Алексей Наумов
Ушма
Я осторожно приблизился. Собаки нигде не было видно, но мне показалось, что я заметил какое-то движение у основания горы мусора, там, где чёрная вода неспешно облизывала белые кости ветвей. Быть может там было какое-то укрытие, невидное с берега? Мне представилось, что там находится жилище Ушмы, вход в который находится ниже уровня воды, как у бобров. Это было так нелепо, что я усмехнулся.
Немного поколебавшись, я решил приблизится к тому месту не поверху, карабкаясь по ветвям, поскольку в этой мешанине сучьев легко можно было провалиться и сильно поранится, а двигаясь по самому краю отмели, по щиколотку в воде. Путь был коротким, так что через несколько минут я был на месте. Увы, ничего, кроме мешанины веток, мелкого мусора и большой коряги, облепленной высохшими водорослями, свисающими вниз длинными, грязными прядями, которые мы называли «волосами мертвецов» я там не обнаружил. Моё лицо горело, поэтому я зачерпнул прохладной воды, с наслаждением умылся и огляделся по сторонам.
Вода тихо журчала у моих ног и приятно их холодила. Не такая уж она была и страшная, река Ушма, особенно сейчас, когда в ней почти что нет воды. Может прав был отец, когда говорил, что через 50 лет тут всё полностью изменится. Осталось ровно половина. Доживу ли? Кто знает…
Я облокотился на корягу, чтобы поправить ботинок и нащупал локтем нечто угловатое и твёрдое, скрытое «волосами». Я сорвал их и увидел небольшую железку с четырьмя отверстиями, которая буквально приросла к дереву. Очевидно коряга была вынесена на берег недавним половодьем, а до этого невесть сколько времени пролежала на дне. Мне стало любопытно. Я вытащил из кармана перочинный нож, не без усилий отделил свою находку от гнилого дерева, поскрёб её лезвием, промыл в воде и вновь осмотрел. Все сомнения пропали – на моей ладони лежал увесистый медный кастет.
Я убрал нож и просунул пальцы правой руки в отверстия. Даже после долгих лет пребывания в воде он всё ещё представлял грозное оружие. Я снял кастет и хотел рассмотреть его ближе, но меня отвлёк шёпот… Кто то окликнул меня с того берега реки… Негромко… Почти шёпотом… Я повернулся и никого не увидел, но снова услышал этот звук… Вода что то шептала мне… Что то совсем простое… Всего одно слово… Моя правая рука начала гореть огнём… Кастет выпал из моих онемевших пальцев… Мой взгляд невольно скользнул следом и я вздрогнул и попятился, увидев в струящемся зеркале воды, что прямо напротив меня, из реки медленно поднималась длинная чёрная рука, а следом, голова ведьмы…
В два прыжка я выскочил на берег и помчался к дому, превратившись в один сплошной комок ужаса. Голос воды стоял в моих ушах. Тот самый потусторонний голос, что являлся мне порой в самых жутких кошмарах. Вода узнала меня и я узнал её. Я закричал, но мой вопль не заглушил этот голос, а будто усилил. Он вторил моему крику, разлетаясь по лесу и возвращаясь обратно шипящим эхом, так что теперь он был повсюду.
Я споткнулся о какой-то корень и кубарем покатился по тропинке, едва не откусив себе язык и сильно ударившись лицом о тонкую осинку. Голова гудела, но не столько от удара, сколько от набирающего обороты тяжёлого маятника воды. Отдаваясь во всём теле, он подчинял моё сердце своему ритму и я знал, что это означает – ведьма была близко.
Я вскочил на ноги и как угорели понёсся вперёд, слыша, на этот раз совершенно точно, что кто-то гонится за мной по чаше леса. Гонится и настигает.
