Денис Сергеевич Кореев
Нежеланная мечта. Том 1
8
Я просыпался в горячем поту от ужасов, шёл к реке, смывал с себя пот видя в воде отражение того трупа, вместо своего лица, напивался и вновь засыпал. Во снах меня постоянно преследовали трупы и искалеченные мной люди. Полицейский из Бреста, полицейский с дороги, ростовщик из Варшавы, граф Ковальски и Ельский, первый ростовщик из Лодзя, судьбы которого я не знал и предполагал, что и он стал трупом и конечно же второй ростовщик.
Я не знаю, как долго это продолжалось. Я видел Екатерину, лишь когда я выходил из палатки, она обычно сидела где-нибудь на поляне и плакала, или спала. Однажды я проснулся, пошёл умыться вернулся в палатку и осознал, что самогон закончился. Ни осталось ни капли. Тогда я вспомнил, что последние пару раз я видел своё отражение в воде. И тут меня вдруг осенило. Какого чёрта я делаю?! Я забываюсь в алкоголе и думаю лишь о своих переживаниях. Ничего больше. Всё это время я ни разу не подумал о бедной Кате, а ведь ей сейчас должно быть куда хуже, чем мне. Ведь это именно она совершило то убийство и это было её первое убийство, она сейчас должна испытывать потрясение куда хуже, чем я. Когда я совершил своё первое целенаправленное убийство, то ощущал её поддержку и сочувствие. А что получает она? Она чувствует, помимо всего прочего ужаса, ещё и моё осуждения. И она даже не может забыться в алкоголе, как это делаю я. А ведь именно она была тем разумным человеком, который вытащил нас из той обстановки и спас. Если бы не она, то мы бы оба сейчас были трупами. Я стал зол, зол на себя и свой эгоизм.
Я вышел из палатки. Только теперь я заметил, что на улице ночь. Я осмотрел место, это была отличная поляна, а моя палатка стояло прямо под большим деревом, почему на неё никогда не проникали лучи солнца. По поляне ходили два коня, мой русский верховой и вятский рысак, которого я хотел выкрасть. Я услышал звуки малочисленных птиц, что не спят ночами и ощутил лёгкую прохладу, свойственную летнему времени. Я отыскал глазами Екатерину. Она сидела возле дерева, обнимая свои ноги и тихонько плакала. Я вспомнил, что каждый раз, когда я видел её на этой поляне, она всегда сидела именно на том месте, точно в такой же позе и нечего не делала. Мне стало очень жаль эту бедную девушку. Я подошёл к ней и сел рядом, она испугалась моего появления, но не отстранилась. Я приобнял её правой рукой и прижал к себе, она легла на меня и продолжала плакать. Пару минут мы молчали. Я не знал, как начать разговор, а она не хотела говорить, чтобы не разозлить меня вновь. И вот я вроде бы подобрал слова:
– Извини меня пожалуйста, за то каким злым жестоким я был с тобой. Извини за мой чёртов эгоизм и за то, что прежде я совершенно не думал о тебе, пребывая в своём ужасном состоянии. Ты была умницей, ты так много сделала для нас обоих, а я лишь сорвался на тебя, не понимая, как тебе должно быть сейчас плохо, – по моим щекам тоже покатились слёзы.
– Ты был прав, – с трудом выговорила она. – Я не заслуживаю твоих извинений. Это я стала причиной всех этих происшествий. Если бы я не настояла на том чтобы пойти туда, то всё было бы хорошо. Теперь я стала убийцей и не заслуживаю твоей любви. Я совсем нечего не умею делать и только постоянно мешаюсь тебе.
В этих словах была доля правды, но всё это она проделала из любви ко мне и лишь хотела, чтобы я ей гордился, как хорошей ученицей. Но учёба мало кому даётся хорошо и к тому же я был ужасным учителем.
– Ты не в чём не виновата. К тому же посмотри какая ты умница. Ты спасла нас от большой беды, сумела добыть отличного коня, привезла нас в это шикарное место и всё сделала абсолютно одна, без моей помощи. Твоей вины нет в том, что ты просто хотела быть хорошей для меня.
