полная версия

Антон Волохов
Фабрика №22

– Я убрала, – перебила Сальма.

– Да, ты. Но он хотел вызывать полицию! Мы договорились с ним о заборе между участками, который нам пришлось уменьшать по высоте, потому что тень закрыла его кусты с цветочками! Он полоумный, он сам не знает, чего хочет!

– Он считает, что место для выгула собак в парке, в специальной зоне. Но ты не хочешь туда ходить.

– Что я там забыл? Там собираются гнусные собачники, что болтают о шампунях для блеска шерсти своих болонок. Мне там скучно.

– Только поэтому? – спросила Сальма с ехидной улыбкой.

– Ну и мистер Понч зачем-то прикусил яичко соседскому доберману, – сказал я потупив глаза.

– Потому что был без намордника и поводка, так ведь? – продолжила Сальма.

– Да. Он грызет поводок. Ему неудобно. Я снял. Так получилось.

– Теперь у Пончика совсем не будет друзей, – сказала Сальма и села на подлокотник кожаного кресла, положив руку мне на плечо.

– Может они просто не любят лабрадоров? – спросил я.

– А ещё я слышала вчера женский крик рано утром, когда ты выскочил забрать почту.

– Это была миссис Хилари, – ответил я. – Я не знаю, что с ней. По-моему, она психическая.

– Или ты забыл надеть халат и выскочил в одних трусах?

Глаза Сальмы наполнялись игривым блеском, она ругала меня, но делала это так умело, что я стыдился и успокаивался одновременно.

– Ну или так, – согласился я.

Сальма обняла меня.

– Ты шкодливый, неотёсанный болван, – прошептала она и поцеловала меня в макушку.

– Хочу спалить дом Митчу, а после выкупить у него землю. Снесу пепелище и обустрою зону для выгула пса, – ответил я так же шёпотом. – Пусть срёт себе на радость.

– Митч живёт по правилам. Здесь все живут по правилам. Тут нет ничего личного. Это удобно и безопасно.

– Митч – самовлюбленный гадёныш, – констатировал я.

– Тут согласна, – засмеялась Сальма.

– Когда он поливал цветы, то пел детскую песенку про крота и морковку.

– Тебе понравилось?

– А волосы он лаком прилизывает и пользуется блеском для губ.

– Я думаю это гигиеническая помада, чтобы губы не трескались.

– Они обязательно треснут, если он продолжит указывать мне, где гадить моей собаке.

– Так, всё, мальчики идут гулять, а девочки готовить обед, – оттолкнула меня Сальма и ловко накинув на ноги теплые меховые тапочки, убежала на кухню.

В коридоре под дверью сидел песочного цвета лабрадор и монотонно стучал хвостом по полу. Он расстроенно жмурился, понуро клевал мокрым носом и скулил. Увидев своего хозяина, он в миг приободрился, радостно визжа и подпрыгивая.

– Идём гулять, мистер Понч, – сказал я и открыл дверь.

Пончик вылетел за дверь, в два прыжка преодолел террасу, перелетел с разбегу ступеньки и принялся носится по зеленому газону, подрывая лапами куски свежескошенной травы.

– Здравствуйте, мистер Ривз! – поздоровался Митч приподняв ковбойскую шляпу. – Погода сегодня чудесная!

Он сидел в кресле-качалке и аристократично попивал черный чай, оттопырив корявый мизинец.

– Приветствую! – бросил я. – Да, погода что надо.

Тем временем Пончик, закончив третий круг беготни и безудержного веселья, в миг посерьезнел, засуетился и немедленно принялся копать яму для своих собачьих дел. Поскребя лапами, он развернулся и, встав в позу креветки, бесцеремонно принялся вносить собственную лепту в междусоседский раздор собственными экскрементами.

– Засранец, – прошептал я и покосился на Митча.

Тот резко прекратил чайную церемонию и недовольно покачал головой, брезгливо поморщиваясь. Я достал пакеты и надел резиновые перчатки. Мистер Понч вновь повеселел и, блаженно похрюкивая, чесал морду об колючую траву, между делом наступив в собственную какашку задней лапой.

Митч ахнул и суетливо пересек собственный двор, подбежав к сараю. Открыв навесной замок, он распахнул дверь и начал рыскать по полочкам дрожащими руками. Я убрал дерьмо с газона и аккуратно положил его в специальный черный герметичный пакет, словно радиоактивные отходы.

