Арад Саркис
Обрывки минувших дней
– Просто я решил уехать обратно в большой город, Вик, – улыбнулся он.
Я уже догадывался, что именно к этому он и клонил, рассказывая мне свою историю, но все же не был до конца уверен.
– Это из-за Софии?
– Ну, может отчасти… – сказал он, подумав секунду, – но скорее нет, чем да. Просто мне тут тесно. Думаю, ты меня понимаешь.
Я кивнул и сделал глоток светлого баварского. А он снова отошел принять заказ одного из гостей «Гэтсби».
Некоторое время я сидел и размышлял о перипети́ях, произошедших с момента смерти Августа. Это все давило на меня, потихоньку сводило с ума и уничтожало. Может, в этом мы были похожи с Гвоздем? Кто знает…
– Гвоздь, – позвал я напарника.
– Сейчас подойду, Вик, минуту, – он готовил заказ для парня за седьмым столиком и его девушки.
Как только напитки были готовы, Гвоздь подозвал одну из официанток, и та отнесла «эпплджек» и обычный апельсиновый сок за нужный столик.
– Мы устраиваем прощание с Софией на старом кладбище во вторник вечером… – начал я, когда Гвоздь подошел ко мне. – Если хочешь, приходи.
Он немного смутился и, угукнув, продолжил работать, будто я сказал что-то незначительное и не стоящее особого внимания.
II
Мы с Гусем договорились встретиться в понедельник ближе к обеду в одном из кафе неподалеку от четвертого общежития. Место было не таким уж и популярным среди студентов, если сравнивать с другими закусочными, но кормили прилично, да и цены не кусались. Зайдя внутрь, я сразу почувствовал знакомый запах подобных заведений: смесь аромата свежего кофе и сдобных булочек с шоколадными кексами и миндальными пирожными.
Гусь сидел у столика за окном с чашкой кофе и кексом в тарелке. Я подошел к нему и поздоровался.
– Привет, – я протянул ему руку.
– Вот и ты, – улыбнулся он, привстав.
Мы сели.
– Какие новости? – спросил я.
– Эмма не сможет приехать, – сообщил мне Гусь. – Она уже на лечении, так что сам понимаешь.
– О’кей, – без интереса ответил я. – А он как?
– Вик, ты мог бы спросить его сам.
– Нет, не мог бы.
– Его уже выписали, в общежитии лежит. Спрашивал о тебе.
– Не хочу его видеть.
Гусь явно ждал такой ответ от меня, поэтому перевел тему с Ника на меня.
– Ты сам-то в норме?
– Вроде бы да… – я улыбнулся настолько убедительно, насколько мог, но вряд ли Гусь поверил.
– Вик, эм… я говорил с родителями Софии, ее похоронили в родном городе.
– Да, я знаю… то есть был уверен, что так и будет. Поэтому предложил собраться на нашем кладбище.
Гусь сделал глоток кофе. И в этот момент к нам подошла официантка, девушка с короткими взлохмаченными каштаново-рыжими волосами и в желтом платье-униформе с бейджиком на левой стороне груди. Имени я не разобрал, так как прозрачная пластмасска ярко отсвечивала на солнце.
– Будете что-нибудь заказывать? – обратилась она ко мне с невероятным добродушием и ослепительной улыбкой.
– Да, пожалуй, черный кофе.
Она записала в свой блокнот мой заказ и, снова улыбнувшись, ушла. В кафе почти никого не было, так что я не понял, зачем заносить в блокнот один кофе.
– Гусь, а ты не знаешь, поймали ту суку, которая в клубе наркоту распространяла?
– Ну, знаю, что Ник решил сотрудничать с полицией, сказал им кто она, ищут. Он имени не знает, говорит, все ее Вайпер зовут.
– М-да… Слушай, а ты как? Давно мы с тобой не общались. Почему к себе не уехал? Тебя же отчислили, все еще в общежитии живешь?
– Да нашел тут работенку, – он слегка замялся, – Ну и у нас с Марго вроде как что-то получается, так что не хочу ничего испортить.
– Да ладно?! – удивился я. – В этом хаосе хоть у кого-то все хорошо. Искренне рад за вас, дружище.
