Александр Дугин
Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства

От Сун к Цин: позднеимперский период

Позднеимперский период в истории Китая принято начинать с эпохи династии Сун. Империя Сун была в 960 году основана Тай-цзу, правителем государства Поздняя Чжоу, одного из небольших образований, сражавшихся между собой в период пяти династий и десяти царств. Тай-цзу снова удалось объединить территории государства под своей властью, хотя степные области были утрачены, а на севере возникло сильное государство чжурчжэней Цзинь. Около 1127 года чжурчжэни вытеснили правителей Сун из их северных территорий, захватив столицу, Императора и весь его двор.

Тогда военачальник Империи Сун Гао-цзун провозгласил себя Императором и перенес столицу на юг в Линьань. С этого принято вести отсчет эпохи Южной Сун. Этой державе удается сохранить контроль над обширными территориями юга Китая и продолжить имперскую традицию.

В Сун преобладает конфуцианство, а также даосизм и буддизм, но именно сакральная онтология Империи является осью всей культуры, политико-религиозной, научной и социальной основой жизни. Поэтому сама иерархия чиновников построена так, что для занятия более высокого поста необходимо сдавать экзамен, включающий в себя знания по религии, этике, философии, истории, каллиграфии и даже проверку творческих навыков – игры на музыкальных инструментах, сложение стихов и основ рисунка. Политика неотделима от культуры, а сама культура неразрывно связана с окружающим миром – с его стихиями, ритмами, сезонами и циклами. Государство мыслится как матрица бытия, воспроизводящая гомологии внешнего мира и общественной культуры, сводя к единым рядам и таблицам символов все многообразие жизни.

Конец эпохи Империи Сун наступает под ударами монголов, когда войска внука Чингисхана Хубилая в 1279 году завоевывают и государство чжурчжэней Цзинь, и сам Китай. Так симметрично эпохе Тан, когда Китай подчинил себе пространства Турана, люди Степи теперь захватывают Китай и создают в нем новую династию Юань. В этот момент пересекаются две имперские линии – древняя китайская и менее формализованная идея Империи Турана в лице монголов.

Значение Китая как Империи Центра было настолько велико даже для степняков-монголов, что именно в Китае они располагают столицу своего государства, охватывающего гигантские территории Евразии – вплоть до Руси и Месопотамии, где соответственно возникают Золотая Орда и держава Хулагу. Все эти земли – пусть номинально – подчиняются великому хану, ставкой которого является именно китайский город Пекин (по-монгольски – Ханбалык, дословно, «Резиденция Хана»), расположенный достаточно близко от Монголии, исторической родины монгольских правителей. Он и становится новой столицей Китая.

Если считать династию Юань китайской (а монголы достаточно быстро подвергаются влиянию китайской культуры и принимают ее мировоззрение, этику и правила), то в период ее правления Китай на время еще дальше выходит за свои границы, нежели в период Тан.

Тем не менее в кадровой политике правители династии Юань передавали ключевые посты монголам, испытывая недоверие к самим ханьцам, что не могло не вызвать отторжения и неприятия основного населения.

В 1368 году монголов сменяет чисто китайская династия Мин. Ее основателем был Чжу Юаньчжан, монах из простолюдинов, примкнувший к восстанию «Красных Повязок», в основании которого стояло общество «Белого Лотоса», где сочетались буддистские и манихейские воззрения. Как и даосы, также подержавшие восстание, китайские буддисты настаивали, что династия Юань исчерпала «небесный мандат» и ее правители более нелегитимны. При этом буддисты провозгласили, что скоро должен явиться Будда последних времен. Мы говорили, что политическая эсхатология в целом чужда китайской культуре, но в случае буддизма, пришедшего в Китай из Индии, и особенно в сочетании с резко дуалистическим манихейством, представляющим собой зороастрийскую еретическую секту с элементами гетеродоксального христианства и иудаизма, она придавала даосской и конфуцианской теории восстановления «небесного мандата» дополнительную остроту и радикальность.

Чжу Юаньчжан добился лидерства среди различных группировок «Красных Повязок» и сумел объединить под своей властью Китай. Его программой было восстановление конфуцианского строя, то есть возврат к домонгольским традициям. Это стало отличительной чертой эпохи всей династии Мин.

В 1616 году на севере Китая Нурхаци, предводитель снова усилившегося народа чжурчженей, основал государство Цин, которое в скором времени завоевало Мин. Так возникла последняя имперская династия Цин, существовавшая до 1912 года. Хотя правящий слой в эпоху Цин состоял преимущественного из маньчжуров, по прежнему – как и в период Мин и ранее – Империя основывалась на традиционном китайском духовно-политическом принципе, в ней доминировало конфуцианство и традиционные школы, такие как даосизм и буддизм.

