Анна Цой
Связка и дракон
– Мне нравится он сам, а не то, откуда он приехал, – осадила её.
Онника тихонько и аккуратно села на место Фреи, умотавшей любоваться на себя к зеркалу.
– Всё у тебя обычно, Мак, – процедила последняя, – это же скучно. Ты хочешь жить неинтересно?
Я в такие моменты её не понимала. И не только потому, что мне было более чем весело только из-за того, что меня окружало, но и потому, что она навязывала мне своё видение мира. Все эти Фратрии, парни, школы и любовные интриги вокруг точно не могли заставить меня скучать.
– Ты очень крутая, Фрея, – Онни разглядывала драконицу-блондинку с её извечными спутанными кудрями, – но, понимаешь… нам всем далеко до тебя. Мы с Мако просто знаем, что…
– Не потянем, – добавила я, – лет через десять будем любоваться тобой на огромных мониторах, а ты про нас и не вспомнишь, – я хмыкнула, – а мы будем рассказывать своим пятерым детям и пузатым мужьям о том, что разговаривали с тобой.
Она запустила в меня заколку.
– Ты не сказала, что будем смотреть на мониторы из-за кирпичного забора! – хихикнула Онни.
Она казалась нескончаемо милой, когда улыбалась без стеснения.
– Ой, заканчивайте уже, – буркнула подруга, – Кака, ты так и оставишь на голове гнездо?
***
Я расчесалась. Фрея пыталась намекнуть, что я буду позорить её своим простым чёрным платьем весь вечер. После слов Онники о том, что так я спасаю её от конкуренции, мы двое скрылись за дверями-гармошкой автобуса с соголдцами. И если бы их прошлые слова были хоть немного правдивыми! На меня смотрел каждый из владельцев темноволосой макушки.
– Тинго! – прорычала слово, не имеющего буквы «р», Фрея, – капитан, пошёл вон с этого места… вон, к Макаке! Ты меня отшил, так что ты теперь для меня крокодил под номером два! Понял? Тинго! – она упала рядом с предметом своих планов и мило оскалилась, – ты выучил костнийский за эти два часа? Почему в нашей паре стараюсь только я?
Единственным не занятым рядом был естественно первый – к нему я и направилась, как и понявший весь каламбур Фреиных взаимоотношений с людьми Эрнест.
– Привет, ещё раз, – галантно пропустил меня к окну он, – твоя подруга… бойкая личность.
Я хмыкнула.
– Это ещё не предел для неё, – уткнулась носом в стекло.
С парковки в этот момент отъезжала четырёхместка с Онни и её папой.
– Она отказалась раскрывать тайну с существованием твоего парня, – был прям и улыбчив он.
– Ты спросил это в тот момент, когда она пыталась подкатить к тебе? – повернулась к нему.
Он аж помотала головой, смешно потреся своим хвостиком на макушке.
– Ни в коем случае! – с усмешкой, – сперва мягко ей отказал.
Я кивнула.
– Ты прав, что мягко – так бы она тебя лично выбросила из автобуса, – закинула ногу на ногу.
Дверь закрылась с тихим «П-ш-ш!».
– Я догадывался, что лучше дорогу ей не переходить, – был ироничен он, – но твоего ответа я так и не дождался.
Я вдруг подумала кое о чём:
– Поменяемся местами? – попросила его, – и нет, у меня нет парня.
Автобус медленно направился в сторону выезда, поэтому Эрнест деловито встал, протянул мне руку, чтобы я не упала по дороге и помог пересесть. С каждым его действием я ощущала себя в ещё большей опасности – он выглядел, как тот, кто заставит влюбиться, обманет и будет надсмехаться всю оставшуюся жизнь.
– Впереди выходные, – был дьявольски доволен он, – во сколько я смогу зайти за тобой завтра?
– Мако! Пригнись! – заорала на весь автобус Фрея, – он… он не врал, что приехал! – в её фразе было штук сто восклицательных знаков.