– Спасибо. Но ничего уже не будет хорошо, Вик. – Гусь улыбнулся. – То есть так же хорошо, как прежде.
– Не будет.
Официантка принесла мой черный кофе.
III
Погода стояла изумительная. Было настолько тепло, что я решил вернуть куртку в шкаф до первых осенних холодов. Весь день я провалялся на кровати, ничего не делая. В последнее время для меня это стало нормой, которую следовало пресечь. Чувство, что я трачу время зря, тяготило меня, но, несмотря на это, я продолжал лежать и плевать в потолок.
В какой-то момент зазвонил телефон. Я взял его с полки и посмотрел на экран: Ник. Увидев его имя, я тут же сбросил звонок, а во рту появился неприятный вкус рвоты. Изгадил мне день.
Прощание с Софией мы назначили на семь часов, так что я решил перед этим зайти в бар, выпить рюмку чего-нибудь. Вытащив свежевыстиранные джинсы и неглаженую черную рубашку с коротким рукавом из стопки вещей, я оделся и поспешил в «Гэтсби».
– Привет, Артур. Плесни рюмку текилы, – сказал я сменщику, когда добрался до бара.
В «Гэтсби» на удивление было мало посетителей. Видимо, студенты решили вместо пьянок делать уроки. Смешно. Барменам оставалось только время от времени обслуживать редких посетителей и протирать стаканы, чем они в тот момент и занимались.
– Привет, – улыбнулся он. – На свидание?
– Если бы…
Он поставил передо мной рюмку, а я тут же ее осушил и стукнул ею по барной стойке, давая понять, что нужно ее наполнить.
– Ну, намечается-то хоть что-то хорошее? – спросил он, наполняя стопку.
– Если я никого не убью, это уже будет хорошо.
Я осушил рюмку и снова стукнул ею. Артур ее наполнил.
– Ну, думаю, все будет хорошо, Вик, не накручивай себя, что бы там ни было.
«Да что ты понимаешь, кусок дерьма?!» – подумал я и взялся за стопку.
Не успела она оказаться в воздухе, как вдруг кто-то схватил меня за руку.
– С тебя хватит, – это был Гвоздь.
Он забрал у меня текилу, поставил на стойку, я не стал сопротивляться. Он обратился к Артуру:
– Все хорошо? Смотрю мало сегодня людей.
– Да, как-то спокойно. Оно и к лучшему, наверное, и так голова гудит.
Гвоздь кивнул и потянул меня за руку, которую так и не отпустил.
Я невольно окинул его взглядом. На нем были джинсы, черная рубашка, похожая на мою, и сверху темно-синий пиджак, который ему очень шел, подчеркивая его серо-голубые глаза. В чувстве вкуса Гвоздю не откажешь. София бы определенно оценила его стиль, ей всегда нравилось, когда парни носили пиджаки с обыденной одеждой.
– Уже скоро семь, нам пора.
Он был прав. Мы направились к выходу.
Старое кладбище располагалось относительно недалеко от бара, минут двадцать пять пешего хода. А так как погода стояла отличная, хоть солнце уже село, Гвоздь предложил прогуляться.
– Когда уезжаешь? – спросил я, когда мы завернули за угол «Гэтсби».
– Завтра вечером, – ответил он. – Вчера ездил посмотреть квартиру.
– И как?
– Небольшая, без излишеств, – он ограничился только этим описанием.
– А с работой как?
– Может, возьмут, на старую место, сказали, что подумают.
– Ну, тут тебе всегда будут рады, если что, – сказал я с улыбкой.
– Не-е, – протянул он, – я в этот город больше ни ногой. Он опять начал меня душить. На этот раз прошлым.
Я подумал, что будет лучше прекратить расспросы, чтобы не загонять его в еще большую депрессию, вынуждая рассказать о том, что происходит в его жизни. Минут десять мы шли молча. Пройдя квартал, Гвоздь заговорил:
– А у тебя какие планы? Ну, после учебы.
– Свалить подальше из этой дыры.
– Никто тебя в этом не упрекнет.
Мы дошли до входа на кладбище. Ангелы все так же возвышались на колоннах ворот, как и в ту ночь, когда мы вчетвером пришли туда.
