Зульфия Талыбова
Ребекка. Пособие для начинающих ведьм
– А отец!? – спросила внезапно ожившая от шока Старая.
– А что отец?! – пожала плечами Ребекка. – Он был занят больными, а до меня очередь не дошла…
– Это… Дикость!
Красивая сочувственно глядела на Ребекку, но та находилась не здесь: голова все ещё была занята воспоминаниями.
– Полный дом злодеев, разврата, куртизанок, воздух, пропитанный дешёвым табаком, и я – самое чистое и невинное существо в этой вакханалии. Меня делили двое взрослых мужчин! Где бы ещё я получила подобное?! И самое важное: будучи трезвыми они никогда не выражали так любовь ко мне! Я смогла прочувствовать ее только таким образом! Хмельные – они могли мне предоставить такую возможность!
– И эти переживания так запечатлелись в твоей груди, что ты хотела всегда быть в этом? – ни то предположила, ни то спросила Старая.
– Так и случилось, – кивнула Ребекка. – Я работала среди злодеев, я чувствовала, что они фантазируют обо мне, и я жила. Это как оказаться среди опасных мужчин в безопасном месте: это ведь было на работе, а не в кабаке. Я выбирала талантливых, а они посвящали мне стихи и рассказы – меня называли воровкой даров и музой морфиниста…
– К тому же все знали, чья ты дочь, поэтому волноваться было не о чем… – задумалась Средняя. – Но… он… твой отец все равно не уберёг тебя, извини, вафелька.
– Не извиняйтесь, – Ребекка улыбнулась. – Этот козёл – мой сводный братец – сдох от лап своей обезумевшей жёнушки ещё до того, как мой отец развелся с его мамашей и умер от рака… – она поглядела на Среднюю, – поэтому он давно не захаживал! Года, наверное, так полтора!
– Ух ты! – ахнула Красивая. – Вселенная и без нас свое дело знает!
– Ага, но я уверена, что хмельной дедушка и дядя защитили бы меня. Набили бы морду этому уроду…
– Обязательно, – кивнула Старая.
– И я ведь нашла его… – сказала Ребекка словно в пустоту.
– О ком ты, вафелька?
– О своем милом, – подсказала Красивая.
– Он так на него похож! На моего дядю… То есть его взгляд так похож. Я будто всю жизнь его искала и нашла в нем, но не надолго…
7
Однажды дождливой ночью Ребекка опять проснулась в мокром поту. Он вновь ей приснился.
На цыпочках она спустилась вниз и вынула из букета, что собрала накануне, одну, самую пышную, ромашку. Прямо в сорочке она отправилась на кладбище…
Несколько недель прошло после той ночи. Отныне Ребекке снились счастливые солнечные сны, где он и она вместе куда-то едут. Это был другой мир: на них была странная одежда, много людей вокруг в таких же диковинных нарядах, и название поезда тоже было каким-то необычным…
Справившись с домашними делами, Ребекка бывало уходила спать засветло, чтобы вновь встретиться с ним во снах:
Зной. Лето. Электричка. Маршрут: город – море. Толпа народу. Сиденья-скамейки слитые спинками. Счастливая сонная усталость висит в воздухе. Он сидит у окна, а электричка мчится вперёд. Она сидит у него на коленях. Он обнимает ее, а она, обвив его плечи руками, сопит носом прямо в его шею.
Пассажиры иногда бросают на них умилительные взгляды: кто-то вспоминает свою молодость. Ими любуются.
В воздухе пахнет любовью.
Они едут до конечной – море, пляж, горячий песок, солёные губы, ее новый купальник, купленный ещё в январе…
Им ещё там мало лет, но они уже созрели, чтобы ценить настоящее и друг друга. Они на пороге длинной счастливой жизни. Вперёд. Только вперёд…
Ребекка ненавидела просыпаться после таких сновидений. Но как сделать их реальностью? О его душе она позаботилась: обряд совершен, а что же с ее?
