Джули ТИ
Тайга
Глава 17
Макарий
На десятый вечер после встречи с сестрой в лесу ко мне пришёл Мирослав. Он покорно преклонил колено и, склонив голову, сказал:
– Я пришёл просить благословения.
Я сидел на пне за своим жилищем, мастерил стрелы для охоты. Увлекательное занятие. Главное – отыскать добрую тисовую ветвь. Дальше следовало зачистить веточку, а уж после можно приладить костный наконечник. Занятно, и отвлекаться не хотелось.
– Ты задумал забрать у меня сестру? – спросил я, продолжая свое дело.
– Нет, – дрогнул его голос. – Я люблю её, и она согласилась стать моей суженой. Вот я и пришёл.
– Вы обещаны друг другу с детства. Зачем тебе моё благословение?
– Я пришёл, потому что ты один у неё.
– Ты опоздал, – поднял заготовок стрелы в воздух, чтобы оценить его ровность. – На две недели опоздал. Благословение даёт отец семьи, а я брат.
– Но ваш отец…
– Мёртв, – не дал ему закончить и впервые взглянул в глаза Мирослава. Скорбь, отчаяние и любовь увидел я в них.
Вздёрнув подбородок, парень молчаливо молил меня. А я не мог отпустить сестру. Эгоистично? Да. Но душа моя слишком много пережила и мне нужна она, чтобы жить. Чтобы не умереть.
– Духи примут решение на обряде, – сказал я и, собрав заготовки, отправился домой.
Конечно, духи приняли столь искренние и тёплые чувства. Они соединили Мирослава и Забаву. И это был красивый обряд. Прекрасная и нежная невеста. Гордый и мужественный шамах. Обряд по всем правилам. Я отдал сестру в руки Мирослава. Отныне моя единственная, маленькая сестрёнка принадлежит семье Мирослава. И раньше я бы всем сердцем радовался за неё, но сегодня я вынужден выдавливать улыбку сквозь ноющую боль. Сестра достойна счастья. Они любят друг друга, и их союз принесёт много благ, но моя душа не может смириться с уходом любимой сестры. Я слишком много потерял. Слишком многого лишился. И задорный смех Забавы в стенах нашего жилища помогал мне жить. А теперь я останусь совсем один. В жилище, что построили для меня плотники, не принадлежащие к моему роду. Все эти старейшины, большинство шамахов так и не стали моей семьёй. Я как никогда чувствовал себя чужим. В родной тайге среди братьев я стал одинок. И это невыносимо.
Мирослав и Забава построят свой собственный дом. Обустроят быт, родят замечательных детишек и, возможно, заведут козу, а мне пора уходить.
Я собрал вещи и отправился в разрушенный дом отца. Только здесь, на земле, где прошло моё счастливое детство, рядом с духами родителей, я смогу вновь почувствовать, что жив. На этой земле я чувствую связь с ними.
***
Несколько месяцев до глубокой осени я восстанавливал отчий дом. В заботах я и забыл об одиночестве. Я снова мог дышать полной грудью. Мне не нужны люди, не нужны обряды, я строил свой мир и тщательно охранял его от вторжений.
Прошел год и я практически одичал. Стал похож на Лешего. Не брился месяцев шесть точно, лишь раз в неделю устраивал банный день. В деревянном домике из сруба моей душе было особенно спокойно. Эту баню мы поставили с батей вдвоём. И чудо, что она практически не пострадала от рук вандалов. Здесь я чувствую его дух. Мы словно объединяем сознание. И дух отца стал единственным, с кем я теперь общаюсь. Я совершенно потерял интерес к живым людям. Лес и его обитатели теперь стали моей семьёй. С ними проще. Я чувствую их. Знаю, что зверь никогда не придаст и не обманет. Он правдивый. Душа зверя открыта. Пусть он живёт инстинктами, но эти инстинкты направлены лишь на одно: сохранить собственную жизнь и породить новую. Всё просто, думать не обязательно.
