Артур Саянов
Неоправданная ставка
Появление канцлера могло остаться незамеченным, если бы первым не вошёл Джозеф, громко провозгласивший:
– Канцлер Его величества короля Уильяма!
Все обернулись на знакомый голос Джозефа, и в этот момент в дверях появился канцлер. Он прошёл до середины зала и, низко поклонившись, приветствовал короля:
– Добрый день, ваше величество!
– Канцлер Рудберг оказал нам честь, откликнувшись на моё приглашение, – серьёзным тоном произнёс король. – А пусть бы попробовал не приехать, – добавил он, похлопывая по плечу канцлера, который категорически не терпел подобных жестов даже от царствующих особ.
– Вопросы государственной важности не позволяют мне насладиться вашим гостеприимством, и я прошу личной аудиенции.
– Ну что же, государственные дела прежде всего, – вскинув брови, ответил Людвиг, и в сопровождении Рудберга проследовал в комнату, примыкающую к каминному залу.
– Джозеф, пригласи сюда моего первого советника, маркиза Лотти.
– Я к вашим услугам, сир, – произнёс маркиз, входя в комнату через пару минут.
– Садитесь, мой дорогой маркиз! Я хочу, чтобы вы присутствовали при этом разговоре, ибо всё, что касается государственных отношений, ваша прерогатива. Надеюсь, канцлер, вы не будете против присутствия маркиза Лотти? – поинтересовался король.
– Нет, Ваше величество, я только за, потому как все мои претензии адресованы непосредственно маркизу Лотти, – пояснил Рудберг.
– В таком случае, давайте начнём, но будьте предельно тактичны, уважаемый канцлер, я не люблю, когда пытаются опорочить моих подданных, – предостерёг Людвиг.
Рудберг кивнул в знак согласия и сказал:
– Ваше величество! Как вам известно, половину оплаты за поставляемую вашему государству руду мы берём золотом, а другую половину, по особой договорённости, – пшеницей. За последние поставки с нами ещё не расплатились золотом, а большая часть привезенной пшеницы была покрыта плесенью и непригодна для помола. Я провел тщательную проверку, после которой выяснилось, что в низком качестве зерна виновата судовая компания, осуществлявшая перевозки, и принадлежит она маркизу Лотти. Мы решили приостановить все поставки до полного выяснения обстоятельств, и вправе высказать свои претензии, как сторона, полностью выполнившая свои обязательства.
Король, вопросительно вскинув брови, посмотрел на маркиза Лотти.
– Что вы можете ответить на вышеизложенные претензии? Почему зерно, подобно железной руде, не перевозится обозами, и по какой причине золото до сих пор не доставлено поставщикам? – возмутился король.
– Большую часть экспортируемого зерна мы приобретаем в других государствах в обмен на оружие и доставляем его морем, Ваше величество. Дорога по суше занимает гораздо больше времени и менее безопасна. Задержка же с выплатой произошла из-за того, что в золоте, вырученном нами от продажи оружия, было обнаружено большое содержание меди, а мы, как добропорядочные соседи, не стали рассчитываться низкопробным золотом.
Я отправил уведомление канцлеру, но, по всей видимости, оно не дошло до адресата, раз господин Рудберг находится здесь с претензиями, – подытожил маркиз Лотти и слегка поклонился, давая понять таким образом, что закончил свою речь.
– Что значит не дошло? – возмущённо воскликнул Людвиг, – это что за объяснение, маркиз? Вы говорите так спокойно, словно речь идёт о сущей мелочи, а между тем это вопрос государственных поставок. Порядочность вельмож моей страны, поставлена под сомнение! – не унимался король. – Я крайне возмущён вашим ведением дел, марких Лотти.
– Ваше величество, позвольте мне задать канцлеру один очень важный вопрос? – испросил разрешения маркиз.
– Вы не просто должны задавать ваши вопросы, вы должны немедленно разобраться в создавшейся ситуации, – недовольно бросил король.
– Господин канцлер, насколько я знаю, поставки зерна для вашего государства ведут ещё три компании. Вы уверены в том, что зерно, непригодное для переработки, поставлено именно моей компанией?
