Алексей Наумов
Ушма
Глава 3
Ночью прошёл небольшой дождь и когда он вышел на крыльцо около четырёх утра, небо ещё было пасмурным, но тучи сходили. Пока он наскоро выпил чашку чаю и сжевал бутерброд, небо очистилось и только на востоке, облака ещё скрывали горизонт и от этого восход был не розовым, а багряным.
– Поедешь? – Людмила возникла в дверях кухни. Ей было зябко и она накинула на ночную рубашку его старую куртку.
– Да, – кивнул он. – Похоже, разгуливается. А ты чего не спишь? Ложись, ещё только четыре.
– Не спится что-то… – ответила Людмила. – Всю ночь какая-то чепуха снилась… Ты к обеду вернёшься или позже?
– Постараюсь к обеду успеть, но если не приеду, не жди меня, – отозвался он и встал. – Если дело хорошо пойдет, то может и на ночь останусь.
– Только прошу, езжай осторожно, – снова сказала Людмила.
– Не переживай, – чмокнул её Олег. – Я рыбак, а не гонщик. Подержи Свифта.
– Ты точно не хочешь его взять? Ему бы понравилось…
– Ему да, а рыбам нет, – хмуро ответил Олег. – Хватит с него и шести соток. Не всем так везёт…
Свифт попытался протиснуться вслед за хозяином наружу, а когда ему это не удалось, начал лаять.
– Тихо, тихо ты, – ругала его Людмила. – Да хватит уже, ну, кому говорю?! Вот я тебе сейчас!..
Свифт спрятался под столом, вслушиваясь в рокот отъезжающего автомобиля, а когда тот стих вдали, протяжно завыл. Людмила вздрогнула и с тревогой посмотрела в окно. Их рыжего жигулёнка уже не было видно.
– Хоть бы всё нормально прошло, – подумала она вслух. – Всю ночь елки снились… Это к смерти… И чего ему эта рыбалка далась…
Она перевела глаза на Свифта и добавила:
– И ты ещё тут панихиду устроил! А ну, брысь отсюда, брысь, а то веник возьму! Быстро на место, а то всех соседей перебудишь…
Свифт нехотя перешёл на свой коврик, ворчливо улёгся и позволил нацепить намордник. Там он и пролежал весь день, даже не поев, пока Олег не вернулся домой. Потом он долго обнюхивал своего хозяина, точно желая удостовериться, что вернулся именно он. Затем он снова спрятался под столом и тревожно задремал. Он почувствовал, что у всех у них началась новая жизнь.
Олег не гнал тем утром. В этом не было нужды. Он не собирался ловить рыбу, а потому приезжать на место своего первого поиска в такую рань ему не было смысла. Он рассчитывал добраться туда за пару часов, но приехал раньше и, не доезжая до поворота на нужную ему деревню, за которой располагалось садовое товарищество, свернул на просёлочную дорогу, въехал метром на двести вглубь леса и только там заглушил двигатель. Старые сосны возвышались по обеим сторонам поросшей травой старой дороги, а ниже, начинался густой ельник, казавшийся отсюда почти чёрным. Он опустил окно, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Воздух был чист и свеж и остро пах смолой. Он знал, что у него ещё полно времени, но ему не терпелось идти, и оттого-то он и делал всё намеренно не спеша, по-кошачьи.
«Не торопись… – говорил он себе. – До озера отсюда максимум километра три… Через лес, конечно, придётся дольше идти, но всё равно за час точно доберусь, а там… А там посмотрим…»
Он открыл глаза и посмотрел на свою руку. Пальцы слегка дрожали, но он знал, что это не страх, а гончий азарт.
«Ладно, пора, – решил он. – На карте не всё видно… Наверняка дачники новую дорогу сделали… Нужно всё осмотреть спокойно, а потом уже приступать…»
Он вновь завёл двигатель и проехал дальше, в самый ельник, поставив машину так, что её можно было увидеть, только подойдя вплотную. Затем он открыл багажник и вытащил оттуда лёгкое бамбуковое удилище и небольшую сумку. Он хотел выглядеть как настоящий рыбак, по опыту зная, что для всех прочих все они выглядят на одно лицо, и не привлекают особого внимания. Вначале он даже подумывал носить сапоги, но быстро отказался от этой идеи. Он должен быть быстрым подвижным как тигр.
