Антон Волохов
Фабрика №22
– Браун и есть ваша гнилая крыса! – прорычал я и кинулся к своей машине.
Следом за мной побежал Такер:
– Брайан, стой! Брайан! Мы не сможем проехать на фабрику, там вооруженные наёмники!
Я вывернул руль и резко развернулся.
– Значит я еду один! – кричал я в бешенстве.
– Брайан, не спеши, я вызову команду спецназа! – суетился Такер. – Будет вертолет! Мы будем через полчаса! Не суйся туда один!
– Через полчаса сердце Чучо уже будет биться в коробочке! – ответил я и вдавил педаль газа в пол.
Я мчал по улицам игнорируя все правила. Несколько раз я чудом не попал в аварию и не разложился об столб.
– Только бы успеть, – думал я. – Только бы успеть!
Прилетев в двадцать второй, я резко остановился у дверей «Моей любимой Сальмы», оставив на асфальте длинный тормозной путь из черных полос. Заскочив в магазин, я откинул напольную половицу из дерева и схватил старый кольт.
Я быстро перезарядил его, шагнул к двери и, схватившись за дверную ручку, почувствовал что-то под своей ногой. Подняв ботинок, я увидел сплющенный металлический колокольчик, что когда–то наполнял мою душу радостью, а рядом с ним лежал вязаный браслет из переплетенных сине-желтых нитей и небольшая записка:
«Это вам на память, дядя Брайан! Спасибо, что вернули меня домой! Приезжайте к нам! Я буду ждать!»
У меня подкосились ноги, а из рук выпал пистолет. Я выскочил на улицу и впопыхах засовывал оружие себе за пояс. Вдруг, я услышал старый, знакомый голос за спиной.
Передо мной стояло наваждение:
– Ну, здравствуй сыночек…
Я увидел своего старика.
– Ты… – прошептал я.
– А вот твоя мама умерла. Похоронили месяц назад. Сердце не выдержало, – скрипел он.
Я чувствовал себя в эпицентре торнадо, что уносило меня в ад. Все химеры моего мира восстали, ополчились и вышли на тропу войны, против слабого и недобитого Брайана. Каждая тварь хотела урвать свой кусок. Я умирал под лавиной ненависти и боли.
– А ты, я смотрю, всё здравствуешь, – произнес он, наклонив голову набок и сощурившись. – Всё воюешь, всё убиваешь, – добавил он, покосившись на пистолет.
– Ага, – кивнул я, предположив, что всё это мне просто снится.
– Ты убил свою мать, знай это, – скрипел отец и, шаркая ножками, подходил ко мне. – И мне недолго осталось. Только такие как ты никогда не умирают. Сам дьявол хранит тебя как своего посланника. Я проклинаю тебя и желаю, чтобы ты…
– Знаешь что, папаша, – не выдержал я и схватил его за ухо. – Иди-ка ты домой и выпей ту бутылку вшивого винишка, что так долго хранишь под мою кончину. Через час можешь смело начинать!
Я развернул его за ухо и пнул под зад. Старикан ускорился и быстро просеменил ножками по дорожке, пытаясь удержать равновесие. Я плюнул ему в след и прыгнул в пикап.
Через пару поворотов я выехал на дорогу, что вела к фабрике. На встречу мне выскочил Браун… Я нажал педаль акселератора в пол, мотор зарычал и машина ускорилась. Через секунду я протаранил Брауна, вмяв капот его автомобиля в лобовое стекло. Я толкал перед собой его машину, пока не уперся в столб. Пикап дёрнулся и заглох.
Я выскочил из машины и, выхватив пистолет, несколько раз выстрелил в бессознательное тело, что обмякло в кресле. На четвертом патроне затворную раму перекосило и мой пистолет заклинил. Я бросил его на землю и открыл водительскую дверь. Окровавленное тело Брауна вывалилось к моим ногам. Я вытащил у него пистолет из кобуры и побежал к воротам фабрики.
Наёмник спокойно открыл мне ворота.
– Брайан! – воскликнул он. – Наконец-то! Фил заждался вас. Что произошло на дороге? Я слышал выстрелы…
– Ничего серьезного, просто грохнул одного копа, что мне помешал, – ответил я. – Кто сейчас на фабрике?
Из-за плеча наёмника появилось любопытное лицо Сморчка.
– Фил, Диана и Эльс, – услужливо произнес Сморчок. – Они привезли донора.
