Джули ТИ
Тайга
Глава 10
Макарий
Бабушка Ефания не права: никуда я не уйду. Не смогу предать надежды рода, возложенные на меня. Не смогу отказаться от того, чему меня учили. Я всей своей сущностью жаждал забыть и жить дальше. Я прилежно занимался, присутствовал на каждом обряде, помогал молодым шамахам. Но душа всё равно рвалась к ней. К зеленоглазой ведьме, моей Златовласке. На обрядах, когда вся шаманская семья собиралась у кострища и дружно отпускала сознание в путешествие по миру, моё стремилось к ней. И стоило мне понять, что мысли вновь мчатся к моей единственной, я, сжимая челюсть, останавливал их и через силу находил Мирного или Яра. Но усилия мои были тщетны.. Каждый раз я оказывался у её дома в облике зверя. Я наблюдал. Тайно следил за ней. Я изучил её жизнь. Знал, когда она просыпается и когда засыпает, с кем общается, а кого избегает. Её жизнь напоминала бесконечный круговорот. Каждый день похож на другой. Утренняя пробежка, полуденное чаепитие с матерью, вечерние просмотры фильмов. Она не была счастлива. Это я видел в потухших зелёных глазах. Она мечтала о другой жизни. Хотела вырваться, сбежать. И лишь когда Ангелина брала в руки книгу, в её изумрудных глазах зажигался огонёк. Тот самый, который блестел, когда она смотрела на меня. Девушка, укутавшись в тёплый плед, читала под свет от торшера. Её пухлые губки трогала лёгкая улыбка. А в негодовании она хмурила бровки. Я мог наблюдать за ней часами, заглядывая глазами беркута в её окно. И лишь поздним вечером она ложилась в свою постель и засыпала, нашёптывая что-то. А утром круговорот повторялся. Она была словно в клетке, словно загнана в угол. Её мир не в этих стенах. Она страдает. Я чувствовал это, хоть и находился за несколько десятков километров. И моё сердце, подобно её, чувствовало безысходность.
Я рвался к ней. Хотел утешить, оказаться рядом. Подарить свой волшебный мир, но боялся, что она его не примет, а просто посмеётся. Отвергнет. И каждый раз, возвращаясь назад на поляну у кострища, моё сердце больно сжималось, стремясь разлететься на куски. Это видели многие, хоть и не говорили ни слова. Лишь бабушка Ефания многозначительно вздыхала, провожая меня взглядом, когда я скрывался ото всех в своём жилище.
Меня никто не трогал. Люди понимали: мне нужно лишь одно – уединение. И так тянулись дни, а за ними недели. Наконец полноправной хозяйкой стала весна. Деревья пустили цвет. Солнце, ощутимо прогревало землю особенно днём. Пение птиц стало насыщеннее. Лес проснулся. Это было волшебное время. Время расцвета. Чего не скажешь о моей душе, которая чахла, словно осенний лист.
В один из вечеров, который я коротал за плетением корзины из бересты, в мой шатёр зашла бабушка Ефания. В её руках был большой свёрток. Она прошагала до центра помещения и посмотрела на меня, душевно улыбнувшись.
– Старейшины приняли решение касаемо тебя, – загадочно произнесла она.
– Решение? Но я ничего не просил.
– Знаю, – вздохнула и присела рядом со мной, – их просила я.
– О чём?
– Ты молод и достоин сам выбирать свой путь, и поэтому советом было принято решение отпустить тебя. Ты можешь идти.
– Куда отпустить? Куда идти? – всё больше не понимал я.
– К своей зазнобе, конечно, – улыбнулась старушка, а я перестал дышать.
Ступор, шок, непонимание. Эти чувства бушевали в душе. Неужели всё настолько очевидно?
– Ведь я не собирался никуда уходить. Я просто не могу. Я должен…
– Ты должен постараться убедить её пройти обряд. И, когда она будет готова, вы вернётесь.
– Но ведь всё должно быть иначе, – негодовал я. – Вы должны убеждать меня, как необходимо остаться среди своих, оберегать наши традиции, а вы предлагаете не просто уйти, а привести чужую в наш мир.
– Да, Макарий, это решение старейшин.
– Но как я должен убедить её?
