Алексей Наумов
Ушма
– Ты ведь любишь бассейн, да? – продышал он ей в ухо, шаря сильными руками у неё между ягодиц. – Знаю, любишь… И я люблю…
Под водой, её кожа оказалась ещё более бархатистой, и он тихо застонал от наслаждения. Девочка задёргалась, но петля не давала ей кричать, а опоры для ног, чтобы оттолкнуться, у неё не было. Её движения ещё больше возбудили его. Он впечатал её в скользкий берег и получил всё сполна. Плеск дождя в воде ещё больше усиливал впечатление, что они находятся не в лесу, а у бортика бассейна и он даже зажмурился, чтобы усилить этот образ.
Во время отдыха, он ещё тщательно ощупал девочку, не пропустив ни одной складки, и остался доволен. Вода придавала всем ощущениям приятную новизну, и он возбудился во второй раз быстрее обычного. Почувствовав, что её мучитель вновь принимается за дело, девочка попыталась вырваться, и тогда он присел, погрузив её голову под воду, и она умерла прежде, чем он успел закончить начатое, содрогнувшись в глубине воды и замерев навечно…
Он отбуксировал труп под груду мусора, что принесло сюда весеннее половодье, а затем выбрался на лесной берег и побрёл к машине. В этот раз он устал больше обычного, но его распирало ликование. Он сделал это прямо у домов, буквально на улице и его наградой было непередаваемое удовольствие, о котором он давно мечтал. Это было даже лучше, чем он себе представлял, плавая в бассейне и разглядывая под водой ноги пловчих. Этот поиск был воистину достойным завершением сезона, и он был уверен, что с его новыми «фильмами», он легко дотянет до следующего. Его лишь слегка огорчал тот факт, что за два сезона, у него было всего 7 побед, но он успокаивал себя тем, что на следующий год, дочь будет взрослее, и у него появится больше времени.
«Теперь берегитесь, – думал он. – Всё, что было прежде, было лишь разминкой… Я только начал входить во вкус… Я только опробовал свои когти и зубы… Я только начал понимать, как вы нежны и напуганы… Сейчас я ухожу, но только на время, потому что когда вы вернётесь, вернусь и я… Вы просто мясо, чтобы я мог утолить свой голод… И я утолю его, будьте уверены…»
Покидая лес, ему почудилось, что кто-то смотрит на него из-за деревьев. Он медленно повернулся в ту сторону, стараясь придать своему лицу печальное выражение человека застигнутого дождём, и вздрогнул: среди деревьев стоял его отец и мерзко ухмылялся. Олег помотал головой, и понял, что ошибся, приняв высокий пень за человека. Он быстро дошагал до машины и забрался внутрь. Выезжая на дорогу, он взглянул в зеркало заднего вида и вновь увидел отца.
– Уходи! – заорал Олег, ударяя по тормозам, но не оглядываясь. – Уходи!
Зеркало опустело, но Олег всё ещё не мог пошевелиться и холодный пот стекал с его лба. Только обогнавший его автобус привёл его в чувства. Он включил передачу, оглянулся и тронулся.
– Я тебя не боюсь, – зло отчеканил он. – Понял меня?! Не приходи больше! Слышишь, не смей!
Ответа не было, но он чувствовал, что отец здесь, сидит сзади и на его губах играет жестокая ухмылка.
– Ну и чёрт с тобой, – усмехнулся в свою очередь Олег. – Сиди. Я тебя не боюсь. Я ничего больше не боюсь!
Он включил приёмник и поймал какую-то мелодию. Машина наполнилась гулом и теплом, и он покатил к дому и где-то на полпути, ощущение присутствия отца пропало, и он улыбнулся своему отражению в зеркале.
– Я Хозяин. Я и больше никто. Никто!
Дома он плотно пообедал и занялся изготовлением новой кровати для Анюты, чтобы к тому времени, как она вырастет, её комната была полностью обставлена. Он видел её совсем простой, почти спартанской, чтобы девочке ничего не мешало учиться.
«Она у меня умница, – с нежностью думал он. – Пусть учится… Пусть у неё всё будет хорошо…»
Он снова уснул как убитый и проспал всё на свете, что случалось с ним после каждого поиска. Но перед сном он всё же улучил полчаса и, уединившись на втором этаже, под предлогом починки сукна на бильярде, сделал последнюю в этом году запись в своё журнале, которая заняла почти пять страниц.