– Да, дорогой маркиз, у меня есть контракт и заключение моей приёмной комиссии, – парировал канцлер и протянул королю деловые бумаги.
– Что вы на это скажете, мой дорогой маркиз? – внимательно изучив документ, спросил король.
– Вы позволите, Ваше величество, взглянуть на эти документы?
Король передал бумаги маркизу. Лотти несколько минут рассматривал их, после чего произнес:
– Господин Рудберг, где вы взяли эту бумаги?
– Все документы по импорту или экспорту хранятся в канцелярии, и я, зная о возможных разногласиях, взял эти документы как доказательство, – спокойно ответил канцлер.
– Здесь стоит моя печать. Однако все крупные сделки я контролирую лично, а такого документа я не видел и тем более не подписывал, – в недоумении произнёс Лотти.
– Не хотите ли вы сказать, что эта бумага – фальсификация, сфабрикованная нами, как и золото в котором много меди? – гневно сверкнув глазами, возмутился Рудберг.
– Я не хочу обвинять вас, господин барон, но этот документ выписан не моей компанией, – в недоумении сообщил маркиз Лотти.
– Ваше величество, я прошу вас оградить меня от подобных обвинений, – предостерёг канцлер.
– Так это ваша подпись или нет, маркиз? – повышая голос, изрёк монарх.
– Да, подпись моя, ваше величество, но я этого не подписывал, – повторил недоумевающий Лотти.
– Подобная нерешительность выглядит очень странно, маркиз, как и ваше заявление относительно не золотого золота— подвёл черту король. – Вас, канцлер, я прошу о переносе этого разговора. Думаю, маркиз всё выяснит, и завтра вы получите ответ, а сейчас давайте присоединимся к нашим друзьям. Я не принимаю никаких отказов, и вы непременно должны составить мне компанию. Вы ещё не пробовали вино моих виноделов, дорогой Рудберг, оно божественно.
Первым из комнаты вышел король, следом за ним – канцлер Рудберг и маркиз Лотти.
Собравшиеся осушили несколько бокалов, когда в зал внесли на вертеле небольшого аппетитно подрумяненного кабана. По давнему обычаю, король сам стал отрезать куски жареного мяса и раздавать придворным.
Герцог Лебресси насадил горячий кусок, поданный королём, на красивую инкрустированную вилочку и уже собирался вкусить дичи, когда его взгляд случайно упал на эфес шпаги канцлера. Внимание герцога привлекли большие жемчужины необычного оттенка, играющие в свете огня камина. Лебресси некоторое время, мучимый сомнениями, смотрел на жемчуг и после того, как канцлер покончил с мясом, обратился к нему с вопросом:
– Господин канцлер! Где вы приобрели такой необычный жемчуг? Никогда раньше не видел ничего подобного, а я очень хорошо разбираюсь в драгоценностях.
– Это подарок, привезённый мне с Востока, – пояснил Рудберг.
– Позвольте взглянуть: быть может, никогда не придется увидеть подобного жемчуга.
– Что ж, извольте, – и канцлер протянул жемчужную нить герцогу.
Тот некоторое время перебирал жемчуг и, убедившись в том, что это ожерелье – его собственный подарок жене, попросил у канцлера уделить несколько минут для разговора. Когда вельможи отошли так, чтобы их не могли слышать другие, герцог сказал:
– Жемчуг, находящийся у вас, уникален, потому что только один человек знал, где его искать, и мог нырять на такую глубину. К несчастью, после первой удачной продажи жемчуга и очередного погружения он был съеден акулами.
– Это весьма интересная информация. Вы пригласили меня за этим?
– Нет, я хочу сказать, что первым и единственным покупателем у почившего ловца был я. И мне бы хотелось узнать, как этот жемчуг попал к вам? Я вправе требовать от вас объяснений, и заклинаю вас быть предельно убедительным.
Внешне канцлер оставался спокоен, и только его глаза лихорадочно заблестели.
– Думаю, нам стоит выйти на свежий воздух.