Пончик бегал за бабочкой, что нагло летала возле его носа, и клацал зубами, пытаясь её сожрать прямо в полёте.

К забору подбежал Митч с испариной на лбу. В его руках была какая-то пластиковая бутылка с распылителем и салфетки.

– Вот Брайан! Обрызгайте этим и обязательно протрите все места дефекации плотной тканевой салфеткой! Лапы собаки вам нужно обязательно промыть чтобы не допускать антисанитарии!

– Спасибо большое, Митч, – скрипя зубами произнес я. – Вы очень любезны.

На террасу вышла Сальма и поздоровалась с соседом. Увидев меня стоящего на карачках, вытирающего белоснежной салфеткой собственный газон, она покраснела и закрыла рот рукой, едва сдерживая смех.

– Сальмочка, добрый день! – расплылся в улыбке Митч. – А мы вот с Брайаном устраняем следы шалостей мистера Понча.

– Да-да, я вижу, очень хорошо, – произнесла Сальма прикусывая губу.

Я побрызгал чудо-средством место приземления собачьих какашек и принялся тереть салфеткой траву с удвоенной силой. Пропади все пропадом!

– Вы сегодня так обворожительны, миссис Ривз! И погода сегодня – одно загляденье! Что вы, что солнце прямо сияете и согреваете сегодняшний день!

– Большое спасибо, мистер Митч, за теплые слова. Брайан, идем обедать. Пончик кажется съел бабочку…

– Ох! Да как же это! Капустницу! Собаке необходимо сдать анализы! Это опасно! Инфекция! Погодите, у меня кажется что-то было… – тревожно произнес Митч и вновь побежал к сараю.

– Брайан! – шепнула Сальма и одновременно шлепнула себя рукой по ноге. – Брайан! Идем скорее, бросай это всё!

– Здесь ещё два пятна, – произнес я увлеченный процессом.

– Брайан! Не зли меня! Пончик, домой!

– Прекрасное средство. Даже трава побелела.

Сальма подскочила ко мне и забрала разбрызгиватель, перекинув его через забор к Митчу, сарай которого шатался из стороны в сторону. После подбежала к Пончику, подцепила его к ошейнику и потащила в дом.

– Домой, Брайан! Хватит ёрничать!

Я поддался и побрел с едкой ухмылкой. Сарай Митча всё ещё паниковал и дергался в поисках средств первой помощи собакам после поедания бабочек. Мы зашли в дом.

– Это какое-то сумасшествие, – произнесла Сальма глаза которой блестели. – Хочется плакать и смеяться.

– Мне кажется, в его сарае есть санитайзер, даже на случай приземления НЛО.

– Как ты сдержался?

– Сам не знаю.

– Ты мой герой, – нежно произнесла Сальма и потрепала мою щеку. – А ты – проказник! – добавила она, и Пончик навострил уши.

Сальма накрыла на стол. Питался я плотно и разнообразно. После переезда в новый, благополучный район даже успел поправится на пару килограммов. Каждый день я просыпался и смотрел на неё – на собственное счастье, что вдруг чудом пришло и открыло мне двери в новый мир.

Я всё ещё не мог поверить в это. Мне казалось, что я витаю где-то в облаке собственной фантазии. Жить с человеком, которого хочется прижать к собственной груди и никогда не отпускать – великая удача. Я на всё вокруг смотрел беззаботно и с непомерной легкостью. Жизнь никогда не сломает того, кто любит.

– Съездим в город? – спросила она.

– Зачем?

– Есть ещё один вариант для пекарни. Помещение небольшое, но с хорошей проходимостью. И аренда не такая дорогая, как здесь.

– Может всё-таки поищем что-то поблизости?

– Здесь всё очень дорого, Брайан. Нам не хватит денег. Чем быстрее мы откроемся, тем быстрее войдем в колею. Бизнес очень долго окупается.

– Ладно, поехали, – согласился я.

Мы вышли из дома, и я пнул дверью какой-то пузырёк с химией, любезно оставленный Митчем у порога.

– Достал, – буркнул я.

Сальма улыбнулась. Мы сели в машину и поехали по направлению в город. Наш коттеджный поселок хоть и считался районом, но всё же был в стороне от городской суеты. Обычному рабочему человеку, попасть в элитный рассадник было невозможно. Барьером между богатством и бедностью служило охранное агентство, пропускной пункт, автоматический шлагбаум и спецпропуск. Я потратил все деньги Адриана чтобы поселиться здесь.