Он в последний раз сверился с картой, запер машину, надел большую панаму, проверил кастет в кармане брюк, поправил короткий и острый рыбацкий нож на поясе, взятый им в первый и последний раз, сверился с компасом и зашагал в сторону дач, что лежали в низине, за разляпистым озером.
Дорога заняла ровно 45 минут. Порой ему казалось, что он слышит голоса, и он сворачивал в сторону, чтобы не быть лишний раз замеченным, но по мере приближения к озеру он осмелел и шагал открыто и безбоязненно, но так никого и не встретил.
Участки, как обычно, находились на никчёмной, заболоченной земле, за тонкой полосой берёзовой рощи, сразу за колхозным полем. Дорога к ним шла через поле, вдоль деревни, но он двинулся по опушке леса и добрался до берега никем незамеченный. Огромные слепни вились вокруг него тучами, и он был рад, что захватил панаму, хотя в ней и было жарко. Он помнил, что озеро лежит за дачами и вновь углубился в лес, огибая участки большим крюком и прикидывая, что обратно ему можно будет идти напрямую. Он вообще хорошо ориентировался в лесу и отлично изучил карту, так что прекрасно представлял себе, где находится он, и где остался автомобиль. По пути к озеру он внезапно вышел на тропу, пересекавшую его путь под острым углом. От волнения, у него вспотели ладони. Не веря своей удаче, он прошел по тропе направо и убедился, что она ведёт к озеру. Только вот спрятаться на ней было негде: сорный лес вокруг него был низкорослым и чахлым, а от плохой, кислой почвы, травы почти не было, так что лес с тропинки просматривался на пару десятков метров.
– Ничего… – пробормотал он, облизывая ставшими сухими губы. – Тигры умеют ждать… Ещё только утро… Они ещё спят… У меня полно времени… Я найду место… Поиск есть поиск…
Он прошёл тропу от участков до озера дважды, и его разочарованию не было предела: на ней не было ни одного подходящего места для засады. От досады, он готов был взвыть. Выхватив из кармана кастет он в бешенстве ударил старую ольху и так неудачно, что поранил руку. Это взбесило его ещё больше и попадись ему сейчас кто-то на глаза, он бы, несомненно убил бы его; убил просто так, без цели, без плана, без удовольствия, как убивает потревоженный хищник. Убил бы просто потому, что слишком долго ждал этого и был готов, и не желал уходить без добычи.
– Твари, твари, твари! – хрипел он, стоя на коленях и продолжая без передыху колотить кастетом землю. – Ненавижу!..
Он выглядел совершенно безумным в этот момент, и в уголках его рта белела пена, но мало-помалу его гнев сошёл на нет, и им овладело холодное бешенство.
«Я найду вас… – сказал он себе. – Я найду место, и вы придёте… Никто больше не унизит меня… Никто…»
Он вновь двинулся вдоль тропинки, прячась при появлении редких прохожих, в основном рыбаков, и дойдя до озера, двинулся вдоль его берега, под прикрытием росшей тут молодой поросли осин и берёз. Он видел, что тропа не заканчивается у кромки воды, а ведёт дальше. Он послушно последовал вслед за её изгибами, чувствуя, что идёт в верном направлении. Спустя пятнадцать минут, он застыл, а после, издал лёгкий возглас, выражавший удивление, радость и удовлетворение.
– То, что нужно… – прошептал он, ощущая жар в области паха и легкое головокружение. – Это то, что мне нужно… Теперь, нужно всё тут быстро исследовать и ждать… Просто ждать…
Он свернул с тропинки в сторону и начал обходить небольшой песчаный карьер, вырытый очевидно всего несколько лет назад, в двухстах шагах от большого озера. Вода в нём местами была совсем мелкой и прозрачно и по всем признакам, сюда любили ходить дети.