К концу эпохи Цин политика пришла в полное расстройство, и правящая Императрица Цыси подписала акт об отречении от престола от лица наследника – малолетнего Императора Пу И. В Китае по западным образцам установилась республика и начался социальный коллапс.

В 1930-е годы Япония оккупировала северо-восточный Китай и создала там подконтрольное ей эфемерное государство Маньчжоу-Го, где Пу И снова был провозглашен Императором. По результатам войны между Японией и СССР в 1945 году это государство было упразднено. Имперская традиция – по крайней мере, в ее открытом и полном выражении – была прервана.

После гражданской войны и победы в ней коммунистов под началом их лидера Мао Цзэдуна в 1949 году была провозглашена Китайская Народная Республика, ставшая коммунистическим государством. С формальной точки зрения, история Империи завершилась. Но целый ряд факторов позволяют говорить о том, что сама имперская конфуцианско-даосская культура Китая, неразрывно связанная с глубинной идентичностью китайского общества, сохраняет свое значение и оказывает большое влияние и на жизнь современного Китая. Особенно в самые последние годы.

Империя ушла из внешней области, но сохранилась в этике, психологии и устойчивых архетипах китайского общества.

Глава 8
Вселенская монархия и сакральная власть в кельтской традиции

Великая Кельтика

Средневековые европейские предания о Царе Мира и Царстве Грааля имеют одновременно несколько источников. Одним из них является древнекельтская традиция, некогда распространенная среди всех кельтских народов, но наиболее полно сохранившаяся в Ирландии.

Но кроме Ирландии как духовного и политического центра одной из кельтских ветвей, кельты населяли огромные территории от Англии (где до германских завоеваний преобладали бритты) и Франции (Галлия от обобщенного названия кельтских племен – галлы) до Иберии, Балкан и даже Анатолии. Обобщенно можно назвать максимальный масштаб кельтского мира «Великой Кельтикой».

Великая Кельтика в определенный период времени, вероятно, представляла собой не только племенное и этнокультурное единство, но была и политически объединена. Крупные французские кельтологи Гюйонварх и Леру утверждают:

Кельтская Империя, несомненно, существовала, но она была не политической, а языковой, религиозной и художественной общностью; не являлась она и историческим образованием, поскольку от событий, сопровождавших ее долгое существование, до нас дошли лишь незначительные обрывки, и в то же время это образование было весьма влиятельным. Мы обладаем достаточными доказательствами ее легендарной реальности: первое из этих доказательств – кельтский царь Амбигат, описанный Титом Ливием, сообщающим об основании в Цизальпинской Галлии Милана (Mediolanum); благодаря этой встрече кельтского мифа с римским историком начинает определяться положение кельтов по отношению к истории^[181].

Амбигат (галльское Ambigatos) – имя мифического короля галльского племени битургов (от галльского bitu – «мир» и rix – «король»), которые господствовали в V веке до Р. Х. на огромных территориях от Испании до Германии, включая Галлию. Согласно Титу Ливию, Амбигат послал своих племянников Белловеза и Сеговеза основать колонии в Геркенианском лесу^[182], где ими был заложен город Медиоланум (современный Милан). Имя Амбигатус расшифровывалось как «наделенный мудростью». В формуле «Амбигатус владыка битургов» мы имеем дело с синтезом жреческой и воинской власти: мудрость и царское достоинство (rix) сочетаются – как в случае касты хамса – здесь в одном титуле.

«Наделенный мудростью» царь, правящий племенем, называвшим себя «царями мира», – это полноценный политический концепт Вселенского Властителя и его Царства, объединенного военным, социальным и правовым образом. В любом случае, фигура кельтского «императора» Амбигата может служить мифической парадигмой общекельтского сакрального властителя, Короля Мира, образ которого намного позднее возродится в Короле Артуре.

Об этой древнейшей фигуре, наделенной явными признаками Царя Мира, до нашего времени сохранилось мало сведений, но более поздние источники и отдельные кельтские народы и государства сохранили функциональный смысл его образа.

Мабиногион: сакральная монархия и женское начало

Довольно развернутую и детальную картину сакрального статуса происхождения королевской власти мы находим в преданиях древних кельтов. В частности, в валлийской хронике «Мабиногион», или «Четыре ветви Мабиноги»^[183], записанной в Среднем Уэльсе в XIV веке, и составленной, видимо, в XI–XII веках на основе архаической устной традиции. «Мабиногион» формально – христианское произведение, но его архаический древнекельтский субстрат не вызывает сомнений.