Не знаю сколько времени прошло, потому что в моём сознании остался только нескончаемый коридор кустов впереди и звук погони за спиной. Я не бежал, я летел по лесной тропике, спасаясь от неминуемой смерти и в какой-то момент, мне показалось, что это так хорошо знакомый мне сон, где я беспрестанно меняюсь местами с охотником и добычей. Но в следующее мгновение тот, кто был сзади, догнал меня и я почувствовал острую боль в правой лодыжке. Я снова упал, на этот раз перевернувшись через голову, но ничего не сломал и живо вскочил на ноги. Мой противник стоял в нескольких шагах и смотрел прямо на меня. Это был Свифт. Это он гнался за мной и укусил за ногу. Свифт, который сгинул в лес четверть века назад. Свифт, чьи глаза были черны как ночь, будто на меня смотрели два бездонных провала. Свифт, чья слюна была чёрна и вязка как застывающая сукровица.
Мало что понимая, а лишь желая выбраться с болот, я вновь поднялся и побежал, иногда оглядываясь через плечо, но меня никто больше не преследовал. Хоть голос воды был всё ещё близок, но и переулок был совсем близко. Я выскочил на него и никак не мог остановиться, хотя моя грудь разрывалась от боли. Я пробежал ещё добрую сотню метров, а затем повалился на горячий песок. Меня несколько раз мучительно вывернуло наизнанку, и после этого мне слегка полегчало. Только моя правая рука всё ещё немела и ныла, будто бы я отлежал её во сне.
Голос воды превратился в невнятное бормотание, но не исчез полностью. Он снова жил во мне. Бродил по моим венам. Отравлял меня чёрным ядом. Медленно переваривал мою душу, чтобы потом зло поглотило меня не прикладывая усилий как прохладный коктейль в жаркий полдень. Зло каким-то образом вспомнило дорогу ко мне. Я отлично знал, что за этим последует, но не этого ли я сам и искал, желая положить конец бесконечному ожиданию неизбежного?.. Все эти годы я жил как человек которому огласили смертный приговор, а затем отпустили на свободу, предупредив, что однажды, без предупреждения, за мной придут и безжалостно исполнят обещанное. Тогда, я был счастлив вырваться на волю, но сейчас, после долгих лет мучительного ожидания, я не был уверен, что это того стоило…
Я поднялся на ноги и поковылял домой. Там я залил небольшой укус на ноге спиртом и заклеил лейкопластырем. У меня кружилась голова и я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание, но я всё же добрался до участка бабки Светы, срезал с её облезлой рябины длинную ветку, очистил её от коры и старательно намотал на правое запястье. Я понимал, что уже слишком поздно, что это нужно было делать заранее, что я нарушил все её мыслимые и немыслимые наставления, но часть меня всё ещё цеплялась за глупую надежду, отказываясь верить в то, что моему хрупкому благополучию пришёл конец.
Так или иначе, я лёг в постель и отключился, убаюканный далёким журчание. Мне снова снилось большое зеркало залитое чёрной водой. Я стоял напротив него, а вода тянулась ко мне, звала, увещевала, но я никак не мог решиться сделать последний шаг ей навстречу, хотя даже во сне я понимал, что это лишь вопрос времени. Я давно был готов к смерти, просто не хотел это признавать. Я пытался выторговывать себе что то взамен. Получить какие-то ответы. Понять, что же случилось. Увидеть во всём этом хоть какую-то логику. Но так ли мне всё это было нужно?.. Не лгал ли я себе все эти годы?.. В конце концов, жизнь, это просто самая длинная человеческая привычка, а отказываться от привычек всегда трудно.
Глава 3
Около шести вечера я был на ногах и чувствовал себя сносно. Впрочем, я не обманывался. Я знал, что периоды хорошего самочувствия будут всё чаще перемежаться ужасной апатией, пока голос воды не обретёт надо мной полную власть. Когда именно это произойдёт, мне было неизвестно. Очевидно это зависело от конкретного человека и его воли к сопротивлению. Дети, как правило, уходили раньше, взрослые могли сопротивляться дольше, но конец у всех был один. Так стоило ли тянуть?.. Не для этого ли момента, на самом деле, я купил себе ружьё?.. Все эти годы я убеждал себя, что не сдамся без боя, но было ли это правдой?.. Может, в глубине души, я всегда знал, что на самом деле я покупаю не оружие, а избавление?.. То, чего я не имел в детстве… Быть может, всё это было пустой бравадой?.. Быть может… А может, черный яд уже начал действовать и теперь нашёптывает мне мысли о неизбежности… Зло коварно… Оно ищет пути… У него много помощников… И первый из них – сам человек… Но не я… Пока я жив, пока я в своём уме – я буду драться… Хотя бы в память об Анюте и её семье… Хотя бы так…
Уезжать я не собирался. Бегство не могло ничего решить, к тому же, я не был уверен, что оно вообще возможно. Насколько далеко нужно убраться от болот, чтобы голос воды потерял силу? И вообще, существует ли подобное «далеко»? Проклятье словно чума – пока ты не заразился, есть смысл держать от неё как можно дальше, но когда болезнь уже внутри, то чем дальше ты бежишь, тем большую услугу ей делаешь… Нет, так или иначе, но всё закончится здесь, там же, где и началось.