– Ясно, – ответил я. – Там на дороге остался мой пистолет, подбери его.
– Сделаю! – крикнул Сморчок и, радостно подпрыгнув на месте, побежал к машине Брауна.
– Фил, – сказал наёмник в рацию. – Брайан приехал.
– Хорошо, – услышал я ответ. – Я на минус четвертом.
– Принято, – ответил наёмник.
Я открыл двери фабрики и вошёл в коридор, пробежав который, спустился на минус третий, к операционным. Там, за стеклянными дверьми горел свет и копошился Эльс. Я мигом ворвался и наставил на него пистолет.
– Стой! Не двигайся! – крикнул я и посмотрел на операционный стол.
На нём лежал Чучо в медицинском халате. Эльс поднял руки.
– Он жив?! – спросил я.
– Да, конечно! Только ввёл наркоз, – отвечал Эльс. – А в чём дело, Брайан?
– Операция отменяется. Мальчика я забираю, – ответил я, почувствовав небольшое облегчение.
– Простите, а чьё распоряжение вы получили? Ведь это персональный донор для…
– Я знаю, для кого он! Мне плевать! Мальчик будет жить!
– Хорошо, хорошо, у меня нет никаких возражений, – проговорил Эльс, помахивая руками.
– Ещё бы они у тебя были, – усмехнулся я, показав ему пистолет.
– Вы хотите убить меня? – вежливо поинтересовался Эльс.
– Думаю – это стоит сделать, – ответил я. – Что помешает мне убить врача, чья задача лишь продлять жизни толстосумов?
– Тогда разрешите я предложу вам сделку, от которой вы не сможете отказаться, – проговорил Эльс.
– Чего ещё? – небрежно спросил я.
– Уговор, если хотите, – добавил Эльс. – Вы не убиваете меня сейчас, а я сохраню вашу жизнь в грядущей войне. Она не пощадит никого.
– О чём ты говоришь? – удивлялся я.
– О нашем будущем, – сообщал Эльс. – Ведь скоро весь мир будет в нашей власти. Это непременно случится. Как и неизбежность смерти. Вы только подумайте, что такое вечная жизнь. Вечное благо, вечная радость, вечная любовь. Сколько людей будут готовы пожертвовать чем угодно, ради этого!
– Что-то недоброе таится в ваших словах, – проговорил я.
– Конечно, вечная жизнь абсолютное зло и только! – засмеялся Эльс. – Но кто это поймет? Особенно тогда, когда мир захлестнет волна безумия! Борьба за новое качество. Люди слишком мелочны и меркантильны, чтобы понимать к чему это приведет. Мы будем продавать здоровье как возможность, а новую жизнь как пропуск в мир сверхчеловека! Мир изменится. И я сохраню вас старого, в новом мире. Обещаю, вы останетесь самим собой, и я сохраню вас, как исключение.
– Вот уж спасибо, – пробормотал я.
– Жизнь за жизнь, Брайан. Вы сохраните меня, а я вас. На том и условимся, верно? – улыбался Эльс.
– Вы, видимо, один из этих сумасшедших, среди ученых, что мечтают захватить мир под свой контроль? – спросил я.
– О, да! – рассмеялся Эльс и добавил, подняв вверх указательный палец. – Но только с одной оговорочкой.
– И какой же?
– У меня это получится, – сказал Эльс и безумно оскалился.
Несколько секунд я смотрел на него с отвращением, а потом сказал:
– Ладно, я забираю мальчика. Надеюсь, что в будущем, я не пожалею о том, что сейчас не пристрелил тебя, – проговорил я, аккуратно поднимая Чучо на руки.
– Что вы, Брайан, вы точно ни о чём не пожалеете, – ответил Эльс. – С вами, я поступлю честно. Мы договорились. Всё начнется отсюда.
Я вышел с Чучо на плече и спустился на минус четвертый. Я должен найти папку Роудса, что где-то спрятал Фил. Без неё, выходить из фабрики было бессмысленно. Я собирался отдать её только после того, как Чучо пересечет границу и окажется у себя дома.
В коридоре четвертого горел свет. Я положил бессознательное тело на кушетку у входа и подошёл к полуоткрытой двери, откуда доносились какие-то звуки. Приоткрыв дверь, я увидел небольшую кладовку, в которой сидел связанный журналист, а перед ним стоял Фил с черной папкой в руках.