В первой части («ветви») «Мабиногиона», где речь идет о властителе Дифеда^[184] Пуйле, представлен архетипический сюжет о магическом основании сакральной монархии, связанной в представлении кельтов с потусторонним миром (Аннуин) и женским началом. Именно женщина здесь является залогом и основой сакральной королевской власти.

Главный герой, принц Дифеда Пуйл (Pwyll), встречает владыку Подземного мира Аннуина (Annwyn) Арауна (Arawn) на охоте, где внезапно появляются «магические псы» Подземной страны, белые с красными ушами. Свора Аннуина (Cwn Annwn) часто встречается в валлийском и ирландском фольклоре как «дикая охота». Пуйл соглашается поменяться с царем Преисподней, описанным, однако, в положительных тонах, как мудрый и справедливый владыка, обличием, чтобы править в течение года его царством. Сам подземный князь в это время правит Дифедом. Таким образом, основой земной монархии оказывается царство Потустороннего.

Земное Царство растет из священного подземного Града. Важно обратить внимание на то, что царь Подземной страны Араун в изначальной версии мифа не был демонизирован, а локализация его царства указывала на его скрытость, недоступность и его волшебную онтологию. Позднее образ этой невидимой Империи был искажен и демонизирован, но изначально – именно в кельтском контексте – он соотносился как раз с Духовной Империей Царя Мира. Пуйл, герой «Мабиногиона», получает от Арауна священный статус правителя, как посланные из Царства Грааля земные владыки в средневековых легендах.

Впоследствии Пуйл подкрепляет свое королевское достоинство магическим браком с принцессой Рианноной, дочерью короля Эйведда Старого. Имя Рианнона (Rhiannon) происходит от кельтского имени Ригантона, то есть «Великая Королева», и многие историки полагают, что речь идет о средневековом образе древней кельтской богини Бригиты или Бригантии (от кельтского brigantija или brigantis, что означало «возвышенная», «великая»), покровительницы поэзии, целительства и кузнецов.

Эта же тема могущества женского начала повторяется и в четвертой ветви «Мабиногиона» – «Мат, сын Матонви». Мат представлен как сакральный владыка Острова Сильных, Страны Севера, то есть кельтской Британии. Мат выступает как брат Доны, которая тождественна ирландской «богине Дану», прародительнице богов, воплощающих в себе предпоследнее поколение завоевателей Ирландии и победивших в битве при Маг-Туреде Фоморов.

В описании Мата характерна следующая деталь: чтобы оставаться в живых, ему необходимо держать ноги на коленях девственницы, в противном случае он умрет. Это заклятие снимается лишь тогда, когда он отправляется в битву, то есть меняет касты – от строго ритуальной и сакральной к чисто воинской. Роль девственницы-хранительницы в этой ветви «Манабиногиона» выполняет дева Гоэвин. Ж. Дюмезиль^[185] связывает этот сюжет с целой вереницей аналогичных моделей: от индийской истории про царя Яйятии и его дочь Мадхави, помогающей ему восстановить и укрепить пошатнувшееся царство, до рассказа Вергилия о превращении богиней Опис кораблей Энея в нимф, приветствующих его сакральной формулой: Vigilasne, deum gens Aenea? Vigila! («Бдишь ли ты, Эней, человек Божий или нет? Так бди же!»), что является прямым аналогом классического для Рима приветствия царя девственными весталками – «Vigilasne rex? Vigila!» Женское божество в этих сюжетах считается фундаментом сакральной монархии, на которой она основывается. Отсюда необычный образ Мата, вынужденного держать ноги на коленях девственницы.

Династии и эры Ирландии

Ирландские хроники (в частности, «Книга завоеваний Ирландии»^[186] или «Анналы Четырех Мастеров»^[187]), совмещающие древние предания с библейской версией, повествуют о следующих исторических этапах истории Ирландии.

После Потопа в Ирландии сменили друг друга пять рас, соответствующие пяти векам Гесиода. Через 300 лет после Ноева Потопа на острове обосновались царь Партолон (Partholón) и его люди, которые приплыли из Греции через Сицилию. При этом говорится, что он был потомком Магога по линии Иафета. Отцом его назван Сера, что на ирландском означает «запад».

Партолон выступает как культурный герой, который организует пространство Ирландии, создает долины, озера и холмы, расчищает пространство и учит людей скотоводству, земледелию, ремеслам и т. д.