Одна лишь сестра навещает меня с завидной регулярностью. Она единственный человек, которому плевать на перемены в моей душе. Она принимает меня таким, любит меня и никогда не лжёт. Поначалу приходили Мирослав и Тихомир, но со временем их визиты стали реже. Я не виню их. Я изменился. Дар, что преподнесли духи, сломал меня. Постоянно слышу чьи-то мысли: людей, животных. Пытаюсь анализировать, понять мотивы каждого. Это сводит с ума. Меня считают чудаком, разговаривающим самим с собой. Но я слышу их всех! И пытаюсь фильтровать поток информации, но не всегда выходит. Только сестре удаётся вырвать меня из этого потока голосов. Когда она рядом, все чувства сосредоточены на ней. Она искренняя, невинная, а главное, правдивая. Единственный человек, который любит меня. Другим сложно. Я не хочу слышать их мысли, но они сами потоком врываются в сознание.
Дом отца стал моей крепостью. Теперь его окружает высокий забор и когда-то открытый для любого усталого путника, он заперт на глухой замок. Люди больших городов обходят это место стороной. Боятся. Каждый заплутавший человек или случайный охотник, оказавшись у этого дома, попадает в когтистые лапы волка, медведя или тигра. Ребятам забава – мне спокойствие.
Люди прогнили. И мне их не жаль. Раньше я наивно полагал, что человек существует, чтобы создавать, любить и быть любимым. Но я ошибался. Человек самый коварный хищник. Без жалости и принципов. Я четко это осознал, проведя несколько месяцев среди людей больших городов. Всего несколько месяцев, и я познал их прогнившую сущность. Та, что клялась мне в любви, растоптала все наивные убеждения. Ангелина говорила, что не видит жизни без меня, не представляет, как жила до моего появления, а потом в самый сложный момент отвернулась. Предпочла свои интересы. Растоптала нашу любовь, безжалостно убила и уехала. Я знал это. Больше не чувствовал её. Она даже не вспоминала меня.
Мой народ оказался не менее прогнившим. Мы веками жили в мире и согласии, пока одному из нас не захотелось большего. Жестислава поглотила жажда власти, и он напился ей сполна. А его последователи затаились. Они выжидают, ждут своего часа, но пока мне удаётся их сдерживать. Большинство ушли из Западного селения и объединились с нами. Однако особенно преданных поглотили духи Запада, что испокон веков жаждут свержения трёх братьев. И мне приходится следить за ними. Наблюдать, раскрывать их планы, чтобы уберечь мой род. Но пока всё тихо, а я всегда начеку.
Сегодня ночью я проснулся с гулко бьющимся сердцем. Мне приснилась Ангелина. День нашей встречи. Она беззащитная и уязвимая в сугробе снега. Она звала меня, и я пришёл: не мог иначе. Все чувства вмиг поднялись из глубины души. Открыли запертую дверцу моего сердца. И в ярости я осознал, что всё так же люблю её. Прошло больше года, а я до сих пор болен ей, околдован, приворожён.
– Ведьма! – в сердцах крикнул я в пустоту комнаты. И, услышав шум во дворе, поднялся с кровати.
Было ранее утро. Небо только наливалось розовой дымкой от ярких лучей летнего солнца. Я почувствовал волнение Мирного. Волк метался за забором, рыча и поскуливая. Его душа рвалась на куски. Отворил калитку и вышел к другу.
– Что такое, мальчик? – присел у встревоженного волка.
Он тяжело дышал, в нетерпении перебирая лапами и дрожа всем телом.
«Вернись в дом», – услышал голос Тихого.
Тревога заполнила душу. Я чувствовал их волнение. Приближался тот, кто способен потревожить мою жизнь. Зажмурился и обострил все свои чувства, и то, что я почувствовал, заставило вскочить на ноги. Подобно волку меня затрясло, дыхание участилось, голова пошла кругом.
– Не трогать! – лишь скомандовал я.
Тишина воцарилась вокруг. Щебетание проснувшихся на утренней зорьке птиц стихло. Рычание Свирепого, метания Мирного, волнение Тихого ушли. Даже копошение зайцев в малиновом кусте прекратилось. И лишь её дыхание, тяжёлое и взволнованное, доносилось из-за раскидистой ели.
– Выходи, – скомандовал я.
И она вышла. Пряталась в листве деревьев. Думала, что я не замечу? Это невозможно. Я всё так же чувствовал её. Большие глаза, цвета молодой весенней травы, испуганно взглянули на меня. Грудь волнительно дышит. Маленькие ладошки с белесой кожей сложены в замок на груди. Неуверенной поступью она приближается ко мне. Обводит взглядом тигра, медведя, волка и останавливается на мне. Я чувствую её страх и волнение, а также трепет и предвкушение, но стараюсь не смотреть на неё. Это тяжело и больно. Слишком многое она задевает в моей душе.