Я основательно поужинал, памятуя о том, что вскоре аппетит у меня полностью пропадёт и я буду стремительно терять силы. Затем я разжёг самовар и с величайшим наслаждением наблюдал как медленно угасает день, как сумерки меняют облик дач, как розовеет небо, и как ночь чёрной лавиной накрывает участки, погребая под собой всё живое.
Перед закатом, мой милый Гаврюша ненадолго навестил меня. Как обычно он пробрался на мой участок секретным путём по берегу канавы. Я от души был рад этому визиту и поспешил угостить очаровательного скотч-терьера его любимым лакомством – кусочком сыра. Гаврюша с удовольствием проглотил предложенные деликатес и заскакал по газону, предлагая мне повозиться с ним в траве. Я не мог отказать, но как только мы начали игру, он вдруг фыркнул и с опаской обнюхал мою ногу. Я решил, что ему не понравился запах спирта, которым я обработал укус, но шерсть у Гаврюши поднялась дыбом, он оскалил клыки и попятился. Я пытался его успокоить и задобрить новой порцией сыра, но он отказывался подходить ко мне ближе чем на два метра и вскоре удалился виновато поджав хвост.
Это произвело на меня удручающее впечатление. Последний друг покинул меня в трудный момент, но разве не этого я ожидал? Я закурил трубку и стал размышлять, не стоит ли мне вновь подняться на сосну, чтобы попытаться увидеть загадочный красный свет, но в конце концов, отказался от этой затеи. Даже если предположить невероятное, и я действительно увижу огонь из давно исчезнувшего дома, что это изменит? Жребий был брошен, поэтому я решил не тратить силы на мелочи.
Когда тьма начала сгущаться, я включил свет в хозблоке и укрылся в доме. Я проверил и зарядил своё оружие, сунул четыре патрона в карман рубашки, а остальные оставил в открытой коробке на столе. Там же я поместил термос с горячим шоколадом, несколько бутылок воды, пару сэндвичей и старый отцовский кинжал. Меня ждала очередная безумная ночь, но я старался не думать раньше времени о тех ужасах, что она скрывала. Я сел в своё кресло, включил телевизор и стал рассеянно переключать каналы, вслушиваясь в приближающийся голос воды.
Я не могу сказать точно, когда реальность потеряла границы. Это была всё та же комната, тот же телевизор, та же тяжесть ружья на коленях, и тот же бесконечный шелест воды в голове. Просто внезапно я увидел, что весь пол залит чёрной водой и она омывает мои ступни. Я вскочил на кресло, а затем на стол, потому что вода тянулась ко мне чёрными щупальцами, обвивая стены и потолок. Я чувствовал, как моя нижняя челюсть наливается свинцом и становится невероятно тяжёлой, так что я едва могу держать её закрытой. Такое пару раз случалось со мной в детстве – от высокой температуры у меня начинались короткие галлюцинации. В первый раз я был ужасно напуган, но затем научился быстро определять приступы по ощущению этой необычной тяжести.
Едва я понял, что со мной происходит, как вода начала исчезать и спустя минуту я смог спустился обратно в кресло. Но это было лишь началом. Маятник воды стремительно набирал ход в моей голове, сбивая ритм сердца и пытаясь подчиняя его своей воле. Вода была рядом. Не мнимая, настоящая. Кто то был на моём участке. Бродил вдоль моего дома. Заглядывал в окна с северной стороны, куда не попадал свет из хозблока. Кто то поднимался на крыльцо и трогал ручку двери. Кто то чьё имя я хорошо знал.