Они отошли от замка на несколько метров, и канцлер, резко развернувшись, произнёс:
– Вы только что нагло оскорбили меня, и свои объяснения я принесу шпагой. Чтобы нам не смогли помешать, предлагаю дуэль без секундантов, и, если вы согласны, приступим.
Рудберг выхватил шпагу, то же самое сделал герцог Лебресси.
– Я к вашим услугам, сударь, – сверля противника глазами, сказал Лебресси.
После нескольких ударов канцлер сделал резкий выпад, но Лебресси ловко отразил удар.
– Вы, кажется, забыли, с кем скрестили шпагу. Подумайте о своей обороне, ибо она напоминает мне сыр, жестоко поеденный мышами.
– Излишняя самоуверенность – признак недалёкого ума, – парировал Рудберг.
Канцлер сделал подряд несколько резких выпадов, и Лебресси пришлось применить всё своё умение, чтобы отразить опасные удары противника. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы один из штатных соглядатаев Джозефа не сообщил ему о дуэли, а Джозеф, в свою очередь, не сообщил королю. Появление короля было неожиданным, и дуэлянты опустили шпаги.
– Весьма интересная развязка вашего визита, господин канцлер. Вначале вы обвиняете моего вельможу в задержке поставок, теперь вы дерётесь с моим братом на шпагах. Я надеюсь, не вы являетесь зачинщиком дуэли господин барон Рутберг?
– Ваше величество, герцог Лебресси нанёс мне оскорбление.
– Вы находитесь здесь с государственным визитом, и я не позволю своему верноподданному драться с вами. В случае вашей гибели я потеряю доверие многих государств, а в случае гибели герцога Лебресси я потеряю брата. И то, и другое навредит мне и моему государству, а посему я предлагаю вам спокойно продолжить свой визит, а после вы можете встретиться с герцогом на нейтральной территории и разрешить это недоразумение. Думаю, что по прошествии двух-трёх дней надобность в дуэли отпадёт сама собой.
– Она отпадёт, ваше величество, лишь в случае принесённых герцогом извинений.
– Я буду признателен вам, господин канцлер, – удовлетворённо произнёс король, – я бы хотел иметь у себя на службе такого человека как вы, дорогой Рудберг, но моему брату Уильяму повезло гораздо больше, и вы служите ему.
– Я всегда к вашим услугам, Ваше величество. Вы можете рассчитывать на меня, когда в этом есть необходимость.
– Другого ответа я и не ожидал! – восхитился король. – Я обязательно поговорю со своим братом, и мы совместно уладим все разногласия. С вашими способностями, дорогой Рудберг, вам вполне по силам быть королём, но, к вашему несчастью, это наследственное, – заключил Людвиг и, взяв Рудберга под руку, повел к стоящим поодаль вельможам. Что подумал в этот момент канцлер, осталось в его голове, но король коснулся очень больной темы и даже не мог предполагать, насколько был близок к желанию железного Рудберга.
***
Джозеф разыскивал комнату, отведённую герцогине Лебресси. Служанка герцогини сказала, что её светлость отправилась на конную прогулку. Чтобы подтвердить свои догадки, закравшиеся несколько раньше, паж поинтересовался, где находятся молодые бароны, сопровождающие барона Круазье. Как и следовало ожидать, один находился рядом с Круазье, а второй отсутствовал. Джозеф очень искренне любил герцога Лебресси за то, что герцог всё время пребывания юноши при дворе короля Людвига относился к нему по-отечески. Не было случая, чтобы герцог не справился у пажа о здоровье или наличии финансов. Когда Джозефу исполнилось десять лет, Лебресси постоянно брал его с собой и обучал премудростям фехтования и стрельбы, и с тех пор между ними царили практически родственные отношения. Когда паж начал замечать, что у герцогини возникло неожиданное влечение к молодому барону, то решил любыми способами препятствовать этому, дабы увлечённость герцогини не причинила боли его горячо любимому другу, герцогу Лебресси. Молодого барона звали Фредерик Пиньи. Его отец, барон Пиньи, был довольно стар и практически не покидал стен родового замка, но, вопреки всем ожиданиям своего отпрыска о скорой кончине, продолжал жить, при этом не в чём себе не отказывая. Старый барон пил много вина и, как поговаривала прислуга замка, интересовался её женской частью. Молодой барон в ожидании кончины своего родителя и получения наследства продолжал кутить в компании барона Круазье, периодически выполняя пикантные поручения последнего. Что преследовал Круазье, поручивший Пиньи ухаживание за стареющей герцогиней, до определённого времени узнать не представлялось возможности, но явным было то, что это делалось не по собственной воле молодого барона.