Когда он закончил, то был готов расплакаться от счастья, так ему было хорошо и спокойно, и даже видение отца более не тревожило его.
«Это всё от того, что я тогда ударился головой, – решил он. – Всё от этого… Это не моя вина… Нет, не моя… Но они получили своё… И он, и брат… И все остальные… Это не конец, нет… Это просто окончание сезона… Новый урожай поспеет в срок… Сколько не собирай их, сколько не убивай, появляются всё новые и новые… Такие разные и таки похожие… И такие желанные… Они как звёзды: вечно новые и вечно юные… Они зажигаются и меркнут, меркнут и зажигаются, а я любуюсь ими, снимая их с небес и складывая в свой сундук… Я – звездочёт…»
Глава 7
Следующие 10 лет промелькнули словно сон. Жаркие и кровавые, они наложили на него свой ужасающий отпечаток, превратив его в матёрого зверя, к тому же зверя умного и осторожного. За всё это время у него не случилось ни одного промаха – небывалый случай, хотя дважды, Олег признавал это, он был на волосок от катастрофы.
В первый раз, это случилось на четвёртый год поиска, в июне, недалеко от Клязьмы. В тот день он схватил переодевающуюся девочку, да так удачно, что ему даже не было нужды использовать «перстень», а накинуть петлю ей на шею он поленился… В те дни он чувствовал себя всесильным и едва не поплатился за свою самоуверенность. Впрочем, тот случай пошёл ему только на пользу.
Олег отвёл девочку в лес и приказал раздеться. Она стянула шорты и майку, немного поколебалась с трусиками, но увидев его пронизывающий взгляд, стянула и их. Он не спешил укладывать её на землю. Медленно, по-хозяйски, он обошёл девочку по кругу, разглядывая и ощупывая её бёдра, грудь, живот, ягодицы. Она вздрагивала от каждого его прикосновения, но молчала и только тщетно пыталась закрыть руками пах. Это забавляло его.
Потом он схватил её за волосы и приказал встать на колени, открыть рот и обхватить руками его бёдра. С некоторых пор он решил разнообразить свои сексуальные удовольствия и делал это при каждой удобной возможности, изобретая всё новые и новые ухищрения, чтобы унизить и морально раздавить жертву.
Девочка послушно следовала всем его указаниям, слишком напуганная, чтобы сопротивляться. В её глазах стояли слёзы, и это возбуждало его ещё больше.
Наконец, не в состоянии больше сдерживаться, он уложил её на живот, раскинул ей ноги и грубо вошёл сзади. Девочка окаменела, но не издала ни звука, несмотря на все его яростные усилия заставить её застонать. Страх сделал её невосприимчивой к боли и поэтому, кончив, Олег решил дать ей немного передохнуть и прийти в себя, чтобы затем, сполна насладиться её страданиями.
Он уже сталкивался с подобным пару раз и знал, что делать. В прошлом году, его «журнал» пополнился пятью новыми записями, и в этом сезоне, он хотел во чтобы то ни стало установить рекорд.
Во время отдыха, он на мгновенье откатился в сторону, предоставив несчастной свободно лежать рядом, абсолютно уверенный в том, что она всецело подчинена его воле, но он ошибался…
Неожиданно, девочка вскочила на ноги и с невероятным проворством бросилась бежать. В последний момент он ухватил её за щиколотку, но она вырвалась и исчезла в лесу, в той стороне, где находился пляж. Отчего-то, скорее всего от пережитого шока, она не кричала.