8
В очередной из теплых уютных вечеров сестры да Ребекка сидели за столом и попивали чай из кружек-мухоморов. Они болтали о пустяках. Ребекка помалкивала, она словно ждала, когда сестры наговорятся и дадут ей слово. Она не хотела вот так, что называется, с порога, бухнуть фразу: «убейте меня, и сожгите ромашку!».
Эта фраза летала в ее голове весь вечер, а Ребекка все не могла найти ей замену, дабы в более мягкой форме попросить сестёр лишить ее жизни. И вот Ребекка настолько погрузилась в свои переживания, словно улетела далеко-далеко из избушки ведьм, а их голоса – пчелиный рой – монотонно жужжал около. И вот Ребекка уже не могла выносить своего молчания и выпалила:
– Убейте меня!
Наступила тишина, и Ребекка, наконец, чуть ли не взахлёб, затараторила:
– Театр Посрамления уже через пару дней, и я твердо решила сгореть на нем по-настоящему, но не от стыда, как ждёт народ, а от настоящего пламени. Я хочу применить обряд ромашки на себе. Думаю, негласно вы и сами поняли, почему я так заинтересовалась им… Я уже воскресила его в другой вселенной, пора и мне к нему. Расскажите, сестры, как мне правильно совершить его? Какое зелье выпить, дабы душа улетела в другой мир?
– Ребекка, э-э-э, – промычала Красивая. – Ты уверена?
– Да, это не обсуждается! – резко вставила она, но тут же смягчилась: – помогите мне, прошу!
– Для этого нужно отвержение, – почти не задумываясь ответила Средняя и добавила: – много отвержения.
– Где столько взять? Погодите, город меня и так ненавидит и отвергает! Неужель мало?!
– Нет, Ребекка, город не отвергает тебя, в противном случае, ты бы давно сгорела на костре. – Объяснила Старая. – Театр Посрамления ставят, потому что хотят тебя вернуть городу, но в образе покорного агнца, которым легко управлять. То, какая ты сейчас – ему не нужна. Ты опасна, ну мы об этом уже говорили…
– Да, и этому не бывать никогда! Я не могу притворяться, как вы, у меня нет столько сил, я восхищаюсь вами, но погибну от вечного притворства…
– Вот именно поэтому отвержение нужно найти! – Сказала Красивая.
– А у вас среди склянок его не завалялось? – с надеждой спросила Ребекка.
– Нет, это очень сложный многокомпонентный ингредиент, – задумчиво произнесла Средняя.
– А, может, сделаем всё проще?! – умоляюще спросила Ребекка. – Ещё до театра Посрамления? Например, почему бы вам просто не отравить меня, и когда я умру, совершить обряд ромашки?!
– Вафелька моя, ты ведь любишь представления, а театр – хорошая возможность! К тому же весь город будет свидетелем – освободишь нас от сплетен! – подмигнула Старая.
– Да, вафелька, а то народ удумает всякое, мол, мы тебя прибили или ещё чего, и никакие дурманящие микстуры не реабилитируют нас!
– Понимаю, сестры… – раскраснелась Ребекка. – Извините меня, совсем я не подумала об этом! Все мысли о побеге отсюда любым способом!
– И мы тебе в этом поможем! – хором сказали сестры.
Старая громко хлопнула в ладоши, и остальные стали готовить стол для серьезных переговоров: сестры достали банки-склянки, зажгли пузатые свечи, а Старая принесла толстую старинную книгу, Ребекка впервые видела ее. И вот, когда все расселись, Старая сказала:
– Итак, чтобы твое путешествие произошло без каких-либо внешних манипуляций, мол, кто-то нечаянно дрова подожжет или ещё чего, нужны манипуляции невидимые, колдовские, а в этом поможет моя Книга Магических Разоблачений.
Старая раскрыла свою книгу. Она долго ее листала и будто разговаривала со страницами, пока их читала: то хмурилась, то удивлялась, и постоянно что-то бормотала. И, вот, наконец, вслух прочитала:
– Дабы душа умершего воскресла в другом мире, ей необходимо (ещё будучи в живом теле) найти жертву – того, кто незримо отвергает себя и расколдовать его прилюдно. Произойдёт разоблачение жертвы – страх отвержения выйдет наружу и повиснет в воздухе, тогда откройте флакон и произнесите чары, что украдут переживание.