– Расскажи ей о нас. Всю правду. Открой тайну рода. Если её чувства сильны, она примет наши порядки. Но помни: если человек большого города знает тайну нашего рода, он либо остаётся в нашем мире, либо умирает. Будь осторожен. Не подвергай её опасности, если поймёшь, что она не готова.
– Значит, если она откажется проходить обряд, я должен буду её убить?
– Таков закон.
– Но она уже… – я хотел сказать, что открыл Ангелине правду, но побоялся. – Я не смогу лишить её жизни.
– Если она любит, то примет твой мир, – бабушка приободряющее хлопнула меня по плечу. – А сейчас пора. Ты должен идти.
Мы вышли из жилища, а на пороге нас ждали все: старейшины во главе с Доброгневом, шамахи с Тихомиром и Мирославом, Забава. Моя маленькая сестрёнка, как оставить её? Как забыть братский долг? А потом я взглянул на Мирослава. О Забаве есть кому позаботиться. Пробежался по собравшимся. Каждый смотрел на меня с лучезарной улыбкой, от которой внутри всё переворачивалось. Любовь, доверие и забота – всё это было на их лицах. Меня провожали родные люди, моя семья. И никто даже предположить не мог, какую страшную оплошность я совершил. Я открыл тайну рода чужому человеку. И пусть Ангелина стала моей душой, я побывал в её мыслях, и объединил нас. Но всё же пока она чужая. И это пора исправить.
Шагнул к сестре. Её улыбка дрожала, а глазки наполнились слезами. Стоило мне прижать её к груди, как Забава громко всхлипнула. Девушка содрогнулась всем телом, а моё сердце сжалось, обливаясь кровью. Мы никогда не расставались надолго. Всегда были вместе. Я оберегал её, а сегодня вынужден оставить. Но чувства, что проснулись в моей душе к Ангелина, мучали меня. А надежда, которую подарила бабушка Ефания, зарождала веру в лучшее. Её примут, она станет частью моего мира и тогда душа успокоится.
– Позаботься о ней, – поднял взгляд на Мирослава. Он распрямил плечи и со всей ответственностью кивнул. А после подошёл к Забаве и заботливо положил ладонь на содрогающееся плечо девушки. Она всхлипнула и метнулась в его объятия, сжимаясь раненым воробьём.
Протянул руку Тихомиру – он с громким хлопком пожал её и притянул ближе к себе. Мы закрыли глаза и соприкоснулись лбами. Мой друг и товарищ. Мы с детства были рядом. Сколько шалостей мы совершили? Сколько прошли вместе плечом к плечу? Я не уходил навеки. Я обязательно вернусь. Но сейчас почему-то захотелось сказать этим людям: «Прощай».
Ко мне подошёл Доброгнев. Он положил старые руки на мои плечи и заглянул в глаза.
– Не торопись возвращаться, – скрипучим голосом проговорил он. – Если ты понадобишься, духи позовут тебя.
Я лишь кивнул и, осмотрев всех ещё раз, направился в путь. С тяжёлым сердцем я уходил из родного дома. Люди, что стояли позади, были не просто близкими мне, они моя семья. Каждый из них стал родным, дорогим сердцу. Кто-то взрастил меня, кто-то открыл тайны этого мира, кто-то наставил на путь, а кто-то просто стал опорой и другом. Я не мог их подвести, но подвёл. Ангелина знала тайну нашего рода, а я отпустил её. Теперь мне предстояло исправить свою оплошность. И поэтому я спешил. Возможно ли, что Ангелина уже открылась кому-то? Я не верил в это. Но опасность, что нависла над моим миром, существовала, и я всё исправлю.
На рассвете тропа вывела меня к дому родителей. Сейчас они ещё спали. Или только пробуждались. Маменька нехотя выбирается из постели. Возможно, уже идёт к умывальнику со студёной водой или решила забрать вчерашний жар из бани. Отец делает маленькую передышку перед тяжёлым днём. Забирает последние минуты сна. Жизнь наших мужчин не назовёшь простой. Слишком много забот.
Мне бы попрощаться с ними, но я не мог. Ведь только в долгом пути ко мне вдруг пришло осознание: я не смогу лишить Ангелину жизни. И если она не примет мой мир, я останусь с ней столько, сколько смогу. Я не найду в себе силы убить её. И поэтому буду рядом.