Он вскочил на ноги и на мгновение замер. В другое время, на заре поиска, он едва ли решился бы её преследовать, но сейчас, он стал иным. Кровь бросилась ему в голову. Он низко наклонил голову и бросился в погоню за беглянкой. Точно ужасающий лесной демон он гнался за обнажённым ребёнком более двухсот метров, в кровь рассекая лицо и руки, и настиг её на пригорке, у малинника, в 10 метрах от тропинки. Он ударил её по затылку, повалил на землю, налёг сверху всей своей тушей, и со сладострастием впился зубами в основание её хрупкой шеи, ощущая себя в этот момент настоящим хищником-людоедом…
Когда он поднял голову, то увидел сквозь зелень трёх девочек и двух мальчиков, немногим старше его жертвы, которые, услышав странный шум, настороженно застыли и, приподнявшись на цыпочках, вглядывались в заросли. Он отлично видел их всех, в то время как они, могли различать только смутные очертания какого-то странного, продолговатого предмета лежащего на земле. Так продолжалось около минуты, после чего, любопытство взяло верх над осторожностью, и один из мальчиков сделал пару робких шагов в сторону малинника, а за ним, придвинулись и остальные. Это был критический момент поиска. Нечего было и думать, пытаться схватить всех ребят разом, но и отдавать свою добычу он не собирался. Он уже вкусил её плоти и крови, и готов был сражаться за право обладать ею до конца…
Мальчик сделал ещё один шаг, пытаясь понять, что за диковинный предмет скрывают кусты, когда оттуда послышался глухое, хриплое, клокочущее рычание, переходящее в низкий, сдавленный рёв…
От этого леденящего кровь звука, дети с визгом умчались прочь, а Олег, удовлетворённо хмыкнул.
Он взвалил её на плечо и быстро понёс обратно, в чащу. Там он ещё раз изнасиловал её и в процессе медленно задушил голыми руками.
Он спрятал тело под упавшим деревом и отбыл, добавив ещё одни трусики к тем, что уже хранились в его тайнике. Он был упоён и восторжен своей смелостью и изобретательностью, но позже, тщательно переосмыслив своё поведение, понял, что совершил непростительную ошибку. С той поры он всегда бил жертву кастетом, какой бы покорной она ни казалась, и всегда накидывал ей на шею заранее приготовленную удавку с узлом Линча на конце.
«Смелость и расчёт» стали его девизом отныне, однако, на следующий год, он вновь был на грани, и на этот раз угроза была куда более серьёзной…
Он увидел её в небольшом городке по соседству, куда часто наведывался за продуктами. Он уже уезжал, когда внезапно заметил её на тротуаре. Девушка была невысокой и миниатюрной, лет 20. На ней были белые босоножки и нежно-голубое, приталенное платье, чуть выше колен, которое, при быстрой ходьбе, открывало чуточку больше, давая полное представление о её сильных, стройных ногах.
Олег не мог оторвать от неё взгляда. Это было как наваждение. Это была она, та девушка на дороге, которую он видел много лет назад, только живая и спокойно вышагивающая по тротуару в сторону автовокзала. Он припарковал автомобиль и двинулся следом за ней, не переставая напоминать себе, что город лежал в той незримой черте, где он не охотился, но он ничего не мог с собой поделать.
Девушка заглянула на рынок, купила мороженое и села на лавочке в ожидании автобуса. Её лицо было приветливым и улыбчивым, в волосы скользили по плечам, мягкие и непослушные, так что она то и дело отбрасывала их со лба. Он стоял на другой стороне маленькой, пыльной площади и пожирал её глазами. Это было поразительное, ошеломляющее, дьявольское сходство. Сходство, которое решило её дальнейшую судьбу.
Когда она села в автобус, он опрометью бросился к машине и поехал следом. Он не помнил, куда ведёт этот маршрут и за городом, на развилке, с трепетом ожидал, куда же повернёт автобус, налево, вглубь его территории или направо, наружу.
Автобус повернул направо и спустя пять километров покинул очерченный Олегом круг, за которым его ничто более не сдерживало. Он опустил окно и старался дышать ровнее. Он настолько возжелал её, что готов был следить за ней днями и ночами, и по пути уже начал разрабатывать план, согласно которому, он узнает её место жительства и изыщет возможность, чтобы напасть в будущем, но, как выяснилось, ждать оставалось совсем недолго.
На одной из тихих, неприметных, вечно пустующих остановок, девушка вышла, перешла дорогу и уверенно зашагала в сторону большого села, что виднелось на пригорке, в паре километров от дороги. Он проехал немного вперёд, убедился, что поблизости нет машин, быстро развернулся двинулся за ней.
К селу вело две дороги, – узкая, протоптанная через поле тропинка, открытая всем ветрам и жаркому полуденному солнцу и старый просёлок, вдоль кромки леса, тенистый и уютный, словно специально созданный для неспешной прогулки в пылающий зноем день.