Мой дом был полон шагов и жутких звуков. Некоторое время я сидел на месте, но затем волнение стало таким сильным, что я стал прохаживаться по комнате с ружьём наизготовку. Моя правая рука горела огнём, поэтому время от времени я прикладывал её к холодной печной заслонке, пока не понял, что за ней тоже кто то скрывается…
Чей то голос внутри звал меня. Тихо. Слёзно. Точно крохотный котёнок мяукал на улице среди дождя. Я осторожно приоткрыл поддувало и до меня предельно ясно донёсся шёпот Анюты…
Она просила меня впустить её… Открыть дверь… Ей нужно было сказать мне что-то очень важное… Она плакала… Говорила, что ей страшно снаружи… Что она замёрзла… Что она промокла… Она умоляла меня помочь ей… Ведь это я во всём виноват… Я опоздал тогда… Я не пошёл за ней в лес… Не догнал… Не остановил… Не спас её… Но я всё ещё могу помочь ей… Могу спасти её… Прямо сейчас… Нужно просто открыть ей дверь… Впустить её… Она всё объяснит…
Мои волосы стояли дыбом. Я понимал, что это обман, что это вовсе не Анюта говорит со мной, но никак не мог закрыть дверцу и слушал, слушал, слушал, пока из печки не засочилась чёрная вода… Тогда я отскочил, захлопнул поддувало стволом ружья, закрыл задвижку и больше к нему не приближался. Но голос был там… Глухой, тихий и жалобный как завывание осеннего ветра… Не с этими ли голосами говорила бабка Света?..
В какой-то момент, находится на первом этаже стало невозможно. Всё вокруг пришло в движение: занавески на окнах зашевелились, шкаф затрещал, точно кто-то пытался из него выбраться, а из под большой родительской кровати, на меня смотрел некто с немигающим взором змеи, готовясь напасть, лишь только я отвернусь…
Клацая зубами от ужаса и теряя остатки самообладания, я выскочил в прихожую и увидел, что на оконной занавеске проступает огромная тень Хозяйки, склонившейся у входной двери… Голос воды был тяжёл и вязок, я тонул в нём как в патоке, но всё ещё мог сопротивляться. Я взлетел по лестнице, откинул люк и ворвался наверх так, будто бы шёл абордаж и я ступил на палубу вражеского судна. Увидев своё отражение в стекле окна, я отшатнулся – на меня смотрела белая, перекошенная маска с чёрными пятнами остановившихся глаз…
Я захлопнул люк, задёрнул шторы и начал двигать мебель. Моя правая рука плохо мне подчинялась, но нарастающее безумие придавало мне сил. Я положил поверх люка свою перевёрнутую кровать, затем припёр дверцы в боковые коридоры столом, стульями и комодом.
На время всё вокруг успокоилось. Передышка была нужна мне как воздух. Я сел на пол и посмотрел на часы. Было около трёх. Мне жутко хотелось пить, но в спешке я забыл воду внизу, а о возвращении и речи быть не могло. Я ошалело оглядывал разгромленную комнату и ни о чём не думал, кроме того, что мне нужно было продержаться до рассвета.
Всё началось с люка. Сначала, он, чуть заметно, дрогнул и приподнялся. Я вскочил на ноги, прыгнул на кровать и начал скакать на ней, с ужасом ощущая внизу упругую силу живого существа пытающегося подняться наверх. Спустя некоторое время движение прекратилось, но затем, кто то стал поочерёдно бродить по коридорам вдоль стен, так что стенки трещали и хрустели, и безуспешно пытаться открыть двери в стене… Я наваливался всей тяжестью на свои хрупкие баррикады, отчаянно пытаясь сдержать незваного гостя и вскоре всё стихло. Я уже думал, что на сегодня это конец, что заря близко и я могу отдохнуть, но затем заметил, что большое зеркало стоящее у стены, полно чёрной воды и она вспучивается наружу, будто кто то силится из ней выйти…
Голос воды был ужасающе близко. Каждый удар маятник колотил меня прямо в грудь тяжёлой кувалдой. Я кинулся к зеркалу и набросил него покрывало с кровати. Затем, я принялся колотить по нему прикладом ружья, загоняя рвущуюся оттуда тварь обратно. Я бил и бил во что-то мягкое и упругое, крича и подвывая от ужаса, и остановился только когда услышал звон битого стекла. У соседей вспыхнул свет и скрипнула входная дверь, но дальше этого У меня в ушах всё ещё стоял свой собственный крик, когда я обессиленно опустился на пол. За окном светало. Шум воды стихал и гас как лесное эхо. Я сел на перевёрнутую кровать, привалившись спиной к стене, обнял ружьё и задремал.