– Макарий, – тихо произносит Ангелина.
Поднимаю взгляд и вижу, как её глаза постепенно наполняются слезами. Нижняя губа подрагивает, и первая слезинка скатывается по румяной щёчке. Что-то сжимает тисками моё сердце, перекрывает доступ кислорода в лёгкие. Будто сами духи пытаются задушить и раздавить. Не могу смотреть на неё.
– Уходи, – коротко отвечаю и разворачиваюсь, чтобы скрыться в доме.
Шаги даются тяжело. Душа рвётся из груди и тянет назад, но я уверенно ухожу. Слишком много разрушили эти чувства в моей жизни.
– Макарий, прошу, – окликает она меня, – помоги, – срывающимся на шёпот голосом добавляет Ангелина.
Оглядываюсь через плечо и больше не могу сделать ни шага. Её изумрудный взгляд прибивает к земле, заставляя остановиться.
– Я не понимаю… не знаю, – лепечет она, – я вернулась два дня назад, а сегодня…
Её взгляд ловит мой. Оборачиваюсь и понимаю, что вновь теряюсь, пропадаю и сделаю, что угодно. Она замирает, тяжело вздыхая, обнимает себя руками, а я мечтаю заменить её руки своими. Я не вспоминал о ней год, но стоило всего раз взглянуть в её глаза, и всё вернулось. Сердце грохочет барабаном, в руках дрожь, я не двигаюсь, но отчаянно желаю обнять её, прижать к себе, оставить рядом.
– Ночью я проснулась в лесу, – делает неуверенный шаг, не сводя с меня глаз. – Открыла глаза и поняла, что в тайге. Я очень испугалась.
Она приближается, я молчу и сжимаю кулаки, не могу позволить снова околдовать себя.
– Будто в бреду я нашла этот дом. Будто что-то тянуло именно сюда, к тебе.
«К тебе…» – раздаётся в голове. Она совсем близко. Протягивает руку и касается заросшей щеки. Этого достаточно. Её прикосновение запускает необратимый процесс, и я цепляюсь за эти чувства. Я долгое время запрещал себе вспоминать о ней. Долгое время гнал мысли о ней прочь. Но одним прикосновением она всколыхнула всё забытое в душе. Её нежность, забота, наша близость, мои чувства. Она стала единственной в тот миг, когда пустила меня в своё сознание. Она подарила рай и ад. Она любила, как умела.
Она замирает, следит за моей реакцией. Смотрит прямо в глаза, а моё сердце сейчас лопнет от избытка чувств. Она пришла, ведомая духами. Они обвенчали нас, привели ко мне вновь. И сейчас она готова остаться, готова понять мой мир.
Склоняюсь и с осторожностью приближаюсь к её губам. И в миг их слияния, я будто теряю равновесие. Будто земля под ногами становится зыбкой и неустойчивой. Я хватаюсь за талию девушки, в поисках точки опоры. Этот поцелуй точно такой же, как в моих воспоминаниях: чувственный, нежный и невероятно желанный. Она дарит мне крылья, которых лишил меня Жестислав. Будто со старым верным Яром я парю в небесах в объятиях Ангелины. И всё, что я хочу в это мгновение, – остановить время. Всего на миг. Нужна лишь секунда в её руках и больше не будет так больно, так одиноко.
– Ты проводишь меня домой? – отрываясь от моих губ, шепчет она.
Мои глаза закрыты, руки крепко овивают талию девушки, мы соприкасаемся лбами, будто объединяясь.
– Отныне здесь твой дом, – отвечаю ей.
Она начинает смеяться и выскальзывает из моих объятий. Её смех звучит не радостно, а с насмешкой.
– Ох, Макарий, – говорит, унимая смех, – милый, мы же уже обсуждали это. Я не создана, чтобы жить в подобных условиях. Топить печь, варить тебе кашу… – красивое лицо искажает кривая ухмылка.
– Ты не должна…
Ангелина прикрывает пальцами мой рот.
– Милый, – нежно произносит, – давай я внесу ясность. Меня ждёт жених, суженый по-вашему. У нас скоро свадьба. Не знаю, как у вас называется этот обряд, – задумывается она, а мне не нужны объяснения. Я всё прекрасно понимаю.