Я влипла в спинку своего сидения и слегка сползла вниз, чтобы вполне себе не маленький Эрнест скрывал меня от взглядов извне.
– Пошёл в зад, Редж Флигринс! – встала так, чтобы зажать в угол бедного Тинго, Фрея, сама при этом высунула голову в окно, – она желает тебе смерти в мучениях!
Эрнест впечатлился.
– Зачем ты привлекла внимание к тому, что мы выехали? – скрестила руки на груди я.
Подруге было плевать – она показывала моему бывшему нецензурные знаки руками, пока я жаждала гибели скорее для себя.
– Так что пиши только своей мамочке, понял, козёл! – скалилась от своей находчивости Фрея.
Тинго смог отлепить её от окна только через две минуты, в течении которых у них прошла межнациональная и языковая ссора. Они так гармонично это делали, не понимая друг друга, что я подумала о том, что они родственные души.
– Я завтра домой, – вспомнила про приглашение Эрнеста я, – давай послезавтра вечером? Можем просто посидеть в чьей-нибудь комнате, если будет совсем поздно.
Он сперва застыл, глядя на улыбающуюся с оттенком глупости и вины меня.
– Серьёзно? – спросил он.
Я же осознала, что он сейчас сольётся, выпрямилась и планировала уже сама что-нибудь ответить, как…
– У тебя есть увлечения, Мако? – он присматривался ко мне.
Да ещё внимательно так.
– Пока не нашла, но пробовала многое, – нахмурилась я, – начиная от рисования, пения и вышивки, до… сёрфинга и бокса. Не зашло.
О, это был сложный путь детства и юности, когда мы с родителями пытались придумать мне хоть какое-то занятие. Я и танцевала, и коллекционировала, и ходила на всякие курсы, вроде маникюра, плетения бисером и программирование на начальном уровне. Последнее, кстати, удавалось мне легко, как, например, те же языки, но не нравилось совершенно – папа пытался воссоздать собственный интерес, но потерпел неудачу, после чего я осталась со знаниями Java, которые мне никогда в жизни не пригодятся. Зато папа горд. Что ещё? Дайвинг, книги, йога, кулинария, оригами, тир, гитара, шитье, как делала мама, волонтерство и бег – его я оставила только по желанию, чтобы прочистить мысли.
– В семь буду у твоей комнаты, – был доволен Эрнест.
Чему только радовался? Моей безнадеге?
Я протянула ему свой телефон, собираясь принять его номер. Его задумчивое выражение в этот момент стало мне ответом.
– Давай, я продиктую идентификационный номер, – разглядывала старенькую модель в его руках я.
В Косте такие утилизировали несколько лет назад. Соголда, что ещё сказать. С их странной экономикой и отставанием почти во всем.
– Знаешь, я уже второй раз чувствую себя отсталым по сравнению с тобой, – искренне усмехнулся он, – давай номер дам я, иначе мы с тобой успеем состариться, пока ты введешь свой двадцатизначный.
Мне оставалось только кивнуть и смотреть на него с лёгким налетом смущения. Он ощущался как тот, кто был старше меня лет на десять, пусть на самом деле это был всего год. Спокойный и рассудительный – сразу видно, что связка. Другое дело, что его назначили капитаном их команды, это настораживало. Так просто не бывало, потому как он должен уметь подчиняться своему дракону, а не наоборот.
– Готово, – вернул мне телефон, – могу я спросить тебя, как ты учишься?
Я открыла было рот, но заставила закрыться Фрея, напугав нас двоих.