– Ты правда так считаешь?
– Конечно же. А теперь пойдём искупаемся, чтобы вымыть твоё прекрасное личико от этих слёз и отправимся спать. С утра нас ждёт тренировка и будем думать о том, что нам делать дальше.
– Хорошо.
Я поднял её голову своей рукой и поцеловал в губы, чтобы она почувствовала мою поддержку. Наверное, кто-то скажет, что эту девушку невозможно не любить, но я её не любил, всё что я испытывал к ней, так это симпатию из жалости.
Мы искупались в реке, потом отправились вместе спать в палатку. Весь спальник был промокшим и провонявшим потом, но лучшего варианта у нас для этой ночи не было. Мы оба долго не могли заснуть и просто молча лежали, обнявшись. Желания заниматься сексом не было. Потом Катя заснула, а вслед за ней и я.
С утра я узнал, что я пробыл в запое три дня. И за все эти три дня я нечего не ел, мой организм словно законсервировался под действием алкоголя. И как только я это понял, то ощутил невероятный голод. Мы приготовили один пакетик гречки на двоих. Больше еды у нас не было. Потом мы занялись тренировкой, это позволило нам отвлечься от произошедшего. Закончилось всё, как и всегда сексом. Потом я отправился до ближайшего населённого пункта за едой. Катя настаивала на том, чтобы отправиться со мной, но я оставил её в лагере, в надежде, что с ней всё будет нормально во время моего отсутствия. Я отыскал небольшую деревню, накупил там у крестьян круп, овощей и немного мяса. Было решено задержаться на берегу ещё на несколько дней. Я был не готов возвращаться в социум и не хотел подвергать этому Катю. Когда ты отделён от всего мира, то паранойя не развивается, но стоит тебе быть в социуме, как тебе на каждом углу начинает казаться, что тебя преследуют и хотят арестовать за совершенные преступления.
Мы провели на той поляне ещё четыре дня. По большому счёту, мы просто старались забыться. Усиленно тренировались, много занимались сексом, постоянно разговаривали, старались даже шутить друг над другом, соревновались во всём, наслаждались окружающей нас природой. Мы оба прекрасно помнили о том, что совершили, но даже не затрагивали эту тему, пытаясь как можно скорее всё забыть и отойти от этого. Катя постоянно придавала мне силы, для преодоления этого и самосовершенствования, надеюсь, что и я ей придавал силы. У нас бывали и редкие ссоры, но они мне очень нравились, в них не было никакой злости, или ненависти, и они всегда заканчивались сексом.
По примеру Кати я дал и своему коню имя. Теперь его звали «Фаинд», что значило в переводе с немецкого «Друг».
Это стало прекрасным временем для меня, и я не хотел его прекращать. Но жизнь заключается в движении и нужно постоянно двигаться куда-то дальше. Нашей целью был город Познань, затем Берлин, Ганновер, Эссен, Брюссель, конечно же Париж, как и у любой влюблённой пары, только я пока не знал, построили ли там Эйфелеву башню, единственное что я знал о этом сооружение, так это то, что какой-то умелый мошенник продал её 4 раза. Ну и затем Лондон, а оттуда дорога в новый свет.
9
Я знал, что Познань в этом году стала принадлежать польскому королевству, но прежде она входила в состав Пруссии и была приграничным городом с их стороны. Теперь же я вообще не знал, где находится действительная граница между Польшей и Германским союзом.
Мы добрались до Познани за два дня, не отказывая себе ни в отдыхе, ни в еде. Мы сразу же остановились на гостином дворе. Этот город уже в значительной степени отличался от предыдущих. Хотя бы потому, что половина людей здесь говорила на немецком, другая половина на русском. Я отлично понимал Катю, когда она разговаривала со мной на немецком, но когда я слышал речь других, то не понимал ни слова. Так что она стала для меня переводчиком. Манера речи тоже в значительной степени отличалась от польской, говорили медленней и размереннее, пропало это множество выделяющихся звонких звуков, зато стало много шипящих.