Она замолчала, обдумывая прочитанное.
– Э-э-э, а если, – начала Красивая, но Старая ее тут же перебила.
– Предостережения! Успейте вовремя: страх отвержения трудно переживается и быстро вытесняется хозяином. Когда вам удастся его добыть, ваше время – считанные мгновения, но если успеете, этой энергии от переживания хватит, чтобы извергнуть вашу душу в другой мир. Главное условие – много стыда хозяина и желание исчезнуть, а это возможно только в толпе.
– Почему в толпе? – удивилась Ребекка. – Где взять столько толпы?
– Чем больше свидетелей, тем больше и стыда. А стыд это что? – многозначительно спросила Старая.
– Желание исчезнуть и непринятие себя истинного. – Отчеканила Средняя.
– Спасибо, сестрица, это был риторический вопрос! – улыбнулась Старая.
– Но один из компонентов отвержения и есть стыд! – воскликнула Средняя. – Плюс – страх.
– Да, человек стыдится себя истинного и до смерти боится это показать, поэтому страхом оберегает себя от позора, за которым, по его мнению, последует отвержение.
– Тебе, Ребекка, предстоит кого-то опозорить прилюдно!
– В толпе! – воскликнула Красивая. – То есть в театре! Конечно!
– Да, а потом произнести заклинание и поглотить чужое переживание, – задумчиво бормотала Старая, все ещё копаясь в книге.
– Ребекка, тебе предстоит испить этот адский настой чужого отвержения, и твоя душа просто-напросто улетит в другой мир! – Красивая завизжала на всю избу: настоящее ее очень радовало и возбуждало.
Старая же не отрывалась от книги:
– Здесь так и написано, – хмурясь, бормотала она. – Чужое отвержение – ваша смерть, и новая жизнь в другой вселенной. Испить чужое отвержение – изгнать душу из собственного тела.
– То есть… умереть! – едва сдерживая восторг, шёпотом произнесла Ребекка.
– Да, и, поправь меня, Старая, – размышляла Средняя, – если я не права, но чем больше толпы, чем выше стыд и сила переживания в целом, и соответственно в разы растет качество и мощь ингредиента для того, чтобы оно смогло переместить душу в другой мир. Если отвергает один человек – заклинание не получится. Верно?
– Все верно!
– Обалдеть! Для этого и ромашка не нужна! – ахнула Красивая.
– Очень даже нужна, – покосилась на нее Старая. – Сестрица, ты ничего не поняла! Ромашка ведь проводник! Зелье отвержения вытащит душу из Ребекки, убьёт попросту, и неизвестно в какой мир ее душу вынесет, но ромашка укажет путь!
Старая перечитала страницу.
– Ух ты, тут и подсказка есть! – воскликнула она. Тут мелким шрифтом написано: отвергая себя – толпу радую. Иными словами, толпа ликует и смеётся, пока я себя отвергаю.
Все вновь стало непонятно, пока Старая не заговорила:
– В самом заклинании и есть отгадка.
– Не понимаю! – нахмурилась Ребекка.
– Отвергая себя – толпу радую – здесь уже видно поведение твоей будущей жертвы, и то, как он скрывает в себе страх отвержения. Найди его, Ребекка, и ты сразу всё поймёшь. Снимешь заклятье – получишь зелье. Тот, кто нам нужен, наверное, мучается, живя не своей жизнью, но на прихоти толпы. Расколдуй его – опозорь прилюдно и испей его боль отвержения.
– Это слишком жестоко, – покачала головой Ребекка. – Прилюдно, в театре…
– Вот именно – в театре! – воскликнула Красивая. – Вафелька моя, никто и не поймет, что все взаправду! Это ведь театр! Представляй, что ты играешь на сцене! Черт побери, это и будет сцена!
– Но мне право голоса не давали!
– Импровизацию никто не отменял! – подмигнула ей Средняя.