– Вы так друг на друге сосредоточены… – промурчала её голова между нашими сидениями, – хреново она учится! Почти отстающая, но ещё ползучая. Хм… вы ещё не сошлись на том, что она для тебя тупенькая, а, золотой мальчик-отличник? Умненький такой, – она в наглую гладила его по макушке, – школу экстерном с какой-то там медалью окончил, поступил в лучший университет, стал самым умным студентом, помимо того, что главой студенческой администрации… м-мм, Мако, ты чувствуешь, да? Попахивает… вообще не твоим вариантом! – она рассмеялась, – отдай его мне! Я клянусь, что найду ему применение, а ты пока ищи подходящий забор, за которым будет лучший костнийский подпивасник!
– Мы прибыли, – пытался держать лицо не негативным Эрнест, – Аямако, – он протянул мне руку.
– Иди донимай Тинго дальше, – посоветовала ей.
Девушка цокнула.
– Я уже научила его грозному костнийскому мату! – фыркнула она, – больше тем для болтовни мы не нашли.
Эрнест помогал мне спускаться по ступеням. И настолько мило при этом улыбался, что я увидела в нем папу.
– Ты серьёзно… всё, что перечислила Фрея? – ухватилась за его локоть я, пока мы проходили мимо каменных ворот в три глухих и неуступчивых метра.
– Макака! – догнала нас подруга, – вот, любуйся! Идеальный забор для тебя! Солнышка из сада ты никогда не увидишь! – всё ещё с отсылками на мою будущую жизнь.
Я закатила глаза.
– А какой заманчивый тиран сидит за ним! – продолжила она, – он тебя даже бить не будет. Онни же сказала, что Оз-зи Лакмаар милый и добрый, особенно когда разрешал ей дышать!
В сумке раздалась телефонная трель. Снова незнакомый номер. Я сбросила и заблокировала.
– Иди донимай кого-нибудь другого, – послала её я.
И стоило ей исчезнуть за полностью непрозрачной и оттого типичной дверью особняка Лакмааров, как Эрнест потянул меня туда активнее:
– Первый танец мой? – вопрос как утверждение.
Меня уже взяли в оборот?
– С чего ты решил, что будут ещё желающие? – вспомнила про свой внешний вид я.
Единственное, что могло спровоцировать его конкурентов – это слегка облегающее платье на мне, насчёт остального, то всё оно будет отталкивать, потому как не одни Онни с Фреей решили прийти при параде. Здесь было хоть и немного народу, однако все они предпочитали сверкать, пока чёрная мышь – я плелась за своим партнером в центр зала.
– Знаешь, в чём разница между Костной и Соголдой? – свойски положил мне руку на талию Эрнест.
Мысленно он был таким же милым и красивым, как наяву, пусть я и пыталась не думать о том, что он неспроста такой прямой и не стеснительный. Эрни. Красивый и тёплый.
– Ваша страна отнимает свободу выбора, но дает спокойствие и мягкость жизни, – вёл в танце он ещё увереннее, чем приглашал меня на него, – в Соголде всё иначе – только высшие круги позволяют себе не напрягаться. Невероятная конкуренция, которая низвергает тебя в самый низ, – он ухмыльнулся, – жаждешь жить лучше других, значит придётся действовать.
– Ты про те вещи, которые перечислила Фрея, – поняла я и хихикнула, когда меня покружили на месте, – мне казалось, что у тебя знаменитая семья, если ты попал на Фратрию.
Он наклонил голову вбок, разглядывая увлечённую танцем меня.
– Только у двоих из команды родители из высшего круга. И я в их число не вхожу, – улыбнулся Эрн, – ты была в Соголде?
Я кивнула.
– Заметила, что у нас есть всего три вещи, которых нет у вас? – ухмылка от него, – маргиналы, преступления и свобода, – он так и держал меня за руку, пока шёл к стене напротив, – однако остаться в Косте никто не стремиться, – смешок, – кто в здравом уме будет хотеть вечного слежения за каждым твоим шагом?
Я посмотрела на него с другой стороны.
