полная версия
Юрий Георгиевич Занкин
Мой огненноживящий Ангел «Честь»… он Есть
Тоскую
Тоскую
отчего…
Тоскую
потому,
что вяжется
хомут…
поставлено
клеймо: «Любить
ни
как-нибудь,
любить из
тёмных
складок сложивших
соль беды:
жил
«не Творец»…
и умер
молодец…
и потому
не
жив, не мёртв…
Зачем
я
жил? Куда
я плыл?..
Жил
не
Творец…
и умер
под конец…
не жив не
мёртв… не сделав
в этой
жизни ничего
путного…
и потому
тосклив…
местами
сладок…
но падок
до Любви…
ещё
как падок.
Её
люблю
как
ненавижу…
Её
Люблю… как
ненавижу…
Её…
Ту,
которой
нет… на белом
свете
Её
нет… не
будет
никогда…
ловлю припадок
от Любви!..
Я
«жив» как
«мёртв»…
И
потому я
безнадёжно
нищ…
от безнадёжности
Любви…
сгораю
от
любви…
и угасаю
для
Любви… И потому…
я
безнадёжный
прыщ…
на
теле бытия…
до
безнадёжности
любви кормлю
«конфетами
любви»
несущих в
Некуда…
моих
бессмысленных
лошадок…
моих
припадочных
лошадок… но
падок
до
любви… ещё
как
падок…
всё
тот
же я…
всё тот
же
я: «сбежавший
от
себя:
сбежавший
в «Некуда»:
в бессмысленную
жуть
возлюбленную
суть… я
пьян безумной
жутью…
вчерашней
мутью
пьян…
я —
выпавший в
бумажную
Любовь… бессмысленный в
себе
не для
себя любовный
колдовской
осадок: я
этой жутью…
вот этой
сутью…
местами
нищ…
особенно
когда я
выпью…
но
без Любви… безумной
колдовской
Любви… на
вверенном листке
бумаги…
черчу
послание
себе:
ужасно
гадок для
иных,
но в то же
время
от Любови…
сам по
себе
я
сладок…
ловлю
бессмысленный…
блаженнейший…
в себе не
для Себя
Припадок: Я —
Сладок
для
Любви…
Я Сладок…
ещё как…
Сладок… …Я…
Женат
Ну
и
я женат…
Ну и
я
богат…
Ну и
я, как месяц
ясный, —
шнур
серебряный
гривастый…
подпоясал…
и на небо!..
В
небе, братцы, —
благодать:
Дева —
Месяцу гадать:
«У тебя, мой
друг неясный, —
ум забавный…
но напрасный…
У тебя,
мой друг
ненастный, —
будет
се́ребро сползать.
Бойся «Дев»!
Гнев —
от «Дев»!.. за
всех
подлунных милых
дев… кого
оставил
ты…
давно оставил
ты… к
тому ж
ты – «Рыба»,
а не
«Лев»…
к
тому ж
ночь тёмная
и
ночь безумная…
и есть
та
Дева»…
во мне
та
«Дева»…
и эта
пьяная
Луна…
всё
в ней,
в Луне, —
до пьяного
венца…
для моего
конца…
от «Дев»…
и
слава богу
что
смерть
приму…
милых от
дев…
куда ж я
денусь от
венца:
любовного во
мне
«косца»…
к тому ж…
я «Рыба»…
а
не
«Лев»…
к тому ж
я «Рыба»…
Мерещится мне
Стучится в
раму
хладный
ветер…
Стучится в
память зыбкий
сон:
мерещится…
вот рвутся
«нити»!..
Прервались
Будто… Видишь, —
Он
забрёл в
заоблочные
дали…
Оттуда
смотрит с
высоты…
глядит печально
и
тоскливо: «Мне
ты
не мил
до зевоты.