Я направил свой пистолет на Фила.
– За этим пришёл? – спросил он и протянул папку.
Я недоверчиво поднял руку и забрал документы. Журналист поднял свою голову и равнодушно посмотрел на меня.
– Так просто отдашь? – недоверчиво спросил я, опустив вниз пистолет.
– Ты ведь пришёл убить меня? – спросил Фил. – Так стреляй. Или отдавай папку. Делай выбор.
Я ничего не понимал. Он совершенно не сопротивлялся. Попросту никак. Я не ожидал от Фила такой реакции и стал сомневаться в том, что делаю.
– Ну? – спрашивал Фил. – Чего стоишь? Забирай донора, можешь ещё забрать журналиста и проваливай.
Журналист приободрился, вскочил и радостно закивал. Фил лягнул его ногой и тот плюхнулся на стул обратно.
– А Холл? – спросил я.
– Холла, к сожалению, отдать не могу, – покачал головой Фил. – Хотя, если тебе нужен мёртвый Холл, то он в багажнике. А зачем он тебе? Ты ему, что ли собирался эту папку отдать?
Я опустил глаза вниз. Фил знал всё и просто мной манипулировал. Сейчас он очертит вокруг меня круг обстоятельств, которые знал лучше меня, и я окончательно запутаюсь в том, что делаю.
Я тяжело посмотрел на него и спросил:
– Долго ты будешь играть со мной как кот с мышкой? Говори уже всё как есть, без своих намеков.
Фил усмехнулся:
– Думаешь я твой враг?
– Я не знаю, – ответил я. – Мне нужно вытащить отсюда Чучо. Папка Роудса даст хоть какую-то гарантию.
– Кем ты себя возомнил, Брайан? – спросил Фил. – Давно ты стал ангелом-справедливости? Думаешь, встал на светлый путь и перечеркнул родовой знаменатель? Ты предал самого себя. Ни меня и ни чёртову фабрику, себя! Ты ищешь счастья в том, что тебя счастливым не сделает! Ты будешь обречен в вечном поиске врагов – это станет твоим проклятием. Твоя жизнь – ложь. Ты изгой. Ты пуст и безнадежен. Нельзя родится среди волков и стать овцой, но можно стать паршивым волком. Человек, что служит и Богу и дьяволу, нарекает себя на вечную муку – о нём забудет сама смерть. Твоя жизнь кончится, как только ты убьешь меня, ведь больше у тебя не останется ни одного покровителя. Так и останешься брошенным и забытым.
– Я не хочу убивать тебя, – произнес я и почувствовал ком в горле.
– Нет, Брайан, – ответил Фил. – Так не получится. Я же сказал – делай выбор. Или я убью тебя. А потом прикончу журналиста, чтобы тот не болтал лишнего. И мальчик Чучо, никогда больше не увидит свой дом. А там и до Сальмы доберусь. Меня нельзя оставлять в живых, Брайан. И мой тебе дружеский совет – Диану тоже. Это злая, мстительная девка и она уже заждалась тебя на втором. Хочешь пролить свет во тьме – кончай всех и играй в своего архангела дальше. Только так.
– Ты как будто хочешь, чтобы я прикончил тебя, – ответил я.
– Мне плевать на тебя, Брайан. Это правда. Мало кто честен с тобой, но я говорю как есть. Я сам прошёл этот путь. От честного Фила, что жаждал расправы над всем бесчеловечным и аморальным, до того, кто перед тобой. И я знаю, о чём говорю. В тебе я вижу себя, молодого и наивного. Ты не сможешь долго сопротивляться. Жизнь поимеет тебя. Тогда ты и увидишь мир без любви и сочувствия. Люди станут товаром, а поступки, лишь способом выживания. Ты ещё придешь к этому, уверяю, и вспомнишь мои слова. Давай, кончай уже с этим… Ну?!
Я все не решался поднять пистолет. Журналист выпучил глаза и ждал от меня действий.
– Ну ладно, – сказал Фил. – Придётся помочь.
Фил взял свой пистолет, перезарядил его и пошёл в сторону кушетки, где лежал мальчик.
– Чуууучоооо, – звал он ребёнка. – Где же ты, мелкий засранец.
Я поднял руку и выстрел дважды в спину Фила. Тот упал и несколько раз дернул ногой. Я подошёл ближе к нему и увидел, как он улыбается кровавым ртом.
