Арад Саркис
Обрывки минувших дней
– Вик, не драматизируй. Обещаю в следующий раз…
– Не будет никакого следующего раза, – я повернулся к нему. – Отныне все делаем по отдельности. Подставы мне не нужны.
С этими словами я оставил его в коридоре второго этажа, а сам пошел на электротехнику, где меня уже ждали София и Ник в нетерпении услышать как все прошло.
После того случая мы с Каримом стали общаться намного реже. Он был неправ, но он это сделал, не желая причинить мне вред. Я и до сих пор так считаю, несмотря на то, что он считал себя правым. Все же, понимая это, мне было обидно, что близкий друг поступил так низко. Поэтому я предпочел в некоторой степени отстраниться от него и ограничить общение, насколько это было возможно, так как я был убежден, что, если человек смог предать однажды, предаст еще столько раз, сколько возможностей ему представится.
Ноябрь, 2015
I
Вскоре наступил ноябрь, принесший с собой холодные ветра. Все говорило о том, что зима обещала быть суровой как никогда.
Тем ноябрьским днем я шел по высокому и очень светлому благодаря большим окнам коридору третьего этажа корпуса, в котором располагался факультет лингвистики. Заметив одногруппников, стоящих у двери в конце коридора, прямо у окна, я поспешил к ним. На полпути, к своему удивлению, я заметил ее, девушку по имени Эмма, сидевшую на скамейке отдельно от других студентов и читавшую какой-то журнал, обложку я не разглядел. Еще на первом курсе я пытался всячески заинтересовать ее, привлечь внимание, но ни одна из моих попыток не увенчалась успехом, и я бросил это дело, и уже после встретил Нину.
К слову, через несколько месяцев после моих неуклюжих ухаживаний Эмма подружилась с Софией, и мы с ней начали общаться, но как друзья. Хотя втайне, может быть, я надеялся на что-то большее.
С Эммой мы не виделись с прошлого лета. Говорили, что родители положили ее в психиатрическую лечебницу из-за срывов по понятным только ей причинам, поэтому, наверное, она сидела одна, но мне не особо в это верилось. Ни я, ни София с Ником не знали, что с ней случилось. Все наши попытки связаться с ней заходили в тупик. Она исчезла без каких-либо объяснений, лишь оставив на телефоне Софии сообщение: «Мне надо уехать. Все хорошо».
Я хотел было подойти к ней, спросить, что произошло, почему она пропала на целый год, но что-то меня удержало.
– Привет, – произнесла она, заметив меня, и заправила упавшую на лицо прядь каштановых волос за левое ухо, испещренное шестью серьгами, как и на первом курсе.
– Привет, Эмма! – поздоровался я с дежурной улыбкой, будто нас связывала лишь одна общая лекция, а не два года крепкой дружбы, и направился к своим одногруппникам, ждавшим преподавателя у закрытой аудитории.
Я смутился. Она, видимо, знала, какие слухи о ней ходят, и, скорее всего, заметив, что я пытался сделать вид будто не узнал ее, подумала, что я верю во всю чушь, который говорят вокруг. Честно сказать, я и вправду не захотел с ней связываться в тот момент. Но не из-за слухов, конечно, а из-за Алисы. Мне показалось тогда, что заговорив с Эммой, за которой пытался ухаживать когда-то, как-то предам Алису. Глупо конечно, но, как говорится, слов из песни не выкинешь. Точно так же я не мог выкинуть это ощущение.
Прошел месяц с момента нашего расставания, и я все еще по ней скучал. Именно скучал, а не любил. Неимоверно нелепое чувство. Из всех моих немногочисленных девушек Алиса была единственной, кем я по-настоящему дорожил, но не чувствовал ничего, кроме привязанности, привычки.
Преподаватель, полненькая женщина шестидесяти с хвостиком лет с короткой прической и полными жизни глазами, пришла ровно в одиннадцать, мы заняли свои места, и занятие началось.