Мне ты не
мил!.. Ждать
нету сил…
когда ты
тоже станешь
Ангел…
Верни
Мне
«Ангела», дебил…
верни хотя бы
«тень от
Ангела»…
верни хоть
головешку Ангела…
сгоревшего
от боли… безумной и
несчастной
доли… в твоей
намеренной
неволи… верни
бродящего… верни
ледащего
бессмысленного вот
этой
жизнью… твоей
никчёмной
жизнью…
такого
вот
беспутного в
твоём
безумье Ангела…
верни
хотя бы
смысл:
«я тень от
пьянства Ангела»…
…вот
как – то
так…
вот
как – то
так… в
безумии
моём блажила
моя
надравшаяся
тень: «тень —
пустодень»… «тень
пустотень»
в
намеренной
неволе…
вот
как – то
так… …Однако…
всё ж…
Зачем споил
я вдребезг…
благого
Ангела…
Зачем
споил…
вот
как – то
так…
вот
как – то
так…
Про петухов
Стишков
просвистано
ни
мало…
ни мало
сгублено
годков.
Вот
и
сегодня ночкой
алой
сидел до
первых
петухов.
И будто утро
не
явилось…
и мне
петух
не свил
зарю…
в зубах всё тот
же свист
трёхмилый
всё
также
квохчет:
«Я
не могу – у – у…
Я
убегу.
Я
убегу – у – у…».
Тут
Ангел мой
полез
«в бутылку»…
свернул
поникший
гребень петуху:
«Заткнись, певец…
заткнись
слепец:
«Ку – ка – ре – ку…
Ку – ка – ре – ку…
Я не
могу – у – у…
Я
убегу – у – у…».
Куда
ж
ты денешься… куда ты
денешь
свой «венец»…
пока
ещё
ты не мертвец…
и
не пропел
тебе «Конец»…
когда
ещё мы
столько не
допили…
а
лучше
попросту
заткнись, «беглец»…
коль не
возник
в тебе
«пипец»…
…ты в
доску
пьян… ты
просто
пьян… пока
ещё ты
пьян…
ещё
ты жив…
пока
ты
жив…
ты
просто жив:
пустой…
«живой
надравшийся
наглец»: пока
ещё ты
ПРОСТО
жив…
пока
ещё
мы
столько
не
допили…
а коли
жив, —
пей «будто жив»…
какой
же
ты при
том
«мертвец»…
да ни
какой… ты
жив…
Ты
жив…
когда ещё
мы
столько…
не
до ныли… не
до
пили…
ты
жив…
ты
ПРОСТО
жив…
Вот
как – то
Так… вот
как – то
Так…
Пьяный выстрел
Два длинных
старых пистолета… лежат
на письменном
столе.
Луна качнулась
в небе ветхом, —
отбросив
молнию в стекле…
Один из
двух —
заряжен будто…
Другой с обломанным
курком…
Рука ласкает
поминутно то «тот»…
то «этот»…
…«Нет,
не то… рука
чужая
пулю вбила…
Чужой
глаз жмурился
в
мишень…
Чужой
шаг кинулся
к
барьеру!..
из старины пальнула
тень… Чужая
тень,
чужие пули…
Чужой и выстрел:
смерть
чужая…
…Качнулся Ангел
смерть
не зная…
И
вот
исчез…
И,
вот исчез…
А
с
ним и
я… исчез…
Тогда…
или сейчас…
Тогда…
или,
сейчас… Зачем
же третий… тот
третий…
под
пулю случаем
полез…
под пулю
прошлую полез…
Вот
он тогда…
вот
я
сейчас
исчез…
коль
мы исчезли…
зачем
же
«третий»…
тот
«третий»… под пулю
пошлую
полез…
случайно
были…
случайно
сгнили…
и
он, кто
случаем сломал
курок…
и
я кто сделал
тот
давнишний
пьяный выстрел…
случайно
он
тогда… случайно
я
сейчас исчез…
…Тогда
или
сейчас… Тогда
или сейчас…
Не
вижу
разницы…
судьба – проказница
не
чует
разницы:
«тогда…
или
сейчас»…
…уймись,
негодница…
смерть в
суе – вольница.
…Тогда…
или
сейчас…
Тогда… или
сейчас…
Сладкий нож…
Надо
мною нож
горит…
А
во Тьме злой
глаз
косит…
«Нож»,
и «глаз», —
два
следа
милой:
ухмыльнувшейся,
постылой… Сладко
мне
и горько
мне: чуять
хладность
на челе…
Видеть
руку, глаз,
шальной:
«остеклившийся»
немой: «будешь
ты
ничьим, мой милый!..
Станешь
ты ничьим,
«не мой».