– Ты умный парень Фил, – сказал я. – Мне далеко до тебя. И возможно, ты во всём прав. А может и нет. Этого никто не знает, ведь ты всего лишь человек, как и я. Но я знаю точно – я не играю в Бога. И твоя смерть уже тебя заждалась. Чувствуешь? Она уже стоит за твоей спиной и пускает ядовитую слюну тебе за воротник!
– Истинно говорю я вам, – хрипел он. – Кто убьет – тот убит. Но каждый убитый, попадёт в рай и будут ему прощены все грехи его. Ибо никто не может забрать жизнь, что сам не создал. Никто не может лишить душу человеческую её воли. Как и никто не в праве распоряжаться ей. Прощай Брайан, пути наши разошлись…
Фил закрыл глаза и откинул голову в сторону. Я развязал журналиста и велел ему идти за мной. Он дрожал от испуга и шёл на полусогнутых ногах.
– Не убивай, прошу тебя, – шептал он себе под нос. – У меня семья, дети, прошу…
Я поднялся на второй этаж. На сердце было скверно. Я прошёл в зал и положил Чучо на диван.
– Садись рядом, – велел я журналисту.
Тот послушно сел с краю и покорно прижал голову к коленям.
– Браааайаааан, – услышал я коварный голос рыжей из кабинета Лении.
Я подошёл и открыл дверь. Диана сидела на кожаном офисном кресле вытянув ноги на столе.
– А я нашла ключи от кабинета, – счастливо проговорила она и потрясла связкой ключей в воздухе. – Какая удача, правда? Ты ведь уже понял, что у нас очень толстые стены? Теперь мы можем не сдерживать свою страсть.
Я стоял в полушаге от двери и молча смотрел на её довольную рожу. Диана встала и подошла ко мне. Она посмотрела мне в глаза, обняла и прижалась всем телом.
– Ты знаешь, – говорила она. – А я сегодня ездила в седьмой квартал, к твоей бывшей. Ну знаешь, хотелось потрещать с ней, на тему, на чьей поляне теперь гвоздики растут. Обосновать по девчачьи этой королеве булочек, что твой дружок поселился в моей норке. Я вообще не понимаю, как ты с ней жил! От неё постоянно несет какими-то специями! Я в ста метрах почувствовала её отвратительную вонь!
– И что было дальше? – мрачно спросил я, нащупав рукоять пистолета за спиной.
– Ну так вот приезжаю я и вижу прелестную картину, как эта вонючка лобызается в десны с каким-то байкером! Представляешь?! Аж слюну по своим коровьим сиськам пустила! Вот же сучка! Слушай, а давай я оближу и приласкаю твою сладкую морковку, а то я по ней сильно соскучилась!
Диана встала передо мной на колени и расстегнула ширинку.
– Ну так вот, смотрю я значит на эту омерзительную парочку, а у самой прямо руки чешутся её пристрелить! Вот же шалава! Пока муж на войне, она уже на коне! Ей, оказывается и объяснять ничего не надо! Я помню, как эта пампушка ходила по двадцать второму и всё оглядывалась! Строила из себя недотрогу! Серьезно, ещё бы чуть-чуть и он начал бы её трахать прямо на своём байке!
Я вытащил пистолет и, щелкнув предохранителем, уткнул ствол ей в голову.
– Диана… Просто сдохни, – сказал я и нажал на курок.
– Нет! – услышал я крик и увидел, как журналист выскочил из зала и побежал наверх к выходу.
Я застегнул ширинку, взял Чучо на руки и пошёл следом. Поднявшись на первый этаж, я прошёл длинный коридор и вышел на улицу.
Над фабрикой кружило два вертолёта. Прямо у моих ног лежало два убитых наёмника. У ворот было ещё три трупа. Группа спецназа стояла на углу здания. Один из офицеров крикнул мне:
– Брайан Ривз! Аккуратно и медленно положите мальчика на ступеньки и отойдите на два шага! Руки за голову! Оставайтесь без движения, к вам подойдет офицер!
Из будки охранника выскочил Сморчок. Он наставил на меня пистолет Адриана и крикнул:
– Ты предатель! Тебе не жить!
Я закрыл глаза и увидел свою смерть. Вот сейчас, в этот момент. Это было логично, разумно, рационально… Но она вновь лишь посмеялась надо мной. Я слышал её мерзкий хохот. Но я открыл глаза и увидел, как мой кольт вновь дал осечку…
Потом раздалась короткая прицельная очередь и спецназовец выстрелил в глупого Сморчка. Тот упал и задергался в конвульсиях.