Олег спрятал в кустах сумку и удочку и налегке прошёл вдоль берега, чтобы ещё раз убедиться, что место было идеальным. Тропа от большого озера к карьеру была узкой и извилистой, и по обе стороны её росли густые кусты. Он прикинул, куда будет отступать, когда всё будет кончено и отнёс туда свои вещи, затем вернулся и залёг у тропы, до ужаса напоминая тех тигров, которые так его восхищали. Было только около 10 утра, и он с удовольствием растянулся на ещё влажной траве, пытаясь унять дрожь.
«В следующий раз, нужно брать складную удочку в чехле, – лениво думал он, сквозь полузакрытые глаза рассматривая ползущего у его носа крохотного паучка. – Она и короче и не так цепляется… А лучше и вовсе её не брать… В крайнем случае нести какую-нибудь палку,.. Издалека всё равно не разобрать… Нужно просто постоянно идти лесом, как тигр, и остерегаться открытых мест… да, так будет лучше всего…»
Солнце поднималось всё выше, и даже сквозь зелень над своей головой он чувствовал его жар. Этот жар наполняло его желанием и страстью. Он был сжат как пружина и готов к действию.
Сразу после одиннадцати, на большом озере появились первые купальщики. Это были ребята лет 10-12, которым, конечно же, было стыдно купаться в лягушатнике и они предпочитали глубокую воду. Он слышал, как они плещутся и кричат, и улыбался той грозной, снисходительной улыбкой охотника, подстерегающего иную дичь.
Пять девочек прошмыгнули мимо него так быстро и внезапно, что он на секунду подумал, что это был отголосок сна. Их щебет заглушали крики мальчишек, и когда он привстал и выглянул из-за куста, они уже были на берегу. Он приготовился последовать за ними, но услышал чьи-то шаги и вновь залёг. Это была пожилая женщина, по всей видимости, бабушка одной из девочек и лицо Олега потемнело и исказилось от ненависти. Женщина неторопливо обошла карьер, расстелила в тени молодой сосны покрывало, вытащила из сумки книгу, нацепила на нос очки и приготовилась провести на своём посту несколько часов, пока девочки резвились в воде.
«Ничего, – подумал Олег. – Ничего… Придёт кто-то ещё… А потом ещё… И ещё… Кто-то обязательно ошибётся… Я знаю…
Олег сменил свою позицию, сдвинувшись ближе к карьеру, и стал рассматривать купальщиц.
Все девочки были разного возраста. Двум самым маленьким, он дал бы не более 8 лет, двум другим на пару-тройку лет больше, но пятая девочка, высокая и темноволосая, была старше всех. Ей было лет 13-14, и она выглядела почти как взрослая девушка, с уже округлившимися бедрами и небольшой крепкой грудью. Чем больше он смотрел на неё, тем сильнее ему хотелось схватить её, прижать, вдавить в землю и подчинить своей воле. На ней были светлый лифчик и короткие купальные трусики, которые на солнце казались ослепительно белыми. Глядя на них, он тихо рычал в кулак от раздирающего желания. Ему казалось, что его кожа по всему телу вот-вот лопнет, и во рту было так сухо, что он жевал стебли травы и облизывал прохладную медь кастета.
Спустя полчаса на пруд пришли ещё несколько детей. На этот раз их сопровождал пузатый мужчина. Он обмолвился несколькими словами с бабушкой и тоже спустился в воду. Олег не удостоил его вниманием. Все его мысли были сосредоточены на темноволосой девушке. Его глаза следовали за ней плавно и цепко, не упуская ни одного взмаха её руки, движенья головы или радостного вскрика. Внезапно он напрягся. Девочка вылезла из воды и подошла к пожилой женщине. Они поговорили около минуты, а затем, он увидел, как девочка наспех вытирается и надевает сандалии.
Кровь ударила ему в голову и руки задрожали, но только на мгновенье, а потом, он отполз обратно и кинулся к тому месту, где лежал в самом начале. Он спрятал панаму в карман и осмотрел кастет. Его трясло от возбуждения и азарта. Но внезапно, он вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то стоит. На него повеяло потусторонним холодом и волосы встали дыбом у него на затылке. Он порывисто обернулся, но сзади никого не было, только горячий воздух колыхался и дрожал над распаренными травами, будто это была струящаяся вверх прозрачная вода.