Меня разбудили встревоженные голоса соседей. Они на перебой звали Гаврюшу, но тот явно не желал возвращаться. Их голоса были назойливыми и пронзительными и я понял, что больше уже не засну. Я встал и осмотрел жуткий погром учинённый мной на втором этаже.
Я подозревал, что соседи слышали ночной шум в моём доме и будут задавать вопросы. Кое как одевшись и приведя себя в порядок, я вытащил из аптечки пузырёк спирта и прополоскал им рот. Пусть уж лучше они подумают, что я алкоголик, нежели сумасшедший, отбивающийся по ночам от призраков…
Однако объясняться мне толком и не пришлось, поскольку Вадим и Юля были крайне взволнованны исчезновением Гаврюши и ни о чём больше говорить не могли. Оказалось, что вчера, сразу после наступления темноты, он начал вести себя очень странно: весь дрожал, испуганно жался к хозяевам, отказывался от угощения, а когда Вадим вышел покурить, Гаврюша выскользнул в темноту и до сих пор не вернулся.
Зная, что Гаврюша любит у меня гостить, они просили сказать им, если он вдруг появится. Я пообещал с тяжёлым сердцем, поскольку был уверен, что его исчезновение не случайно. Когда они ушли, я поднялся на крыльцо дома и вновь посмотрел на подсыхающую лужу воды у двери. Мне не было нужды опускаться на колени и нюхать её – я и отсюда чувствовал запах болота и падали… Я печально усмехнулся – вот я и увидел то, чего так страшился в детстве – следы Ушмы на своём пороге, но сейчас они вызвали у меня лишь тупую усталость.
Я пошёл к умывальнику, но по пути моё внимание привлекли мухи, что роились над канавой. У меня сжалось сердце. Я раздвинул кусты таволги и увидел Гаврюшу. Он лежал на боку, наполовину утопленный в густом иле покрывающим дно пересохшей канавы. Его маленькая, оскаленная пасть была забита грязью, а полуоткрытый глаз смотрел куда то вбок. Ещё одна ненужная смерть, причиной которой был я.
Я вытащил малыша из канавы и бережно обмыл водой из шланга. Он ещё не окоченел, поэтому я постарался придать ему приличный вид, прежде чем завернул в кусок ткани и отнёс соседям. Не знаю, что они подумали, когда я появился у них после шумного ночного погрома, полубезумный и пахнущий спиртом, с трупом их любимой собаки, но мне было всё равно.
Остаток дня я провёл гуляя по переулкам. Я намеренно ушёл как можно дальше от болот, и бродил вдоль участков примыкающих подъездной дороге. Это было единственное высокое место на дачах – узкая песчаная гряда, которая тянулась вдоль бесконечной низины. Природный вал отделяющий мир людей от территории тьмы. Последнее предостережение человеку, зачем то явившемуся в эти места. Далее, начинались огромные болота, где безраздельно властвовала их ужасающая хозяйка – Ушма.
Журчание воды периодически настигало меня и здесь, но я был к этому готов. Я сбрасывал его как паутину и продолжал свой путь. Путь через бездну. Путь через царство теней. Путь, который показался бы нормальному человеку истинным адом, тогда как на самом деле, я лишь приближался к нему, ступая по ничейной земле, где жизнь лишь случайная искра, гонимая чёрным ветром преисподней.