Так как у нас был выпускной год, то и тематика занятий была определенной – немецкий для специальных целей, то есть по нашей профилирующей специальности. Преподаватель раздала каждому из нас распечатанный текст с заданием: прочитать, перевести и ответить на вопросы. Я уткнулся в свой лист.
Die Synergetik ist die Lehre vom Zusammenwirken von Elementen gleich welcher Art, die innerhalb eines komplexen dynamischen Systems miteinander in Wechselwirkung treten.7
«Привет, можем поговорить?» – я застал Алису на пятиминутке, сидящей в аудитории. Она кивнула, и мы оба направились к выходу.
Было видно, что она переживает.
«Я поговорил с Марго», – произнес я, прислонившись к стене спиной. У меня почему-то промелькнула мысль: «А Соф не обиделась, что я бросил ее одну в парке?», и тут же уплыла куда-то, будто появилась лишь для того, чтобы отвлечь меня от нарастающего волнения.
Алиса скрестила руки на груди и тоже прислонилась спиной о стену.
«Как прошло?»
Sie erforscht allgemeingültige Prinzipien und Gesetzmäßigkeiten des Zusammenwirkens, die universell in Physik, Chemie, Biologie, Psychologie und Soziologie vorkommen und liefert eine einheitliche mathematische Beschreibung dieser Phänomene.8
«У меня к ней нет чувств».
«Это ведь хорошо… наверное», – неуверенно произнесла Алиса, чувствуя, к чему все идет.
«Но…»
«Не продолжай, – она меня прервала. – Если хочешь со мной порвать, просто сделай это. Но не говори, что ничего не чувствуешь».
Die spontane Bildung synergetischer Strukturen wird als Selbstorganisation bezeichnet.9
«Это будет нечестно. Ты мне дорога. По-своему. Но к тебе… – я запнулся, будучи неуверенным, хочу ли произнести это. Повисло секундное молчание. – Я действительно не чувствую к тебе того, что хотел бы чувствовать».
«Хорошо», – тихо сказала Алиса и ушла обратно в аудиторию.
– Если есть вопросы, задавайте. Если нет, можете быть свободны, – услышал я высокий мягкий голос преподавателя по немецкому, который вернул меня обратно в реальность.
Я пришел в себя, когда занятие уже заканчивалось. У меня оставалась непереведенной еще добрая девятая часть текста, но, благо, у преподавателя было правило: все, что не успели на занятии, должны доделать к следующему.
Засунув тетрадь, лист с текстом и ручку в рюкзак, сняв куртку с крючка, я вышел из аудитории и медленно поплелся на остановку ждать автобус, чтобы добраться домой. Эмма все еще сидела на скамейке и что-то читала. Я просто прошел мимо, будто ее там и не было. На мгновение мне показалось, что она подняла взгляд и смотрит на меня, но повернуться все же не решился.
II
В начале ноября того года произошло событие, которое всколыхнуло весь университет. Буквально везде, куда ни зайди, говорили об этом, люди выдвигали различные теории, почему это случилось. Все были в замешательстве и не знали, кого винить. Студентам объявили о случившемся на второй паре в пятницу. В тот же день все занятия отменили.
Причиной тому, что университет стоял на ушах, послужил страшный инцидент, случившийся за день до этого в одном из общежитий. Один из студентов четвертого курса факультета высоких технологий, вернувшись с занятий обратно в общежитие, отпер дверь комнаты, и на его лице застыл ужас – его однокурсник, с которым он делил эту комнату, покачивался из стороны в сторону под потолком, с петлей на шее. Веревка была привязана к трубе, непонятно почему торчащей из стены. Глаза висельника были мертвецки открыты и смотрели прямо на парня, у которого в горле застрял крик. Через мгновение низкий сдавленный вопль, полный ужаса, разнесся по всему зданию общежития.
О случившемся мне и Софие поведал Ник, который жил в соседнем общежитии и видел как приехали полиция, скорая, пожарные и как выносили тело.
– Говорят, предсмертную записку не нашли, так что, наверное, выяснение причин продлится долго.