Жак, прибывший с канцлером Рудбергом, ожидая возвращения своего друга-пажа, сидел в компании королевской фрейлины. Из-за своей робости за всё это время Жак сумел лишь спросить имя девушки, при этом густо покраснев. Фрейлину звали Беатриса де Клермон, и она уже начала скучать в компании скромного кавалера. Все попытки разговорить юношу разбивались о сухие однословные ответы, и через какое-то время у девушки пропало желание общаться с неразговорчивым и, как ей показалось, чересчур закомплексованным молодым человеком. Появление Джозефа прекратило томительное неловкое ожидание, и Беатриса обрадованно воскликнула:
– Мсье Джозеф, как замечательно, что вы вернулись!
– А я было подумал, что могу оказаться некстати.
– Ваш друг настолько робок с девушками, что об этом не могло быть и речи. Мне показалось, что ваш дорогой друг вообще очень редко видит женщин, и они ему абсолютно неинтересны.
Густая краска опять залила лицо Жака, он неловко заёрзал и ещё сильнее втянул голову в плечи, напоминая промокшего воробья, сидящего на ветке во время дождя.
– Ах, вот в чём дело, мой дорогой друг! Значит, мы настолько робки, что не в состоянии развлечь скучающую даму? Через несколько дней, хочу я вам сказать, от вашей робости не останется и тени. Можете мне поверить. Мы ненадолго покинем вас, дорогая Беатриса, король дал неотложное поручение, – без тени сомнения соврал Джозеф, – вы можете прилечь отдохнуть, потому как силы вам сегодня понадобятся, – лукаво глядя на девушку, сказал паж. – А нас, мой друг, ждёт конная прогулка.
Королевский паж ездил верхом с шести лет, Жак же сидел в седле довольно редко и, даже, когда выполнял срочные поручения канцлера, старался ездить в открытой коляске. Он чувствовал себя настолько неуклюже, что хотел уже отказаться от прогулки, но Джозеф пришпорил коня и помчался вперёд. Жаку ничего не оставалось, как отправиться следом. Они проехали не больше мили, когда увидели двух лошадей, пасущихся на солнечной полянке.
– Это они. Моё появление может испугать герцогиню, поэтому вот эту шкатулку передашь ей ты, со словами, что тебе велено передать её лично в руки герцогине Лебресси. Если герцогиня спросит тебя, каким образом ты её разыскал, смело ссылайся на её прислугу. Только не забудь, что герцогиня не одна, и, приближаясь, создай как можно больше шума.
Жак тронул поводья и медленно выехал на лужайку. Несколько раз громко кашлянув, он спрыгнул с коня и стал ждать, похлопывая животное по шее. Из зарослей вышел молодой вельможа в тёмно-синем камзоле. На его груди висела золотая цепь с кулоном, означающая принадлежность к роду Пиньи.
– Вы кого-то ищете, мсье?
– Я разыскиваю герцогиню Лебресси.
– Возможно, я мог бы помочь вам, если вы назовете мне причину вашего появления здесь?
– Я должен передать герцогине послание.
– Вас послал герцог Лебресси?
– Нет, но у меня находится то, чего герцогиня давно ждёт.
– Подождите меня здесь, – с этими словами вельможа скрылся за деревьями.
Назад он почти бежал.
– Герцогиня велела вам передать послание через меня.
– Как я могу быть уверен, что герцогиня Лебресси действительно здесь?
– Сударь, я думаю, вам будет достаточно слова дворянина.
– Хорошо, мсье, вот то, что я должен передать, – Жак вытащил из-за пазухи шкатулку и передал молодому барону.