Пробрался в батькин сарай и взял лишь одну вещь – охотничий нож. Его смастерил отец мне в подарок. В день, когда мне подчинился волк, он гордо преподнёс мне этот презент. Рукоять ножа из бересты украшена моими инициалами. На лезвии выгравирована морда волка с открытой пастью. Символ взросления. В тот день я стал мужчиной, охотником, шамахом, надеждой всего рода. И теперь я забираю его, чтобы помнить о своих корнях, о родных и любимых.
В окошке отчего дома загорелся свет. Я поспешил убраться прочь, оглянувшись лишь на секунду и прошептав: «Прощайте». Не был уверен, что судьба позволит мне ещё хоть раз увидеть родных, но я сделаю всё, чтобы вернуться. Ангелина должна понять меня, ведь мы едины. Она должна принять мой мир. С надеждой в сердце я продолжил путь и лишь на опушке леса развернул свёрток, что дала бабушка Ефания. Это была одёжа людей больших городов. Футболка, джинсы и куртка. Где их могла достать старушка? Я переоделся в привычную одежду людей из города, аккуратно спрятав свою под камень. Немного отдышался, в последний раз взглянул в чащу леса и направился к зеленоглазой девушке.
Я не знал, как встретит меня Ангелина. И будет ли вообще рада? В последний раз я сбежал. Расклад явно не в мою пользу. Но я должен был попытаться объясниться. А она должна понять и принять свою судьбу.
К её дому я шёл размеренной походкой, обдумывая, с чего начать разговор. Вечерело. Весеннее небо заволокли тяжёлые тучи. Облака пронзила молния, послышался раскат грома, и проливной дождь обрушился стеной, вмиг насквозь вымочив одежду. Но меня это не беспокоило. Я шёл ровной походкой, думая лишь о том, что теперь могу быть рядом с ней. Могу прикасаться, общаться с ней. Большего не нужно.
В доме не горел свет. Зажмурившись и подключив все свои чувства, я понял: там пусто. Деваться мне некуда, оставалось одно – ждать. И я ждал, спрятавшись в тени плакучей ивы у забора её дома. А дождь и не думал заканчиваться. И я настолько свыкся с ним, что практически не чувствовал. Я будто стал его частью, превратился в капли, омывающие высушенную жарким солнцем землю. Я загадал, чтобы стихия стихла только в тот миг, когда моё сознание вновь объединится с ней. В тот самый момент, когда она примет меня, а моя душа прекратит плачь и тучи рассеются. И стоило показаться звёздному небу, как из-за поворота появилась большая чёрная машина. Она проехала мимо и остановилась в нескольких метрах. Ворота дома отворились и из автомобиля вышла Ангелина вместе с родителями. Она сразу увидела меня, хоть я и стоял позади, в тени ночи. Она почувствовала меня. Я хотел было метнуться к ней, желая всей душой её близости, но девушка лишь нахмурилась, практически неуловимо качнула головой и направилась в тёплый дом вслед за родителями. Мне осталось только провести её взглядом. Больше она даже не взглянула в мою сторону. Это вполне ожидаемо: я оставил её одну ночью на заснеженной трассе, скрываясь в лесу. Так себе поступок, конечно. Но не в моём характере сдаваться. Я направился к окнам её комнаты. Сколько дней и ночей я провёл под ними в облике зверя? Не счесть. Я точно знал, где здесь можно укрыться от лишних глаз.
Расположившись под пушистыми ветвями ели, я принял позу, взывающую к помощи духов. Раскрыв ладони, я звал их. Сознание вырвалось наружу и помчалось к ней. Возможно, сегодня она не примет меня. Оттолкнёт. Но я не сдамся.
Ангелина
«Златовласка?» – пронеслось в моей голове. Он рядом и не собирался уходить. Я чувствовала его. Снова чувствовала. Чёрт! Я не хочу. Хочу, чтобы он ушёл! Как он посмел явиться после того, как бросил меня ночью на трассе. Просто удрал. А я осталась одна. Одному Богу известно, как мне удалось выбраться из этой передряги. Как же было страшно тогда. Тёмная ночь, небо затянуто тяжёлыми тучами. Поднялся ветер, кружа колючие снежинки. Волчий вой позади. Я брела по обочине, обливаясь слезами. Чувствовала себя униженной, брошенной. Никто не смел бросать меня, а он исчез. И чёрт бы с ним. Я смирилась. И вот опять!