Теперь нам оставалось открыть свой магазин и заиметь собственное прибыльное дело, чтобы завтра не выставлять прекрасный двухэтажный дом с бассейном, лужайкой и внедорожником на аукцион. Собаку-лабрадора песочного цвета по кличке мистер Понч, которую Сальма тут же переименовала в простую форму – Пончик, я в счёт активов не беру. Во-первых, потому что он член семьи, а во-вторых потому что он спесивый засранец, высокая родословная которого, ставилась под большое сомнение.

– Брайан, а ведь я горжусь тобой, – неожиданно произнесла Сальма.

– Чего это ты? – вытаращил я глаза и остановился на перекресте под красный свет.

– Ты стал очень спокойным и уравновешенным.

– Да брось, во мне всё ещё жива гиена из гетто, – посмеялся я.

– Тем не менее, ты адаптируешься и ведешь себя очень прилежно, мне нравится.

– Думаешь я справлюсь?

– Уверенна.

– Мне здесь тяжело, это правда. Я грубый и невоспитанный.

– Зато настоящий, – нежно погладила она меня по руке с легкой улыбкой.

В этот момент я услышал громкий и протяжный сигнал клаксона, стоящего позади меня авто, с последующей репликой:

– Эй, говнарь, ты собираешься сегодня ехать или тебя нужно пнуть для этого?!

Я почувствовал, как кровь хлынула к моей голове и превратилась в ярость. Следующим движением я отстегнул ремень безопасности.

– Брайан, не отвечай ему. Просто поехали. Брайан, прошу тебя!

Ещё длинный и протяжный сигнал.

– Оторвись от своей шлюхи и двигай уже, даун!

– Брайн! Стой! Пожалуйста! Ради меня!

Я открыл дверь и вышел из машины. В след за мной вышел и он – высокий, крупный, молодой парень с рельефным телом и упругими бицепсами. Мы сблизились.

– Что такое? – спросил он. – Хочешь произвести впечатление перед своей бабой? Она всё равно тебе не даст. Ну давай, покажи, чему тебя научила средняя школа!

Он встал передо мной в стойку. Я попытался ударить его с длинного амплитудного замаха, но если только что и пострадало от этого, то только воздух и моё самомнение, потому что он выполнил вполне техничный нырок и коротким движением пробил мне печень под рукой. Парень умел драться и делал это вполне профессионально.

Я почувствовал, что теряю контроль над собой и плыву от резкой боли.

– Это всё, чему тебя научила твоя бабушка? – издевался он.

На мой короткий хук с левой руки и последующий правый прямой, он ответил уклоном и грамотно разорванной дистанцией. На контратаке мой спарринг-партнер кинул ложный удар с левой руки и четко попал мне в челюсть с правой, я рухнул на асфальт слабо различая цвета и события.

– Брайан! Брайан! – кричала Сальма. – Встань с него ублюдок! Я вызову полицию!

Получив ещё парочку ударов по голове от своего оппонента, я даже немного пришел в себя и сообразил, что проигрываю в честной драке по всем статьям. Злость кипела и будоражила моё сознание, и я был готов на самый отчаянный шаг.

Парень уселся на меня сверху и с довольной ухмылкой бил по голове, поочередно меняя руки. Резко подняв свой таз и оттолкнувшись рукой, я сумел немного сбросить его в сторону и следующим движением схватил наглеца за причиндалы. Обрадовавшись, что мужское достоинство оппонента присутствует на месте в полном качестве и количестве, я сжал его либидо рукой изо всех сил, словно поймал за хвост улетающую птицу счастья.

– Ааа! Что ты делаешь! – задергался и завизжал он, пытаясь отбрыкнуться от меня ногой, тем самым делая себе ещё больней. – Отпусти! Отпусти сейчас же! Больно! Больно!

Я повалил его на асфальт, отпустил раздавленные кокосы и, поставив своё колено ему на грудь, двинул бедолаге пальцем в глаз.

Парень истошно заорал:

– Помогите! Вызовите полицию! Кто-нибудь!

– Брайан! – подбежала ко мне Сальма. – Брайан уезжаем, прекрати! Хватит с него, что ты делаешь?!