Гвоздь пошел впереди, а я последовал за ним. Как только я минул ворота, на меня нахлынули воспоминания той ночи. Как она прижалась ко мне от холода, как грозилась убить Ника, как испугалась собаки. И свой страшный сон. Сон. В тот же миг в меня будто ударила молния.
«Он был вещим? Что за бред?» – подумал я, продолжая шагать по тропинке между рядами надгробий, украшенных резными орнаментами и изображениями умерших.
«Не может быть такого. Это безумие. Черт! Прекрати думать об этом. Ничего такого нет и не может быть! Ты идиот!» – успокаивал я себя.
Мы дошли до того места, где в прошлый раз сидели с ней. На скамейке расположились Ник с Марго, и перед ними стоял Гусь. Подруга подошла и обняла меня.
– Я подумал это место подойдет лучше всего, – произнес Ник, явно обращаясь ко мне. Я сделал вид, будто не слышал его.
– Давайте покончим с этим.
Никто не знал, с чего начать и что делать.
– Я принес… эм-м… – Гусь достал из пиджака зеленую флягу с черной каймой. Он открыл ее и чуть приподнял. – За Софию.
Он сделал глоток и передал ее Нику.
– За Софию, – произнес он.
В тот момент мне захотелось убить его. Я напрягся, и приобнимающая меня Марго это почувствовала, поэтому незаметно для всех сжала мое левое предплечье, напоминая, что моим выходкам не место и не время.
– За Софию, – сказал Гвоздь и передал флягу Марго.
– За Софию, – она поднесла сосуд к губам, сделала глоток и передала мне.
Она не вернется. Никогда. Больше мы не увидимся. Вот и настал тот период, когда некогда родные мне люди будут все дальше и дальше. Рядом с Софией мне всегда было спокойно, будто я в безопасности, и ничто страшное меня не достанет. С ее уходом во мне образовалась пустота, которую постоянно хочется заполнить. Я даже не помню, когда обнял ее в последний раз. Как бы я хотел сказать ей, что я ее никогда не забуду, насколько она мне дорога. Уверен, Ник чувствовал то же самое. Возможно, остальные присутствующие тоже ощущали что-то подобное.
Я не был влюблен в Софию, а она не была влюблена в меня. Мы дружили. Крепко и бескомпромиссно любили друг друга как брат и сестра. Помню, на кладбище мы заключили договор, что во что бы то ни было, я подарю ей свою книгу. Как бы я хотел увидеть ее улыбку, когда лично вручил бы ей экземпляр, приготовленный специально для нее…
Ник, София и я. Нерушимое трио. Да… Но что-то пошло не так. Нет. Все пошло не так. Все наши планы, надежды, мечты сгорели в пламени злости и горя, пришедших с ее смертью, а ветер неотвратимых перемен развеял пепел.
Я пообещал себе никогда не забывать о ней и то прекрасное время, которое мы провели вместе. То, что было у нас – вечно, сколько бы времени ни прошло. Я в этом уверен.
Прощай, София. Радость моя…
Я сделал глоток без слов.
По моим щекам струились слезы. Некоторое время я этого не замечал, и обнаружил только тогда, когда легкий ветерок охладил мое лицо в местах, где слезы оставили мокрые следы. Я вытер глаза рукой.
– Увидимся, ребят, – тихо произнес Гусь, и, обняв Марго, направился с ней к выходу из кладбища. Оба были явно подавлены.
Гвоздь без слов пошел вслед за ребятами.
Я уже собирался уходить, когда Ник обратился ко мне:
– Вик, мне ее тоже не хватает…
– Не смей! – произнес я с отвращением.
– Мне так жаль…
– А мне плевать. Понял?! Плевать на тебя, на твои оправдания и сожаления. Плевать, что с тобой будет, ПЛЕВАТЬ! Катись ко всем чертям. Это ты сделал. Ты ее убил.
И я ушел. Это были мои последние слова Нику.
Май, 2016
I
В темноте заиграла медленная красивая музыка. Точно современная, а не старая классическая чушь типа Моцарта или Шуберта, в произведениях которых настроение композиции меняется пять раз в секунду, не давая слушателю хорошенько смаковать услышанное. Музыку, которая играла во тьме, я уже когда-то слышал. Она была в духе Эйнауди или Патерлини, но точно я не могу сказать.