«Златовласка…»
– Убирайся прочь! – выкрикнула я.
Заходила по комнате туда-сюда. Шаги резкие, гулкие. Дыхание тяжёлое, шумное. Пальцами массировала виски, пытаясь выгнать его из головы.
– Прочь, прочь… – повторяла надломленным голосом.
«Я рядом…»
Он в моей голове. Я не хочу. Пусть уйдёт. Или хочу?
В растерянности села на кровать. Рваное дыхание вырвалось из груди. Руки бил лёгкий тремор. На лбу выступил холодный пот.
– Уходи, уходи… – шептали мои губы.
Макарий говорил, что без согласия в голову животного пролезть нельзя. А в голову человека? Наверное, тоже. А значит, я сама пускаю его?
Только я об этом подумала – он возник передо мной размытой картинкой. В лучах жёлтого света он целенаправленно приближался ко мне. Улыбался. В глазах играли чертята. Это тот Макарий, что был в лесу. Озорной мальчишка. Невероятно сексуальный и милый. Он подошел вплотную и без раздумья запустил руку в мои волосы. Он наклонился ко мне, и вспышка… мы целуемся. Нежно, чувственно, но глубоко и возбуждающе. Я почувствовала его поцелуй будто наяву. Тепло рук, нежность губ, глубину дыхания. Я захлёбнулась от переполняемых меня нежности и страсти. Это был водоворот, который засасывал в пучину любви и вожделения. Один шаг, и он опрокинул меня на кровать. Его руки прошлись вдоль позвоночника, овивая, забирая в плен. В животе зародился трепет, в душе – желание, и вот я уже в голос застонала. Боже! Это было что-то невероятное. Это сумасшествие! Ведь его даже не было рядом, а я чувствовала его каждой клеточкой тела. Осознание происходящего медленной поступью пробиралось в мозг. Осторожно, потихоньку, но целенаправленно.
– Стоп! – закричала я, вскакивая с кровати. – Прекрати!
Но он не услышал, снова пробираясь в моё сознание. Я больше не могла этого выдержать. Метнулась к окну, распахнула его и крикнула что есть мочи:
– Где ты?!
В голове прояснилось, он покинул мои мысли, и через мгновение Макарий показался из-за ветвей дерева.
– Здравствуй, Златовласка, – как ни в чём не бывало улыбнулся наглец.
– Здравствуй? Ты серьёзно?! Что, черт побери, ты творишь?!
– Тебе понравилось? – пыталась возразить, а он нахально улыбнулся, перебивая меня. – Самой себе можешь не лгать.
Насквозь промокший Макарий с улыбкой до ушей и горящим взглядом стоял под моим окном. Я на секунду растерялась, не зная, что ответить. Он прав: мне понравилось. Это было необычно и чувственно. И то, что я в восторге, хоть и старалась показать обратное, он знал наверняка.
– Уходи, – приглушённо сказала я.
– Физически я уйду, но каждую ночь буду в твоих мыслях, потому что ты сама этого хочешь.
– Не хочу, – упрямо заявила я.
– Если бы не хотела, меня бы не было в твоей голове.
– Ну, ладно, хочу! Доволен?! – свирепо фыркаю. – Но это ничего не меняет. Тебе лучше вернуться обратно в селение.
– Не могу, – оскалил белёсые зубы. – Меня отпустили к тебе. И если я когда-нибудь вернусь домой, то только с тобой.
Что?! Ошарашенно уставилась на него, хватая ртом воздух. Хотела возмутиться, послать его, обругать, но не могла выдавить ни звука, лишь непонятное мычание, а он нахально улыбнулся. Наглец! Захлопнула окно. Пусть валит, куда хочет!
Глава 11
Макарий
Она с грохотом захлопнула окно. Забавная. Надо было бы расстроиться, но я не могу. Всё внутри меня ликовало. Сегодня я чётко осознал, насколько Ангелина без ума от меня. Её тянуло ко мне так же сильно. Если бы я не был в её мыслях, то мог бы допустить обратное, но я знал наверняка: девушка всем сердцем жаждет быть только со мной.