– О, нет! – простонал тот, принимая из рук Жака шкатулку. – Только не это. Как он мог их перепутать? – с нескрываемым сожалением протянул Пиньи, – Герцогиня очень благодарна вам, мсье. Возьмите вот это, и я очень попрошу вас не говорить никому, где и с кем вы видели герцогиню. Это касается её чести, и если вы нарушите данное обещание, я клянусь, что найду и убью вас, где бы вы ни находились, и кому бы ни служили!
Он передал Жаку туго набитый кошелёк и зашагал прочь, что-то негромко бормоча.
– Мсье, но я не давал вам никаких обещаний! – попытался сказать уходящему Жак, но тот, не оборачиваясь, исчез в кустах. Жак повернул коня назад и через пару минут подъехал к ожидающему его Джозефу.
– Ну, как всё прошло? – поинтересовался паж.
– В какую игру ты меня втягиваешь? – возмутился Жак. – Только что этот молодой вельможа угрожал убить меня, если я скажу, что видел герцогиню с ним. И ещё мне показалось, что эта шкатулка очень огорчила его. Что за интригу ты затеял?
– Обещай, что будешь держать язык за зубами, тогда я расскажу тебе, что происходит.
– Ну вот, – раздосадовано произнёс Жак, – один пять минут назад угрожал, что, если я не буду держать язык за зубами, он меня убьёт; сейчас второй просит сделать то же самое. Я никак в толк не возьму, за что на меня вдруг такие радости свалились? Самое смешное заключается в том, что мне усиленно пытаются навязать то, чего я не прошу. Зачем мне знать чужие секреты, за которые можно пострадать?
– Да, Жак, – скривив губы, протянул Джозеф, – я бы с тобой за три моря не отправился, уж больно ты практичный. В тебе нет ни капли авантюризма, и ты не по возрасту занудный. Почему да зачем… Что это за подход? Ты служишь у могущественного человека и должен быть по сути авантюристом, чтобы знать то, чего не знают другие. А ты?
– Нет, друг мой, я знаю то, что должен знать, и давно усвоил одно очень важное правило: не суй свой нос туда, куда его не стоит совать, потому что вместе с носом, который могут прищемить, может отлететь и владеющая им голова, – уверенно заключил Жак.
– Вот это прагматизм, – насмешливо отозвался Джозеф. – Да с такими убеждениями тебе срочно надо поступить на службу к монахам и сидеть в келье за переписыванием заплесневелых трактатов древности. Вот там тебе никто ничего не навяжет, и твоей жизни не будет угрожать ничего, кроме собственного дряхления на старости лет.
В эти минуты Жак не слышал его, потому что в памяти неожиданно всплыл недавний разговор с канцлером и события, сопутствовавшие ему. Глаза молодого курьера неожиданно расширились, а по лицу пробежала искажающая гримаса.
– Откуда у тебя эта шкатулка? – испуганно спросил он у Джозефа.
Джозеф несколько минут смотрел на него, понимая, что это далеко не праздный интерес, и внезапный испуг вызван отнюдь не простыми мыслями.
– Это заказ герцогини. Она давно мечтала приобрести что-то подобное для хранения драгоценностей, но что так тебя испугало? – настороженно спросил паж.
– Я узнал её! – с некоторой обречённостью ответил Жак. – Эту шкатулку канцлер подарил своей приёмной дочери Летиции полгода назад, а месяц тому назад она при невыясненных обстоятельствах пропала. Что теперь будет?
– Подожди паниковать. Ты уверен, что это именно та шкатулка?
– Уверен. Это подарок, привезённый Рудбергу из одной северной страны, в которой добывают этот полудрагоценный материал – малахит. Кто её привёз и откуда?
– Я не знаю, откуда, но привёз её барон Круазье и лично попросил меня вручить в качестве подарка герцогине. Так что же это получается? – поглаживая подбородок, задумался Джозеф. – А получается, что барон Круазье где-то приобрёл то, что было похищено у канцлера Рудберга, и вряд ли догадывается об этом. Нам срочно надо ехать в замок и постараться перехватить герцогиню. Давай не будем терять времени. Да что с тобой? На тебе лица нет. В конце концов, твоей вины в этом нет, и не стоит так переживать, Поехали, разберёмся на месте.