Девушка выбрала тенистый путь и в паху у него сделалось горячо. Он и не думал, что удача будет столь милостива к нему сегодня. Он просто покупал продукты и даже не взял с собой перстень, но пошарив под сиденьем, он нащупал там молоток с короткой ручкой и на малой скорости покатил вперёд.
Он знал, что сильно рискует, но ничего не мог с собой поделать. Он догнал её через пару минут, был мил и обходителен, и с самым беззаботным видом предложил её подвезти до села, безошибочно определив, что она не местная. Он особенно настоял на том, чтобы она непременно села на заднее сиденье и, после недолгих, колебаний девушка согласилась. До дома было рукой подать, а день был такой яркий и солнечный, что казалось, бояться совершенно нечего… Особенно её умилили две мягкие игрушки на заднем сиденье.
Они проехали вместе не более сотни метров. Всё это время он беззаботно болтал. Но как только машина оказалась в густой тени трёх высоких берёз, он остановился, выхватил молоток и набросился на девушку через сиденье. Она закричала и стала отбиваться, но крики были едва слышны снаружи. Их схватка продолжалась всего несколько секунд и закончилась тем, что он ударил её молотком в лоб, и она сползла вниз, обнажив загорелые бедра и полоску белых трусов.
Олег окончательно обезумел. Забыв про малейшую осторожность, он изнасиловал её прямо в машине, на заднем сиденье, перепачкав кровью и себя и сиденья, рыча и завывая от наслаждения. Девушка громко стонала, и он кончил быстро и яростно.
– Как долго я тебя искал… – шептал он после. – Как же долго… Но теперь ты со мной…
Придя в себя, он вновь сел за руль, проехал дальше, свернул на заросшую лесную дорогу, едва не оторвав себе глушитель, проехал по ней около километра и вновь остановился. Здесь он выволок истекающую кровью жертву наружу и уложил её так точно так, как когда-то лежала погибшая под колёсами грузовика девушка, ставшая его музой.
Сходство было столь впечатляющим, что он терзал её до умопомрачения, и никак не мог насытиться. Ему казалось, что он умирает от блаженства. Единственное, что приносило ему боль, это мысль об отсутствующем фотоаппарате.
Через два часа измывательств он опомнился. Девушки могли хватится, а его отсутствие становилось слишком подозрительным. Нужно было заканчивать. Он с неохотой добил чуть живую девушку молотком, спрятал трусики, сорвал с неё платье и начал вытирать от крови себя и машину, но это было не так просто. В конце концов, он понял, что полностью убрать следы крови с сидений одной тряпкой не получится, как и не получиться объяснить откуда у него две глубокие ссадины на левой щеке. На короткий миг его охватила паника. Его живот окаменел, а перед глазами замелькали картины одна хуже другой. Этот короткий миг слабости потом долго его мучил. Однако, ему удалось взять себя в руки. План созрел сам собой, стоило ему только немного успокоится. Он улыбнулся – время у него было.
В этот раз от спрятал труп основательно. В багажнике у него всегда валялась небольшая самодельная лопатка. Он вытащил её и начал методично начал рыть могилу в основании широкого песчаного гребня, меж двух вековых сосен. Лопата звенела вгрызаясь в крупный жёлтый песок и дело спорилось.
В этот момент он вновь увидел отца. Тот стоял в десятке метров позади него и улыбался. Должно быть, он был там уже давно, но в этот раз ни испуга, ни раздражения Олег не испытал. Стервятники всегда следуют за хищником, таковы джунгли.
– К чёрту тебя, – только и бросил он и продолжил рыть.
Перед тем как уложить в яму изувеченное тело, Олег в последний раз провёл по нему жадными руками. Ему было жаль расставаться со своим ожившим талисманом. У него даже мелькнула шальная мысль, что хорошо бы увековечить её, залив, к примеру, смолой, так чтобы со временем она превратилась в янтарь с прекрасной мушкой внутри. Он хранил бы её в лесу, в тайном месте и всегда бы мог навещать.
Он усмехнулся своим нелепым мыслям. Потом быстро забросал труп песком и утрамбовал могилу. Затем он бросил окровавленную рубашку в багажник, и замаскировал игрушками пятно крови на заднем сиденье. Можно было ехать.