По приезду в город мы в первую же очередь хорошо изучили местность и все окрестности. Это нужно было нам для работы, мы не хотели останавливаться, несмотря ни на что. Катя пообещала, что больше не будет проявлять инициативы и лезть туда куда не следует и лишь будет покорно подчиняться мне. А я как раз-таки считал, что для хорошей работы она пока не готова. На следующий день мы сбыли ненужные украшения и накупили нарядов. Город полнился слухами о нас, но никто не подозревал, что это именно мы. И к тому же, все говорили, что мы гастролирующие грабители и если кого-то грабим, то сразу же отправляемся в следующий город. Это играло нам на пользу и давало преимущества. Мы по-прежнему остались Семёном и Марией. Пока что мы не засветили эти имена. У нас было две цели: самый крупный ростовщик города и дворянское общество среднего класса. И мы приступили к поискам вторых.
Мы начали вести светскую жизнь, прогулки по паркам, театр, рестораны, кабаки, концерты и время не заставило нас долго ждать. Уже на второй день мы вызвали интерес у молодой супружеской пары в парке, и они ввели нас в светское общество. Самые богатые и знатные дворяне не снизойдут до уровня общения с незнакомцами, бедные дворяне даже не пытают удачу пробиться в высшее общество, так что якобы случайно, ни в какой другой круг, кроме среднего, мы попасть не могли.
Начались званые обеды, ужины, балы, совместные прогулки, походы куда-то, я вновь вернулся к карточным играм и выпивке. История начала повторяться, как и в Варшаве, только теперь мы были молодожёнами с Екатериной.
Постепенно мы обменивали российские рубли на прусские талеры. Золото я оставил и обменял ещё полтысячи бумаги в золотые монеты. Золото, оно всегда золото и измеряется не в валюте, а в граммах. Так как нам нужно было обменять достаточно крупную сумму в 5 тысяч, то пользовались мы местным банком, а не менялами. Но нам отказались менять больше чем 1200 рублей на двоих. Чёртовая банковская система. Мы решили прибегнуть к помощи крестьян. Каждый день за полтинник какой-нибудь крестьянин приносил нам 100 прусских талеров. В итоге на таком обмене мы потеряли 400 рублей, но получили в общей сумме 800 талеров бумагой и серебром.
От наших новых друзей я узнал про одного богатого ростовщика. Мы совершили ограбление. Всё было сделано чисто и красиво, как в первый раз в Лодзе. Это не могло не радовать. Но сумма была всего в 2 тысячи и крайне мало драгоценностей. За драгоценности мы сразу же выручили ещё 500 рублей. Всю эту сумму мы обменяли по прежней схеме на 400 талеров. Но меня престали интересовать талеры, меня начали интересовать золотые слитки, когда я услышал о том, что деньги можно хранить в них. Но минимальная цена золотого слитка начиналась от 7 тысяч рублей и в этом банке не было слитков. Они были лишь при монетных дворах, а такие были только в столицах. Теперь моей целью стало приобрести хотя бы один золотой слиток в Берлине и обменять часть своего золота на чистое. Из истории я знал, что в эти времена по всюду проводилась куча денежных реформ, из-за чего деньги меняли своё значение, а при поездках по разным странам, в ходе неудачного обмена ты мог остаться ни с чем. Золото же всегда оставалось золотом и это самый лучший способ хранения денег. Хотя навряд ли мне будет удобно таскаться с 10тикилограмовыми слитками. Нужно будет купить их, а потом куда-нибудь вложить, под расписку. Банки Англии всегда славились своей денежной системой. Нужно будет придумать что-то.
Дни текли один за другим. Мы развлекались, веселились и не о чём не думали, кроме удачного способа предстоящего ограбления дворян. Но тут неожиданно для себя, я узнал о том, что для пересечения границы с Пруссией нужен был загран паспорт и разрешение. А в нашем случае, так вообще императорское разрешение. Но вся проблема заключалась в том, что у меня не было совершенно никаких документов этого времени, как и у Кати. Тогда я озадачился вопросом о том, как пересечь границу без документов. Я сумел разузнать, что граница располагается в нескольких верстах от города Свебодзин и там располагался целый эскадрон. Но подобные эскадроны располагались в Гданьске и в Катовице. Все остальные же дороги охранялись всего несколькими пограничниками с каждой стороны. То есть можно было пробраться лесами, о чём я и решил подробнее узнать, когда будем в следующем городе.