Он ни о чём не думал в ту последнюю минуту своей прежней жизни, пока девочка обходила карьер и вступала в заросли, чтобы посмотреть, не пришли ли на большое озеро её подруги. Она успела пройти только одну треть пути, когда внезапно услышала за собой слабый шорох. Она начала поворачивать голову, но не успела…
Он ударил её наотмашь, от волнения чуть сильнее чем рассчитывал и она упала практически замертво, не проронив ни звука. Он схватил её влажное, сразу отяжелевшее тело и втащил в кусты. Там он взвалил её себе на плечо и быстро двинулся вглубь зарослей, на небольшую, заранее облюбованную полянку. Он ещё не верил, что она в его руках, но прикосновения её прохладной от купания бедра к его разгорячённой щеке сводило его с ума. Он сбросил её на траву и стал срывать с себя штаны. Она лежала перед ним ничком, с распростёртыми волосами и её стройные ноги были раскинуты. Он наполовину сорвал с ней трусы, рухнул сверху и вошёл в неё так яростно, будто желая проткнуть насквозь. Она слабо, чуть слышно застонала, но не пошевелилась. Запах её плоти, крови, жар солнца, аромат горячих трав слился для него в слепящий шар, который взорвался у него перед глазами, когда он кончил и застыл на ней. Это было непередаваемо и он блуждал по её телу точно слепой и едва не плакал от наслаждения, которое только что испытал.
Желание вновь нахлынуло на него, и опять вошёл в неё, уже по-другому и в этот раз она дёрнулась и попыталась перевалиться на бок, но он легко удержал её и начал двигаться, а в конце, впился зубами ей в плечо, так что почувствовал солёный вкус крови.
Ему казалось, что небо перевернулось и земля превратилась в пылающую пустыню, переполненную сладострастием и любовью. Тысячи рук обнимали его изнутри и он рвался из своей кожи, как бабочка из кокона и новая жизнь была прекрасна и юна, и она жаждала его. Только его одного. Навсегда.
Он с трудом оторвался от тела, привстал и посмотрел на часы. Прошло менее 15 минут, но для него это была целая вечность. Он торопливо надел штаны и вновь взвалил девочку на плечо, но она внезапно начала громко стонать и бормотать что-то. Он спешно сбросил её вниз и надел на руку кастет, но затем вдруг передумал и начал душить её, сначала неуверенно, но затем всё сильнее и сильнее давя ей на горло, и когда девочка затряслась и забила ногами, он вновь возбудился и в третий раз ворвался в неё, на этот раз осмысленно. Он двигался методично и долго, сдерживая себя сколько было сил, но, в конце концов, сдался и обессиленный упал не неё.
У него кружилась голова и бешено колотилось сердце, но он знал, что теперь уже точно пора. Он встал, поправил одежду, надел панаму, сунул в карман остатки её трусов, а затем, склонившись над ней, так же как склонился над кошкой, трижды, холодно и расчётливо ударил её кастетом по затылку, превратив голову в кровавое месиво. Девушка не шелохнулась и он понял, что она умерла раньше. Он вытер и убрал кастет, и в последний раз провёл ладонями по спине, ягодицам и бёдрам мёртвой девочки.
– Ты моя… – прошептал он охрипшим голосом. – Моя… Моя… Моя… Навсегда…
Затем он схватил её за ноги, оттащил её в небольшое углубление, завалил тело мусором и, не оглядываясь, зашагал к тому месту, где у него были спрятаны вещи. Он легко нашёл их и первым делом выхватил из сумки большую флягу и припадком выпил оттуда всю воду. Потом он оглядел свою одежду, стряхнул несколько капель крови, зазеленил эти места листвой, посмотрел в зеркальце, в крышке компаса и, удостоверившись, что всё в порядке, трусцой побежал к машине, бросив несколько раз горсть нюхательного табака поверх своих следов.
