Алексей Наумов
Ушма
Я видел, как моя мать была беременна. Видел Галину, ведущую за ручку едва научившуюся ходить Анюту. Видел, как дети росли, дружили, играли, ссорились. Бог знает какие мысли были у них в головах, но они смеялись, они жили и этого было достаточно. Я был неузнанным свидетелем своей собственной жизни, жизни спокойной и счастливой. Той, что не досталась мне. Но разве не этого я хотел? Быть может…
Иногда я следил за ними. Я видел, как мальчишка крался по лесу, видел, как девочка секретничала с подругами у калитки, наблюдал как они болтают, сидя вдвоём в тени пожарного щита на её переулке. Я был на озере в тот день, когда они тонули и крикнул ребятам постарше, чтобы они им помогли. Я часто был рядом, словно пытаясь уберечь их. По крайней мере я так думал.
Порой мальчишка замечал меня и застывал на мгновенье как дикий олень, напрягшись всем телом, а затем таял в море зелени. Я никогда не преследовал его и не старался сблизиться. Я не хотел никого смутить. Когда Галина звала меня покосить ей траву, я обычно отказывался, ссылаясь на дела. Я боялся, что Анюта что-то почувствует. Что каким-то невероятным образом увидит в моих глазах нечто, что ужаснёт её. Но всё проходило гладко и спокойно. Однажды мы даже выпили чаю, и они потчевали убийцу их отца и мужа печеньем и мёдом. Лицо Галины было раскрасневшимся и свежим, но я не мог выбросить из головы другой её лик, и мёд был горек, а чай безвкусен.
Анюта вела себя совершенно обычно, как и подобает маленькой воспитанной девочке. Но я чувствовал, что она внимательно меня изучает и что за её напускным спокойствием и благовоспитанностью, может бушевать шторм. Я бы многое отдал, чтобы узнать о чём мальчик и девочка шептались вечером у калитки, после моего ухода. Быть может, о всяких пустяках. Быть может…
Что их ждало? Была ли у них симпатия друг к другу? Чувствовали ли они тайную связь их жизней? Ощущали ли присутствие чего то, что наблюдало за ними? Что безмолвно следовало за ними по пятам? Возможно… Я замечал, как иногда они оба смолкали и внимательно смотрели в сторону болот, точно прислушиваясь к чему то. Нет, голос воды не тревожил их. Это я знал наверняка, но тайна была жива. Она как облако наползала на дачи душным дыхание болот и обволакивала души. Зло было рядом и оно умело ждать, даже если теряло память.
Чёрная вода всё ещё блуждала во тьме. Ушма по прежнему обходила свои владения. Люди всё также пропадали на болотах. Кого то из них находили, а кто то исчезал без следа. Ничего не менялось. Некоторые судьбы было не сменить. В своё время на сторожке появилось уже знакомое мне объявление. Я снял его и хранил среди книг, изредка вынимая и разглядывая. Девочка в салатовом платье смотрела на меня с фотографии внимательно и спокойно, и порой мне казалось, что я вижу за окном её тень.
Но я не боялся. Я прекрасно знал, что там, за рекой, где поёт сухая осока, где болота дышат как исполины, а уродливые коряги оживают в лунном свете, мир людей обрывается и начинаются царство Ушмы. Там ходит-бродит чёрная вода и человеку делать там нечего. Но здесь, наверху, Хозяином был я. Теперь мне это было очевидно…
.