Домой я вернулся засветло и сделал последние приготовления. Мне некому было звонить и писать, а если такие люди и были, то я не хотел этого делать, чтобы не тревожить их, а себя не лишать себя последних остатков мужества. Вместо этого, я намерено сосредоточился на самых простых вещах. Я убрал осколки большого зеркала на втором этаже, снял со стены на первом этаже и отнёс в сарай два зеркала поменьше, проверил и подправил все задвижки на окнах и дверях, наглухо заколотил обе двери в коридоры на втором этаже и замуровал печные заслонки. Я понимал, что все эти усилия тщетны, но ничего не мог с собой поделать. Сидеть без дела и жать прихода тьмы было невыносимо.
Я видел из окна, как мои соседи печально бродили по участку, бросая недобрые взгляды на мой дом. В какой-то момент, мы хотелось выйти и сказать им, чтобы они уезжали, хотя бы на несколько дней. Я даже думал не пригрозить ли им ружьём, но затем решил не усугублять ситуацию. Я не знал наверняка, к чему это может привести и только твёрдо решил не пускать их больше на свой участок, чтобы тьма каким-то образом, не коснулась и их. У меня даже мелькнула мысль подготовить всё к тому, чтобы сжечь свой дом, но потом я передумал, памятуя о том, что один пожар уже был и он ничего не смог изменить.
Апатия наваливалась постепенно. Некоторое время я пытался бороться с ней при помощи кофе, но вскоре меня стало тошнить так сильно, что я оставил эту затею. Всё развивалось гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Я ошибался, думая, что у меня в запасе есть ещё несколько дней и ночей, и я смогу бороться дольше чем в детстве. Тьма и так ждала слишком долго, поэтому первые призраки явились мне ещё до наступления сумерек.
Они выглядывали из за дома, стояли среди кустов таволги, там, где погиб Гаврюша, маячили в окнах пустующих соседних домов. Сначала я пытался их игнорировать, но когда они начали тихо, но настойчиво окликали меня со всех сторон, я сдался и ушёл в дом. Я задвинул дверь в комнату тяжёлым бельевым шкафом, сел в углу, зажёг трубку и ощетинился заряженной двустволкой. Отчасти, это помогло – теперь, по крайней мере, мне не нужно было беспрестанно оборачиваться, чувствуя за своей спиной чьё то присутствие.
Укушенная нога ныла с каждым часом всё сильнее и к вечеру боль дошла до низа живота и перекинулась на спину. Для бешенства, всё развивалось слишком быстро, и подумал, что у меня наверное заражение крови. Однако, когда я отклеил лейкопластырь, то увидел, что из небольших ранок на лодыжке сочится тёмная вязкая жижа, пахнувшая болотом и гнилью и эта чернота уходит по моим венам вглубь ноги. Сама смерть струилась по моим жилам, ища путь к сердцу и от этой инфекции спасения не было. Быть может это и к лучшему, решил я, небрежно замотал ногу бинтом, и больше о ней не вспоминал. Спустя какое-то время меня начал бить мелкий озноб. Чтобы хоть как-то спастись от него я надел джинсы, старый свитер и тёплые кроссовки, и постепенно согрелся. Впрочем, всё это было бессмысленно.
Моё сознание всё чаще погружалось в дымку. В эти моменты мне казалось, что комната наполняется густым туманом, в котором проступают чьи то очертания. Они не выглядели угрожающими. Скорее, это были первые зрители, которые собирались в фойе театра, в ожидании начала спектакля. Постепенно, их становилось больше и больше, а с наступлением тьмы, когда туман в очередной раз окутал меня, вся комната была полна мёртвых детей. Большая часть лиц была неразличима, я видел лишь силуэты и размытые очертания, но те что стояли близко, были видны вполне отчётливо.
Это зрелище, как ни странно, меня не пугало. Я чувствовал жалось по отношению к ним. Я знал, что все они, так или иначе, были убиты. Их мертвые глаза смотрели сквозь меня и в них не было злобы. Они просто ждали. Готовились принять меня в свои ряды, чтобы затем, всем вместе, уйти в страну без возврата. Я пытался найти среди них Анюту, но в первых рядах её не было, а как только я пытался встать и рассмотреть тех, что стояли сзади, все тени отступали назад и таяли в тумане.