Прошло не больше минуты, и задняя дверь её дома отворилась, Ангелина оказалась на пороге. Она не кинулась в мои объятия, но по её растерянному виду я понял всё. Всего один взгляд и всё стало ясно.
– Заходи, – с напускной гордыней произнесла девушка и, вздернув подбородок, резко развернулась, направившись по лестнице, ведущей наверх. Я лишь хмыкнул и без раздумий пошёл следом.
Но в стенах её комнаты всё пошло против меня. Впустив меня в дом, девушка сама того не зная запустила цепную волну. Находиться в замкнутом помещении с объектом своих грёз – то ещё испытание.
Я замер почти на проходе, лишь прикрыв за собой дверь. Она на расстоянии, возле кровати. Слов не было. Я всё знал и так. Читал в распахнутых изумрудных глазах. В голове снова побежали картинки с её участием. Сам того не осознавая, я посылал в её мозг сигналы. Мои чувства восстали. Я просто не мог их контролировать, жадно шаря по телу девушки.
– Хватит, прошу, – прошептала она, прикрыв глаза.
Уверенно шагнул к ней, переступив порог дозволенного.
– Ты тоже чувствуешь это? – спросил, наклоняясь к желанным губам.
Как же я хотел вкусить их. Просто больше был не способен думать о чём-то другом. Она точно ведьма. Как ей удавалось так действовать на меня?
– Я всё чувствую. И твоё желание, и твои ласки. Всё, – выдохнула она.
Я прикоснулся к фарфоровой коже её лица. Скользнул по румяной щёчке, обвёл контур губ, скулу. Запустил пальцы в пшеничные волосы. Она вздохнула, закрывая глаза.
Больше я не сдерживался. Я накинулся на мягкие уста в жадном поцелуе. Голова закружилась от восторга. Это лучше, чем в сознании. Это предел блаженства. Я словно пил из благословенной чаши. Словно отправился к праотцам в лучший мир духов.
Она правила балом. Её руки ласкали со знанием дела, увлекая в полёт. И я послушно летел. Тело стремилось ей навстречу, жаждало сладких прикосновений. В блаженном дурмане мы и не поняли, как распрощались с одеждой и только тогда смогли оторваться друг от друга.
Гулко дыша, я съедал её взглядом. Мне не с чем сравнивать. Я не видел полуобнажённых девушек. Но формы Ангелины, прикрытые нижним бельём, разжигали огонь внутри, о котором я и не догадывался. Она села на кровать и отползла к изголовью, маняще постукивая ладошкой рядом. Я медлил лишь секунду. Просто залюбовался, дав волю глазам.
Она прильнула к моим губам, стоило мне оказаться рядом. Её ладошка скользнула по животу, спускаясь всё ниже. Достигнув цели, девушка без предупреждения нырнула мне в трусы. Я задохнулся от чувства, которое испытал впервые. Интимных прикосновений не было в моей жизни. Это осуждается в моём мире. Мы храним себя для той, кто станет нашей единственной. А единственной она может стать, только пройдя обряд сочетания браком. А тут властной хваткой чужая, по сути, девушка трогала меня там, даря райское наслаждение. Не знаю, как можно выдержать эту сладкую пытку и не сломаться? Душа моя почти хрустнула, когда Ангелина прижалась голой грудью ко мне. Я упустил момент, когда она скинула с себя остатки одежды, но чётко почувствовал обнажённое тело верхом на себе. Её губы нежно целовали мою шею, грудь. Зубы прикусывали кожу. Я вздрагивал от каждого касания, словно раскалённые угольки трогали кожу в местах, куда приходились её прикосновения. А рука, не останавливаясь, терзала меня. И на самом пике наслаждения, она остановилась. Скользнула руками вдоль моего горящего огнём тела, а я разочарованно застонал, открывая глаза и сталкиваясь с её потемневшим взглядом. Вот она похоть, движимая демоном Асмодеем. Вот то, о чём предупреждали меня все вокруг. В голове ни одной мысли, лишь желание продолжать, пока не взорвёшься.