Медленно начали зажигаться огни, с каждой секундой освещая большой, будто дворцовый, пустой зал, высокие окна которого почти не были видны за двойными роскошными шторами темно-фиолетового и золотого цветов. В центре потолка висела массивная хрустальная люстра с пышным декором, красивей которой я никогда не видел. Она наполняла весь зал блеском, так как каждая ее грань щедро отражала свет в окружающее пространство. Стены и пол зала были выкрашены в желтый цвет, и украшал их красивейший узор, переплетающийся, будто корни деревьев.
Краем глаза я заметил, что ко мне кто-то подходит. Обернувшись, я увидел девушку в черном платье, украшенном по диагонали от левого плеча до правой стороны подола рядом ослепительно белых роз. Складывалось ощущение, что этой девушке там не было места, она не должна была там находиться. Я посмотрел на ее лицо. Красивая. Но я не узнал в ней никого, знакомого мне. Волосы ее были собраны, а два красивых темных локона обрамляли улыбающееся лицо.
Я подошел к ней, она протянула мне руку. Незамедлительно я взял ее маленькую ладонь в свою и приблизился к ней. Мы начали танцевать под чарующие звуки музыки, которая ни на миг не замолкала. С каждым движением я понимал, что в ней есть что-то знакомое, близкое. И вдруг до меня дошло: это же София! Почему я не узнал ее сразу?
Мы продолжали размеренно двигаться в такт музыке, при этом ничего не говоря друг другу. Я потерял всякое ощущение времени и перестал думать обо всем, просто следуя в ритм звучащей композиции. Вдруг я заметил, что зал потускнел, а музыка стала еле доноситься. София смотрела мне в глаза и будто ничего более не замечала. Я начал оглядываться вокруг, все не отпуская подругу. Люстра погасла, стены и пол стали серыми, узоры на них изрядно потускнели, а от пару минут назад роскошных штор остались лишь выцветшие грязные лоскуты, за которыми окна были настежь распахнуты, но за ними стояла кромешная тьма.
Лицо Софии исказилось, будто от грусти и боли, она отпустила меня и отошла на шаг. И внезапно ринулась ко мне, схватив за руки.
– Спаси меня!
Меня окутал ужас. С каждой секундой ее лицо становилось похоже на череп, обернутый кожей.
– Виктор, спаси меня! Я тут одна! Помоги, мне! Пожалуйста!
Я все смотрел на нее и понимал, что теряю рассудок, тщетно пытаясь вырваться из ее хватки.
– Это ты виноват!
Она была права, и это рвало меня на части. Удели я должное внимание ощущению, что что-то не так, она, может быть, осталась бы жива.
– Приди ко мне, Виктор! Не оставляй меня здесь, мне страшно! Ты должен! Умоляю!
Она пронзительно закричала.
Я вскочил в постели, весь мокрый, тяжело дыша. В ушах все еще стоял вопль Софии. Кошмар. Это был всего лишь кошмар.
II
Открыв окно, чтобы проветрить комнату, я пошел в ванную умыться. Включив свет и войдя туда, я увидел отражение в зеркале. На меня смотрел сонный парень с мешками под глазами, растрепанными темно-русыми волосами и чуть ли не впалыми щеками. Я похудел. Причем изрядно. Я определенно запустил себя. Мне следовало начать возвращаться к нормальной жизни. Но как?
«Жизнь уже никогда не будет нормальной», – подумал я тогда, вглядываясь в свое отражение.
По крайней мере, мне тогда так казалось.
Я устало выдохнул.
Умывшись, я вернулся в темный коридор и поплелся на свет в своей комнате. Как только я вошел, от внезапности меня оглушил очень высокий звук. Он прекратился и через секунду вновь повторился. Я не мог понять, где источник, так как каждый раз звук отражался от стен, и казалось, будто он исходит отовсюду. Было в нем что-то живое, цепляющее. Будто зов о помощи. Я начал искать по всей комнате, но не знал, что именно искать. И меня сразу осенило: это точно животное! А какое?
«Летучая мышь!» – пронеслось у меня в голове.
Я никогда не видел их на тот момент, и мне казалось, что это очень страшные и свирепые животные.
«А если она большая? Она, должно быть, опасна».