Джозеф ловко вскочил в седло и, пришпорив коня, помчался по направлении к охотничьему замку короля.
***
Король Людвиг был большим любителем проводить время за игрой в карты, и в назначенный час вельможи двух государств расположились за двумя игральными столами. В компании короля сидели маркиз Лотти, барон де Венти , и граф Фалер. За вторым столом находились канцлер Рудберг, барон Круазье и герцог Лебресси. Король специально посадил соперников вместе, рассчитывая на игровое перемирие. За первым столом самым удачливым игроком оказался король. Ему приходила хорошая карта, и он был в приличном выигрыше. Иначе выглядела игра герцога Лебресси. Канцлер нарочно увеличивал ставки в тот момент, когда у Лебресси были довольно слабые карты, но герцог, не желая уступать, а порой считая, что канцлер блефует, подтверждал ставки Рутберга, и в конечном результате проиграл крупную сумму. Это было особенно неприятным, потому что Лебресси приходилось отдавать свои деньги человеку ставшему за последние часы, смертельным врагом.
Лебресси не мог спокойно наблюдать за самодовольным видом Рудберга, на лице которого играла едва уловимая издевательская улыбка. Не желая брать в долг у короля, герцог направился на поиски своей жены, где неожиданно встретил Джозефа. Судя по рассеянно-блуждающему взгляду, герцог был сильно озадачен. Он обратил внимание на молодых людей, только когда в буквальном смысле наткнулся на них.
– Моя рассеянность вполне оправданна. Проиграть столько денег! – первые слова герцог произносил в никуда, и только потом поднял глаза на пажа. – Джозеф, ты случайно не видел моей жены?
– Она, должно быть, у себя, ваша светлость, – как можно естественней ответил Джозеф, не предполагая, что герцогиня действительно уже приехала и находится в отведённых покоях.
– Мне пора разобраться со своим слугой. Он в очередной раз сказал, что герцогини нет в замке, – приободрившись, изрёк Лебресси и быстрым шагом направился в отведённые герцогини покои.
– Надо что-то делать, – не унимался Жак, – как верный слуга, я должен оповестить канцлера о происшедшем.
– Я не заставляю тебя обманывать своего господина, я лишь прошу тебя не торопить события. Ну почему ты такой занудный, Жак? Всему своё время. В том, что произошло, твоей вины нет, и тебе нечего бояться, поэтому успокойся и жди.
– Ты не знаешь канцлера. В гневе этот человек настолько страшен, что лучше не испытывать судьбу. Я подожду до вечера, после чего расскажу о происшествии. Пойми меня, Джозеф, ты видишь этого человека раз в год, а я нахожусь под его неусыпным вниманием каждый день. Я не могу его обманывать. В любом разговоре со мной он сразу почувствует, если что-то будет не так, и обязательно спросит, а я не смогу молчать.
– Какой же ты трусливый! И зачем я с тобой связался? – раздосадовано изрёк паж. – Ладно, не плачь! Я сказал тебе, что до вечера всё узнаю, и сделаю это, а сейчас пойдём посмотрим, что делают наши хозяева.
– Можно, я не пойду? – умоляюще спросил Жак, – я лучше побуду на кухне у Криса.
– Ладно, будь там, но, смотри, никуда не уходи, ты мне ещё понадобишься, – пренебрежительно бросил Джозеф и направился в каминный зал.
Герцогиня не ожидала появления мужа и не догадалась убрать шкатулку. Она не хотела, чтобы муж до определённого момента увидел её приобретение, за которую она должна была отдать довольно внушительную сумму.
– Мне сказали, что тебя нет в замке, и я собирался отправлять людей на твои поиски. А ты, как и положено жене первого вельможи государства, находишься в своей комнате и ожидаешь мужа. Верни мне деньги, которые я дал тебе утром на ювелира, а по возвращении домой я выдам тебе сумму вдвое больше. Этот самодовольный Рудберг не увезёт денег герцога Лебресси.