Живи Брайан, – услышал я внутренний голос. Живи теперь со всем этим. Живи и пусть тебя мучают ночные кошмары. Вернись со своим дырявым, черствым сердцем к своей любимой и покайся ей в измене. Давай, объясни ей это. Проси у неё прощения, сам себя не простив.
Ты будешь жить Брайан.
Твоя война кончилась.
Ты жив. Тебя ждёт дом.
Глава четвертая.
Офицер полиции – Брайан Ривз.
Часть первая. Мужество прощения.
«Всякое царство, разделенное внутри себя – запустеет,
как и всякий дом, разделившийся внутри себя – не устоит»
Мф 12:25
Медицинский вертолет приземлился прямо у ворот фабрики. Джеки и Стивенс аккуратно переложили тело Чучо на носилки и передали его медикам.
– Он жив? – спросил меня Такер.
– Да, но под наркозом, – ответил я.
Из фабрики вышла группа спецназа. Один из офицеров вёл впереди себя Эльса в наручниках.
– Этого тоже в машину, – сказал Такер. – Что с остальными?
Двоё убиты. Больше никого. Здание чисто.
– Кто? – спросил у меня Такер.
– Фил и Диана, – ответил я.
Такер подошёл ко мне сзади, поднял с колен и снял наручники.
– Где Холл? – спросил он.
– Фил убил его. Сказал, что труп в багажнике, – ответил я.
Один из офицеров подошёл к серому седану в гараже и открыл багажник. Он повернулся к Такеру и сообщил:
– Холл мёртв, огнестрельное в голову.
– Брайан, – сказал мне Такер. – Что бы дальше не произошло, Брауна убил не ты. Понял?!
Я кивнул.
– Пистолет, – сказал он и протянул руку.
Я отдал ему пистолет Брауна.
– Ты вытащил папку Роудса? – спросил меня Такер.
– Да, – ответил я и хлопнул себя по животу.
– Держи её при себе и никому не показывай. Как закончишь с федералами, я отвезу тебя домой.
Услышав про дом, я чуть не потерял сознание. Глаза мои закатились, а в голове помутнело.
– Что с тобой? – крикнул Джеки. – Ты чего?!
Он и Стивенс подхватили меня под руки и потащили к машине Такера. Я сел на переднее сиденье и пытался прийти в себя. Я вдруг стал слабеть и терять сознание.
– Джеки, отвези его! – крикнул Такер. – Я закончу здесь!
Ко мне подошли двое в костюмах, с серыми, неприметными лицами. Один из них спросил:
– Брайан Ривз?
– Да, – ответил я.
– У нас несколько вопросов к вам, – сказал второй.
– Ему плохо, – подскочил Стивенс и принёс воды. – Может позже?
– Это не займет много времени, – сказал первый.
– Пусть спрашивают, – ответил я и принялся жадно глотать воду.
– Вы убили Филиппа Диксона? – спросили у меня.
Я кивнул.
– При нём не было никаких материалов? – спросил второй.
Я отрицательно покачал головой.
– Сука! – внезапно выругался один из них.
Федералы развернулись и ушли.
Джеки сел в машину и повез меня в седьмой квартал.
– Брайан, мы вытащим тебя из этого дерьма, – говорил Джеки. – Обязательно вытащим. Такер должен быть главным. Он честный коп. Холла назначил Палмер.
– Вы не знали про Брауна? – спросил я.
– Браун был в синдикате, Холл внедрял его. Но его там быстро раскусили. Он всем рассказывал, что вышел оттуда чистым.
– Брауна звали Пол? – спросил я.
– Да, – ответил Джеки.
– Дориан упоминал о нём. Оттуда просто так не выйти. Браун до последнего служил им, как и Холл, – сказал я.
Мы приехали к моему дому. На лужайке перед домом сидела Сальма и сажала цветы. Рядом с ней бегал Пончик и резвился с поливочным шлангом.
– Брайан, спасибо тебе за всё, – сказал Джеки и протянул руку.
Я пожал её и ответил:
– Я сделал то, что должен. Джеки, проследи чтобы Чучо оказался в надежных руках.