– Я ничего не вижу, я не могу дышать, помогите! Кто-нибудь! Уберите этого психа с меня! – кричал он.

Из машин стали выходить люди. Парень корчился и ревел, попеременно хватаясь то за пах, то за глаз.

– В моей средней школе бокса не было, но драться умели все! – крикнул я и пнул его с размаху ногой в живот.

Парень закряхтел и стал задыхаться.

– Брайан хватит! Хватит! Прекрати! Пожалуйста, остановись! – кричала Сальма срывающимся голосом.

Я чувствовал себя диким, безумным, яростным животным, что пришло в бешенство и первобытно свирепело в борьбе за честь и достоинство. Никто, никто не имеет право посягать на святую чистоту моей любви. Иногда, для спасения истины, приходится падать в грязь.

В какой-то момент мой побелевший кулак схватили нежные руки Сальмы и притянули к себе. Она кричала. Лицо её было изнеможенным, встревоженным, отчаянным и измученным. Ей было страшно и больно. Сальма тряслась и умоляла меня прекратить его избивать. Адреналиновая пелена, что накрыла мой помутневшей разум, мигом растворилась, и я, наконец-то пришёл в себя.

– Да…да…Всё хорошо, уезжаем отсюда, уезжаем быстрее! – крикнул я и побежал к машине.

Я завел автомобиль и быстро помчал домой. Нос мой распух, над бровью открылось рассечение, а голова гудела словно паровоз. Я тяжело моргал и быстро ехал, стараясь не попасть в аварию. Сальма всхлипывала и дрожала. Она была не в силах произнести ни слова. Просто смотрела в одну точку отрешенным взглядом и всё.

Мне стало безумно жалко её, и я возненавидел себя. Я вновь причинил ей боль. Разрушил хрустальный замок её доверия и рассыпал на дороге безнадежности. Я очень быстро выдохся и устал от самого себя.

Приехав домой я вышел из автомобиля и увидел довольного Митча, что поливал свои цветы. Сальма вышла из автомобиля и, не сказав мне ни слова, убежала в дом, закрыв лицо руками. Я смотрел на своего соседа, что беззаботно водил шлангом над клумбой и напевал детскую песенку:

«Озорной, весёлый крот, как-то вышел в огород.

Он собрал одну морковку и сложил её в комод.

Одна морковка вкусная, яркая и сладкая!»

Я задумался. А как поступил бы Митч в моей ситуации? Как вообще действуют люди не из моего круга? Разве он полез бы в драку? Нет… Он и слова бы не сказал. Скорее всего закрыл бы окно и побыстрее уехал. Просто уехал и всё. И никаких нервов, слез, истерик и крови.

«Озорной, веселый крот, снова вышел в огород.

Он собрал ещё морковку и сложил её в комод.

Две морковки вкусные, яркие и сладкие!»

Но как тогда быть с совестью? Честью? Правдой и справедливостью? Разве это просто слова? Наверное, просто слова. Совесть и честь стоят слишком дорого для людей, что умеют считать деньги.

«Три морковки вкусные, яркие и сладкие!»

И гордость тут не при чём. Он ведь тоже горд собой. Горд своим положением, своим домом, своими цветами… Просто человек живёт без предрассудков. Без сложных и заумных понятий о справедливости и чести. Ему не нужна правда. Ему нужно счастье. А чтобы быть счастливым, достаточно просто не думать.

«Четыре морковки вкусные, яркие и сладкие!»

В этот момент я кашлянул, и Митч, подняв голову, увидел меня. Сначала он вздрогнул и попятился. Видок у меня был тот ещё. Кровь засохла и, пересохшим багровым ручьем, тянулась вдоль по всей щеке, от брови до подбородка. Митч побелел и руки его затряслись.

– Брайан?.. – прошептал он сухими губами. – Это вы? Что с вами? Вам нужна помощь? Вы попали в аварию? Вызвать полицию? У вас есть медицинская страховка?

Он бросил шланг с водой себе под ноги и побежал к своему дому, где схватил телефон и принялся тыкать в него пальцем.

– Связь! Куда же пропала связь! Как не вовремя!