– О, если бы у меня было чуть больше времени, моя милая! – пробормотал он, бросая прощальный взгляд на песчаный склеп. – Хоть капельку больше…
Он сел в машину, оставив отца стоять у могилы и поспешил прочь. Ему пришлось немало пропетлял по лесу, прежде чем он выехал на шоссе. Только там он окончательно успокоился и так увлёкся разглядыванием своей щеки в зеркало, что не сразу заметил впереди машину ГАИ и двух инспекторов, лениво останавливающих некоторые автомобили…
Развернуться и поехать окружным путём было уже слишком поздно – ему пришлось бы пересечь сплошную линию прямо на глазах у милиционеров. Оставалось только одно – проехать мимо с невозмутимым видом, уповая на испепеляющий зной и свою черную звезду. Глубоко выдохнув, он опустил окно, ещё раз внимательно оглядел себя в зеркало, поправил игрушки на заднем сиденье и с безмерно скучающим видом оперся щекой на согнутую левую руку, прикрывая ладонью глубокие царапины.
Далее, как в мучительном кошмаре, он приблизился к машине ГАИ. Вся жизнь пронеслась у него перед глазами, когда сотрудник скользнул сонным взглядом по его пыльному жигулёнку и небрежно махнул остановиться следующему за ним ярко-оранжевому москвичу.
Не веря в свою удачу, Олег покатил дальше. Его сердце ликовало, но сдерживал себя, поскольку не всё ещё было закончено.
Не доезжая до развилки ведущей к участкам пару километров, на крутом повороте, там, где уже не раз случались аварии, он, убедившись, что дорога пустынна, сбавил газ, ещё раз проверил ремень и направил свой автомобиль прямиком в лес.
Он всё рассчитал верно. Слетев с дороги, машина вихрем пронеслась сквозь кусты, пару раз зубодробительно подпрыгнула, потеряла скорость, вильнула из стороны в сторону и встала как вкопанная в метре от огромной ели. Автомобиль пострадал несильно, а сам он только лишь крепко стукнулся лицом о руль, так что кровь теперь хлестала из обеих ноздрей.
Окровавленный и счастливый, он перебрался на заднее сидение – потом он всем рассказывал, что передние двери заклинило, – выбрался из машины, вышел на дорогу и присел на обочине. Ему хотелось смеяться. Всё прошло как нельзя лучше.
Вскоре рядом затормозил зелёный москвич – это был его знакомый, отец Лёшки Остроумова. Он дал Олегу воды, оставил пачку сигарет и умчался в деревню за трактором. Сидя на капоте Олег смолил сигарету за сигаретой, чего не делал с армии, и улыбался, чувствуя себя покорителем Эвереста.
А спустя ещё два часа, Олег въехал на свой участок на исцарапанной и залитой кровью машине. Заплаканная жена бросилась ему на шею, но быстро утешил её. По его словам, он просто размечтался по дороге домой и прозевал поворот. С кем не бывает?
Подправить машину было нетрудно, а вот чтобы отмыть всю кровь Людмиле пришлось потрудиться. Она тщательно выискивала и оттирала каждую каплю, то ругая, то жалея мужа, а он лишь снисходительно отшучивался, обещая впредь быть осторожным. Это была единственная правда в его словах.
Вскоре автомобиль был как новенький. Мужики ещё некоторое время посмеивались над его водительскими способностями, но когда осенью на том же месте волга на полной скорости влетел в лес и водитель с пассажиром погибли на месте, умолкли. Незначительная авария стёрлась в людской памяти, и лишь он один помнил всё, что случилось в тот жаркий день. Иногда он даже забирался на заднее сиденье я и с улыбкой поглаживал его, вспоминая нечто приятное.
Впрочем, урок был ему очевиден. Он больше никогда не убивал вне поиска и никогда не убивал в машине. Это стало его табу. Он всё чаще стал использовать автомобиль лишь для того, чтобы добраться до какой-либо железнодорожной станции, чтобы затем ехать в нужное место на электричке. Только раз с той поры он использовал автомобиль чтобы подвезти будущую жертву, но набросился он на неё снаружи, когда изобразил поломку. Он дал молодой женщине выйти, после чего оглушил монтировкой, связал, сунул в багажник и отвёз в лес. Там он привязал её лицом к дереву и старательно насиловал в течение трёх часов, после чего медленно задушил пояском от её же платья.