– Это удобно, – возразила, пока он поднимал бровь в удивлении, – безопасно. Я была не только в Соголде, Эрнест. И всё, что сопровождает вашу вымышленную «свободу» – это грязь, мусор и… кошмар. Попробуй выйти из отеля где-нибудь не в столице вашей Соголды ночью за шоколадкой! – я нахмурилась, – а если на тебе ещё и балахона нет и биты в руке, то и в округах, кроме центрального, лучше сиди в бетонной коробке, иначе кто-нибудь точно подойдёт. И радуйся ещё, если у него добрые намерения, и он просто пьяно расскажет тебе, что у него есть милый пудель дома! А если нет, то он схватит тебя и по дороге куда ему нужно расскажет, как он и что делал с этим несчастным пуделем.
Эрнест удивился сильнее:
– У нас такого нет даже в провинциях, – сообщили мне.
– Ты просто парень, поэтому в твою сторону вся эта мерзость не работает, – я схватила с подноса шампанское, – надень юбку, распусти волосы и ты тоже станешь объектом для всего перечисленного, – я кивнула самой себе, – и что я тебе скажу – я прожила в глубокой провинции Костны почти восемнадцать лет. Я не единожды ходила одна ночью в топике по закоулкам, и ни единой души ко мне не подходило с недобрыми мыслями. Несколько раз довозили до дома, иногда спрашивали нужна ли мне помощь. Но никогда, понимаешь, никто не домогался меня, – снова кивок, – в Соголде пять раз! За три дня в отеле столицы.
– До тебя? – не поверил Эрн, – Мако, я тебе точно скажу, что это не реально! Ты выглядишь, как высшая соголдка! От тебя шарахаться должны были! – он задумался, – или… погоди. Ты всё так же мило улыбалась?
Я поперхнулась.
– Если да, то представь – самая недоступная девушка во вселенной улыбается тебе, а не кидает там… ножом, к примеру, – смешок, – если не знала, то ваши такое часто практикуют. Вот, представила?
Я хмыкнула:
– Летящий в меня нож?
Эрни улыбнулся.
– Мако, ты очень красивая, невозможно милая, и все, кто к тебе тогда подходил, хотели познакомиться, – он будто не полизывался, – такая удача выпадает раз в никогда.
– Повтори ещё пару раз, и, может быть, я останусь на эти выходные в общежитии, – искоса взглянула на него.
Он повёл бровью.
– Мне прельщает, что ты флиртуешь со мной в ответ, – его глаза сверкнули.
– Лучше не забывай, что я очень метко кидаю ножи, – допила бокал я.
– О, я точно в этом не сомневаюсь, – промурлыкал он, – ещё один танец?
Моё согласие потонуло в рывке вперед, пока схвативший меня за руку крокодил молча тащил меня и Фрею в другой руке в сторону укомплектованного остальными членами команды столика. Я только и успела махнуть пальцами Эрни и закатить глаза.
– Тебе ещё повезло, – скрестила руки на груди усаженная первой Фрея, – от Тинго пахнет барбарисками, шампанским и приторными духами. Спросишь, как я это узнала? Мы целовались во-он там на балкончике, пока меня не отлепили от него, как тебя, и не сказали какая я… нехорошая, потому что предпочитаю не отечественного производителя. М! – она вспомнила, – а ещё милый Тинго сегодня ел что-то острое. Даже мятная жвачка его не спасла! До сих пор жжется.
Она схватила с подноса шампанское, которое тут же забрал и поставил обратно Оз.
– Фу, – это Пич с Онни про прошлые слова Фреи.
– Вы двое, – сел принципиально напротив Озерфир, – никаких Соголдцев. Никакого алкоголя и никаких других действий против правил. Вы снова не читали то, что было отправлено в чат?
Я кивнула.
– Соголдцы – ясно. У тебя личные конфликты и предубеждения, – смотрела ему в глаза я, – но шампанское почему нельзя?
– Вам четверым, – на меня, Фрею и тандем с ночными мальчиками, – вы несовершеннолетние. Остальным – просто не переусердствовать.
Я закинула ногу на ногу.