Партолон имеет в свою очередь символические черты Царя Мира. Сама Ирландия мыслится как ядро Вселенной, как Центр Мира. Царство Партолона в ирландских преданиях в своем глубинном измерении совпадает с Духовной Империей. Это подтверждается и тем, что смена сакральных династий, правивших Ирландией, представлена как последовательность эпох – от золотого века к железному. А мы видели, что Империя как неизменная ось вечности служит мерой времени практически во всех сюжетах, связанных с ее онтологическим основанием и с фигурой Царя Мира^[188].

Люди Партолона (Muintir Partholóin) внезапно умирают все как один в «старой долине» (Сенмаг) от чумы. Спасается только племянник Партолона Туан, культовый персонаж ирландского эпоса, воплощающий в себе – как бард Талиесин у валлийцев – непрерывную связь между собой всех поколений и выступающий поэтому как полюс ирландской идентичности. Считается, что именно Туан мак Кайрилл передал ирландцам спустя много поколений содержание «Книги завоеваний Ирландии» (Lebor gabála Érenn), свидетелем событий которой он являлся.

Вслед за золотым веком Партолона, создавшим Ирландию как сакральное царство Центра, наступает серебряный век Немеда, второго культурного героя, который приходит с тремя мужчинами и четырьмя женщинами из той же условной страны, что и Партолон до него. Он также возводит свой род к Сера и к Магогу, но в последующих поколениях в числе его предков фигурирует король скифов Агноман. Хроники подчеркивают, что свое путешествие в Ирландию Немед начинает от Каспийского моря.

Немед продолжает демиургическое и космогоническое имперостроительство, начатое Партолоном, создает новые озера и холмы Ирландии, расчищает долины, а также строит первые города.

В эпоху Немеда разражается битва ирландцев против их мифологических противников фоморов, первые столкновения с которыми имели место еще при Партолоне. Одна из битв происходит в области Дал Риада, где позднее возникнет ирландско-шотландское королевство гэлов.

Фоморы являются в кельтских мифах аналогом греческих титанов и гигантов. Они связаны с «потусторонним миром», Сидом. В сюжетах о фоморах преобладают описания женщин^[189], и сам потусторонний мир у кельтов связывается преимущественно с женщинами. Вместе с тем, фоморы тесно сопряжены с морем (как и сам остров Сид, находящийся за морем, на далеком западе). По одной из версий, само слово «фоморы» означает «подводные». Их короли всегда жили «где-то за морем»; недоступная стеклянная башня Конанда, одного из царей фоморов, находится «на острове посреди океана» и т. д. У фоморов было по одному глазу, одной руке и одной ноге; одна половина их тела находилась в нашем мире, другая – в потустороннем, из которого они черпали свою силу.

Король фоморов Балор описан как великан-циклоп с одним глазом в середине лба, который, открываясь, сеет во всем мире смерть и уничтожение.

Сакральная карта Царства

Следующая эра в Ирландии началась с прихода Фир Болга и его людей. Это были потомки людей Немеда, уехавших в Грецию, но, оказавшись там в тяжелых условиях, снова вернувшихся в Ирландию. Исход Фир Болга из Греции, согласно ирландским хроникам, совпал с исходом евреев из Египта. Одна из гипотез относительно значения слова bolg/bolc, дословно на ирландском «мешок», при том, что fir означает «люди», предполагает связь Фир Болга с кельтским племенем «белгов» (по этническому названию которых названа Бельгия).

Эта третья эра совпадает с установлением сакрального деления территории Ирландии на пять зон, распределенных между пятью вождями Фир Болга:

• Ганн получил Северный Мунстер (центр),

• Сенганн – Южный Мунстер (юг),

• Генанн – Коннахт (запад),

• Рудрайг – Ольстер (север),

• Сланга – Лейнстер (восток).

Они же установили царскую власть в Ирландии. Последним королем, воплощающим в себе черты идеального образцового правителя, был Эохайд мак Эйрк.

Пять областей Ирландии связывались со структурой сакральной географии острова. Так как ирландцы главной ориентацией считали восток, то слева оказывался север, справа юг, а сзади запад.

• Запад (Коннахт) считался зоной, отведенной друидам (жрецам). Это была область сакральных знаний.

• Восток (Лейнстер) связывался с ремесленниками и материальным процветанием.

• Север (Ольстер) – с воинами (отсюда связь с Ольстером фениев и воинская структура общества Дал Риады и в целом Шотландии).

• Юг (Мунстер) соотносился с женщинами и музыкой (шире, сакральным искусством).