Митч бросил телефон и мельком посмотрев на меня побежал к своему сараю. Всё это время я молча стоял и провожал его взглядом. Покопавшись там с минуту, он выбежал с какими-то флаконами, бинтами и аптечкой первой помощи. Подбежав к забору, он бросил всё это мне под ноги и отскочил назад как от прокаженного. Потом дрожащей рукой поднял шланг, из которого всё ещё текла вода, и протянул мне:

– Умойтесь! – крикнул он писклявым голосом. – Немедленно умойтесь! Вы грязны! Где ваша жена? Я буду вызывать полицию! Сейчас же!

Я хмыкнул и поднял какой-то флакон под своей ногой.

– Это спиртовой раствор с йодом! Втирайте его в свой… В своё лицо! – требовал Митч. – Вы…Вы не имеете права быть таким! Здесь так не принято!

– Знаешь что, Митч… – произнес я, покрутив стеклянную баночку. – Пошёл-ка ты ко всем чертям! – сказал я и хорошенько размахнувшись залепил ему этот пузырек прямо в лоб. Он тут же разбился, разлетевшись на мелкие осколки и окрасил лицо Митча в ярко-красный цвет.

Я захохотал. Мне почему-то стало дико смешно смотреть на его обиженную гримасу и пару недоуменно моргающих глаз. Митч закричал и убежал к себе в дом с криками о помощи, закрыв дверь на несколько замков. Я упал на газон без сил.

На небе пролетали кучевые облака. Ветер подгонял их и разносил по всему горизонту. Пару муравьев залезли ко мне на живот принялись щекотать, перебирая многочисленными лапками.

Вспомнив о Сальме, я поднялся и зашёл в дом. Легкая куртка и туфли лежали на полу. Дверь в кухню была приоткрыта. Пончик выскочил оттуда и принялся облизывать мне руки. Пройдя в кухню, я увидел открытую бутылку ликера и Сальму, что сидела с задумчивым видом, опираясь на стол локтем. В руке она держала наполненный бокал.

– Ты как? – спросил я и подошел поближе.

Сальма молча опустошила бокал и поставила его на стол. Я стоял над ней и не знал, что сделать и что сказать. Она просто сидела и держалась за голову.

– Я так больше не смогу, Брайан, – наконец-то сказала она. – Не смогу.

Сердце моё будто сдавили тисками и проткнули швейной иглой.

– Я не смогу так жить, – подняла она на меня свои заплаканные глаза. – Я не хочу. Я устала от насилия и боли. Я хочу жить в цивилизованном мире, с порядочным человеком.

Я взял кухонный стул и сел напротив.

– Я понимаю тебя, – сказал я.

– Я уехала оттуда, чтобы больше никогда не видеть злость, кровь, не слышать ночных криков о помощи и не жить в постоянном страхе.

– Сальма, я…

– Не хочу! – крикнула она и свирепо посмотрела на меня. – Не хочу больше бояться, я устала! Понимаешь, устала! Мне больно, Брайан! Больно видеть тебя таким и страшно что завтра, уже не наступит, потому что…

Сальма опустила глаза и тяжело вздохнула.

– Почему? – спросил я с тревогой.

– Потому что ты…

– Что я? – спросил я. – Ну что? – повторил я более настойчиво.

– Потому что ты – дурак!

Некоторое время мы молчали и просто смотрели друг друга.

– Глупый, самовлюбленный дурак! – повторила она с той же интонацией. – Тебе пальчик покажи – ты заведешься! Ведешь себя как ребенок, не умеешь себя контролировать! Ты злишься, и я боюсь тебя! Тебя все бояться! Я даже отпустить тебя во двор одного боюсь, потому что мне страшно за людей вокруг! Ты словно цепной пёс с огромными зубами: всё ищешь кого укусить!

Я слушал Сальму, её накипевшее откровение и понимал, что она права. Понимал, что она женщина и имеет право на слабость. Понимал, что я действительно дурак, пусть даже самовлюбленный. Я не понимал только одного, куда делась любовь? Куда уходит она в моменты бессилия и горечи? А главное, почему она уходит тогда, когда она больше всего нужна? Когда тот клей, что связывает сердца вдруг сохнет и рассыпается, где же ты? Где ты, любовь?..

– Ты сегодня мог легко убить человека! Вот так вот просто, взять и убить! Отнять чью-то жизнь, покалечить, сломать! Чем ты лучше всех тех людей, что я так боялась, когда жила там, а не здесь? Зачем я уехала оттуда, если весь этот ад живет здесь, потому что ты рядом! Ты принёс его в наш дом!