Меньше чем через час он был на месте. Прежде чем выехать из леса, он ещё раз тщательно проверил свою одежду, умылся заранее припасённой водой из канистры, причесался и посмотрелся в зеркало заднего вида. То, что он там увидел ему понравилось. На него определённо смотрел другой человек и он не смог сдержать улыбку.
– С днём рожденья! – неожиданно для самого себя выпалил он и засмеялся. Потом он завёл машину, выехал из ельника и взял курс на рыбхоз. Трусики он бережно обернул в обрывки старой рубахи, и сунул её в запасное колесо, под инструменты. Затем он найдёт им подходящее место, но пока он хотел всегда иметь их под рукой, что в любой момент вспомнить свой первый поиск, а вместе с ним и этот чудесный, июльский день.
Глава 4
После первого поиска он проспал почти сутки, а когда встал, Людмила встревоженно ощупала ему лоб, не заболел ли, но он нежно обнял её и неожиданно увлёк в спальню. Поначалу она немного сопротивлялась, но он был настойчив и нежен и когда они закончили, она была на седьмом небе от счастья. К тому же, у неё уже 10 дней как была задержка. Она боялась сглазить и не торопилась говорить мужу, но чувствовала, что что-то в ней изменилось и это чувство окрыляло её.
Они провели в доме оставшуюся часть дня и вернулись в Москву заполночь, хихикая, и бросая друг на друга такие взгляды, будто были двумя влюблёнными студентами, прогулявшими лекцию. Поиск освободил тугую пружину, что сжималась в нём долгие годы и невероятное чувство свободы, счастья и единения с миром пронизывали его в течение нескольких дней, с того момента, как он зверски изнасиловал и убил ту несчастную девочку. Угрызения совести нисколько его не мучили, и ужасные картины не вставали перед его взором по ночам. Напротив, только сейчас, возможно впервые в жизни, он почувствовал себя нормальным человеком. Он просто работал, просто ел, просто читал книги и просто любил свою жену, занимаясь с ней сексом так, как того хотела она и был искренне счастлив видеть в её глазах признательность. Так длилось две недели, но потом, чувство покоя и гармонии начало угасать и в начале августа, он вновь почувствовал, как в нём медленно просыпается уже хорошо знакомый ему голод. Он ещё мог сдержать его, так как «фильм», которым он теперь владел, вполне удовлетворял его фантазии, но Олег решил не ждать.
«Впереди осень и долгая зима, – подумал он. – Я едва ли смогу устроить поиск в это время… По крайней мере, до тех пор, пока не продумаю всё досконально… Мне нужно действовать сейчас, пока на дачах ещё остались люди, потому что в следующие выходные, все уедут, чтобы готовиться к 1 сентября… В жатву нужно жать…»
В этот раз он решил наведаться на огромное озеро близ небольшого городка и попытать удачу там. Первый небывалый успех окрылил его и он осмелел. Он даже подумывал о том, чтобы со временем, нападать в пригородах, но пока, благоразумие, всё же, брало верх. Он не хотел лишать себя удовольствия, быть хозяином этого мира и готов был терпеть некоторые ограничения, которые накладывало на него это право.
«Это просто такой режим… – говорил он себе. – Просто расписание, которому нужно следовать, чтобы получить желаемое… Это как чистить зубы и делать зарядку… И я буду неукоснительно ему следовать… Ведь это мои правила, не их…»
На этот раз, помимо всего прочего, он прихватил с собой кусок бельевой верёвки, чтобы ему было удобнее душить жертву, и впредь всегда брал с собой кусок около метра в длину. Он также рассматривал идею, чтобы прихватить с собой фотоаппарат и запечатлеть свои подвиги на плёнку, но и с этим решил пока повременить. С фотографиями было слишком много мороки и вместо этого, он начал вести подробный дневник, детально описывая каждый свой поиск. Эта идея пришлась ему по душе. Теперь он был на 100% уверен, что не упустит ни одной мелочи и представлял себе, как когда-нибудь, у него будет целая кипа таких записей, и он сможет легко восстановить все свои ощущения, если память, с возрастом, вдруг начнёт ему изменять.