• Центр же (Мит) отводился сакральным королям. Там находилась священная столица Тара и позднее – «Камень власти» (Lia Fáil).

Такая структура Ирландии напоминает индийскую мандалу, где также в центре располагается недвижимая ось, а мир вокруг нее распределен по четырем сторонам света. И именно Центр (Мит) представлен как область пребывания священного короля всей Ирландии, являющегося фигурой, воплощающей образ самого Царя Мира, который пребывает в абсолютном центре бытия.

Племена богини Дану и «Камень власти»

На смену Фир Болгу приходят «племена богини Дану», Tuatha Dé Danann. Они считаются богами, «сидами» (то есть жителями потустороннего мира), духами, эльфами и феями. Они приходят из «Страны Севера», которая в кельтской сакральной географии также относилась к области потустороннего. Хроники соотносят их с другой ветвью потомков Немеда, отправившихся после наводнения не на юг, а на север. Имя прародительницы этого поколения богов (сидов) «Дану» этимологически совпадает с валлийской богиней Дон, матерью друида Гвидеона и Гилвайтви, сестрой Мата и дочерью Матонви, о которых идет речь в четвертой ветви «Мабиногиона». Она же известна под именем Ану. В индоевропейским праязыке слово *dʰenh² – (дословно «бежать», «течь») означало реку, воду, влагу. Откуда название многих рек – в частности, Дон, Днепр, Дунай и т. д., и индийской богини воды – Дана (दनु).

Племена богини Дану победили царя Ирландии Эохайда мак Эйрка и стали править всем островом. Друиды по-прежнему свои знания получали на севере. О функции «Северных Островов» в друидической сакральности Гюйонварх и Леру пишут:

Кельты считали «острова на севере мира» мифическим местом происхождения института друидов. С этих четырех островов, где обитали четыре друида, и происходят боги или племена богини Дану.

Кроме того, герои-воители, подобно описанным у Цезаря галльским друидам, завершали свое воинское или духовное посвящение в Британии или на севере Шотландии. Если хорошенько вдуматься, то окажется, что было бы бесполезной затеей искать эти острова на географической карте, как это пытались делать греческие путешественники, а вслед за ними и Цезарь: остров – это прежде всего символ места, где посвящаемый и посвятитель оказываются теоретически изолированными от остального мира, и, чем бы ни являлось это место и где бы оно ни находилось, оно предстает неким духовным центром. Это могло бы объяснить настойчивость римлян, с которой они в I веке по Р. Х. стремились разрушить святилище бриттов на острове Англси.

С островов на севере мира происходят также четыре главных «талисмана» кельтской мифологии:

1. Лиа Фаль, или «Камень власти».

2. копье Луга.

3. меч Нуаду.

4. котел Дагды.

За исключением первого, этим талисманам приписывалась теологическая функция бога, то есть у них не было своей собственной функции, как у безжизненных объектов. Эти талисманы обладали функцией постоянных и неизменных символов, которыми не сможет воспользоваться никто, кроме богов. Поскольку он является символом власти и своим криком указывает на законного короля, Лиа Фаль вероятно иногда выполнял питательную и «фаллическую» функцию (соответствуя неверной игре слов самих ирландцев: Fal и phallus), которая не может быть изначальной и уникальной. Камень легитимизировал все аспекты королевской власти, а не только те, которые относились к «третьей функции». Поэтому королевская символика связана с камнем у всех кельтов. Друид же был связан не с камнем, а с деревом (в основном с дубом).^[190]

Та страна севера, откуда пришли «племена богини Дану» и где получали посвящение друиды, также может быть соотнесена с Невидимой Империей Царя Мира, так как сами друиды (позднее представленные в образе Мерлина в цикле легенд о Короле Артуре) выполняли ключевую роль и в царском посвящении.

Племена богини Дану приносят в Ирландию четыре священных предмета:

• копье Луга, дающее своему обладателю неизменную победу;

• разящий меч Нуаду, безошибочно поражающий любого противника;

• неиссякаемый котел Дагды, постоянно наполняющийся сам собой заново;

• камень Лиа Фаиль, кричащий всякий раз, когда на него ступает легитимный будущий король Ирландии.

Мы видим, что царский статус связан здесь со священным камнем, который находится в центре сакральной карты Ирландии. В некоторых версиях легенды о Святом Граале сам Грааль представлен в виде драгоценного камня. Иногда уточняется, что этот камень – бриллиант, выпавший со лба Люцифера в ходе его низвержения с небес. Дьявол утрачивает свое небесное ангелическое и царское достоинство, которое отделяется от него и становится основанием священной власти, атрибутом Царя Мира.