Руководство университета поспешило заявить, что самоубийство студента случилось из-за личных проблем и не связано с учебой, хотя никаких обвинений в сторону учебного заведения пока не поступало. Видимо, пытались сразу выйти из разбирательства, чтобы не портить имидж, который и так почти стоял на шаткой почве.
Меня же занимала только одна мысль: это был однокурсник Алисы, и они очень близко общались и за стенами университета. Я должен был с ней встретиться и удостовериться, что она в порядке. Иначе было никак. С момента расставания мы пересекались несколько раз, но делали вид, будто не замечаем друг друга.
Хотела ли она меня видеть? Я не был уверен в этом.
Я точно знал, где найти Алису. Поэтому в субботу утром я отправился в чайную лавку, где она все еще работала. Прежде, чем зайти, я остановился у стеклянной двери и смотрел, как она стояла у прилавка и что-то писала. Она меня не заметила. Стоило мне только увидеть ее, как тревога и волнение ушли, сменившись сочувствием и жалостью.
Я толкнул дверь, зазвенели мерзкие колокольчики, и от неприятного мне звука по спине пробежали мурашки, а с ними и легкий холодок. Алиса оторвала взгляд от листка перед собой и посмотрела в мою сторону. Глаза ее наполнились слезами. Она вышла из-за прилавка и, подойдя ко мне, обняла так сильно, как могла и, уткнувшись в шею, зарыдала. Я ощутил, как все ее тело содрогается. Обняв Алису, я поглаживал ее по спине и шептал, что все будет хорошо.
Спустя пару минут она разжала руки, отпустив меня, я сделал то же самое. Она грустно улыбнулась.
– Спасибо, – произнесла она, вернувшись за прилавок, и взяла в руки карандаш. – Мне это было нужно.
Оказалось, она рисовала, а не писала. На листе бумаги красовалось существо в темной мантии, лицо было скрыто под капюшоном. В существе я узнал Смерть, какой ее изображали повсюду. Меня это насторожило.
– У тебя все в порядке? Знаю, глупый вопрос, но… – мой взгляд упал на ее странный рисунок.
– Я буду в порядке, не переживай, Вик, – произнесла она и отложила в сторону карандаш. – А ты как? Мы давно не виделись.
Это была чистая вежливость, так как виделись мы с ней за несколько дней до этого, а вот общались давно, это да.
– Все хорошо, спасибо.
Молчание.
– Ладно, мне надо идти, – сказал я, чтобы повисшая тишина не становилась еще более неловкой. – Если что-то понадобится, просто дай знать.
Я повернулся и пошел к двери. Глубоко внутри я хотел, чтобы она не дала мне уйти, но большая часть меня требовала, как можно быстрее убраться оттуда, быть далеко от нее и никогда больше ее не видеть.
Как оказалось, это была последняя наша с Алисой встреча. В понедельник она взяла академический отпуск и уехала, а мы с ней больше никогда не виделись, хотя через несколько лет некоторые новости о ней до меня все же доходили. Я знаю, что Алиса была замужем, ее супруг скончался от сердечного приступа, и она осталась одна с двумя малолетними сыновьями, один из которых позже умер во время операции на сердце. Если бы я знал, что в ее жизни будет столько потрясений, расстался бы я с ней? Не знаю.
III
С отъезда Алисы прошло тринадцать дней, и казалось, чем дальше она была, и чем больше времени проходило, тем легче мне было оставить ее в прошлом. Я уже и перестал тогда думать о ней.
В ту холодную среду, как только я вошел в аудиторию, где у нас должна была пройти лекция по электротехнике, громко, перекрыв весь шум, спросил со злобой в голосе:
– Карим появлялся?
Аудитория погрузилась в тишину, и все взгляды однокурсников оказались на мне. Я понял, что не стоило говорить так громко и с такой агрессией. Лишь дал повод для разговоров. От возникшей неловкости я что-то пробурчал себе под нос и поспешил занять один из свободных столов в конце аудитории в первом ряду у стены.
Гул от разговоров потихоньку восстановился, пока не пришел преподаватель, а за ним вошел тот, кого я и искал. Он оглядел аудиторию, ненадолго остановил взгляд на мне и занял свое привычное место за вторым столом второго ряда от стены. Мне захотелось схватить его голову и ударить об что-нибудь твердое. Но я сидел, не двигаясь, и некоторое время смотрел в упор ему в затылок.