Прошло полторы недели, но удобного момента для ограбления всё не было и не было. Так что мы решили делать всё на обычном ужине. Катя отправилась туда, я сослался на плохое здоровье. Всё проходило в уже знакомой мне усадьбе. Так что я отправился приготавливаться. Решающим фактором было вывешенное полотенце за окном на втором этаже. Этот сигнал подала мне Катя, когда ужин подходил к концу. Я вошёл, немного пострелял в стены для испуга, произвел выстрел в Катю без патрона, чтобы все испугались ещё больше. «Чёрт! В таком случае отправляйся собирать ценности!» Крикнул я Кате и толкнул её. Она всё сделала. Потом мы сбежали из города и отправились в Свебодзин. Всё было в точности, как в Варшаве, только без трупов и Катя стала сильнее, быстрее и ловчее, а ещё и улучшила свою актёрскую игру.
10
Банковская система в 19 веке чрезвычайно проста. В первую очередь есть монетные дворы, которые печатают бумажные деньги и чеканят монеты. Эти заведения как правило есть в столицах стран, королевств и прочих крупных субъектах. Следующими идут банки, там в основном хранятся крупные суммы денег, которые туда приносят люди под расписки. Иногда банки меняют валюты и бумагу на драгоценные металлы в крупных суммах. Они есть во всех крупных, экономически важных городах. И последнее место занимают ростовщики. Если в 21 веке в каждом городе есть множество отделений банков и даже в сёлах таких по несколько штук, то сейчас всем этим занимаются ростовщики. Это самые востребованные банкиры, для обычных людей, так как они выдают кредиты. И приезжая в любой, пусть даже маленький город, там обязательно можно найти несколько ростовщиков.
Для нас с Катей ростовщики – это самая лучшая цель. В 21 веке проще и продуктивней всего грабить микро финансовые организации. В 20 веке, было лучше всего грабить банки. А в 19 – ростовщиков. Мало риска и большая прибыль. Я сам выстроил в своей голове такую аналогию, ростовщики 19 века – это микро финансовые организации 21 века. Ограбление дворян – это что-то вроде ограбления хорошего ресторана, или частной выставки/концерта. А ограбление банка – это ограбление банка. Но не из-за системы безопасности в целом, а из-за охраны. Если сейчас грабить банк, то имеет смысл грабить лишь хранилище с деньгами. Вот только это занимает очень много времени, а в каждом банке по меньшей мере 10 охранников с саблями, ружьями, или пистолетами. Так что это было самым опасным, самым долгим и самым сложным. По меньшей мере, для такого нужна хорошая команда, а нас было всего двое.
По приезду в Свебодзин, я принялся узнавать способ перебраться через границу, а Катя стала разыскивать подходящего ростовщика и помаленьку сбывать украшения. С ограбления усадьбы мы унесли полторы тысячи рублей и кучу ювелирки, которую нужно было продать.
Всё планирование ограбления ложилось на хрупкие женские плечи, поскольку мне приходилось много времени проводить в библиотеках над многочисленными картами и за общением с крестьянами. Теперь мы были крестьянской парой, которая спасла ребёнка господина и тот в благодарность дал нам вольную. Поэтому мы решили отправиться путешествовать, по пути мы помогали разным людям из-за нашей душевной доброты и те щедро вознаграждали нас за это. Вот только вольной у нас не было, и мы постоянно подвергались взорам полиции, а периодически приходилось давать им взятки.
В итоге Катя совершила своё первое ограбление полностью сама. Ей очень сильно повезло, и она унесла от ростовщика больше двух с половиной тысяч рублей и несколько золотых драгоценностей. По её словам, всё прошло хорошо и она сделала всё в точности так, как я её учил. Сразу же после ограбления мы сбежали из этого городка и отправились на север.