С каждой секундой у меня в голове появлялось все больше и больше вопросов, но я продолжал неустанно рыться по всей комнате. Оставалась только кровать. Звук не прекращался. Меня бросило в дрожь.
«Она была там, когда я спал? Или только что залетела в окно, пока меня не было?»
Я осторожно поднял одеяло, но под ним ничего не было, поэтому я его еще и потряс на всякий случай. Ничего. Схватив телефон и включив фонарик на нем, я посветил под кроватью. Глаза отказывались верить: маленький мохнатый коричневый комочек с распростертыми черными ручками-крыльями. Я никак не думал увидеть настолько маленькое существо, напротив, ожидал, что на меня набросится злой гигант размером с четырехмесячного котенка Мышка открывала свою маленькую зубастую пасть и издавала режущий ухо звук. Не знаю, увидела ли она меня, но показалось, что ее «крик» стал громче и жалобней. Я хотел было протянуть руку и взять ее, но побоялся, что укусит. Сбегав в ванную, я взял маленькое полотенце для рук и вернулся в комнату. Малышка все еще был на своем месте. Мне показалось, она немного успокоилась. Я накинул на нее полотенце и взял в руку так, чтобы ее голова была видна, а мои пальцы спрятаны.
На мое удивление мышка перестала визжать, лишь изредка поскуливая. Боялась, наверное. Она была красивая, если летучая мышь вообще может быть красивой. Я погладил ее по голове указательным пальцем свободной руки. Теплая и приятная. Как котенок.
Я поднес ее к окну и разжал пальцы. Немного посомневавшись в доброте человека и, видимо, ожидая подвоха, она расправила черные крылья и, оттолкнувшись от моей ладони, обернутой в полотенце, полетела ввысь.
Погода стояла хорошая. На небе не было ни облачка, и ночной ветер приятно охлаждал лицо. На мгновение силуэт мышки появился на фоне лунного диска, ярко освещающего улицу.
В тот момент, видя, как моя ночная гостья старательно машет крыльями, чтобы улететь подальше от «опасности», я понял, что мне нужно сделать точно так же. Расправить крылья и улететь. Далеко отсюда, подальше от «опасности».
III
Проснувшись, первым делом я решил поехать в университет написать заявление на академический отпуск. Это надо было сделать. Чем скорее, тем лучше. Я принял решение рассказать о своем плане родителям после того, как все будет готово. Так было проще свести к минимуму обсуждение этого вопроса и пустые уговоры не оттягивать обучение на еще один год.
По дороге я позвонил Гвоздю, узнать, как он поживает, и сможет ли принять меня на первое время в своей квартире. Я знал, что он арендует небольшое жилье, но мне больше не к кому было обратиться. Раздавшийся в трубке голос бывшего напарника был очень свеж, и чувствовалось, что Гвоздь пребывал в хорошем расположении духа. Мы пообщались несколько минут, обменялись новостями, и, немного поразмыслив, он согласился разделить со мной свою квартиру на пару недель, пока я не найду себе свою крышу.
Часам к десяти я уже подъезжал к корпусу университета, в котором располагался мой факультет. Поднявшись по лестнице на второй этаж, меня встретил почти пустой коридор. Пара студентов третьего курса стояла у кабинета преподавателя по электронике. Оба они внимательно читали каждый свои распечатанные листы. Видимо, им назначили пересдачу. Я подошел поздороваться. С одним из них мы познакомились случайно на смежном занятии по математическому анализу, когда я помог ему написать контрольную, а второй был спарринг-партнером Ника, и наше знакомство ограничивалось уровнем «привет-пока».
– Здоро́ва.
– Привет, – в один голос ответили они.
Первый, невысокий парень лет двадцати и с невыразительной внешностью, мой знакомый, встал.
– Какими судьбами?
– У вас же скоро защита дипломного проекта? Готов к ней? – подхватил второй, высокого роста жилистый крепкий паренек в очках.
Я немного замялся
«Говорить или нет? А что я теряю?»
– Пришел заявление на академ написать.
– Не сдал что-то?
– Да нет… там свои заморочки.
– Понятно. Значит, в следующем году к нам в группу вернешься?
– Нет. Уезжаю. Переведусь.