Но одно знакомое лицо я всё разглядел – девочку в салатовом платье. Она стояла особняком, ближе всех, справа от моего кресла и смотрела на меня чёрным провалом глаз. Её голова была наклонена к плечу. Я махнул ей рукой, словно приветствуя старого друга, но она никак не отреагировала и в какой-то момент исчезла.
В последний раз, когда туман был особенно густой и липкий, так что все тени были едва видны, у моих ног появился Свифт. Он внимательно обнюхал мою ногу и долго смотрел на меня, но когда я протянул к нему руку, оскалился и медленно отступил назад. Вместе с ним начал уходить и туман.
Внезапно, я со всей ясностью понял, что время пришло. Страх – жуткий, нестерпимый, первородный обрушился на меня и погреб под собой как лавина. Я барахтался в нём не в силах сделать вдох, внимая тяжёлой поступи Ушмы. Маятник гулко стучал внутри меня и казалось, весь дом ходил ходуном ему в такт. Комната наполнилась голосами, на крыльце затрещали доски – кто-то тяжело поднимался по ступеням, волоча за собой длинное, перекрученное тело…
Я сжал ружьё с такой силой, что не чувствовал пальцев. Голос воды звучал громко и властно. Бульканье сливалось в звуки, звуки – в слова… Вода силилась произнести что-то… Что то очень простое… Всего одно слово… Моё имя… Я трепетал от ужаса, и всё же, где то внутри, ждал этого момента с нетерпением. Тьма внутри меня тянулась навстречу тьме снаружи, открывая одну дверцу души за другой. Моя голова склонилась к плечу, рот расплылся в ублюдочной гримасе. Вода заполняла меня до краёв…
В какой-то момент, я отложил ружьё, подошёл к шкафу и начал отодвигать его, прислушиваясь к тому, что творилось на крыльце. Мне показалось, что там негромко звякнуло стекло, а затем щёлкнул засов. Я улыбнулся безумной улыбкой психопата и продолжил свою тягостную работу. Когда я придвигал шкаф к двери мне было легко, поскольку я упирался спиной в стену, сейчас же каждый нажим отодвигал его лишь на несколько сантиметров, и отдавался такой болью в груди, что у меня темнело в глаза.
Я хотел передохнуть, лечь, закрыть глаза, но вода шептала мне, вода приказывала, вода вела меня за собой. Я чувствовал, что течение подхватывает меня с берега и начинает уносить за собой. Ещё немного и придёт покой… Ещё совсем немного и я поплыву, спокойный и счастливый… Нужно просто отодвинуть этот чёртов шкаф… Напрячься ещё немного, а затем придёт покой… Долгожданный… Манящий… Вечный…
Что-то завозилось в шкафу, забилось о его стенки, точно внутри метался дикий зверь. Я попытался прижать створки, но слишком устал и поддался отступив на несколько шагов. Вода заливала мне глаза, уши, рот. Я почти ничего не видел и не слышал. Дверь в комнату начала трещать, под напором извне, но шкаф всё ещё преграждал ей путь.
– Ну же, – шептал я, глядя на шкаф. – Ну же… Чего ты ждёшь… Я здесь… Выходи… Ну…
Очередной удар изнутри шкафа распахнул одну створку, на которой было большое зеркало. Оно было не на виду и я совсем позабыл про него забыл. Теперь оно было залито тёмной водой. Вода тянулась ко мне, желая, чтобы я её коснулся. Она будто видела меня, звала за собой, шептала что то, но иначе. Мне даже показалось, что я слышу два разных голоса, соперничавших между собой, как некогда это было в бане у бабки Светы.
Дверь в комнату поплыла в сторону. Невероятная сила медленно и плавно распахивала её, сдвигая тяжёлый шкаф. Чёрная рука скользнула в щель и беспокойно забегала по стене, по шкафу, по дверце, ища что то… Меня… Это чудовищное зрелище вывело меня из ступора. Я бросился за ружьём, но на моём пути застыла девочка в салатовом платье. Её глаза были огромны, как пауки, а рот растекался в беззвучном крике. Она медленно шла на меня и я попятился, теряя разум…
Дверь открывалась шире и шире. Вот уже вторая рука ведьмы показалась в проёме. Вода готова была произнести моё имя. Она с трудом складывала звуки и у неё получалось.