Поляки не сильно заботились об охране границы. Главная проблема была с прусской стороны. По дорогам, даже самым малолюдным нам нельзя было пробираться, так как там везде были посты. Оставалось лишь пробираться через лес. Ещё одна серьёзная проблема заключалась в том, что в этой местности очень много водоёмов, в особенности болот, из-за чего такой способ был самым опасным. И на прусской границе постоянно совершали обходы на конях.
Мы выбиралась из города уже после заката, проскакали всю ночь. Утром мы разбили лагерь в 60ти вёрстах севернее города. Отоспались, собрались, немного подрались. Скоротали время до ночи, это был лучший способ пройти границу незамеченными. По крайне мере я так считал.
Как только стемнело, мы отправились по лесам строго на запад. Но по пути нам часто встречались водоёмы, которые приходилось объезжать. Двигаться приходилось медленно. Перед нами по всюду могли оказаться затягивающие болота. Плюс погода была пасмурной и приходилось ориентироваться в лесу по второстепенным ориентирам, вроде мха, листвы, муравейников и прочей чертовщины, которую я плохо знал. Обычно я всегда пользовался солнцем и не знал насколько сложно пробираться по лесу ночами. Так что в основном я продолжал полагаться на интуицию.
Через вёрст 10-15 мы выбрались на какую-то слегка заезженную колею. В первую же очередь я предположил, что это дорога вдоль границы, но потом быстро вспомнил, что до реальной спокойной Пруссии по меньшей мере 20 вёрст. Так что мы направились дальше в лес на запад. Но тут я вдруг услышал, как кто-то что-то кричит и приближается к нам на конях. Я обернулся. Было двое солдат. У одного в руке был факел, у второго ружьё наготове.
– Он просил нас немедленно остановиться, – сказала мне Катя.
– Я понял, готовься.
Пограничник кричал по-немецки, но слово «Ауфюрен» я понял и знал перевод.
Они приближались к нам, я развернулся и приготовил револьвер. Катя последовала моему примеру. Второй пограничник держал нас на мушке, поочерёдно направляя дуло ружья то на меня, то на Катю. Когда они подъехали на десять саженей, то первый начал что-то говорить по-немецки, я нечего не понимал. Мы с Катей были на расстоянии ладони друг от друга, она слушала и разбирала то, что говорит пограничник. Я в одно мгновение толкнул её левой рукой, крикнул «Падай!», вынул револьвер из кармана и выстрелил в пограничника с ружьём даже не целясь, затем спрыгнул сам. Моментально за моим выстрелом последовал выстрел из ружья. Не было времени разбираться, моё сердце колотилось как бешеное, значит я был не ранен, всё остальное потом. Я перезарядил револьвер лёжа на земле. Услышал ещё один выстрел, но не разобрал от куда он был. Звук падения с коня, упал кто-то из пограничников, так как мы с Катей итак были на земле. Упал тот, что был с ружьём, похоже Катя выстрелила из своего пистолета и попала. Конь второго бросился бежать и промчался мимо нас. Первый пограничник быстро удалялся в обратном направлении, я прицелился и выстрелил ему прямо в спину, тот упал. Всё это заняло не больше минуты. Выстрелы были просто оглушающими, я так к ним и не привык. Мы поднялись с Катей с земли.
– Бежим? – Спросила она.
– Нет, нужно обыскать этих. На тебе ближний.
Мы побежали к жертвам.
– Что искать? – Крикнула мне Катя.
– Пули, порох, деньги, документы, пистолеты, всё что посчитаешь нужным, – ответил я ей.
У своего я нашёл пистолет, я был очень огорчён, так как рассчитывал на получение второго револьвера для Кати. Немного пороха, пуль, табака, воинские документы и паспорт, я всё забрал себе.
Потом бросился к Кате.
– Что у тебя?
– Кисет с порохом и пулями и документы, – сказала она, оставляя в покое теле.
– На коня! – Приказал я ей.
Первый пограничник бросил факел после первого же выстрела, так что он лежал здесь, я быстро затушил его своим ботинком и тоже бросился к коню.