Ангелина улыбнулась и, немного приподнимаясь, сделала то, чего я желал и боялся одновременно. Она позволила нашим телам соединиться воедино. Это было горячо и остро. Я даже дернулся, издавая хриплый стон. Руки машинально накрыли бедра девушки, и я устремился ей навстречу.
Это был мой первый опыт близости, но тело будто само знало, что делать. Я повторял её движения, наращивая темп. Я не сдерживал хриплых стонов и рычаний. Мне нужно было больше, сильнее, мощнее. Я стремился к ней навстречу с хлёсткими ударами наших тел. И, потеряв голову окончательно, я перевернул нас, подминая девушку под себя. Она сладко вздохнула, закрывая глаза в блаженстве. Её руки обхватили мои бедра, показывая движения, которые особенно ей приятны, и я послушно выполнил всё, пока Ангелина не взвыла подо мной, сжимаясь и трясясь всем телом. Наверное, это и есть оргазм, о котором я читал и слышал. Она закусила губу, больно впилась ногтями в мои плечи, и это подарило неописуемые чувства. Я будто взорвался, напрягаясь всем телом, испытывая полёт, прыжок в бездну и блаженство, граничащее с сумасшествием. А дальше покой и расслабление всех напряжённых мышц. Тяжело дыша, я прильнул к горячему женскому телу, положил голову на её грудь, чувствуя её рваное дыхание и гулкое биение собственного сердца.
– Невероятно, – прошептала она.
– Точно, – вторил ей.
Мы уснули в объятиях друг друга. Счастливые, получившие сполна всё, о чем мечтали. Реальность накрыла позже. С рассветом пришло понимание: нет мне пути назад. Сегодня я нарушил главный запрет своего рода. Мы храним честь для избранной не потому, что так правильно или так заведено. А потому, что лишь духи могут благословить союз мужчины и женщины. Лишь они дают согласие на брак. Лишь им дано понять: правильный ли этот союз и принесёт ли он плоды. Мой союз не был благословлён, и в тот миг я почувствовал душой, как духи леса отвернулись от меня.
Отныне я изгой в собственном мире. И нет мне пути назад. Я это понимал и чувствовал своим обострённым сознанием. Отныне моё место здесь, в мире людей больших городов, рядом с ней, и нет пути назад. Осознание того, что я предал всё, во что верил, больно сдавило грудную клетку. Мне хотелось рвать на себе волосы, кричать во всё горло, молить о прощении. Я метался по комнате, словно загнанный в клетку зверь. Так оно и было. Я чувствовал себя взаперти. Засов открыт, только уйти нельзя.
– Что случилось? – голос Ангелины остановил мои метания. Я обернулся и вымученно улыбнулся.
– Доброе утро, Златовласка.
Слова царапали горло, улыбка выходила насквозь фальшивой, но я старался держаться и не впадать в панику. Только она всё поняла. Прикрылась лёгким покрывалом и, отвернувшись, села ко мне спиной, спуская босые ножки с кровати.
– Ты знаешь, где выход, – тихо сказала она.
– Эй, – метнулся к ней, запрыгивая на кровать и обнимая. Мои губы нежно коснулись изгиба оголённого плеча, руки сжали тонкую талию, а ноги спустились по обе стороны от неё. – Я никуда не уйду. Просто не смогу, – она обернулась ко мне. – Помнишь, я рассказывал о единении душ между шамахом и тотемным зверем? – она кивнула. – Нечто подобное произошло и с нами. Я побывал в твоей голове и отныне мы связаны.
Я говорил то, что она хотела услышать, до конца не веря своим словам, но больше у меня не осталось никого, кроме неё, кроме веры в неё. Она поцеловала меня. Нежно и трепетно, будто боялась поверить, словно боялась обжечься. Я и сам с ужасом представлял тот день, когда всё рухнет. Но ведь этого не случится? Потому что отныне я её, а она моя.
– Пойдём завтракать, – улыбнулась она.
– Умираю с голода.
Только Ангелина не спешила выбираться из моих объятий. Она прильнула ко мне, положив голову на плечо и блаженно прикрыв глаза. Она была моим раем, и рядом с теплом её тела уходили все тревоги. Может, всё не зря? Может, её будет достаточно?