– Ну, удачи, тебе, – мой знакомый протянул мне руку.
– И тебе, – я пожал ее. – Пока, парни.
Я развернулся и пошел обратно. Раз дверь. Два дверь. Три дверь. Я остановился. На двери передо мной висела табличка с надписью: «Заместитель декана».
Выдохнув, я постучал и опустил ручку, потянув железную дверь темно-бардового цвета на себя. Она легко поддалась.
– Доброе утро.
– Доброе. Что-то случилось, Виктор? – она даже не подняла голову, продолжая работать с бумагами.
Эта женщина знала всех студентов факультета по имени. И, видимо, еще и различала по голосу. Это была второй заместитель декана факультета. Она занималась работой со студентами, решала все наши проблемы, отвечала на все вопросы, в общем, руководила всем, что не касалось учебной части, входившей в круг обязанностей первого заместителя. Женщина она была добродушная, лет тридцати пяти с хвостиком, голубые глаза, а сама брюнетка с широкой улыбкой и вытянутым лицом. Она преподавала психологию у третьих курсов, так что всегда могла найти общий язык со студентами, мы всегда считали ее «своей».
– Я хотел бы написать заявление на академический отпуск.
– Как? – она резко подняла голову и посмотрела на меня. – Вы в своем уме? У вас остался месяц до защиты. Какой академический отпуск?
– Я…
– Подождите, – второй заместитель декана встала и подошла к серой трехуровневой железной картотеке.
Она потянула за ручку второго уровня, и тот легко, будто паря, вышел из основной части. Женщина поискала мое имя и, найдя, достала оттуда папку.
– Так, – произнесла она. – Вы не посещали занятия, начиная почти с апреля месяца.
– Да, – подтвердил я.
– Но по успеваемости у вас все было хорошо. Сдать парочку пропущенных контрольных, и вы снова в строю, – она посмотрела на меня.
– Нет, мне нужен академ, – я стоял на своем.
– Послушайте, Виктор. Я знаю, что случилось в прошлом месяце, и я вам сочувствую. Но остался месяц. Закончите и делайте, что угодно. Не губите то, к чему шли столько лет. Если есть необходимость, у нас есть психологи. Можем вас записать, походите некоторое время, параллельно сдадите все долги и защититесь.
– Нет. Извините, но мне необходимо уехать. Я переведусь, закончу обучение через год в другом месте.
Она некоторое время молчала.
– Вы ТОЧНО уверены, Виктор?
– Точно.
– Ну, раз вы непоколебимы, что я могу сделать?! Вот образец.
Я быстро написал заявление по примеру, который она мне дала, и занес ей на подпись. Она посмотрела, прочитала и расписалась внизу рядом с моей подписью.
– Ну что ж, удачи вам, Виктор, – она искренне улыбнулась.
– Спасибо, – я улыбнулся ей в ответ, но боюсь, получилось слишком жалостливо.
Я вышел из здания корпуса факультета и сразу почувствовал себя свободным, будто все это время всего лишь одна подпись держала меня в оковах.
***
Перед поездкой домой я решил заскочить к Марго и Гусю, чтобы попрощаться. Они уже некоторое время жили вместе. Я был искренне рад за них. И, положа руку на сердце, в некоторой степени завидовал. Думаю, они это знали, потому что при каждом моем появлении пытались не вести себя как пара. А я делал вид, будто ничего не замечаю, и старался не показывать, что мне одиноко.
Оказалось, что они собирались пойти по магазинам, поэтому я не стал их сильно задерживать. Стоя на пороге, я сообщил им, что взял академ, собираюсь уехать и не знаю, увидимся с ними вновь или нет. Мы крепко обнялись, и я ушел. К удивлению, мне было легко на душе, будто все шло именно так, как надо. Наверное, я просто осознал, что скоро останусь один, что уеду из родного болота, которое меня затягивало все больше и все глубже. Оставалось только сообщить родителям и брату.
***
– Мам, когда отец с работы вернется? – спросил я вечером.
– С минуты на минуту. А что?
– У меня кое-какие новости.
– Хорошие? – улыбнулась она. – Надеюсь, да, а то в последнее время плохих новостей слишком уже много.
– Ну, смотря как посмотреть.
Мама нахмурилась.