– Мой дорогой муж, не вы ли несколько дней назад обвинили меня в непомерном расточительстве? А между тем сами проиграли сумму, втрое превышающую мои скромные расходы.
Деньги, данные ей мужем, она час назад отдала своему любовнику барону Пиньи, и сейчас судорожно соображала, как оправдаться.
– Не смейте путать, дорогая моя, личные интересы с государственными. Вы услаждали себя бесполезными покупками, я же провожу за игрой тонкую политику. Вижу, вы уже успели кое-что потратить, – сказал герцог, рассматривая шкатулку.
– Я потратила всё, дорогой герцог, – герцогиня стыдливо опустила лицо, понимая, какую бурю негодования вызовет у мужа это заявление.
– Не хотите ли вы сказать, что все деньги вы отдали за эту шкатулку? Она и десятой части не стоит.
– Она так приглянулась мне, что я не смогла удержаться от соблазна. Она показалась вам дешёвой потому, что вы не знаете, насколько ценен камень, из которого она изготовлена.
– В таком случае, герцогиня, я возьму у вас эту вещицу. Думаю, ювелир, приехавший со своими изделиями к королю, выложит за неё не меньше, чем дали вы.
– Вы не посмеете взять её у меня, – воскликнула герцогиня и, уткнувшись в подушку, стала всхлипывать.
– Перестаньте ломать эту дешёвую комедию, герцогиня. Уж я-то знаю, что заставить вас плакать невозможно. Помню, как вы тщетно старались выдавить слезу на похоронах вашего отца. Я ещё не интересовался у вас, каким образом подаренный мной жемчуг оказался в руках Рудберга. Думаю, вы поведаете мне эту тайну за ужином. Я договорюсь с ювелиром чтобы он не продавал шкатулку, и после выкуплю ее. Увидимся за ужином, дорогая!
Герцог покинул комнату жены и отправился на поиски ювелира. Расспросив прислугу, Лебресси узнал, что мастер, заручившись поддержкой короля, отбыл в город. После некоторых размышлений герцог решил просто поставить шкатулку против денег канцлера.
Джозеф появился в зале как раз в тот момент, когда герцог Лебресси интересовался у барона Круазье приблизительной стоимостью шкатулки.
– Откуда у вас появилась эта прекрасная вещица? – поинтересовался Круазье, немало удивлённый появлением шкатулки в руках герцога. Он просил Джозефа передать её герцогине с условием, чтобы та на некоторое время спрятала её; точнее, шкатулку должен был забрать барон Пиньи. Таким образом барон Круазье рассчитывал втянуть герцогиню в свою игру и до определённого времени иметь над ней своё влияние.
Канцлер Рудберг был немало удивлён неожиданному появлению шкатулки, пропавшей из спальни его приёмной дочери, и несколько минут собирался с мыслями, дабы не выказать явного неуважения к герцогу в присутствии царствующей особы.
– Не берусь оценивать, но могу сказать определённо, что проигранной вами суммы она не стоит. Если хотите, я могу купить её у вас за приличную сумму! – выразил своё мнение барон Круазье, пытаясь из последних сил повлиять на происходящее.
– Почему бы вам, герцог, не поинтересоваться о стоимости этой вещи у её хозяина? – надменно глядя на Лебресси, бросил Рудберг.
– А вы, канцлер, знаете её хозяина? – иронично парировал Лебресси.
Канцлер встал со стула и обратился к королю:
– Ваше величество! Простите за то, что отрываю вас от игры, но без вашего дальнейшего участия я не желаю разговаривать с человеком, дважды оскорбившим меня. В первом случае он обвинил меня в ношении якобы украденных у него жемчужин, а между тем предлагает оценить шкатулку, похищенную из спальни моей дочери.
– Ваше величество, я прошу вас быть моим секундантом, потому что я сейчас убью этого наглеца! – воскликнул Лебресси.
– Успокойтесь, Лебресси, вы, кажется, забыли, что подобные выходки в присутствии короля недопустимы. А вас, канцлер, я попрошу воздерживаться от подобных высказываний. Откуда у вас взялась эта шкатулка, герцог?