– У меня официальное системное разрешение от родителей, – взяла с подноса бокал и улыбнулась.
Оз сузил глаза.
– Твой отец принципиально позволяет тебе всё распутное? – подался ближе ко мне он.
Я хмыкнула.
– Я не буду отвечать тебе грубостью, хотя могла бы, – кивок от меня, – так что: нет, ты не прав. И то, что ты говоришь, как раз-таки распутно.
Он снисходительно оглядел меня.
– Учту, Фиджез. Когда ты вонзишь в меня что-нибудь острое, я тоже ударю не сильно, – смешок, – вернёмся к официальной части…
– Предлагаю интереснее перфоманс! – перебила его Фрея, – крокпитан и Букашка напиваются в стельку и выясняют отношения в другой плоскости. Мы наблюдаем, выносим вердикт. Она следующие пару десятков лет выглядывает из-за его забора в поисках моей физиономии на мониторе.
Я закатила глаза.
– Давай то же самое, только с другим капитаном, – хихикнула ей, – ты пыталась когда-нибудь переспорить милого мужлана?
– Оу, – протянула подруга, – ты уже подшофе. Ты несколько месяцев не пила, Как. Это какой бокал?
Я прикрыла рот рукой и откинулась на спинку своего стула, чтобы показать ей три пальца.
– Не хочу тебя пугать, Как, – не обращала внимания на говорящего что-то Оза она, – но соголдцы не наши – лучше когда тебя твой Эрнест до коечки понесёт, отбивайся поактивнее.
Хотелось ответить что-то вроде «Я подумаю», но на глаза попался соседний столик, за которым Эрни что-то активно вещал своим, делая лицо серьёзным и надменным.
В сумочке зазвонил телефон. Следом за сброшенным вызовом пришло сообщение: «Нам надо поговорить, змейка. Выйди к воротам, я не кусаюсь в этот раз». Улыбающаяся рожица в конце сам посыл не красила. Сердечко тем более.
– Ты чего? – спросил Грегори, когда мой лоб упал на его плечо, – Мако, ну блин. Ты ещё и плачешь? Слушай, ну ругается Оз, но он не со зла, честно! Взял, блин, расстроил тебя… Мак, ну хочешь я с ним поговорю, чтобы он тебе больше ничего не говорил? Т-только не плачь. М! Хочешь потанцуем? Вон, я видел, что ты с тем странным из той команды только пошла, а Оз тебя… забрал. Пойдём, тебе точно легче станет.
Я качнула головой.
– Фиджез, – озадаченно смотрел на меня командир.
А я шмыгнула носом, стёрла с лица набежавшую влагу и встала, чтобы пробормотать:
– Пойду… мне нужно в туалет, – шла я, сдерживая кошмарную волну истерики.
Не помню, как искала уборную, закрывалась и садилась на крышку унитаза, помню только, что там меня накрыли рыдания такой усталости, что, казалось, они захлестнули всю столицу, смыли этого самого испортившего мне несколько лет жизни Реджа, утопили и спрятали тело где-то под гладью мирового океана.
Тяжело представить, что подумали обо мне все с нашего столика, когда я уходила. Но мне не хотелось про это думать. Как и про то, что мне ещё идти домой по всё тому же парку, вытягивать улыбку для гостей этого собрания и говорить, что я в порядке.
Уже полгода так говорю. Себе, родителям, Фрее, всем. И тут вероятно больше тяжести в той самой усталости, а не в том, что я кого-то там любила, он меня предал, и я теперь страдаю, не-а. Я терпеть не могла утешения всех вокруг на эту тему. Всё могло быть хорошо, если бы не было так плохо, чёрт тебя дери! Фратрия была тем местом, в котором я могла бы спрятаться от взглядов, сожаления и осуждения. Я должна была вздохнуть полной грудью, как при рождении, а не выплевывать эмоции, как сейчас – в туалетном углу, пока никто не видит.
