
Девушка так сильно задумалась, что не сразу поняла, о чем он говорит. Землянка. Точно!
– Непривычно.
– Когда не знаешь другой жизни, напротив – все легко и просто, – пожал плечами парень.
– А ты знаешь? – спросила девушка. Она сидела у костра на стуле, вырезанном, судя по всему, из огромного пня. Тема назрела интересная, и Августа подалась вперёд, чтобы не пропустить ни слова.
– Нет. Да. Не знаю, – развел руками Зоран. – Не помню. Мне было четыре или пять, когда дед меня приютил.
Августа не успела и рта раскрыть, как дед, все это время тихонько сидевший в землянке, вышел на улицу. Остановился напротив девушки, пристально вгляделся в ее глаза своими, такими черными, что казалось, будто зрачка и вовсе нет.
Спустя примерно минуту он оторвался от ее глаз. И в одно мгновение превратился в обыкновенного старика. Кареглазого.
– Можно. Расскажи ей все, – прохрипел он, и вновь скрылся в землянке.
Девушка сидела ни жива ни мертва. На лбу был написан вопрос: что это, черт возьми, было?
Зоран расхохотался.
– Да это дед своими штучками балуется. Не обращай внимания, – он махнул рукой. Сел напротив. – Но в одном он прав: я должен все тебе рассказать.
Августа огляделась, недоумение в ее взгляде было готово перелиться через края. Но тем не менее, девушка взяла себя в руки: села прямее, сложила руки на коленях.
– Я тебя слушаю.
– Когда мне было четыре, мама привезла меня сюда. Отвела к сердцу подсолнухов и оставила там. Разумеется, я ничего не помню… – парень на мгновение прикрыл глаза. Рассказывать ему не хотелось. Но Зоран во всем слушался деда, и этот раз не стал исключением. – Дед спустя десять лет открыл мне воспоминания. Мои. Я не очень-то хорошо понимаю, как он это сделал, но мне можно, я ещё учусь. Так вот, я вспомнил, как мама оставила меня у сердца. Сказала, чтобы я ничего не боялся, потому что она скоро вернется и заберет меня… А когда я пошел посмотреть, что это там такое красное на земле, что за туман клубится там, где должны быть семечки, появился дед. Надо уточнить, что появился он очень вовремя, хотя и немного опоздал.
Зоран замолчал. Вдох-выдох.
Эти слова, сама "исповедь" не могла не пробудить воспоминания:
Они долго тряслись в автобусе, стремясь доехать именно до того поля. Воняло бензином, немного перегаром и сквозь пелену вони пробивался едва уловимый запах выпечки. Мать, женщина лет двадцати пяти, с пшеничными волосами и очень миловидным лицом, теребила подол платья, то и дело нервно поглядывая в окно.
Зорану давно надоело просто сидеть на месте, мальчиком он был хоть и послушным, но непоседливым. Он то бегал по салону, то подпрыгивал между сиденьями, тщетно пытаясь взлететь. Нет, мальчик был достаточно взрослым, чтобы понимать, что люди не могут летать, просто верить в это наотрез отказывался.
Пару раз прочесав носом шершавое покрытие на полу в автобусе, мальчик все же перестал пытаться. Любопытная пассажирка, лет семидесяти на вид, все время поездки внимательно наблюдавшая за Зораном, вдруг спросила:
– Дошло, наконец, что не сможешь взлететь?
Мальчик насупился, почесал нос и очень по-взрослому ответил:
– Я это сразу знал.
– Зачем тогда пытался? – непонимающе нахмурилась бабушка.
– Надеялся на чудо, – мальчик пожал плечами и развернулся, собираясь уйти к маме. Глупый разговор ему надоел почти так же сильно, как и вся поездка.
– Чудес не бывает, – вдруг хрипло рассмеялась женщина. – Поверь старухе.
Однако мальчик и не думал соглашаться. Зоран резко развернулся лицом к бабушке и твердо произнес:
– Бывает. Если сильно верить.
На этом разговор был окончен. Зоран спешно вернулся к маме, сел рядом и прислонился головой к ее предплечью. Трясущаяся рука опустилась на голову мальчика и неловко похлопала, будто не зная, как поступить в этой ситуации.
Поездка закончилась неожиданно: автобус захрипел, словно умирающий старик, всхрапнул и, нервно дернувшись, остановился. Мама взяла Зорана за руку и повела к выходу. Двери тотчас распахнулись, пассажиры бесстрашно шагнули в ночь.
На Зорана обрушилась густота летней ночи. Резкие, неопознаваемые для обычного городского мальчика запахи едва не сбивали с ног, а звёзды, казалось, сейчас обрушатся ему на голову.