В этот момент, за моей спиной раздался громкий и требовательный собачий лай. Я повернулся к зеркалу и увидел, что вспучившаяся чёрная вода приобрела очертания большой собаки. Она звала меня и что то внутри меня тоже тянулось к ней. Я сделал шаг к зеркалу, и в тот же момент почувствовал, как холодные детские руки вцепились в меня сзади, точно когти и нечеловеческий визг ударил мне в уши. Девочка повисла на моей спине, пытаясь нащупать мои глаза и не переставая визжать. Я заметался по комнате, натыкаясь на мебель, пытаясь сбросить с себя ужасное отродье, но она вцепилась в меня точно обезумевшая от страха кошка. Громкий лай, голос воды и пронзительный визг призрака слились в мое голове в один оглушающий рёв. Я потерял равновесие и рухнул на стол. Моя рука скользнула по кинжалу и сомкнулась на его прохладной рукоятке. Одним резким движением я сбросил с него ножны, а вторым вонзил его куда-то назад, через плечо, прямо в оглушающий меня крик…
Истошный вопль огласил комнату, превратившись в клокочущее бульканье. Хватка призрака на мгновенье ослабла. Я скинул с себя маленькое чудовище и ринулся к зеркалу. Ведьма уже лезла в просвет двери, но её тело было слишком громоздким. Её правая рука попыталась меня остановить, но ей мешал угол шкафа. Я подбежал к зеркалу и провалился в него как в полынью.
Тёмная вода поглотила меня и закрутила в водовороте, на давая ни всплыть, не вздохнуть. Сильное течение подхватило меня и с ужасной скоростью понесло во мраке. Вода – живая, подвижная, липкая – крутила и ощупывала меня, сжимала и подталкивала. Я летел в этом потоке, сдерживая дыхание сколько возможно, но моя грудь разрывалась. Остатки воздуха вылетели из меня и я закричал, а следующий рефлекторный вздох наполнил мои лёгкие обжигающей жидкостью. Острая боль пронзила меня насквозь, ослепляя и раздирая на части. Вода вокруг вдруг сделалась густой и клейкой, точно я тонул в торфяном болоте. Мои глаза были, рот и ноздри были залеплены илом. Я рвался вверх, истошно желая жить, корчась от боли и ужаса, но вдоха всё не было и не было, и я плыл, и плыл, и плыл, пока, наконец, не вынырнул из вязкой болотной жижи и медленно, наощупь выполз из неё на берег, но так уже и не вздохнул.
Я не понимал где нахожусь – лёгкий туман скрадывал очертания местности, но мне показалось что я вижу среди чахлых деревьев покосившиеся крыши домов. Я только что выбрался из зловонной дыры, размером с ванну, доверху залитой мерзкой жижей. Такие ямы попадались иногда на болотах. Когда человек проходил мимо, жижа в ней начинала хлюпать в такт шагам. Наверное поэтому их называли «болтунами». Они были весьма опасны, поскольку имея небольшой размер, могли быть очень глубокими. Упав в болтун человек точно проваливался в колодец с нечистотами и запросто мог погибнуть, даже не вскрикнув, находясь в нескольких шагах от других людей.
На поверхности болтуна обычно был тончайший слой отстоявшейся воды – превосходное зеркало. Именно в него я сейчас и смотрел. Грязь быстро выровнялась и затхлая вода проступила на ней как гной. Но в ней отражался не я, а моя комната, которую я только что покинул. Как на большом экране, только без звука, я видел, как Ушма рыскала по всем углам в поисках меня и как крушила всё вокруг поняв, что я ускользнул.
Я впервые увидел ведьму полностью. Видение длилось всего несколько секунд, но я хорошо запомнил некоторые детали. Огромная, больше двух метров, Ушма металась по комнате, двигаясь с угловатым проворством изувеченного насекомого. Её тело было жуткой смесью человеческих останков и ожившей болотной коряги. Местами было невозможно разобрать, где оканчивается разлагающаяся плоть утопленницы и начинается рыхлое сочащееся гнилью дерево. Только её левая рука и часть лица оставались чисты, словно брошенные в грязь осколки белоснежного мрамора.