Титаническая усталость, вот что скрывалось за моим спокойствием. Я хотела освобождения от неё и от тех эмоций, что всё ещё копились внутри. Когда только? Прошло столько времени, а ненавистный вообще всем Редж сидел где-то на подкорке, вылезая в явь тогда, когда ему захочется начать всё заново, тем самым попинать меня ногами ещё пару жалких минут. Напоминая о себе, он вгрызался в обессиленное сознание ещё больше. Наверное, ждал пока там не останется вообще ничего, чтобы схватить тряпичную куклу-меня за тканевую руку и уволочь обратно в мир, где всё розово только для глаз. Даже если тело кричит, что ему больно.
– Мако, у тебя всё нормально? – постучался в дверь… Грегори.
Я зажмурила глаза и опустила макушку на кафель стены. Холодный, как, кажется, я сама сейчас. Чего я вообще ожидала, когда ехала сюда? Резкой смены настроения? Что притворяться больше не нужно?
– Мак… я понятия не имею, что говорить, но давай мы с тобой синхронно скажем, что твой бывший дурак, и пойдём танцевать, – Грег пытался делать голос воодушевленным, – ты это… прости Фрею, но она там немного с Озом подралась, убежала к команде врагов и перед побегом рассказала из-за чего ты плачешь. Ну и… я тут, вроде как один остался. И мне честно не всё равно! – он замялся и, кажется, сел на пол перед дверью, – у меня там… это же ты Онни накрасила, да? – он выдохнул громко, – спасибо. Вышло очень красиво, хотя и без… всего этого было так же. Но тут как-то совсем…
Я открыла дверь и сползла по стене рядом с ним. Голова сама упала на него.
– У тебя лицо чёрное, – невесело хмыкнул парень, – тушь, да?
Я кивнула.
– Она и вам рассказала про Оза? – вдруг спросил он, – как он ей подходит и как она ошиблась. Вон… снова сидит любуется им, хотя он делает вид, что ему плевать на неё, – его плечи опустились, – проблема в том, что я стою между ними, Мак. Он мой лучший друг, а она та, кого я… ты поняла, – он смутился, – я знаю, что каждый из них думает и вижу, что я мог бы помочь, – он криво усмехнулся, – это эгоистично, да? Вроде как все говорят всякую чушь, вроде «любишь-отпусти» и всё в таком духе, но…
– Чушь, – разлепила губы я.
– Он её не простит, – кивнул Грегори, – а я хоть и не займу его место, но мне от этого как-то… радостно, знаешь ли, – смешок, – не от того, что ей плохо, а потому что у неё не получается. Словно это даёт шанс мне.
Мы оба сверлили стену перед собой, будто на ней могло образоваться хоть что-то, что сделает всё понятнее.
– Фрея сказала, что этот твой бывший моральный урод, – наконец выдал Грег.
Я кивнула.
– Никогда в этом не сомневалась, – пробурчала.
Хотя раньше это казалось чем-то вроде харизмы, фишки или нормы. Подростковая любовь – злая штука. Особенно когда подменяет понятия.
– Почему он приехал? – ковырял больное парень.
Я пожала плечами. Говорить что-то было трудно. Да и зачем?
– Фрея просила тебя проводить, – поднялся на ноги и протянул мне руку Грегори, – или всё же танцы? Там ещё разносят шампанское, – он давил улыбку.
Вот только ему тоже было хреново. Как бы он это не скрывал.
– Прости за Онни, – зачем-то произнесла я.
И встала, приняв его помощь.
– Да ладно, – махнул рукой он, – ты по факту ничего и не смогла сделать, как ты не её укрась. Все и так знают, что она красивая.
Я вернулась в туалет к зеркалу и улыбнулась.
– Знаешь, я бы на её месте точно на тебя посмотрела, если бы слышала, как ты про неё говоришь, – стёрла растёкшуюся тушь из-под глаз.
Он опёрся плечом на открытую дверь.