– Мама, зачем мы здесь?
– Не бойся, сынок. Сейчас я отведу тебя в одно место, ты немного меня подождёшь, а потом мы поедем домой, – немного нервно ответила женщина и зашагала вперёд.
Зоран так и держал ее за руку, а потому другого выхода, кроме как семенить за мамой, у него не было. И все же просто идти было не в его характере.
– Мам, я не это спросил.
– Тебя это не касается! – рявкнула женщина и дернула сына за руку. – Шевелись!
Вскоре перед ними предстало поле цветов, выше самого Зорана. Мальчик остановился от неожиданности, восхищенно ахнул и сказал:
– А мне ещё говорили, что чудес не бывает! Разве цветы выше человеческого роста – это не чудо?
– Чудо, – чуть спокойнее подтвердила мама. – Идём, нам как раз нужно в сердце этого чуда.
Мальчик послушно шел за мамой. Его уже не так сильно волновали причины происходящего. Теперь было просто любопытно.
Спустя минут десять ходьбы женщина остановилась. Зоран, до этого момента глядевший исключительно по сторонам, остановки не ожидал, а потому врезался в ноги матери, едва не опрокинув ее на землю.
– Аккуратнее! – прошипела она.
Глубоко вздохнула и опустившись перед Зораном на корточки, мягко, нежно, так, как никогда с ним не говорила, сказала:
– Подожди меня здесь, пожалуйста. Ничего не бойся, я очень, очень скоро вернусь.
Зоран серьезно кивнул. Он ведь взрослый мальчик, может и подождать.
Тогда мама резко встала на ноги и почти побежала в ту сторону, откуда они только что пришли. Но Зорану было не до этого. Прямо перед ним на земле лежал огромный, истекающий кровью цветок, который со страшной силой тянул мальчика к себе.
Земля под ним была красной, потрескавшейся, пропитанной смертью.
Зоран никогда не умел сопротивляться любопытству, так что не медля ни секунды, шагнул вперед, прямо в клубящееся тьмой сердце…
А спустя секунду пришла боль…
Рывком поднялся, повернулся спиной, сорвал с себя майку, бросил на землю. Августа ахнула и закрыла рот рукой: вся поверхность спины парня была покрыта рваными белыми рубцами. Как будто его подрала волчья стая, не меньше.
– Это оно? Сердце? – тихо спросила Августа, опустив голову. Зоран повернулся и сел на свое место.
– Да.
– Спасибо, – всё ещё почти шепотом сказала девушка.
– За что? – непонимающе переспросил Зоран.
– За то, что спас меня. С такими шрамами я стала бы уродиной…
– Ну спасибо! – сказал парень, резко поднявшись.
– Погоди, я не это имела ввиду! – воскликнула Августа и во мгновение ока подскочила к Зорану, остановившись в сантиметре от его оголенной спины. – Тебя шрамы не портят, напротив – придают особого шарма. Они притягивают к тебе взгляд, тянут прикоснуться.
В подтверждение своих слов, девушка медленно подняла руку и коснулась одного из шрамов, особенно большого. Провела по нему от начала и до конца, затаив дыхание. И только спустя пару секунд поняла, что Зоран тоже не дышит. А когда он резко повернулся, заключив ее в кольцо из своих рук, Августа и вовсе забыла, как дышать.
– Я тоже рад, что успел. Но поверь мне, тебя никакие шрамы не испортят.
И столько уверенности было в его словах, что девушка поняла, что не имеет права сомневаться. Она потянулась губами к его губам. До заветного поцелуя остался миллиметр…
– Разойтись! – послышался из землянки голос каркающий голос старика. – Нельзя, иначе шаманом тебе не стать!
Зоран с неохотой, но все же отстранился. Ему до сих пор было неясно, как дед видит сквозь стены. Или он и не видел? Понял по разговору?
– Прости.
– Да ничего, – Августа покраснела и отошла ещё на шаг. – У каждого из нас свои цели и желания.
– Точно. Пойдем, отведу тебя в лагерь.
Там же царила идиллия: обе парочки сидели у не разожжённого костра в обнимку. Погода стояла теплая, ничто уже не напоминало о утреннем ливне, да и о разговоре с Зораном они, как оказалось, совершенно забыли.
Августа, расставшаяся с парнем в сотне метров от лагеря, была твердо намерена настоять на возвращении домой. Шрамы Зорана произвели на нее неизгладимое впечатление, которое дошло до нее уже после того, как схлынуло возбуждение.