«Это будет мой «Бортовой журнал»… – задумчиво грезил он, сидя на кресле качалке на втором этаже. – Моё путешествие… Моя жизнь… Мои победы… Когда-нибудь, его найдут и люди узнают, кем я был, и кем были они… Но я не открою им свою мудрость сейчас, потому что в них нет ничего хорошего… Им незачем знать то, что знаю я… Мне довольно того, что они в моей власти… Все… Любая… Я буду убивать … Убивать столько, сколько захочу, и никто не остановит меня… И все вы, – все! – будете, как прежде, здороваться со мной и улыбаться мне… О, как же вы слепы!.. Как глупы!.. Как ничтожны!.. Вы думаете, что я ваш муж, ваш отец, ваш мужчина, но я – ваш Хозяин и в моё сердце нет пощады!.. Я везде и всюду, и вам никогда не понять, кто я есть на самом деле, до той сладостной секунды, когда мой «перстень» не обвенчает нас перед нашей первой и последней брачной ночью!.. Первой и последней!.. Первой и последней…»
За пару дней до новой «рыбалки», Людмила, вне себя от радости, сообщила Олегу, что была у врача, и тот сказал, что она вот уже два месяца как беременна. Должно быть, это случилось в конце июня, в один из тех душных дней, когда Олег готовился к своему первому убийству, и кровь в его жилах кипела от беспрестанного вожделения и острой жажды убийства.
Известие обрадовало его. Он давно хотел ребёнка. Отсутствие детей втайне ущемляло его мужскую гордость, но теперь, он мог быть спокоен. Мозаика его жизни окончательно сложилась, и он насвистывал бравурный марш, когда вёл свой автомобиль навстречу новой смерти.
Озеро начиналось в черте города, на северной окраине и тянулось в сторону болот почти на 7 километров. По правому его берегу шла узкая, ужасающе разбитая асфальтовая дорога, по которой время от времени курсировал одинокий рейсовый автобус. Шоссе то удалялось, то вновь приближалось к озеру, и его сверкающая гладь время от времени мелькала среди пыльной придорожной зелени. Другой берег озера, густо заросший камышом и осокой, был пустынен, за исключением редких фигурок рыбаков. Местные жители и окрестные дачники никогда туда не ходили, предпочитая отдыхать ближе к дому. Их обнажённые тела начинали мелькать в просветах зелени, начиная с самых городских окраин, но Олег не спешил притормаживать и продолжал неспешно катить всё дальше и дальше, желая полностью разведать свои новые охотничьи угодья. Он смотрел теперь на всё глазами большой кошки и в нём, мало по малу, начинала просыпаться та холодная уверенность крупного хищника, что придаёт львиным мордам выражение ленивого довольства.
Изредка он сворачивал на просёлок, ни сколько следя за кем то конкретным, сколько прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. В одном месте, сразу за грязной и ржавой автобусной остановкой, он ненадолго притормозил. Две тропинки расходились отсюда в противоположные стороны. Одна, в сторону невидимого отсюда озера, другая, к дачам, что скрывались за большой берёзовой рощей. Он посмотрел расписание автобуса, ещё раз огляделся, снова сел в свой автомобиль и двинулся дальше. Он нашёл то, что искал, однако, словно оттягивая момент наслаждения, он проехал всё озеро и ещё десяток километров дальше и только после этого развернулся и лёг на обратный курс. Он чувствовал, что сегодня у него всё сложится, и горячая волна желания колыхалась внизу его живота, так что он тихо ворчал, предвкушая сладость нового поиска…
Он спрятал машину примерно в полутора километрах от остановки, в лесу, на противоположной от озера стороне дороги. Дождавшись, когда шоссе опустеет, он быстро перешёл дорогу и углубился в окружавший водоём лес. Чем ближе Олег подходил к озеру, тем чаще ветвились тропинки и тем чаще он натыкался на кучи мусора и экскременты. Ему сделалось противно. Он не мог представить себя лежащим среди этой помойки и поэтому, не доходя до пляжа, решительно свернул налево, вновь пересёк дорогу и пошёл вдоль шоссе, понемногу забирая в сторону дач.