Карим снова попал ко мне в немилость, так как вчера я узнал от брата, что тот его уволил без выплаты зарплаты за месяц работы, лишь сухо сказав: «У нас сейчас все плохо, так что ты нам больше не нужен». Брат, конечно, старался разобраться без скандала и не стал устраивать сцен и истерик, так как знакомы с самого детства как-никак, но у него ничего не вышло. Его просто-напросто кинули.
Я никак не мог понять, отыгрывается ли Карим таким образом на моем брате из-за нашей с ним ссоры, или за этим всем кроется нечто иное. Так или иначе он подставил меня уже второй раз за месяц, но, что более важно, Карим использовал моего младшего брата, а значит, объявил мне войну.
Я никогда не смог бы представить, что Карим станет ненавистным мне человеком. Но судьба – странная дама. Никогда не можешь предугадать, что она тебе приготовила.
Во время лекции Ник и София время от времени поворачивались, будто проверяли, на месте ли я. Остальные поначалу поглядывали на меня, когда Карим вошел в аудиторию, но через некоторое время я уже перестал их волновать. Кроме Марго и Гуся. Они неотрывно смотрели на меня, явно размышляя, что могло случиться, что я так обозлился на друга детства. И вдруг я заметил еще одного наблюдающего за мной – Карима. О чем он думал? У меня нет ответа на этот вопрос. Я снова смотрел на него в упор, не переставая ждать конца лекции.
Внезапно в кармане завибрировал телефон. Я достал его и увидел сообщения от Марго и Софии, содержащие одно и то же утверждение: «Надо поговорить».
Стало немного не по себе. Я не хотел им ничего говорить, но теперь придется.
Всю оставшуюся лекцию я размышлял, перебирал в голове все возможные способы раскроить башку Карима. Как только занятие закончилось, он устремился прочь из аудитории, а я, чуть ли не перейдя на бег, направился за ним. Выйдя в коридор, я увидел лишь спину Карима, покидающего в спешке крыло здания, и хотел было пойти в ту же сторону, как заметил Софию и Марго, стоящих у окна, но с ними были и Ник с Гусем. Когда я подходил к ним, услышал последнюю реплику Ника, прежде чем он заметил меня: «Этот червяк точно что-то сделал!»
– В чем дело? – я решил сразу перейти к сути вопроса.
– Вик, успокойся… – начала Марго.
– Успокоиться? А я что не спокоен?
– Вик, ты будто с цепи сорвался, – резко сказал Ник.
У меня только открылся рот. Я не знал, что сказать.
– Вик? – спросила тихо София. – Что у вас случилось с Каримом?
Одно упоминание его имени вызвало в голове болезненный шум.
Друзья смотрели на меня и ждали, что я им все расскажу. В принципе я сам виноват, что дал выход злости. Так что пришлось рассказать вкратце, почему я так обозлился на друга детства.
– А я ведь знал, что он крыса, – сказал Ник оживленно.
– Не начинай! – пробормотал я сквозь зубы.
– Дружище, успокойся, – снисходительно произнес Гусь. – Что ты будешь делать?
– Ну для начала поговорить, а дальше все зависит от него.
– Не кипятись, мы вместе разберемся…
– Еще раз мне кто-то скажет успокоиться, Богом клянусь, двину в челюсть, – прыснул я. – Встретимся позже.
Я повернулся и ушел, пылая от гнева. Единственное, чего мне тогда хотелось – это разбить череп Карима вдребезги.
Я нашел его в кафе недалеко от корпуса. Он вечно там зависал, когда между занятиями появлялось «окно». Карим сидел спиной к выходу и смотрел в телефон. Я подошел к нему и пихнул в плечо. Он дернулся и резко повернулся посмотреть, кто его так грубо отвлек. По его лицу было видно, что он знал, зачем я пришел.
– Значит, использовал моего брата, да? На большее мозгов не хватило?