…Сладко
мне
и горько мне —
чуять
ночку
по
зиме…
Видеть руку,
глаз
немой, – ушибившийся
и злой:
«Станешь
ты ничьим,
унылый… не
останешься
живой…».
Ангел
мой…
режь
меня…
кромсай меня…
нож
твой выручит
дразня…
нож хорош
к
исходу
дня…
голова
скатилась
бедная
моя…
всё поёт
«о ночи»…
…Ночь
пришла… не
вижу
«дня»…
Вижу «ночь»…
одну лишь
«ночь»… только
«ночь»…
вижу:
малый: жив
ещё… жив ещё
испитый малый…
по судьбе
катился малый…
может
быть… скатился
«зря»…
может быть
он сгинул…
«зря»…
сгинул
«зря»…
…а
может
и нет…
О «вечном»
Мне бы
«Слово» выдавить
о
Вечном»…
Мне
бы рот
в блаженном
растянуть. Мне
бы клясть «Иуду —
быстротечность»…
и
ни как-нибудь, в – рог…
в небыль
гнуть.
Мне бы сесть
на стог…
и в даль
глухую… в голос
выть
на звёздный
лес:
«Воссияй же,
Золотая Сбру’я!..
Здесь
я…
Вот
Я – блудный
Бес…».
Тут и Ангел
встрепенулся,
и
шепнул мне:
«Вот
«балбес…
Ты
давно уже
не Ангел…
но
пока ещё не
Бес.
Ты вполне
земной балбес…
вой не
вой на
«звёздный
лес»…
Меньше
пей,
«давно не
Ангел»… меньше
вой под
звёздный блеск…
ты
с Земли ещё
не
слез…».
Хорошо…
пусть я
балбес…
Кто ж завёл
меня в
невечность… носом
ткнул
в змею – увечность…
нашептал
про
Звёздный «блеск»?..
Пусть
невечный
я балбес…
но
балбес сей
носом чует…
звёзды чует…
пьяные – но
чует…
на Земле
он чует…
звёзды…
пьяные…
но
всё же
звёзды…
…На
Земле завыл
«балбес»…
и навеки
в
ней
исчез: «Тут я был…
водку
лил…
носом землю
рыл… и в Земле
зарыт
«балбес»… и
навеки в
ней
исчез: «Здесь
я был… пил
и лил… скоротечну
муть чернил…
вечной
новью, —
пьяной кровью…
бесполезный
мозг зарыл:
в доску
пьян…
но
легкокрыл… Но…
легкокрыл…
…Но легкокрыл…
Ах!.
Ах,
схватиться
б!.. Ах,
укусить б!..
Не пить не
есть:
трясти зубами
«дуру – клеть»…
Вопрос
не в том, —
что
«клеть» открыта…
А
в том что, «клетка» —
в зубы
вбита… И
там оставлено
забыта… А в
клетке
жмёт
«старуха – смерть»:
во мне
с рождения… из медных
прутьев
та
клетка
вита…
та клетка вита…
та
клетка
медная
закрыта… а
в глотке
воет…
а в завтра
воет
злата медь…
И стыдно
воет… так
стыдно
воет… «Ах,
медно
как!.. Ах, медно так
и
умереть б!..
победно так…
и
замереть б…». Под
звуки медные гуляет
в
завтра
«огне – смерть»…
и там
оставлено забыта…
под трубы
медные и
отпереть б
ту
клетку…
навеки
так… в «огне
живом»… в «огне
благом»… победно
так… умом рехнуться…
навеки «тронувшись»
Умом… сдуреть бы
так…
под Трубы
медные…
так вот б…
от жизни сей… иным
благим…
как я… как «с дуба
рухнувшим Меня»…
ту дверь
от Ада… ту
дверь
от Ада…
и
отпереть б…
победно
так…
и умереть б!..
…Победно
так
…Победно…
так…
Снег – перв!
Снег первый
лёг… и первым
комом… отбросил
в небе блеклые
круги…
Снег
первый стаял
вон
за
тем
холодным домом…
Оставив
серую неясность
в пол – неба
выпуклой дуги.
Снег
первый лёг…
Меня
для таянья
завлёк!..
Зачем, мой
первый чистый
снег на
белой
старой голове,
меня для
гибели
стерёг?..