Сначала он хотел оставить труп в таком виде, но затем решил бросить его в огромный муравейник неподалёку. Вид десятков тысяч насекомых волной охватывающих нагое тело, заползающих в рот и уши женщины, копошащихся у неё между ног заворожил его. Было нечто непостижимо прекрасное и отталкивающее в этом молчаливом и суетном торжестве жизни над смертью, и он вдруг понял, что в сущности, ничего не меняется. Жизнь просто перетекает из одного сосуда в другой, и это открытие немного опечалило его.
Отец тоже выглядел слегка опечаленным. С того памятного случая у могилы он всё чаще приходил к нему. Иногда сразу, а иногда чуть позже – перед самым убийством. Его он никогда не пропускал. Обычно он стоял в стороне, позади и чуть правее, но со временем, Олег отметил это, подходил всё ближе и ближе. Его лицо стало приобретать тёмный оттенок, словно оплавляясь, но черты лица были всё ещё узнаваемы.
«Так значит, я не владею ими? – огорчился Олег. – Так значит, всё напрасно?.. Значит, я не их настоящий хозяин?.. Нет?..»
Ответа не было. Он уже готов был вытащить канистру с бензином и подпалить злосчастный муравейник, когда встретился с остекленевшими глазами женщины. В её прозрачно-голубых глазах застыл страх. Улыбка скользнула по его губам.
«Нет… Всё в порядке… Они мои… Пока они испытывают страх, я их хозяин… Я и никто другой… Страх, что живёт в них, сильнее жизни… Сильнее всего… Они готовы всё отдать за право бояться дальше… Хотя бы ещё одну минуту… Они готовы ползать у меня в ногах, делать всё, что я прикажу и молить, молить о пощаде, зная, что её не будет, и всё же, молить, извиваясь точно разорванные черви!.. Ничтожества.... О, да, я владею ими!.. Я их хозяин… И так будет вечно, ибо страх будет вечно жить в их жалких душёнках… Вечно!.. Да…»
Он поднял палку и ещё больше разворошил муравейник, так что шорох миллиона ножек стал слышен. Когда остекленевший глаз скрылся под рыжей волной муравьёв, он развернулся и ушёл, раздумывая о том, что ему лучше купить сегодня в рыбхозе, карасей или лещей.
«Возьму и то и другое, – решил он. – Сегодня хороший день…»
В этот раз отец проводил его до самой машины, но внутрь не сел. Он смотрел как сын уезжает, а потом вернулся в лес. Олег не знал, что он там делает, да и не хотел знать. Он был хозяином, остальное его не волновало.
В пути Олег размышлял о том, что его, наверняка ищут. Он понимал это и его это совсем не страшило. Для него это был совершенно естественный ход вещей.
«За каждым тигром крадётся охотник, – любил повторять он себе перед каждым новым поиском. – Помни об этом… Помни… Многие бы хотели заполучить твою шкуру… Многие… Но пока ты осторожен, ты можешь попасться лишь случайно… Так будь осторожен, тигр, будь осторожен…»
И он был осторожен. Был терпелив. Был умён. Он учился, креп и всё больше доверял своим инстинктам, которые его не обманывали. Он не раз чувствовал, что охотники близко, что они ищут именно его, но каждый раз он ускользал от них. Он знал, что другие тигры попадаются в расставленные на него капканы, и их кровь обагряет джунгли. Он слышал отдалённые крики загонщиков, гонящих через чащу невиновных, прямо на цепь охотников. И он улыбался. Всё это было частью игры. Частью состязания. Частью поиска.
«Разве подвиг был бы подвигом, не будь врага, желающего тебе смерти?.. Нет… Жизнь рождает жизнь, а смерть – смерть… Так заведено… Они думают, что эти людишки принадлежат только им… Что только они имеют право казнить их или миловать… Но это не так… Это ложь… Я знаю это… И они знают… Им плевать на людей… Плевать на их жалкие жизни и их ничтожное отродье… Их интересует только власть… Потому что без неё, они такие же как все… И они боятся её потерять… Бояться больше всего… Поэтому они ненавидят меня… Поэтому ищут… Поэтому хотят убить… Что ж, пусть попробуют… Нелегко убить того, кто сам дарит смерть… Нелегко»