Он поднялся со своего места.
– С самого первого курса ты отдалился. И если бы не этот твой Ник, ты бы знал, что Алиса была мне небезразлична, но ты влез и все испортил. Ты прекратил со мной видеться, мы практически не общались. И все потому, что ты просто-напросто наплевал на годы дружбы, Вик, – он сделал паузу, его голос немного дрожал. – То, что случилось… это не конец. Могу тебе это обеща…
Я замахнулся и ударил его в челюсть, что было сил. Он отшатнулся и повалился на соседний столик, вместе с которым они повалились на пол. Сидящие за ним парень и девушка в тот момент отскочили. Карим поднялся, вся его одежда была в вишневом соке и картофельном пюре. Все взгляды были обращены к нам двоим. Карим бросился на меня, схватил, повалил на пол. Я сильно ударился головой, но не придал этому особого внимания. Он начал бить по лицу, я отшвырнул его и сел на него верхом, из носа у меня капала кровь. Он отбросил меня, попытался встать, но я был быстрее и успел вмазать ему по той же стороне челюсти еще раз. И тут меня оттащили.
Я вырвался из рук двух крепких парней, тащивших меня подальше от Карима, но остался на своем месте. Поправив куртку, я бросил на своего лежавшего в еде противника взгляд, кричащий о том, что он вызывает у меня только лишь отвращение, и вышел.
После случившегося я сразу пошел домой. Лицо у меня было разбито, из носа шла кровь, но у Карима дела обстояли хуже. Я надеялся, что сломал ему челюсть, так как во время второго удара мне послышался тихий короткий треск.
В кафе, благо никаких камер не было, и эта драка не попала к руководству факультета. Я и так находился не на лучшем счету после того, как избил жирного байкера на первом курсе, а после разгрома в кафе меня бы точно отчислили.
Дома никого не оказалось. Повезло. Я быстро принял душ и переоделся. Все время переигрывал произошедшее в голове и каждый раз злился. На мгновение у меня проскочила мысль: «Он ее, получается, любил, а я помешал. Но я ведь не знал. Стоп. Я и правда отдалился», но сразу же выкинул это все из головы, потому что Карим не имел никакого права поступать так с моим братом.
– Господи! Дорогой, что случилось? – воскликнула мать, когда, вернувшись домой с работы, увидела ссадины и синяки у меня на лице.
– Ничего страшного, мам, не переживай.
– Сын, ничего серьезного не произошло? – отец тоже переживал.
– Нет. Честно, не волнуйтесь, если будет что-то серьезное, я вас предупрежу, – заверил я их, обняв мать и искренне улыбнувшись отцу.
В тот же момент открылась парадная дверь и ввалился брат. Он еле стоял на ногах.
– А с тобой-то что? – снова воскликнула мать. – Вы меня так в могилу сведете!
Отец лишь поднял левую бровь, точно как я, и покачал головой, показывая недовольство.
Брат был пьян. Я помотал головой, подошел к нему, начал стаскивать с него куртку. Избавившись от нее, он внезапно блеванул прямо в шкаф с куртками. Потом еще раз на обувь, стоящую рядом. А затем на пол коридора, по которому я вел его в туалет. Он раз десять извинился перед всеми нами. Маме я сказал, что уберу все сам, чтобы она шла спать. Благо, усталость ее одолела, и спорить она не стала, хотя и предприняла несколько неудачных попыток.
Уложив брата в постель, я отправился оттирать все, где он успел извергнуться. Этой гадости было много, поэтому я без особой спешки начал свою работу, думая то об Алисе, то о Кариме. Мне хотелось просто забыть об их существовании. Забыть, что меня с ними что-то связывало. Той ночью я не спал, раздумывая, как докатился до такого. Ответа у меня не было.
Декабрь, 2015
I
Незаметно пронеслась почти половина последнего года моей студенческой жизни. Дни летели, а я не замечал вокруг ничего, все больше погружаясь в бездну, в которую начала превращаться моя жизнь. С друзьями мы перестали видеться, точнее я с ними виделся редко, а они между собой, может быть, собирались после занятий, как мы обычно делали с первого курса, это уже стало некой негласной традицией, которая, к сожалению стала сходить на нет.