– Завтра прилетает его мама, – сказал Джеки. – Ей уже сообщили. Всё будет хорошо. Ты береги себя. Отдохни. Мы организуем дежурство у твоего дома. Это твоя жена?
– Да, – ответил я тихо.
– Красивая. Наверное, она заждалась тебя. И собака классная! Обожаю лабриков!
– Ладно Джеки, я пойду, спасибо, что подвез.
– Еще увидимся! – ответил он.
Я вышел из машины Джеки и остановился на тротуаре перед домом. Сальма заботливо поливала цветы из желтой лейки. Пончик заскулил, бросил поливочный шланг и со всех лап побежал ко мне. Он принялся громко лаять и облизывать мне руки.
Я стоял без движения и смотрел на неё. Она повернула свою голову и побелела, словно увидела призрака. Рот её приоткрылся, а глаза округлились. Она шептала что-то и была не в силах произнести ни слова.
Я подошёл к ней и упал перед ней на колени. Взяв её руки, я целовал их и глубоко дышал. После чего не выдержал и предательски зарыдал…
Я молча трясся на её коленях и не мог поднять своих подлых глаз. Она целовала меня в макушку и шептала:
– Жив…Господи, ты жив…
Сальма ощупывала мои волосы, мои щеки, уши и шею. С трудом подняв свою голову я посмотрел на неё и прошептал:
– Прости…
– Ты…Ты чего? – удивлялась Сальма. – Брайан, я… Холл передал мне заключение о твоей смерти. Брайан… Я похоронила тебя…
– Я знаю, – сказал я. – Так нужно было.
– Для чего? Что произошло? Это как-то связано с Джорджем? – спрашивала Сальма и держала моё лицо в своих теплых, ласковых ладошках.
Я не мог насмотреться и надышаться ей. Моя Богиня. Я ведь уже и не мечтал о тебе, о твоей заботе, о твоей любви, о пряном аромате и твоих солнечных, карих глазах.
– Давай обо всё позже, мне нужно отдохнуть, – прошептал я без сил.
Мы зашли в дом. Сальма помогла мне раздеться и снять ботинки. Я положил голову на подушку, после чего почувствовал, что меня накрыл мягкий, ворсистый плед и мгновенно уснул.
Проснулся я поздно вечером. В ногах у меня валялся Пончик. Сальма сидела рядом и читала книгу, под теплым, насыщенным светом желтого торшера. Я смотрел на неё и боялся пошевелиться. Она шелестела страницами и увлеченно водила глазками из стороны в сторону.
Сальма переживала книжную историю, проявляя эмоции на своём лице. Иногда она поднимала брови с удивлением или улыбалась уголками пухлых, розовых губ. Откусывала молочный шоколад белоснежными зубами или поправляла густую, черную прядь своих волос, что всегда не вовремя падала на страницу, так и норовя помешать ей проникнуться всей глубиной романа.
Неожиданно она отвлеклась и перевела свой взгляд на меня. Я не успел притвориться спящим и был пойман с поличным.
– Проснулся, медвежонок, – потянулась она ко мне закрыв книгу.
Сальма несколько раз нежно поцеловала меня сначала в нос, а потом в губы. Я насладился этим мгновением, словно прикосновением ангела.
– Храпел-то как, – шептала она. – Десять часов проспал.
Она запустила руку в мои волосы и массировала мою голову пальчиками.
– Тебе надо принять душ и помыть голову, – сказала она. – Я дам тебе полотенце. Потом поешь.
– Не хочу есть. Аппетита нет, – ответил я.
– Хотя бы чай попей, – сказала Сальма.
Я принял душ, побрился и вымыл голову. Когда я вышел из ванной комнаты с полотенцем в руках, я вдруг услышал нарастающий шум, от мощного бормотания мотоциклетного двигателя.
Сальма была на кухне. Она тут же выбежала на террасу и вышла к парню, что деловито припарковался у моего внедорожника, заглушил рокочущий двигатель, снял шлем и улыбнулся.
– Ален, – с дрожью произнесла Сальма. – Уезжай. Забудь сюда дорогу. У нас ничего не получится.
– Что? – удивился Ален. – О чём ты? Что случилось?
Я вышел на террасу, продолжая вытирать полотенцем голову.
– Я случился, – ответил я Алену.
– Брайан? Но ведь ты…
– Жив, как видишь, – сказал я иронично улыбнувшись.
Сальма не могла найти себе места. Она скрестила руки на груди и очень переживала.