Я встал и подошёл к окну. Пончик скулил и лизал руки то мне то Сальме, бегая между нами и дружелюбно помахивая хвостом. Боль сдавила мои виски. Я не должен был уезжать с ней. Она во всем права.

– Я готов оставить тебе этот дом, Сальма, – сказал я повернувшись к ней. – Оставить дом и все деньги, что у нас остались. Я уверен, что ты сможешь найти человека, что сделает тебя счастливой. И для этого тебе не придется возвращаться туда, где ты прожила всю жизнь в страхе.

– Брайн, – тяжелым, хриплым голосом произнесла Сальма и встала. – Я лишь хотела сказать, что…

– Нет, теперь я скажу, я выслушал тебя, дай и мне слово.

– Брайан…

– Я согласен со всем, что ты только что сказала. Я действительно стану для тебя пожизненным воспоминанием всей боли, что ты перенесла. Я притягиваю неприятности, и я сам – неприятность. Со мной ты не сможешь забыть о прошлом, а значит никогда не сможешь быть счастлива.

Сальма сделала шаг ко мне и протянула руку, жестом я остановил её.

– Мы разные. Я человек второго сорта. Я не умею так чувствовать и так переживать. В какой-то момент, я перестал бояться. Это случилось ещё в раннем детстве. Далее, всё, что происходило в моей жизни, стало для меня нормальным. Я человек со сломанной и искалеченной психикой. Я так думаю. И мне очень сложно жить в мире, где жизнь не бежит, а медленно протекает. Я привык к другому течению и навсегда останусь таким. Для меня жизнь на улице всегда была войной. Только здесь она превратилась развлечение.

– Не уходи, – прошептала она. – Пожалуйста.

– Но я должен уйти. Уйти в свой мир, в свой круг. Туда где честность важнее воспитания, а поступок важнее манер. Туда, где я никогда не дам оскорблять свою женщину, промолчав, чтобы сойти за умного. Туда, где не нужно договариваться со своей совестью. Туда, где родилась моя любовь к тебе, к человеку, что спас меня и научил любить.

Я сел на стул. Сальма подошла и крепко обняла меня.

– Я никуда тебя не отпущу, – тихо сказала она. – Никуда.

– Я здесь словно муха навозная, среди пчелиных ульев, – сказал я.

– Нет, – прошептала она. – Ты здесь, словно светлячок во тьме. И я сделаю всё, чтобы ты никогда не погас…

Часть вторая. Озеро бессмысленных надежд.

В дверь громко постучали. Пончик залаял.

– Откройте, полиция! – крикнули нам.

Сальма испуганно подняла глаза.

– Всё хорошо, – сказал я Сальме, вытирая остатки засохшей крови полотенцем, – Сейчас открою! – добавил я громко.

За порогом стояло два офицера – хрупкая, маленькая девушка-брюнетка и высокий, крепкий рыжий парень. На дороге была припаркована их патрульная машина. У забора, переминаясь с ноги на ногу, маячил встревоженный Митч.

– Добрый день сэр, вам требуется помощь? – спросил первым делом рыжий, увидев моё разбитое лицо.

– Нет, я занимаюсь боксом и получил небольшую травму на тренировке, всё хорошо, – ответил я.

– На вас поступила жалоба от вашего соседа, – сказала девушка. – Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

– Да, конечно, – согласился я.

– Тогда выйдите, пожалуйста, из своего дома и подойдите к забору, – произнес парень, положив руку на кобуру пистолета.

Я подошёл туда, где стоял Митч. Полицейские встали рядом. Сальма вышла на террасу.

– Мэм, оставайтесь на месте и привяжите собаку, – обратилась к ней девушка.

– Да, хорошо, – сказала Сальма с тревогой.

– Сэр, – обратился парень ко мне. – Сегодня у вас произошёл конфликт с вашим соседом мистером Митчем?

– Не думаю, что это конфликт. Скорее просто недоразумение, – ответил я.

– Мистер Митч утверждает, что вы разбили об его голову стеклянный предмет, – сказала девушка. – И сделали это нарочно.

– Нет, что вы, я просто хотел вернуть ему его личные вещи, которые он зачем-то кинул в мою сторону, на мою территорию, но так как я получил травму на тренировке, то не совсем верно рассчитал собственные силы и случайно попал ему в голову. Я готов принести свои извинения и уладить этот конфликт, – ответил я.