Почти каждый такой вечер протекал за настольными играми или просто болтали о девушках, парнях и всякой всячине. Бывало, каждый из нас рассказывал какие-то интересные истории, произошедшие в наших родных городах. Нам с Эммой вскоре рассказывать стало нечего, так как приезжие друзья с каждым днем все больше знакомились с городом и все больше становились «местными», но мы с большим удовольствием и интересом слушал их истории. София всегда рассказывала что-то темное и загадочное, если не сказать мистическое. Не знаю, выдумывала она или нет, но рассказчица она была получше многих, у нее отлично выходило создать нужную атмосферу.
– Шла я тогда со школы поздним вечером, – начала она в один из таких вечеров. – Я тогда играла в спектакле, поэтому каждый вечер задерживалась на репетициях. Пройдя два квартала, я должна была повернуть на свою улицу, и через тридцать метров попала бы домой. Но не успела я пройти и пяти метров, как заметила, что из дома напротив двое мужчин кого-то тащат, прямо волокут по земле, а он пытается вырваться, но не издает ни звука. Я успела спрятаться за небольшим деревом, но его толщины хватило, чтобы меня скрыть, и продолжила наблюдать оттуда. Сердце у меня чуть ли не выпрыгивало из груди, настолько мне стало страшно.
Я, Ник, Гусь и Эмма переглянулись, ожидая продолжения, чтобы узнать, что же все-таки там случилось.
– Это был мужчина, я это точно помню, – продолжила София. – Новая семья тогда только туда переехали, поэтому мы не были знакомы с ними, я лишь мельком видела мужа с женой и их сына, ему на вид было около восемнадцати – двадцати лет, не больше. По телосложению, я поняла, что именно этого парня и тащат, а отец с матерью стояли в дверях и спокойно наблюдали за этим, никто из них даже не шелохнулся, чтобы помочь. Как только парня закинули на заднее сидение машины, его родители спокойно закрыли дверь и выключили изнутри фонарь у крыльца. Я дождалась, пока эта машина уедет, и сломя голову, озираясь по сторонам, кинулась домой. Больше этот парень на нашей улице никогда не появлялся, насколько помню. Больше я его не видела и понятия не имею, что с ним стало. На следующее утро я встретила его маму, когда направлялась в школу, и она с очень доброй улыбкой поздоровалась со мной, пожелав хорошего дня, будто прошлым вечером абсолютно ничего не случилось. У меня тогда по спине пробежали мурашки, и я почувствовала тошнотворное головокружения, но все же не подала виду.
У нас всех тоже пробежали мурашки.
– Я никому никогда не рассказывала эту историю, так как боялась, что могут прийти и за мной. И вы не должны.
Мы кивнули.
Одиночество начинало меня съедать. Каждая минута наедине с самим собой откликалась щемящим в груди чувством. Время от времени ко мне начал приходить Август, от чего иногда казалось, что я спятил, или только начинаю съезжать с катушек.
«Знаешь, а тут неплохо, – говорил он мне почти каждый раз. – Никто не парится из-за всякой фигни, как ты сейчас».
– Где ты? – спрашивал я, будто его призрак, или что это было, действительно говорил со мной.
«Сложно сказать, но тут спокойно. Тебе понравилось бы».
– Предлагаешь…?
«Нет, конечно. Просто говорю», – отвечал он спокойно.
– Ты уже видел Его?
«Может и видел, но не помню, – говорил он задумчиво. – Сложно сказать, потому что я даже не помню, видел ли я вообще кого-нибудь здесь».
– Понятно.
«Послушай, братишка, нельзя вечно в комнате сидеть, у тебя так мозги потекут, и потом в кучу не соберешь. Сходи к друзьям, развейся»
– Я схожу с ума… – говорил я в такие моменты.