– Как там Ник?
Мое молчание продлилось слишком долго.
– Это, конечно, твое дело, но он вроде хороший парень. Что бы там ни произошло, уверена, вы помиритесь, время все лечит.
Она даже не знала, что случилось на самом деле. Даже представить не могла..
– Спасибо, мам.
Мы услышали, как открылась дверь. Отец пришел. Не один. По второму голосу я понял, что это тетя.
«Черт! Приспичило же этой пиранье припереться именно сегодня!»
Из коридора показалось ее худое тело. Увидев движение на кухне, где мы с мамой и сидели, тетя двинулась в нашу сторону. На ней была серая юбка и сверху жакет той же расцветки, а мышиные волосы собраны в жесткий пучок, расположившийся между ее макушкой и затылком.
– Добрый вечер, – сдержанно произнесла она, смотря на маму и на мгновение кинув взгляд на меня.
Она встала посреди кухни и огляделась. Видок у нее был, будто ее силком притащили. Хотя это и не так. Я слишком хорошо знал, насколько она была гадкой и отталкивающей личностью, так что никто в здравом уме не захотел бы везти ее домой. Даже ее родной брат.
– Здравствуй, – улыбнулась мама. – Присаживайся, ужин почти готов.
Она всегда была добра к тете, даже несмотря на то, что та ее недолюбливала с самого начала и всегда критиковала за всякие мелочи, а если не могла ни к чему придраться, придумывала самые нелепые поводы, типа молока для детей дома нет или полотенце какое-то не постирано.
– Привет, – бросил я. – Мам, позовешь, как будет готово?
– Да, иди.
Я встал и быстрым темпом направился в свою комнату. По дороге заметил, что отец пытается поправить гардероб в прихожей, тот как-то криво стоял.
– Привет, пап.
– Не подсобишь? – попросил он.
– Конечно, – я схватил гардероб снизу, а он сверху и вместе толкнули к стене. – Мне надо с тобой и мамой обсудить кое-что. Будет время?
– Да, за ужином обсудим. Сейчас устал немного, хочу в душ.
– Конечно, отдыхай.
Час спустя ужин был готов, а брат пришел с работы. Поэтому мы все собрались за большим столом на кухне. Тетя настояла на молитве. Я был не против, это было даже приятно, что ли.
– Господь наш, благослови пищу нашу и питье молитвами Пречистой Твоей Матери и всех святых Твоих, как благословен во веки веков, – прочитала молитву тетя.
– Аминь, – произнесли мы все вместе.
Непривычно для нашей семьи. Но мне понравилось.
– Ты хотел о чем-то поговорить, Вик? – спросил отец, когда мы принялись за еду.
Я посмотрел краем глаза на тетку. Она прямо навострила уши.
– Да. Я принял кое-какое решение, – кроме моего голоса и звуков посуды не было слышно ничего, все внимательно меня слушали. – Я сегодня ходил в деканат и написал заявление на академический отпуск. Мне его уже подписали.
– Как? – удивилась мать. – Остался же месяц…
– Дай ему закончить, – ласково перебил ее отец, взяв за руку, будто зная, к чему я веду.
– Я уезжаю в большой город в конце этого месяца, – мама слушала меня будто завороженная, положив столовые приборы в тарелку. – Переведусь в один из университетов там на ту же специальность, и закончу обучение через год.
Родители переглянулись. Мама кивнула отцу.
– У меня есть деньги, и есть где жить первое время, не переживайте. Найду новую работу. Если, конечно, у вас тут все будет хорошо без меня.
– Вик, это твоя жизнь, сынок, мы с мамой понимаем. У нас все будет в порядке, не переживай. Тебе в жизни выпало немало трудностей. Если нужна будет помощь, мы всегда рядом. Поступай, как считаешь нужным.
Мама не могла произнести ни слова, так как еле держалась, чтобы не заплакать. Брат улыбнулся мне, когда наши взгляды пересеклись.
Все это время тетя сидела молча. Но после слов отца ее «прорвало».
– ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ? Какая поддержка?! Вы о чем?! Он не должен уезжать! – последнее предложение она прямо отчеканила слово за словом, но, на мое удивление, не стала визжать как в прошлый раз. – Как вы можете отпускать его, ничего не понимающего в жизни сопляка, в большой незнакомый город? Что вы за родители такие?! Видит Бог, я предлагала вам дать их мне на воспитание! Вот и получайте! Вы это ЗА-СЛУ-ЖИ-ЛИ!
Последнее слово она прямо выделила голосом, показывая все свое отвращение.
– Твоего паршивого мнения никто не спрашивал, барракуда! – не выдержал я.
У родителей открылся рот от удивления, у тетки от возмущения, а брат еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться.
– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, ЩЕНОК!
Отец вскочил, подошел ко мне и потащил за руку. Я еле удержал себя от соблазна наброситься с кулаками на эту гиену в юбке.
– Ты, в комнату, живо! – произнес отец сквозь зубы. Было видно, что он злится не на меня.
В тот же вечер тетка уехала обратно к себе. Тогда я в последний раз видел ее живой. Она умерла через несколько лет после того семейного ужина. У нее случился сердечный приступ прямо в церкви, которую она посещала с самого детства сначала с родителями и братьями, а потом одна.
Помню, стоя на ее похоронах, я вспомнил свои последние слова ей.
«Поделом. Я не жалею!» – подумал я тогда.
К концу месяца я собрал все свои вещи, рассчитался в «Гэтсби» и, попрощавшись с родными, навсегда уехал из города, в котором родился, вырос и познал боль от потери близких людей, навстречу будущему, которое было неизвестно, непредсказуемо и, что более важно, чисто и нетронуто. Как бы банально ни звучало, это был шанс начать все с чистого листа.
Год спустя
Каждое утро я чувствовал свободу. Все было хорошо. Все плохое позади. Прошел примерно год с тех пор, как я переехал из родного города. Как мы и договорились с Гвоздем, я жил у него, пока не нашел жилье и работу. К счастью, большой город тем и хорош, что и то, и другое найти совсем несложно, было бы желание.
С Гвоздем я прожил всего лишь около недели, пока не нашел приличную и недорогую студию недалеко от центра города. Помещение было небольшим, около тридцати квадратных метров, включая кухню, обставленную не новым, но и не обшарпанным гарнитуром. Из мебели присутствовали только сделанные из спрессованных древесных опилок шкаф и комод с четырьмя секциями. Кроме этого напротив окна стоял симпатичный мягкий диван, превращающийся в двухспальную кровать. Только все необходимое. Позже я еще купил журнальный столик средних размеров. Из-за мебели свободного места было не так уж и много, жилье требовало небольшого ремонта, но меня в целом меня все устраивало.
Ко мне иногда приезжал брат на выходные, помогал переклеивать обои, а иногда просто развеяться. Мы с ним гуляли, ходили в клубы, развлекались, я ему показывал город. Пару раз в течение того года и я на несколько часов заезжал домой повидаться с родителями. Мою комнату они не переделывали. Все оставалось так же, как и было при мне. Иногда, зайдя в свою бывшую спальню, в которой прошла буквально вся моя жизнь, на меня даже накатывала грусть, но я старался не придавать этому никакого значения.
Заплатив за жилье за первый и последний месяц (благо, депозита12 не потребовали), я тут же принялся искать работу. Деньги у меня еще оставались, но их хватило бы лишь на месяц или полтора, не больше. Побродив по сайтам объявлений о работе, я нашел несколько подходящих вакансий и начал обзванивать. В несколько мест отправил свое скромное резюме, но на него никто не откликнулся.
Прошло несколько дней, и во время очередного поиска мне на глаза попалось объявление: «В ночной клуб „Адамиди“ требуется бармен». Опыт у меня был, так почему бы не попробовать? Я набрал их по указанному телефону и попал на менеджера клуба. После нескольких вопросов он пригласил меня на следующей неделе, чтобы оценить мои навыки. С тех пор я и начал работать в этом клубе.
Дни летели, я наслаждался своей долгожданной свободой, стараясь не думать о событиях и людях из прошлого. Та жизнь мне начала казаться чужой, не моей, будто ее проживал кто-то другой, а я лишь исполнял роль стороннего наблюдателя. Однако, время от времени старые демоны все же прорывались и не давали мне покоя. Так продолжалось несколько месяцев, пока я не встретил Еву.