– Сэр, нам нужны ваши документы, – сказал парень.

– Они в моём автомобиле, сейчас принесу, – ответил я.

– Я провожу вас, – сказал офицер и увязался за мной.

Я стрельнул глазами в Митча и подошёл к машине. Тот стоял с гордо поднятой головой и пластырем на лбу. Под пластырем у него был здоровенный ватный тампон. Уверен, что на его лбу была всего лишь царапина.

Я отдал полицейским документы.

– Вы уверены, что мистер Ривз кинул в вас стеклянный предмет специально? – спросила девушка у Митча.

– Да! Абсолютно! Это было насилие! Я чуть не потерял сознание! – вдруг закричал Митч так, что местные воробьи повыскакивали из кустов, а Пончик снова залаял.

Я покосился на Сальму. Она, не отрываясь, смотрела на меня и вновь была готова заплакать. В её руке был поводок, за который она держала собаку.

– Сэр, прошу вас не повышать голос и соблюдать спокойствие, – произнес парень.

– Добрый день, мистер Митч, – неожиданно услышал я голос позади.

На улице стоял среднего возраста высокий мужчина, что выгуливал мелкого пса.

– Капитан, – произнес парень и, прикоснувшись к фуражке, представился. – Офицер Дуглас.

– Добрый день, капитан. Офицер Смит, – сказала девушка следом и так же отдала честь.

Капитан подошёл к Митчу и спросил:

– Что случилось?

– Он кинул в меня флакон со спиртовым раствором! – показав на меня пальцем произнес Митч.

Капитан посмотрел на меня.

– Добрый день, – сказал он и протянул руку. – Джордж Холл.

– Брайан Ривз, – ответил я и пожал его крепкую ладонь.

– Будем знакомы, мистер Ривз. Я капитан полиции и ваш сосед по совместительству. Скажите, кто вызвал патруль? – спросил он у офицеров.

– Мистер Митч, – ответил рыжий.

– Вы действительно кинули в мистера Митча флакон? – спросил меня Холл.

– Я сделал это не нарочно, – отнекивался я. – Так получилось.

– Расскажите подробнее, – потребовал он.

– Джордж, он чуть не убил меня! – крикнул Митч.

– Митч! – сверкнул в него глазами Холл. – В этот раз, помолчи. Я хочу послушать парня.

– Я занимаюсь боксом и сегодня проводил спарринг. Получил небольшое сотрясение и не совсем адекватно оценил жест мистера Митча, что, увидев повреждение на моем лице, зачем-то перекинул на мой участок какие-то лекарства и облил меня из шланга водой, требуя умыться.

– Я не обливал! Я просил вас, чтобы вы немедленно смыли с себя нечистоты! – кричал Митч.

– Сэр, не повышайте голос, – вновь сказала ему девушка.

– Митч! Ты снова взялся за старое? – вдруг спросил его Холл.

– Джордж, я лишь хотел помочь ему!

– Капитан, я думаю нам стоит проехать в участок с мистером Митчем и мистером Ривзом, – сказал рыжий.

– Подождите, – ответил он. – С мистером Ривзом мы мало знакомы, он переехал к нам недавно. А мистера Митча я знаю хорошо. Ещё лучше я его узнал, когда имел неосторожность завести своего питомца. У нас тоже с ним были небольшие конфликты на этой почве. Как выяснилось позже, у мистера Митча есть психиатрическое заболевание, и он периодически испытывает обострения в виду обсессивно-компульсивного расстройства. У мистера Митча навязчивое и маниакальное стремление к чистоте. Я думаю, это и стало поводом для небольшого конфликта. Не так ли мистер Митч?

Митч захлопал глазами.

– Сэр, если у вас есть подтвержденное психиатрическое заболевание, вам необходимо пройти обследование, – сказала девушка.

– Или забыть о своих претензиях к мистеру Ривзу, – многозначительно подняв брови, сказал капитан.

Офицеры полиции и мистер Холл свели свои взгляды на Митче.

– Я видимо действительно ошибся, – пролепетал Митч, забегав глазами. – Скорее всего мистер Ривз действительно сделал это по неосторожности. А я был слишком навязчив. Простите меня, мистер Ривз.

– Ничего страшного, – ответил я.

– Сэр у вас есть какие-либо претензии к мистеру Митчу? – спросили меня полицейские.