«Ты не сходишь с ума, – обрывал он меня громко. – Послушай меня, Вик. Они же не виноваты, что Карим оказался плохим другом. Да и кроме них у тебя никого, ну, не считая семьи, конечно. Тем более у Софии сегодня день рождения, и на телефоне девять пропущенных. Тебя явно там ждут».
Договорив, он улыбался и растворялся в воздухе, будто его и не было. Было странно слышать, как он произносил имя Софии, словно они были близкими друзьями, хотя на самом деле Август никогда с ней не встречался и, думаю, даже понятия не имел о ее существовании. Тем не менее в его словах был смысл.
Часы на телефоне показали шесть часов. Солнца уже не было на горизонте, и тьма окутала город. Я набрал сообщение Софие с поздравлением. Через несколько минут пришло ответное, в котором она меня благодарила и просила приехать в общежитие, так как ждали только меня. Мне действительно их не хватало.
Прошло чуть больше недели после ссоры с Каримом, если это можно так назвать. После нее я отстранился ото всего и всех, и мне уже было не по себе от одиночества, оно меня порядком достало в последнее время. Поэтому я спешно переоделся и пошел на ближайшую трамвайную остановку сквозь моросящий снег, чтобы быстрее добраться до общежития, где жила София.
Вышло так, что трамвай где-то застрял, поэтому пришлось долго его ждать. Только полтора часа спустя я оказался перед дверью комнаты, в которой именинница жила вот уже четвертый год подряд.
Не было слышно ни единого звука. Стояло гробовое молчание. Я подумал было, что ошибся этажом, но цифра 417 на двери говорила об обратном. Я постучал. Звук раздался слишком громко и разнесся по всему этажу. Мне показалось, будто я осквернил некую святость царившей тишины. В ту секунду я вспомнил, что ничего не купил, ни подарка, ни даже вина или конфет, но уже было поздно об этом думать. За дверью послышались шаги. Она медленно отворилась, и передо мной предстала София, в джинсах, белой футболке с рисунком мультяшного котенка и собранными в пучок растрепанными волосами.
– Привет. С днем… рождения… – я заметил, что ее левая щека слегка красная. Я тут же вошел и закрыл за собой дверь. – Что случилось?
На диване в углу комнаты сидел Ник, облокотившись на колени и закрыв одной рукой рот, и задумчиво смотрел мимо меня. София молчала, опустив глаза.
– Соф? Почему у тебя лицо красное? Он тебя ударил? – я показал на лучшего друга правой рукой.
– Не сходи с ума, – произнес Ник недовольно.
Я непонимающе смотрел то на него, то на нее.
– Приходил мой парень, – начала София. – Мы сидели, ждали тебя. Он принес с собой литров пять пива, сидел пил, потом принялся за виски, который мне подарил Гвоздь, твой напарник.
«Гвоздь? – подумал я. – Они знакомы?»
Я внимательно слушал, догадываясь, что произошло, но представить этого у меня никак не получалось.
– Он напился, начал нести какой-то бред, будто я сплю со всеми подряд, будто с момента нашей встречи я ему изменяю, будто мне его деньги нужны. Ребята его успокаивали, а когда я пыталась уложить его спать… пьяный же, не понимает, что говорит… он ударил меня. Мальчики его избили и выгнали из общежития…
У нее на глаза навернулись слезы. Я сразу притянул ее к себе и крепко обнял, поцеловав в макушку. На удивление, Соф быстро успокоилась.
Я не был знаком с ее парнем, видел его лишь однажды на фотографии, которую она показала мне еще до летних каникул. Я припоминал его как высокого худого парня с копной каштановых волос и легкой щетиной.
Когда я обнял Софию, непроизвольно начал вспоминать его по той фотографии. В тот момент, восстановив в памяти его лицо, я подумал: «На вид – типичный алкоголик, и как я этого раньше не заметил?». Видимо, ситуация наложилась на мое впечатление о нем.
– Ты сказала ребята были? – спросил я, когда отпустил Софию из объятий.
– Да. Марго, Эмма, Гвоздь и Гусь, они ушли минут десять назад, – ответила она.