Сейчас…
или
потом
Сейчас…
или потом?.. Не
вижу разницы…
мой белый
Ангел… мой
снежный Ангел…
мой
чистый
Ангел… под
снегом беглым…
«последним
днём»
меня стерёг…
и
«белизной»
во
мне залёг…
меня
«увечного»
пресёк…
Сейчас
или
потом…
сейчас или потом…
Не
вижу
разницы.
Привет…
тебе,
подружка белая
моя…
пошто
Старуха дразнится…
привет
тебе, моя проказница…
моя
«красавица»…
старуха – смерть…
я жду тебя…
я жду
тебя…
Ищу…
тебя…
…Ищу…
…Тебя…
Полотно…
Надулась
линия…
блеснула как
струна!..
И
молнии зиг – заги на
влажном полотне
трепещут…
Сломался
воздух вздохом
в пол – лица…
Зрачки
расширены – сквозь
воздух
блещут…
…Огромен
рот…
мазками терпкими
душа
из
яблока глазного
льётся…
Пронзает
миг!..
а за
душой —
рука выводит
«соль»…
над «смыслом» бьётся:
«Рисуешь тень…
всего
лишь тень…
всего лишь
«вброшенную
тень»…
На полотне…
на
рваном
полотне…
твой
дух… на
волю тёмной птицей
рвётся…
та
«птица» —
тень…
всего лишь
тень…
«случайно
вброшенная
Тень»… твой
Дух и
есть
та
«тень»… случайно
с «верху»
сброшенная
«птица – тень»…
и «тень»
та
над
тобой… случайно
над твоей
кончиной…
случайной «огне —
пустотой»
взовьётся…
затем с
тобой
слегка сольётся…
опять
ты – «тень»…
и «тень»
рисует
«Тень»…
рисуешь «Огненную
Тень»…
рисуешь
вечно
безупречно,
живой
иль
мёртвый, рисуешь
вечно…
бунтуешь
вечно…
и
увечно…
бунтуешь…
пьяной «кистью»…
во
всякий
день…
бунтуешь
вечно —
скоротечно…
слепил
сердечными
штрихами
случайно
жертвенную
сень.…
Душа ж забилась
с
расширенного в пьянстве
глаза
магически —
творящими
«мазками»…
с Душой явилась и
случилась…
всё та
же… Огненная
Тень…
всё
та же…
Огненная
Тень…
всего
лишь Тень…
рисуешь
вброшенную
Тень…
на кончике пера
сверкнула
Огненная
Тень…
так и
случилось…
Случилась… всего
лишь
Тень…
я
был… я
плыл…
как Тень… всего лишь
Тень… я
Был по
жизни…
Был… но
вот
уплыл… из
жизни… я
уплыл…
а ныне плыл…
уже
как Огненная
Тень… уже —
как Огненная – Тень…
Я плыл…
…Я в Нове
Был… Я…
Был…
Я
с Нова «Был»…
…как Огненная
Сень…
Мысль неумелая
Вот эта
мысль…
как
неумелая
стрела:
того,
во что пустили…
не
застала…
Зияло там Ничто…
Зияло
там
Ничто…
синела
одичало
Пустота…
Стрела блеснула!..
…ещё
сверкнула!..
И пропала:
мысль – неумелая
судьбой не
стала…
была…
сверкнула одичало
от
начала… и
«чёрным
вороном тоски»
устав
от
жизни… от мутной
и
никчёмной
жизни…
вот…
пропала…
пропала
даже
«смысла»
тень:
«ничтожеством
Судьбы» был
я…
и «Чёрным Вороном
Тоски»
был
я…
увы
мне «Ворону»!..
Мысль ж «Ворона»
такая вот
была:
«То был
не я!».
Здесь,
на
Земле…
Изношенной
и
брошенной
Земле… то
был
«не я»…
во мне
застыла…
безумно
легкокрыло
«Иная
Вечная Земля»…
какая
будет
тогда
когда я
буду
тем, кем «должен
быть»… кем
буду «вечный
я»…
во
мне «Ином»: во
мне
уже тогда вполне
«Живом»… взойдёт
Иная
Лучшая Земля…
«Живая
Новая Земля»…
А
ныне…
во мне уже давно
больном… во
мне
ещё пока
вполне
«земном»…
звенит:
«Что ж…
что было
здесь… то
было
зря»…
что было
здесь…
то
было…
зря…