– Успокойся, – сказал я ей. – Все хорошо. Ален, ты действительно должен забыть сюда дорогу.
– Ладно, старик, – ответил Ален, надевая шлем. – Никаких проблем. Я всё понял. Извини, если что.
Он завел двигатель, развернулся и выехал на дорогу плавно по ней ускоряясь. Я посмотрел на Сальму. Она смотрела на газон и боялась поднять на меня свои глаза. Я погладил её подбородок большим пальцем.
– Ты меня осуждаешь, наверное, – произнесла она. – Но знай, что у меня с ним ничего не было. Мы только поцеловались несколько раз, но я… Я не пережила твою утрату. Не могла пережить. Он знает о тебе всё. Я только и рассказывала ему о тебе все время.
Сальма облокотилась спиной об стену дома и отвернулась. Она тихо плакала и периодически тряслась.
– Мне тоже нужно тебе кое-что рассказать, – прошептал я. – Но я не знаю, как.
Она вытерла слезы, высморкалась в платочек и, положив его в карман халата сказала:
– Говори, как есть. Лучше сейчас, чем потом.
– Я изменил тебе, – выдохнул я.
Я навсегда запомнил эту паузу. Эту мимолётную тишину, что убивает. Когда ты не вправе что-то говорить и как-то оправдываться. Ты вынужден молчать и ждать решения. Молиться всем Богам и ангелам о прощении и надеется на милость человека, которого предал.
Я слышал, как трещат кузнечики в садовых кустах Митча. Как шелестит газонная трава от легкого ветра. И как цокает своими когтями по террасной доске Пончик.
Сальма молчала. Только смотрела куда-то в сторону, совершенно отрешенным, потерянным взглядом. Она покусывала ноготь большого пальца и глаза её вновь наполнялась слезами. Ей было больно. Я чувствовал это и не мог себя простить. Я не мог, но она…
– Тогда почему ты вернулся? – спросила она сдавленно.
– Потому что люблю тебя.
– Любишь? – спросила она и посмотрела на меня красными, печальными, заплаканными глазами, от которых у меня защемило в груди. – Уверен, что любишь меня, а не её?
– Только тебя, – кротко ответил я.
– Тогда пошли в дом, – тяжело сглотнула она. – Чайник стынет.
Она ещё раз высморкалась в платок, выкинула его в мусорное ведро и зашла в дом.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Я не заслужил тебя, – шептал я самому себе. – Не заслужил твоей любви. Не заслужил возвращения.
Пончик ткнул меня носом в коленку и замахал хвостом. Я зашел в дом и закрыл дверь на замок.
Сальма сидела за кухонным столом и разрезала пирог.
– Пригорел немножко, – произнесла она подавленно и облизала сладкие пальцы. – Тут манго и маракуйя. Сейчас налью чай.
Она расставила кружки на столе. Положила тарелку с мёдом и чашку с конфетами. Я откусил сладкий, тёплый пирог и блаженно закатил глаза медленно прожевывая начинку.
Сальма села за стол, оперлась локтями об его край и, прижав волосы к голове, протащила их назад. Ей было плохо, но она держалась.
– Не будешь пить со мной чай? – спросил я.
Она помотала головой.
– Нам нужно как-то пережить это всё, – сказал я, потрогав её руку.
– Если любишь – переживём, – ответила она.
Некоторое время мы молчали.
Я жевал ароматный пирог, стараясь не чавкать и тихо его проглатывал.
Сальма взяла пульт со стола и включила телевизор на кухне, чтобы заполнить давящую тишину.
Там показывали новости:
«Экстренный выпуск. Совсем недавно, город потрясли столкновения двух криминальных группировок в двадцать втором районе, что кончились убийством главы наркокартеля Сола Родригеса.
Не успели жители города отойти от нашумевшей волны убийств и кровопролития, как сегодня утром вновь случилось страшное: Джордж Холл, глава полицейского департамента, был похищен неизвестными лицами, при невыясненных обстоятельствах…
Сальма вздрогнула, схватила пульт и сделала звук громче. Я смотрел на экран и кусал губу.
…Служители закона, объявили план-перехват и по горячим следам вышли к месту с дурной славой, поросшей массой слухов, так называемой «Фабрикой – 22», что находится в двадцать втором районе, в здании бывшей многоуровневой подземной парковки.