– Нет, – ответил я.

– У вас, сэр? – спросили они у Митча.

– Нет, нет, что вы, – ответил тот.

– До свидания, хорошего дня, – распрощались полицейские и, быстро сев в патрульную машину, уехали.

Возникла неловкая пауза. Я не знал, что мне делать – благодарить Холла за его вмешательство или дальше строить из себя невинную овечку.

– Мистер Холл, познакомьтесь, это моя супруга – Сальма, – вспомнил я о правилах приличия и посмотрел на Сальму, всё ещё напряженно сжимающей собачий поводок в побелевшем кулачке.

– Очень приятно, миссис, – произнес Холл.

– Здравствуйте, – тихо сказала Сальма и чуть помолчав, добавила:

– Быть может, зайдёте к нам на чай?

– О, нет, большое спасибо за приглашение. Как-нибудь в другой раз. Был рад знакомству, – откланялся Холл.

Митч всё ещё хлопал глазами.

– Мистер Митч, не досаждайте более нашим новым соседям и заведите себе какого-нибудь питомца, он наверняка скрасит ваш досуг.

– Да. Хорошо. Обязательно, – с побелевшим лицом сказал Митч.

Я чувствовал страх исходивший от Митча к Холлу. Он был запуган и скован. Собачка Холла обнюхала почтовый столб на участке Митча и бесцеремонно его обоссала, вызвав лишь ироничную улыбку у своего хозяина, который тут же взял её на ручки и принялся тискать. Взгляд Митча был пустой и бессмысленный.

Я плюнул на всё это и подошёл к Сальме. Она тяжело посмотрела на меня и зашла в дом. Я подался за ней. Сальма встала у окна и безразлично прислонилась к нему головой. Я взял её за руку…

– Я трижды виноват перед тобой, – тихо сказал я. – Сначала за драку на дороге. Теперь вот с Митчем…

– А третье что? – спросила она слабым голосом.

– За витрину, – шепнул я. – Я ведь так и не рассчитался за тот случай…

Сальма немного улыбнулась, отстраненно смотря на улицу. Все от меня устали. Я и сам от себя устал.

– А знаешь, проси, что хочешь, – предложил я.

– Всё-всё? – поинтересовалась она.

– Абсолютно. Любое желание. Я всё сделаю.

Сальма оторвалась от окна и сняла ошейник с Пончика.

– Брайан.

– Мм?

– Своди меня в театр?

– Театр? – спросил я недоуменно.

– Угу, – кивнула она. – Если можно, конечно. Я хочу в театр.

Я закинул прядь её густых, черных волос ей за ушко. Когда-то я мечтал об этом. Сидел в подсобке её магазина, смотрел на то, как она читает книгу, попивая чай, и мечтал прикоснуться к её волосам. Как же мало мне нужно было тогда, чтобы быть счастливым. Почему же сейчас я так вымотан? Что мешает мне вновь чувствовать так, как прежде?

– Что ж, придётся покупать костюм, – улыбнулся я и обнял её.

– А ты счастлив? – вдруг спросила Сальма, как будто прочитав мои мысли.

Мягкая, хрупкая, маленькая, ранимая моя девочка. Я прижимал её и мне хотелось выть от безумия. Если человек спрашивает о счастье, значит он очень далек от него. Даже я понимал это.

– Я не знаю, как сделать тебя счастливой, – прошептал я.

– Просто сам будь счастлив, – ответила она. – И я всегда буду рядом.

Я всё ещё помню этот момент в собственной жизни. Помню его очень хорошо и отчётливо. Тогда мне казалось, что счастье – это облако, которое необходимо найти и раствориться где-нибудь поблизости. Как жаль, что я не знал, что счастье – это то, когда тебя понимают. И оно всегда было рядом. Моё счастье.

Я был когда-то счастлив. Был…

Мы сели в машину и поехали в театр. Ехали тихо и молча. Иногда я посматривал на неё украдкой. Я не уверен в том, что могу кому-то что-то советовать. Сам ещё тот дурак, чтобы чему-то учить. Но я точно знаю, что нужно чаще смотреть на тех, кого любите. Смотреть кротко и вдохновенно. Это одно из скрытых удовольствий в жизни, что многие теряют, не понимая, как много удовольствия может принести созерцание собственного вдохновения – человека, что выбрал вас спутником собственной судьбы. Берегите свою любовь.