– Её приобрела у какого-то ювелира моя жена.
– Вы, канцлер, не имеете права обвинять моих дворян в непорядочности только потому, что они по незнанию приобретают украденные драгоценности, – вступился за герцога король Людвиг. – Не стану учить вас манерам, но брату Уильяму я отправлю письмо, в котором выскажу своё возмущение поведением его дипломатов.
– Это ваше право, Ваше величество, – поклонившись, произнёс канцлер. – За собой я оставляю право забрать украденную у меня шкатулку и покинуть вашу страну. О вашем решении относительно дальнейших поставок и расчётов прошу известить дипломатической почтой.
– Что значит забрать? – гневно возмутился Лебресси. – Забрать вы можете лошадь у своего конюха, но перед вами герцог, и будьте любезны, барон Рудберг, выказывать побольше уважения члену королевской фамилии.
Канцлер, гневно сверкая глазами, перевёл взгляд на барона Круазье, поклонился и покинул охотничий замок.
– В замок Круазье! – приказал он вознице.
Круазье, понимая, что в данный момент он должен быть рядом с канцлером, от которого во многом зависело его будущее, сослался на плохое самочувствие и выехал следом.
– Джозеф, – сухо бросил король, – возьмите шкатулку и вручите её канцлеру Рудбергу с моими извинениями, а вам, мой дорогой брат, я бы посоветовал повнимательнее относиться к подобным покупкам.
Джозеф, сопровождаемый до смерти перепуганным Жаком, бросился в погоню за канцлером. Они во весь опор скакали за каретой и настигли её в паре километров от замка маркиза, и то только потому, что канцлер остановил возницу по нужде. Дождавшись, когда всесильный вельможа опорожнил мочевой пузырь, паж с королевскими извинениями вручил шкатулку Рутбергу. Канцлер поблагодарил его кивком головы, и молча сел в карету, махнув Жаку следовать за ним. Это не входило в планы Джозефа, так как ехать назад пришлось одному, но он принял это как должное и тронув поводья неспешно поехал назад.
Глава X
КАРОЛИНА. ВСТРЕЧА С ЭДВАРДОМ. ДЕНЬ ТРИУМФА
Майкл не просто проснулся, он словно вернулся в реальность, очнувшись ото сна. Это был тот долгожданный сигнал, которого он ждал. Теперь всё сходилось, и оставалось только уловить момент, в который карты начнут показывать происходящее в охотничьем замке короля. Судя по схеме, король Людвиг собрал вельмож, являющихся по схеме четырьмя валетами, и это был один из даваемых ему шансов. Следовало действовать незамедлительно.
Комбинация в охотничьем замке составит каре, а это в сорок раз увеличивает капитал. Со ста тысячами можно выиграть четыре миллиона. Вот это деньги!
Майкл ходил по комнате, массируя виски. Одна ставка, всего одна ставка, и он баснословно богат. Он сможет открыть любое дело и обставить это таким образом, что эти деньги – прибыль, а не плод азарта. Кто станет проверять, каким образом получены деньги, когда они есть. Отец, конечно, может попытаться выяснить, а для этого надо создать хорошую легенду, которую невозможно проверить. О том, что он будет делать после выигрыша (а в том, что это произойдёт, Майкл не сомневался), юноша решил подумать чуть позже. Сейчас же надлежало обналичить чек и сделать игру. В одном казино он уже был, и что-то подсказывало ему, что играть надлежит в другом.
Майкл вышел на улицу и подошёл к стоящему у обочины такси.
– Вы не скажете, есть ли в этом городе ещё казино помимо находящегося за вашей спиной?
– Да, молодой человек, целых три, только на другом конце города.
– Едем! – проговорил Майкл, усаживаясь на сиденье.
Казино было небольшим, но многолюдным. Майкла никто не останавливал и не задавал вопросов. Он встал за спиной играющих и стал внимательно наблюдать, какие карты в игре. Комбинации были самые разные, но ни о чём не говорили. Значит, события происходят только тогда, когда Майкл играет сам. Успокоившись тем, что без него ничего не произойдёт, он решил отправится в банк.