– Да черт с ней сценой! – гаркнула Старая. – Ребекка, послушай, как только ты разоблачишь хозяина и произнесешь заклинание, вся, абсолютно вся энергия его переживания будет в твоём флаконе! Толпа и хозяин в миг забудут об этом! Ты выпьешь его и умрёшь! Вернее, зелье изгонит твою душу в другой мир, а тело умрёт. Вот и все колдовство! А какого же будет хозяину в этом тотальном людском отвержении – не наше дело! Мы здесь не выступаем лекарями душ человеческих! Хозяин нас не просит его лечить от своего страха отвержения, а мы просто позаимствуем его у него, и он тут же о нем забудет, и станет дальше жить под маской чужой роли. Это его выбор.
– Маской чужой роли… О боже! В этом и есть ответ! Это может быть и в самом деле актер! Или шут! – лепетала Ребекка.
– Если воспринимать это предложение буквально, так и есть, но тот, кого мы ищем по жизни актёр, сам того не признавая.
– Так, кого мне разоблачать?! Актеров!? Зрителей?! Неужель я успею найти его или ее?!
– Будь внимательна. Это твой единственный шанс, – настаивала Средняя.
– Ребекка, мы неплохо узнали тебя за эти месяцы, и я-то уж точно уверена, что ты справишься. Ты умеешь читать людей. Такой дар задаром не пропадёт! У тебя все получится! – по-матерински тепло подбодрила Старая.
Ребекка раскраснелась и смущённо заулыбалась.
– Значит, у меня будет флакон? Когда я найду нашего «актера» и расколдую его, опозорив прилюдно, нужно произнести заклинание, чтобы заманить переживание во флакон, далее я его выпью, но как же ромашка?!
– Ромашку вденем в твои волосы, – восторженно произнесла Красивая. – Ох, как здорово я придумала!
– Но как сжечь ее?! – обеспокоено спросила Ребекка.
– Ещё одно заклинание. – успокаивающе сказала Средняя.
– Да, – поддержала Старая, – как только выпьешь зелье, сразу произнесешь заклинание!
– Ещё одно?! – Ребекка схватилась за голову.
– Да, главное, ничего не перепутай! – хохотнула Красивая. – Одно – украсть переживание, другое – сжечь ромашку.
– И именно в такой последовательности! – поддакнула Средняя. – Разоблачение – флакон наготове – заклинание – флакон полон – испила – заклинание сжигания. И все – твоя душа летит в другой мир! К твоему милому! – прослезилась она. – Говорят, другой мир не такой ханжеский, как наш, но все же будь осторожна! Бывшее таинством между двумя превращается в хаос, когда в нем участвуют третьи!
– Ей, сестрица, рано прощаться! – смахнула слезу Красивая. – Будучи в другом мире, если вдруг однажды тебя, как магнитом притянет к загадочной красотке, но ты так и не встретишься с ней взглядами, знай – это была я! – прошептала она.
– То есть я могу и вас там встретить?! – ахнула Ребекка.
– Да, авось и мы помрем раньше глубокой старости, тогда и там встретимся, правда, не вспомним друг друга. Да и, говорят, время там как-то странно идёт: ты можешь умереть первее, но, например, Красивая там может оказаться раньше! Может, ты и кошку нашу встретишь! – мечтательно верещала Старая.
– То есть я появлюсь там младенцем? Проживу совершенно чужую жизнь?! А если я не встречу его?! – испуганно залепетала Ребекка.
– Встретишь, куда он от тебя денется! Прежние жизни души, ого-го, как влияют на теперешние! – Средняя погладила Ребекку по плечу.
– Вот бы так и случилось! Теперь мне все понятно, – Ребекка выдохнула. – Но где флакон спрятать?
– Он будет у тебя в руках. – Сказала Старая. – Тебя свяжут ненастоящими цепями, вафелька, все будет не взаправду, забыла? При желании можно вообще сбежать с этого цирка, то есть театра Посрамления. Но наш план другой!
– И ты с ним обязательно справишься! – улыбнулась Красивая.
– У тебя все получится! – хором подтвердили сестры.