Тут было значительно чище и уютнее. После жаркого лета, зелень в роще была сухой и заветренной, и когда поднимался ветерок, жёлто-зелёные листья начинали кружиться в горячем воздухе, и от этого ему внезапно стало грустно и одиноко. Он вспомнил тот август, когда похоронил свою мать. Запах сухой земли у могилы, аромат кладбищенского мусора, сваленного вдоль длинной бетонной стены, надсадная перекличка ворон, где-то высоко в кронах деревьев и испитые лица рабочих, курящие в стороне, всплыли в его памяти. Олег понурил голову, и некоторое время брёл в глубокой рассеянности, куда глаза глядят, ничего не видя и не слыша, рассеянно срывая верхушки жёстких, перезрелых трав. Он не помнил лица матери в гробу, только заострившийся нос и ощущение, что она как-то разом усохла и стала маленькой. Её смерть не поразила его и не затронула никаких глубинных чувств, и всё же, он был сам не свой. Он чуть было не повернул обратно, когда услышал голоса, один из которых, явно принадлежал молодой женщине.
Разом подобравшись и напрягшись, Олег плавно опустился на колени, а когда понял, что голоса приближаются, лёг на живот и отполз за куст. Он вновь был разведчиком на поиске и его глаза горели холодным огнём смерти.
Их было двое. Юноше, крепкому парню среднего роста с коротко стриженой головой было лет 17, а его спутнице, на шесть-семь лет больше. Они шли спокойно и вальяжно, держа в руках старые грибные корзины и изредка, как бы случайно, касаясь друг друга. Женщина, красивая, миниатюрная, уверенная в своей миловидной привлекательности, что-то негромко рассказывала, а он, внимательно её слушал, слегка ссутулив покатые плечи. Время от времени, она бросала на него короткие взгляды, полные чарующего лукавства и чему-то улыбалась, точно знала некую тайну.
У Олега разгорелись глаза. У женщины были густые, слегка вьющиеся каштановые волосы, отливающие сочной рыжиной в лучах солнца, и ему сразу же вспомнилась Вера, её покорная молчаливость, дрожь в ответ на его прикосновения и панический ужас в глубоких, светлых глазах.
Парочка прошла в десяти шагах от него и продолжила свой путь, постепенно удаляясь от дороги. Сдерживая дыхание, Олег двинулся следом, жадно оглядывая крепкие женские ягодицы, втиснутые в тонкие, чуть ниже колен, оливкового цвета бриджи. Они явно гуляли уже довольно давно но, судя по тому, что их корзины были практически пусты, поход за грибами был просто предлогом, чтобы уединиться.
Он крался за ними в течении получаса и, несмотря на то, что их было двое, а у юноши на поясе болтался нож, Олег не отставал ни на мгновенье. Он просто не мог оторвать своего взора от вспыхивающих в лучах солнца волос женщины и её плавной, размеренной, чуть покачивающейся походки. Он чувствовал в ней незримую, бьющую через край жизненную силу, и его желание обладать её граничило с помешательством. Он также знал, чего хочет она. Он хорошо понимал её взгляды… Ненависть к парню кружила ему голову. Как она могла предпочесть его, Хозяина, ему? Как?!
«Ты заплатишь за это… – неслось в его голове. – Ты за всё заплатишь… Он никто… Тля… Пыль на моих ладонях… Я хозяин этой земли… Я… И ты будешь моей… Моей… Навсегда…»
Парочка пересекла тропинку, ведущую от остановки к дачам, и углубилась в лес. Он не отставал. Несмотря на страсть и ненависть, он действовал крайне осторожно и ни разу не дал им повода почувствовать слежку. Он был ужасающе терпелив, выслеживая свою добычу, и когда удача улыбнулась ему, принял это как должное.
В какой-то момент, влюблённые остановились, и, отбросив корзинки, начала порывисто целоваться. Руки юноши блуждали по телу рыжеволосой женщины, и Олег видел, как сминается её плоть и как вся она льнёт навстречу своему избраннику.