– Она слышала. И не раз. Так что это бесполезно – она меня даже из друзей успела выгнать, – он подставил локоть мне.
По залу мы шли медленно и тихо, чтобы никто не заметил.
– Благодарю, – Грег отобрал бутылку шампанского у разливающего по бокалам мужчины, – и вторую, пожалуйста.
Вид у него был при этом щенячий, поэтому даже официант сжалился. И как только Онника сопротивлялась?
– Держи, – отдал мне одну бутылку парень, – сознаться тебе, что я соврал?
Я удивленно кивнула, продолжая пить прямо из горла.
– А Фрея не говорила мне к тебе идти, – повёл меня к воротам он, – она побежала просить твоего соголдского крашеного друга, а я просто знал где туалет, поэтому забрал тебя быстрее и провел так, чтобы никто не заметил.
Он хитро улыбался. Я цокнула и покачала головой.
– Чем тебе не нравится Эрнест? – поинтересовалась, пока меня вели вдоль высоких и широких ворот местных особняков.
– Ну не знаю… – протянул деланно Грег, – цветом волос? Вернее тем, что он их как… дама красит, – смешок, – или тем, что он враг. Или наглостью. Или… да чем угодно! Он просто противный.
Я рассмеялась.
– Ты тоже ещё такой мальчик, – хихикнула.
Он кивнул, но ответил с гордостью:
– Я не крашеный мальчик! – он повёл меня через дорогу, – а ещё я живу не в отсталой стране с тупыми зазнайками, ой, простите… ещё и опасными зазнайками! Я живу в великой стране, которая не прогнётся под чужие нормы, и останется стоять веками с незыблемыми правилами!
Он почти кричал, пока я озиралась по сторонам и закрывала его рот ладонью. Он же нас рассекретит! Смеяться мне это не мешало.
– Ч-ш-ш! – прошипела, сама теперь ведя его в ворота нашей школы, – попадёшься кричащим под камеру и будешь платить штраф!
Он нахмурился. И по всем канонам он тоже был пьян и заколебался. Мы оба здесь были с тяжёлым грузом, подпирая друг друга по дороге.
– Ты знала, что я нравлюсь многим девчонкам? – всё страннее пошли вопросы от него.
– Догадывалась, – ответила, пока мы шли по тропинке напротив мандариновых деревьев.
Парень кивнул и тяжело вздохнул.
– А ей – нет, представь! – зашагал быстрее он, – пойдём сядем на лавочку во-от тут!
Он почти упал на неё, дзынькнув бутылкой о металлическую основу. Меня потянуло следом.
– У меня так не было, но я тебя понимаю, – «чокнулась» с ним бутылками, – за везение!
– На девушек… и парней! – добавил он и выпил, – может есть какой-нибудь гуманный женский способ заставить её меня любить?
Я хмыкнула.
– Легальных нет, – улыбнулась ему.
– Значит – не судьба, – он откинулся на спинку.
Я снова положила голову на него. От этого всё казалось немного легче. Будто человек, впервые не раздающий и не просящий советов сделал жизнь проще.
Молчание затягивалось. Пока:
– Я встретила его в начале средних классов, – села прямо я, – думала, что он крутой, смешной и всё такое, – хмык, – король школы с плохим поведением и всеми вытекающими. Думала, что он исправится когда-нибудь… у меня, знаешь ли, есть пример здоровых отношений перед глазами – родители вообще себя по-другому ведут по отношению друг к другу, а там… не знаю, что я себе на придумывала. Пыталась подстроиться и давить в ответ – ничего не выходило, – я вскинула взгляд Грегу в глаза, – я терпела его два года. Привыкла к тому, что он может придумать что-то неординарное или выплеснуть свою злость на меня, – мне захотелось сжаться, – мучила себя и всех вокруг, – хмык, – пока он сам не придумал меня растоптать перед всеми, выставить виноватой и сбежать. А после ходить извиняться, угрожать, – смешок, – унижаться самому и продолжать унижать меня, – я проглотила ком из горла, – пришлось даже к психологу ходить, чтобы он мне мозги вправил, – кивок, – папа настоял. Он и разбирался со всем. Даже дрался с ним один раз, выгоняя его из нашего дома, – я рассмеялась, – представь – открыто перед всей школой назвать меня… шалавой, а после играть роль обиженного и обманутого. Думал, что я забуду, и всё будет как раньше, – мой кивок, – не вышло, вот теперь и пытается… поговорить. Полиция же ему не дала это сделать. Как и папа.