Девушка со вздохом отлипла от меня и принялась одеваться. А я был заворожён этим зрелищем. В каждом движении – грация рыси. Она словно дикая кошка, которую удалось приручить лишь мне. Я был там, куда ещё никому не удавалось пробраться. Я видел её душу, слышал её мысли и точно знал: её чувства реальны. Она стала смыслом, что смог заменить все былые цели.
Ангелина повела меня на кухню, держа за руку и позволяя быть настолько близко, насколько мне было необходимо. Кухня располагалась на первом этаже её огромного дома. Лишь сейчас я мог оценить весь его масштаб. В этом строении с лёгкостью можно было разместить половину моего селения. Своим простором дом поражал. Светлый, с огромными окнами в пол, из которых открывался невероятный вид на мою тайгу. С тоской подумал о родных, и она будто почувствовала. Обняла за талию, и пришло умиротворение. Я рядом с девушкой моих грёз и так близко к родному дому.
На кухне родители Ангелины собирались куда-то. Отец в деловом костюме (я такие видел лишь на просторах Интернета и всегда хотел примерить), воевал с прибором, назначение которого я представлял смутно. Матушка, элегантная женщина в белом платье, с идеальной причёской и выразительным взглядом, колдовала у огня. Странная плитка. Не видел, как их используют, но в домах людей больших городов эта штука присутствовала. Мне нужно ещё многому научиться. Многое познать. Но самое главное – это не выдать своего происхождения. Поэтому я старался не глазеть, а лишь с безразличным лицом мельком осматривал любопытную обстановку.
Стоило нам спуститься со ступеней – Ангелина тут же представила меня родителям.
– Мамочка, папочка, это Макарий, прошу любить и жаловать, – с улыбкой ошарашила Ангелина родных. – А это мои родителя, – оглянулась на меня, – Перт и Диана.
Сказать, что они были шокированы, – ничего не сказать. В их головах смешались непонимание и ступор. Я почувствовал каждую их эмоцию. Шок, страх, злость. Так ярко. Каждое из чувство волной ворвалось в моё сознание. Если они и пытались их скрыть, то у них плохо выходило. И, когда брови отца сошлись на переносице (предвестник злобы), я напрягся.
– Ангелина, – рявкнул мужчина, – что это значит?
– Это значит, что Макарий теперь живёт с нами, – спокойно объявила девушка и уселась за стол.
Я же медлил, анализируя чувства родителей. Мама была в растерянности. Она сильно боялась. Собственного мужа или, может, его реакции? Отец кипел от гнева, сражённый наповал наглостью дочери, которая беспечно уплетала завтрак. Я… я чувствовал себя на перепутье. Мне некуда уходить, и дом Ангелины – единственное место, где я могу остаться. Однако я чётко впитывал эмоции людей, находящихся в помещении. Я им не знаком, а их дочь – единственное сокровище, смысл их жизни. Они любят её, она это знает и умело манипулирует их чувствами. Мне бы в тот момент обратить внимание на этот факт, но я был слишком поглощён эмоциями, которые пробудила во мне Ангелина.
– Пап, расслабься, – подала голос девушка, – это тот самый Макарий. Он спас мне жизнь и не раз. Думаю, мы просто обязаны ответить добром на добро. Когда-то он приютил меня – теперь наша очередь.
– Ты действительно тот парень, что нашёл мою дочь в лесу? – перевёл на меня смягчившийся взгляд мужчина.
– Да, – коротко кивнул, – и укрыл от бури в своём жилище.
– Что ж… – промямлил мужчина и потёр шею. – Добро пожаловать.
Он улыбнулся мне и даже предложил сесть за стол, но не было в его поведении искренности. Я напряг своё сознание. Родители смягчились. Буря в их душе немного улеглась, но волнение осталось. И тут, словно лентой, в сознании понеслись картинки, кадр за кадром. Я стал читать этих людей, как раньше читал животных. Все эмоции, все мысли открылись мне. Удивительно, похоже, это место разбудило во мне скрытые ресурсы. Я считывал каждого, словно книгу, понимая, кто эти люди и что чувствуют на самом деле.