Так продолжалось некоторое время, после чего, женщина опустилась на траву, увлекая юношу за собой, а спустя ещё пару минут, до Олега долетел тихий, протяжный всхлип, и следом звуки, от которых его голова наполнилась протяжным гулом закипающей крови. Час пробил.
Он сноровисто надел кастет на руку и быстро пополз к двум влюблённым, ведомый желанием, вперемешку со жгучей, испепеляющей ревностью. В дни своей юности он никогда не делал ничего подобного. Вид подсмотренной им сцены, вновь разбудил все его прежние унижение, но на этот раз, он не собирался их терпеть.
Олег двигался в такт их ритмичным движениям, проворно и угловато, больше похожий на огромного варана, нежели на тигра и, приблизившись к жертвам, на мгновенье замер, прижавшись к земле со стороны их ног. Когда женщина вновь негромко застонала и крепко обхватила ногами поясницу любовника, Олег рывком метнулся к ним и навалился сверху. Прежде чем юноша успел опомниться, он, опёршись рукой на его левую лопатку, хлёстко ударил его чуть ниже затылка, а затем ещё и ещё, и ещё раз…
Он не зря тренировался так долго. Первый же удар был смертельным, но он бил и бил, и душный аромат крови растёкся в сухом воздухе, пьянящий и пряный, и он пил его, не скрывая восторга.
Её голова была запрокинута далеко назад и глаза плотно закрыты, и открылись только тогда, когда всё уже было кончено. Она попыталась закричать, но Олег скинул с неё агонизирующее тело юноши, вцепился рукой в горло и занес окровавленный кастет.
– Молчи… – процедил он и с удовлетворением увидел, как её глаза белеют от нестерпимого ужаса. Вдоволь насладившись этим зрелищем и дождавшись, когда она начнёт задыхаться, он негромко приказал:
– Переворачивайся на живот… Быстро…
Он слегка ослабил хватку и привстал на коленях, давая ей возможность двигаться и она, молча, перевернулась под ним, и он понял, что теперь она вся, без остатка, его. Ему хотелось смеяться и петь, но он склонился над ней и, вдыхая дивный запах её волос, пахнувших солнцем и цветами, прошептал:
– Вытяни вперёд руки…
Она вновь подчинилась и он, не в силах более терпеть, спустил штаны, навалился на неё и вошёл легко и гладко, так глубоко, как только мог.
Она застонала и тогда он впился зубами ей в холку и задвигался всё быстрей и быстрей, не сдерживая себя. Когда он кончил и немного отдышался, то вытащил из кармана верёвку и накинул ей на шею. Она не сопротивлялась и едва дышала. Её руки судорожно вцепились в землю, и она вздрагивал где-то внутри, там, где был он.
– Молодец… – прошептал он, погружая лицо в её волосы. – Умница… Потерпи ещё немного…
Внезапно девушку прорвало, и она сдавленно вскрикнула, а затем начала что-то сбивчиво говорить, но он дёрнул верёвку и она сразу же осеклась.
– Тихо, тихо… – сказал он ей в самое ухо, касаясь языком крохотной золотой серёжки с синим камнем. – Не нужно меня злить… Ты же не хочешь стать такой же, как твой дружок?.. Ведь нет?..
Он крепко ухватил её за волосы и повернул головой в сторону трупа. Она захрипела, заплакала и закрыла глаза.
– Открой! – строго приказал он, натягивая верёвку. – Открой глаза или я их вырву!..
Она открыла, но вряд ли что-либо увидела, потому что страх окончательно парализовал её, и она больше не имела никакой воли.
– Ты – шлюха… – забормотал он, медленно затягивая верёвку и теснее прижимаясь к её телу. – Ты – шлюха… Скажи это… Ну!..
Ему пришлось повторить дважды, прежде чем она поняла, чего он хочет.
– Хорошо… А теперь, скажи, что ты хочешь меня, – приказал он.
Она сказала.
– А теперь скажи, что ты хочешь, чтобы я взял тебя вот так…
Она повторила его слова, и он вошёл в неё сзади, намеренно стараясь причинить как можно большую боль и где-то на полпути, резко затянул удавку, чтобы уже не отпускать её до самого конца…