Лицо Грегори было хмурым.
– Он и в самом деле идиот, – процедил парень, – я, конечно, понимаю, что всё не так просто, но… у него же есть мозги?
Я хрюкнула.
– Фрея в этом постоянно сомневается, – ответила.
– И в чём-то она бывает права! – сел прямо напротив меня он, – а ты? Сомневаешься? Ты почти не говоришь, что думаешь сама.
Я пожала плечами. Грегори был прозорливым.
– А я стараюсь не думать о нём вообще, – поджала губы.
Он кивнул.
– М-да, – разглядывал меня задумчиво, – знаешь, может всё не зря? Вроде не просто так и всё такое.
Я уронила голову на него снова, только в этот раз устало прислонив лоб к его лбу.
– Я уже не знаю, что думать, – прошептала и…
Прижалась к его губам в ответ.
Поцелуй был странным. Настолько непонятным, что хмуриться мы начали ещё в процессе. А как только отодвинулись подальше… да, Грегори вытирал губы, пока я мотала головой из стороны в сторону.
– Не-не-не, – держалась, чтобы не захохотать, я.
Через секунду над школой раздался наш общий смех. Причём настолько чистый и спокойный, что мы оба не поняли куда делось напряжение.
– Мне даже не стыдно, Мак, – лег на спинку лавочки он, – никакого смущения или вроде того. Ты как котенок, которого в лобик чмокнуть хочется, но только чтобы он не пищал ультразвуком.
Я толкнула его в плечо.
– У меня более точное и не такое пренебрежительное сравнение, – кивнула, – как Фрею в щёчку.
Он повёл бровью.
– Не согласен – с ней было бы точно… стыдно, – произнёс он.
Я не поняла.
– Она милая, – добил он.
– О, – выдала я, – тогда чего не отбиваешь её у врагов? – хихикнула.
Он пожал плечами.
– Она меня отшила, – скрестил руки у груди он, – жестоко и про Озе. А он ещё потом целый день ходил и спрашивал не нужно ли мне в медблок, потому что у меня явно опухоль в башке.
Губы растянулись в улыбке.
– Что ты ей сказал? Она могла не понять или посчитать всё шуткой, – кивнула ему.
– Спросил не занята ли она вечером, она ответила, что планирует лезть ко мне в окно ночью и ей нужно подготовиться, – он прочистил горло, – я ответил, что может без подготовки, я всегда ей рад, – смешок с оттенком грусти, – она отвлеклась на еду.
Я уронила голову на спинку лавочки.
– Напиши ей, – посоветовала, – ей так легче воспринимать информацию. Она будет меньше хохмить, больше думать и… слушай, сделай это без оговорок. Прямо.
– Легко сказать, – кивнул он, – любовное письмо?
Я сжала губы, чтобы не смеяться.
– Она его всем встречным покажет и придумает что-то дурацкое в ответ, – я встала, – так, я пошла спать. Хм… а тебе одному идти обратно нормально? Ты далеко живешь? – я схватила его за руку, ловя себя на гениальной мысли, – пошли к нам. У нас три кровати! Заберешь одну у Фреи. Пошли!
Он сперва оглядел меня с неверием, а после сдался.
– Скажешь ей с утра, что она красивая, как раз, – открыла дверь я, – может она и подобреет.
Он тяжело вздохнул.