– Эмма? Вы с ней еще общаетесь? – удивился я, но про Гвоздя удивился еще больше, ведь я даже понятия не имел, что они сблизились настолько, чтобы звать его на праздник.
– Я ее позвал, по старой дружбе, – отозвался подошедший к нам Ник. – Ты же знаешь слухи о ней. У нее и друзей-то не осталось. Подумал, что было бы неплохо протянуть дружескую руку, так сказать, мы же вроде как не чужие люди.
Я сглотнул, вспомнив, как спешно прошел мимо нее до и после пары по немецкому языку.
– Да, ты правильно все сделал, – неуверенно произнес я.
– Жаль только, что все вот так обернулось, – сказала София и грустно улыбнулась. – Торт будете?
II
Я открыл глаза. Бежевые стены моей комнаты, обклеенные постерами, стояли на своем месте, точно так же как и две минуты назад. Книжная полка, забитая учебниками по самым разным дисциплинам, висела там же, куда я ее закрепил миллион с небольшим лет назад. Я сидел за компьютерным столом и пытался готовиться к предстоящим контрольным. С безграничным нежеланием я достал с полки том «Теории автоматического управления», заранее зная, что эту итоговую контрольную я не сдам, но все же открыл книгу и начинал изучать ее так, будто от ее содержимого зависела вся моя жизнь. Одна страница сменяла другую, одни уравнения переходили в другие, те заменялись третьими.
Я даже не заметил, как наступила ночь. Голова невообразимо трещала.
«Надо бы лечь поспать немного, – подумал я. – Иначе завтра весь день буду зевать».
Прошел час. Прошел другой, третий. Сон не приходил. Я лежал на спине, натянув одеяло по подбородок. Спина покоилась на мягкой поверхности, голова остывала от огромного количества информации, поступившей в нее, но глаза не хотели закрываться. Я устал. Тело ослабло от долгого пребывания в одной позе на одном и том же месте, поэтому, полностью расслабившись, я чувствовал легкое приятное покалывание.
Спустя некоторое время, сон наконец-таки настиг меня: веки потяжелели, чудились разные картинки, которых на самом деле не было, я погружался в блаженный покой. И ровно за пару мгновений, перед тем как окунуться в сон, я понял, что устал не от многочасовой подготовки к проверочным, а от всего, что навалилось на меня за последний год.
***
Вокруг царила кромешная тьма. Казалось, что она проникла и внутрь меня, пронизывая каждую клетку тела. Я крикнул в пустоту, но ничего кроме эха в ответ не последовало. Обернувшись, я увидел зеркало, которого пару секунд назад там не было. Оно стояло поодаль и в нем что-то отражалось. Я пошел по направлению к нему. Внезапно передо мной возникла моя давно умершая бабушка, она посмотрела на меня добрыми и полными любви глазами.
– У тебя все хорошо, внучок? – улыбнулась она. – Пойдем, я испекла твой любимый яблочный пирог.
– Но я люблю тыквенный, бабушка, – ответил я.
– Да, да, наш Персик всегда так себя ведет, ты же его знаешь. Непослушный пес. Ему только повод дай поиграть.
С этими словами бабушка прошла мимо меня, а я продолжил идти к зеркалу. Оно оказалось больше, чем выглядело, метров два с половиной в длину и метр в ширину, не больше, не меньше, и висело в воздухе, у нее не было ни рамки, ни ножек. Своего отражения в нем я не увидел. Вместо этого я разглядел нечто иное: зеркало показывало воду, она была мутная, темная и неспокойная. Я подумал, что это море во время бури. Казалось, вода вот-вот пробьет зеркало и начнет заполнять собой всю окружающую меня пустоту, но я не отходил, продолжая всматриваться.
Постепенно я разглядел силуэт девушки: невысокая, с каштановыми волосами, извивающимися в воде. На лице ее застыли ужас и мольба о помощи. В этой девушке я узнал Софию. Она потянула ко мне руки, а я бросился к ее отражению, чтобы вытащить, но у меня ничего не вышло. Я принялся колотить по зеркалу, что было сил, но все было напрасно. В один момент София схватилась за горло и исчезла в пучине.