Отец Ангелины, Пётр, был властным человеком. Жёстким и требовательным, но, глядя на единственную дочь, его сердце трепетало. Нежность и забота, с которыми он относился к ней, зашкаливали. И, чтобы понять это, не нужно обладать моими способностями, достаточно лишь взглянуть в глаза этого человека. Для дочери он пойдёт на всё. Любой её каприз этот брутальный и строгий мужчина исполнял на раз.
Мать нежна и грациозна. У неё хрупкая и тонкая душа. Такую просто надломить и, похоже, именно это случилось с женщиной. Она безвольная, поглощённая дочерью и мужем. Неразговорчива и не смеет возражать никому: ни мужу, ни дочери. Она смиренно принимает любое их решение. И сейчас с лучезарной улыбкой она молча поставила передо мной тарелку с завтраком.
Анализируя эту семью, я сделал вывод, что нет в ней гармонии, присущей нашим семьям. Здесь каждый живёт своей жизнью, пересекаясь в лучшем случае лишь за этим столом. Они живут под одной крышей, но дом их настолько велик, что они редко встречаются.
Между супругами нет любви, им неинтересна жизнь друг друга. Они не напоминают половинки, что весьма странно и непонятно. Наши союзы благословляли духи, и каждый длился до старости или смерти. А эти люди чужие друг другу.
Пётр допил дурно пахнущее варево из своей кружки, накинул с помощью жены пиджак, который она заботливо почистила от пылинок, и ушёл. А Диана, мама Ангелины, ни слова не говоря, скрылась в глубине дома. Мы остались одни.
– Как тебе завтрак? – улыбнувшись, спросила Ангелина.
– Странный, – копошился в своей тарелке.
Что это, осталось для меня загадкой. Странная масса. Воздушная и белая. На вкус, словно недоваренная манная крупа. Ангелина поднялась и разлила коричневую жидкость по бокалам, поставила мне один, другой нежно обняла руками и заняла своё место.
– Не любишь омлет?
– Никогда не пробовал, – пожал плечами. – Что это? – указал на бокал.
– Кофе. Попробуй, он «бомбический», – довольно улыбнулась девушка.
– «Бомбический»? – не понял я.
– Да, очень вкусный. Попробуй.
На запах этот напиток показался ещё более странным, чем омлет. Острый аромат, который я не мог сравнить ни с чем. Недоверчиво покрутил чашку в руках и сделал небольшой глоток. Терпкая и невероятно горькая жидкость вызвала рвотный позыв. Зажмурившись, я закашлялся, отставляя бокал с «бомбическим» напитком в сторону. Не уверен, что правильно понял значение слова «бомбический», но, похоже, это редкостная гадость.
Ангелина звонко засмеялась, глядя на меня. А мне было непривычно всё: их еда, напитки, посуда, приборы, запахи. Странные фрукты лежали в огромной миске в центре стола. Если это вообще фрукты. Мне стоило ко многому привыкнуть. И, может, когда-нибудь этот «бомбический» кофе покажется мне вкусным.
– Собирайся, – скомандовала Ангелина, допив противный напиток.
– Куда?
– Покажу тебе город. И надо бы тебя приодеть, – задумчиво прислонила пальчик к губам. – Точно! – воскликнула. – Знаю один улётный магазин.
– Улётный? – вскинул бровь в непонимании. Слишком много новых слов.
– Пошли, всё сам поймёшь, – схватила за руку и потащила в свою комнату, где распахнула огромный шкаф и задумчиво стала перебирать какие-то тряпки.
Это была её одежда. И её было так много, что можно было бы одеть всё моё селение. Причём не только девушек. Выбрав наряд, она посмотрела на меня и выбежала прочь. Вернулась с охапкой ещё каких-то тряпок.
– Это папина одежда, – скинула горсть ткани на кровать, куда я растерянно сел. – Она не самая модная, но пока сойдёт, – сморщила милый носик.
Я схватил первые попавшиеся под руки брюки и футболку. И только намерился примерить – Ангелина буквально взвыла:
– С ума сошёл! – удивлённо уставился на неё. – Это классические брюки. Их не носят с футболкой «поло».
– Чего?
– Вот.
Она выбрала джинсы к футболке, которую я уже надел. И зачем было нести столько одежды? Выбрала бы сразу то, что надо.