Чувство, о котором раньше мне доводилось лишь слышать, поднимается из глубины души. Ненависть. Никогда не думал, что способен испытать к ней нечто подобное. Раньше я надеялся, что ей просто нужно время, чтобы принять, осознать, а потом девушка придёт. Она пришла… точнее её привели ко мне. Но для чего? Чтобы показать насколько я заблуждался в ней? Чтобы дать понять, что я не нужен ей? Я всё понял, о великие духи. Не стоило утруждаться.
Поднимая глаза к небу и мысленно посылая привет праотцам, молча ухожу. Миную распахнутую калитку, ступаю на крыльцо…
– Макарий? – её голос позади заставляет остановиться на мгновение, но я не отступаю от своей цели.
Ангелина
– Макарий, ты что, обиделся? – кричу ему вслед. – Да брось! Ты же не думал, что я буду ждать, когда ты одумаешься?
В ответ молчание. Его зверьё расходится по своим делам. Лишь волк Мирный сидит неподвижно и смотрит на меня. Кидаю опасливый взгляд на него. Что-то он пугает меня.
– Между прочим, это ты бросил меня, – чуть тише говорю я, поглядывая на волка. – А я ждала! – кричу зажмуриваясь. – Макарий! Ты не можешь… нет, ты не смеешь бросать меня!
Волк отмирает, поднимается на лапы, его глаза загораются голубой дымкой.
– Макарий, – трясущимся голосом шепчу я и отступаю назад. – Макарий! – кричу во всё горло, потому как, скалясь, волк наступает на меня.
Мне становится жутко. Липкий пот проступает по всему телу. Пробирает дрожь. Волк настроен явно не дружелюбно, и им управляет Макарий. Этот взгляд я узнаю. Он озлобленный, ненавидящий, но это глаза моего Макария. Рыча и огрызаясь, мягкой поступью Мирный всё наступает, а я пячусь назад. Если он хочет меня напугать, у него получается.
Но вдруг волк садится у моих ног. Он перестаёт скалиться и голубыми человеческими глазами смотрит прямо на меня. Он будто пытается что-то сказать или предупредить о чём-то. Заскулив, Мирный с сознанием Макария склоняет голову, неотрывно смотрит в мои глаза, и в голове вдруг мелькает: «Прости, так надо».
– Ты хочешь, чтобы я ушла? – спрашиваю волка, заикаясь от страха.
В мгновение морда зверя наполняется злостью. Нос собирается в морщинку, оголяя белые зубы, и лишь голубые глаза всё так же смотрят в мои. Они гипнотизируют, заставляют замереть на месте без движения. Прыжок… боль… и мой голос.
– Остановись! – вырывается из груди, а дальше темнота.
Макарий
– Ааааа!!! – её крик.
Звонкий, полный отчаяния, предсмертный. Распахиваю глаза: «Ты сделал всё правильно». Поднимаюсь с деревянного пола, спускаюсь по ступеням крыльца, миную раскрытую калитку, Мирного, склонившегося над безжизненным телом Ангелины…
– Так надо, – шепчу.
Если она не со мной, то должна умереть. Таков закон, непреложное правило. Тот, кто познал мой мир, либо остаётся в нём, либо умирает. За этим духи привели её ко мне. Я должен был завершить то, что не смог сделать раньше. У неё был выбор, но выбрала она неверно. И как бы сейчас не стонало моё сердце, я сделал всё правильно.
Не спеша подхожу к Ангелине. К девушке, что навек поселилась в моей душе. Её зелёные глаза невозможно забыть. Её нежный голос и стройная фигура останутся в моей памяти. Мирный, склонив голову над бездыханной девушкой, жалобно поскуливает, а я на миг замираю в ступоре. Она была прекрасна. Она и сейчас прекрасна настолько, что я даже не могу прикоснуться к ней. Из растерзанного горла струится алая кровь, но в образе своем она неповторима. Ложусь рядом, сжимаю ещё теплую ладонь и, повернув голову, смотрю в изумрудные глаза. Безжизненные, замершие в ужасе, распахнутые. Алые губы, забрызганные капельками крови, начавшие бледнеть щёки. Она идеальна. Отворачиваюсь и, глядя в безоблачное летнее небо, мечтаю лишь об одном – умереть рядом с ней. Закрываю глаза и замедляю стук собственного сердца. Я горел рядом с ней словно искра костра, вспыхивал ярким пламенем, а сегодня угасал. И в этот последний миг я благодарил духов за то, что подарили мне минуты счастья с ней. Но мой путь завершён, так же, как и её…