– Привет, – поздоровалась Августа и присела на свободное место. – Я узнала кое-что…
Ребята с ней не поздоровались. Вообще не обратили на нее внимания. Будто Августы всё ещё здесь не было. Даже Яся не заметила, что сестры не было так долго. А уже, на минуточку, вечер. Солнце практически село. И ужина нет.
– Эй, алло! Вы здесь вообще? – спросила девушка, раздражаясь.
– И зачем так орать? – спросила Яся, повернувшись к сестре и смерив ту недовольным взглядом.
– Я не кричала, – спокойно ответила Августа. – Я просто спросила, что с вами происходит? Говорю же, я узнала кое-что. Нам срочно нужно уехать.
Обычно спокойный, уверенный тон действовал на всех неукоснительно, но, видимо, не в этот раз.
– Я же сказал, мы останемся здесь ещё на четыре дня, – сказал Мстислав, подняв голову. – Ты совсем тупая, не понимаешь слов?
– Не говори так с моей сестрой! – воскликнула Ясмина.
Ребята чем-то напоминали кукол, что двигались и говорили по чьей-то указке. Августе стало не по себе.
– Да что с вами? – спросила она и поднялась. – Что с вами происходит?
– Это с тобой что? – вдруг подняла голову Лиля. – Шлялась где-то весь день, пришла, орешь на всех, заставляешь уехать, хотя мы только утром решили, что остаемся на четыре дня. По-моему, это ты здесь ненормальная, а не мы.
– Да я же не говорила, что вы ненормальные! Просто вы ведёте себя странно! – в отчаянии воскликнула Августа. – Похоже, сегодня с вами бесполезно разговаривать. Я – спать.
Она залезла в палатку девушек, недоумевая: что, черт возьми, со всеми происходит? Почему они такие странные? Почему они так с ней поступают? Разве Августа давала повод так с собой обращаться?
Вспомнилось, как обещала родителям присматривать за сестрой. И каким боком ей это вылезло.
Вдруг в голове само собой всплыло воспоминание: прихожая их квартиры, вечер, они с Ясей провожают родителей.
– Слушайся сестру, – сказала мама, тепло улыбнувшись Ясе.
Она же, вместо ответа, будто почувствовав что-то, просто бросилась вперёд и крепко обняла маму. В эту же секунду Августа принимала напутствия от отца. Он говорил неспешно, спокойно, для него командировки были обычным делом – просто в этот раз он решил взять жену с собой, дать дочкам каплю свободы.
– Ты же понимаешь, вся ответственность ложится на тебя. Можешь поступать как хочешь – распределять обязанности по дому, или делать все самой. Ты вольна поступать как хочешь, главное – рассчитай деньги, чтобы хватило на две недели.
– Пап, ну в самом деле, мне шестнадцать, а не десять! Я уже давно взрослая девочка и прекрасно знаю, как жить и что делать. За сестрой присмотрю, обещаю.
– Да пап, от голода мы точно не умрем! – воскликнула Яся, повисая на шее отца. – Возвращайтесь скорее!
Вспоминать, что происходило дальше, было слишком сложно, потому Августа с силой ущипнула себя за запястье, возвращая себя в реальность.
Забравшись в спальник, она застегнулась по самую шею, свернулась калачиком. Боль пронзила ее сердце. В воздухе повис немой вопрос: за что?
У кострища наступила тишина. Спустя ещё минуту со своего места резко вскочила Ясмина.
– А ещё друзьями называетесь! – воскликнула она, обвела взглядом остающихся и ушла в палатку.
Приблизившись к сестре, Ясмина легла рядом. Не обняла, как обычно делала, а просто легла рядом. Она и сама не поняла, откуда эта вспышка агрессии, и почему она так резко отреагировала на обыкновенную ситуацию. Долго не думая, Яся решила: утро вечера мудренее. Остекленевшие серые глаза закрылись, дыхание стало ровнее и она моментально уснула, как по волшебству.
– Не очень то и хотелось, – зло процедил Маст и, не глянув на Лилю и Лукаса, ушел в свою палатку.
Уже внутри упал на матрац, прорычал что-то нечленораздельное, побил рукой по лежанке, глубоко вдохнул и выдохнул. Его бесило, что Августа снова встревает. Ну поехала ты из-за сестры, ну попросили тебя подождать четыре, всего четыре дня! В чем проблема? Неужели это так сложно?
Маст без устали задавал себе все новые и новые вопросы, а ответов не находил. Будто что-то в воздухе мешало ему связно думать.
Спустя пару минут его мозг не выдержал – отказался думать совсем. Мстиславу ничего больше не оставалось, кроме как лечь спать.