– Двигаемся спокойно, как и прежде. Здесь никого не должно быть и выстрелы должны были остаться не слышны. Из-за спешки мы можем попасть в неприятность.
Я запрыгнул на коня, ударил его поводьями, и он пошёл быстрым шагом. Мы научились управлять конями таким способом совершенно недавно.
– Что у тебя? – Шёпотом спросила меня Катя.
– То же самое, что и у тебя, только ещё пистолет, – ответил я.
– Ты не попал в первый раз. Я закончила дело за тебя.
– Знаю, моя дорогая, ты просто умница.
Ей понравилась эта похвала, несмотря на то, что она была сделана за убийство. Порой эта девушка бывает очень странной, для неё моё одобрение значит куда больше, чем человеческая жизнь. Иногда мне было просто страшно находиться рядом с ней в такие моменты.
Пока мы продвигались на запад, я вдруг заметил, что совершенно не чувствую сожаления за пролитую кровь. Первое, второе, третье убийство были просто ужасными, но сейчас ничего. Уверенность и спокойствие, только слегка тряслись руки и то лишь от того, что я не пил пару дней. Мне показалось это очень странным. Не уже ли я больше не буду страдать из-за чужих смертей. Меня это обрадовало, так было значительно проще. Но мне казалось всё это сном. Словно мы сейчас проснёмся с Катей в палатке и нам нужно будет пересекать границу ночью.
Мы вышли на первую попавшуюся нам дорогу уже к утру. Если я правильно всё рассчитал, то это была дорога из Щецина во Франкфурт и проходила она по восточному берегу Одры. Я конечно хотел посетить город Франкфурт, он был большим и очень богатым, так как находился на границе, оттуда можно было унести огромный улов, но нам было нельзя показываться в приграничных городах, после двойного убийства. Да и на этой дороге нам тоже нельзя оставаться, нас первым же делом начнут искать именно здесь. Так что мы отправились строго на запад, через реку. Я знал, что ближайший мост только во Франкфурте, так что переплыть реку было очень полезно, там нас никто не станет искать. К тому же местные леса были значительно приятнее, чем по ту сторону от границы. Здесь было меньше водоёмов, и они были больше. А с восходом солнца ещё и стало легко определять куда нам следует ехать.
Мы отправились прямиком в Берлин. Столицу Пруссии. Город новых возможностей для нас.
Мы скакали несколько часов, до того, как перед нами возвысился роскошный замок. Это стало моим первым впечатлением об Европе. Это территория огромных, роскошных и слегка пугающих каменных замков. Прежде я никогда не видел уединённого замка, поэтому мне показалось это невероятно прекрасным. Наверное, хозяева были добрыми людьми и наверняка бы пустили нас поесть и разузнать о наших путешествиях, но я почему-то не решился попроситься внутрь и лишь спросил у стражника где ближайшая деревня. Он указал мне путь, и мы поехали в деревню. Харчевни мы там не нашли, но нас накормили добрые фермеры.
Мы сочиняли нашу историю на ходу. Я был скромным парнем из бедной дворянской русской семьи, Катя была истинной дворянкой, но мы случайно встретились и полюбили друг друга. Мне нравилось её имя, поэтому я назвал именно его. Себя я назвал Петром. Мы решили бежать вместе из Москвы и отправиться путешествовать, Катя собрала немного денег и коней из своего дома, и мы отправились в великую и самую развитую Европу. Я стал сказителем и писателем, она переводчиком. Периодически мы задерживаемся в крупных городах, чтобы подзаработать денег, но никогда не задерживаемся в одном городе дольше месяца. Я предстал в образе общительного и разговорчивого парня, а Катя в образе скромной девушкой, которая не раскрывала рта без моего на то позволения. Фермеры не знали русского, а я слишком плохо знал немецкий, так что Катя переводила каждое их слово мне и спрашивала, что говорить.
Эта семейная пара с кучей детей собрала нам еду в дорогу и указала верную дорогу на Берлин. Катя хотела им заплатить, деньги у нас были, но я сказал, что это будет не соответствовать нашей истории. Потому мы отправились дальше в путь, душевно поблагодарив хозяев на двух языках.