Первым похитителей обнаружил Пол Браун, опытный офицер полиции, что много лет, бок о бок работал вместе со своим непосредственным начальником. Офицер встретил ожесточённое вооруженное сопротивление подозреваемых и погиб в ходе перестрелки.
На место гибели офицера и возможного незаконного удержания главы департамента был вызван полицейский вертолёт и команда спецназа полиции. В ходе боестолкновения, офицерами полиции было ликвидировано восемь подозреваемых: пять из них являлись наёмной охраной преступной организации, а трое её непосредственными лидерами.
Среди убитых был найден Филипп Диксон, что, по предварительным данным, и являлся похитителем главы полиции. Так же ликвидирована и его сообщница Диана Блэк. Последним был уничтожен Стивен Робинс, при нем был найден пистолет, от выстрела которого, погиб офицер полиции Пол Браун.
К сожалению, экстренная спецоперация полицейского департамента не увенчалась успехом – Джордж Холл был убит…
Сальма взвизгнула и закрыла рот рукой. Я сел рядом с ней и приобнял за плечо. Она дрожала и была страшно напугана.
…Его тело было найдено мертвым в автомобиле Диксона. На месте происшествия работают спецслужбы и следственные органы. Так же к месту гибели полицейских прибыл и глава города – Тим Палмер.
Он дал первые комментарии к произошедшему:
– Сегодня произошла страшная трагедия: погибли капитан департамента полиции Джордж Холл и офицер Пол Браун. Мы все скорбим по погибшим, что проявили небывалое мужество и доблесть в борьбе с преступностью, ведь именно это и послужило столь дерзкому и отчаянному поступку криминальных лиц. Как вы знаете, все причастные к похищению ликвидированы, а все пособники арестованы. Преступная организация, напугавшая мирных жителей полностью уничтожена. Завтра в городе объявляется траур. Панихида по погибшим пройдет в центре, на главной алее, в полдень. Капитан полиции Джордж Холл и офицер Пол Браун будут представлены к государственным наградам – посмертно. Объявляю благодарность всем офицерам, что проявили храбрость и стойкость в обнаружении, поимке и уничтожении всех преступных элементов. Хочу заверить всех жителей города, что наша борьба с преступностью на этом не закончится. С этой минуты, временно исполняющему обязанности главы департамента полиции Роберту Такеру, я поручаю провести в городе расследование, связанное с гибелью высокопоставленного лица, в целях выявления, пресечения и дальнейшей профилактики подобных, вопиющих случаев. Город должен спать спокойно, а его жители должны быть твёрдо уверены за будущее своих семей, своих детей, своего счастья! Я обещаю горожанам, что с этой минуты, мы совместно с правоохранительными органами искореним всю преступную деятельность, навсегда! Даю вам слово, ваши дети увидят тихие, спокойные улицы нашего города, наполненные добротой, красотой и солнечным светом. Следующий год я объявляю годом полиции, годом мужества и героизма, годом Джорджа Холла и его доброй памяти»
Я не выдержал и выключил телевизор, сильно вдавив красную кнопку в пульт.
– Ты чего? – спросила Сальма встревоженно.
– Хватит на сегодня негатива. Пойдём спать. Поздно уже, – ответил я, как можно спокойнее.
– Я не могу поверить, что Джордж убит, – произнесла Сальма. – Недавно он привез мне урну с твоим прахом и справку о смерти. Брайан, он даже плакал, представляешь?
Я хмыкнул.
– Я ничего не понимаю, что произошло, – тяжело сказала Сальма, схватившись за голову. – Ничего…
– Завтра поговорим, – коротко ответил.
– Брайан, – Сальма схватила меня за руку. – Обещай мне, что утром я проснусь и увижу тебя рядом.
– Обещаю, – сказал я и поцеловал её в макушку. – Я никогда и ни за что тебя не брошу. Этого никогда не повторится.
Сальма тяжело выдохнула, и мы легли спать. Я обнял её, и она сильно прижала мою руку к своей груди. Так мы проспали до обеда, пока не услышали громкий и настойчивый звонок в дверь.
На улице слышались голоса и шум машин. Пончик громко лаял. Я и Сальма вскочили с кровати как по тревоге и суетливо одевались.
– Кто это? Что за шум? – удивлялась Сальма.
– Не знаю, – отвечал я, натягивая штаны.
– Полиция! Откройте! Брайан Ривз, немедленно откройте входную дверь! – слышал я знакомый голос.
