«Всё» — «Пушкин»… Бес – «Пушкин»… в смирительной рубахе «Пушкин»… в палате
тусклой снова «Пушкин»… а в «пушкине»… безумен я… Безумен бес… а от хвоста бесовского… до пят бесовских… безумен ль тот… кто вторит: «пушкин»… кто снова в нежити…
занесли на этот берег: в синие края? Чья Любовь?.. Откуда
Семя?..Где ты взял лихое
бремя чтобы высечь так
меня?..
Ты скажи мне вот о чём… «Лучший Человек»…
ЧТО для человека «Горе»?.. ЧТО от «Горя» — человек? … Унося свой век… что здесь делал человек… в свой последний бег… покидая этот брег… этот мёрзлый брег…
…Ты скажи мне вот о чём:
куда сгинет человек?..
Куда
сгинул человек… …Зачем…
…выпал… Летом… снег…
…Зачем…
Выпал… Летом… Снег… Зачем…
Алёнушка
За окошком…
две дорожки…
Небо синее… А за небом голубым —
зорьки тихие… А за зорьками — Иванушка: он зовёт красу – Алёнушку: «Где Ты, Зорька тихая коса русая…
очи синие?..». Он зовёт
понапрасну: Нет Алёнушки!
Нет Алёнушки! …Бровь заломлена…
Губа закусана…
Нерв стучит: «Как пусто
мне!..». За углом Разбойнички попрятались, за калиткой ветер свищет… хлопнет ставней…
треснет веткой, — оборвётся всё… заскрежещет…
Страшно голому, страшно сирому… на трубе
филин плещет… «Расскажи мне, няня, сказочку… про Алёнушку,
про салазочки…» «…Пошла за водой Алёнушка… Салазочки
опрокинулись, — вода вылилась: приморозило Алёнушку… с
той поры сидит у окошка
Алёнушка:
боится носик высунуть…
носик высунуть: А ну как мороз носик сгубит…
носик сгубит… А Иванушка, голь суконная, — рядом ходит, песню воет: «Ах, ты, русская печаль, оконная!.. печаль оконная…».
…Сладка песнь… к зиме — песнь… Вот и Ангел примёрз… снежинкой к стеклу… и Ангел снежинкой растаял
в стекле… к зиме должно быть и Ангел… и Ангел… в зиме… В зиме… должно быть… и Ангел…
И Ангел…
в Зиме…
Келья
В пещере — келья…
Монах
у камелька… глядит в сечёное оконце… В окне исчезнувшее солнце —
оставило вечерний сумрак… Луны… туманные рога…
Два седока в ущелье кружат: «Рогатый»… а за спиной
у Тьмы – Славянская Жена… Славянская Жена… Уж тыщу лет коня – времён дурачит, недвижно мёртво скачет… «недвижно
Ветхий» Сатана… «недвижно лживый»
Сатана… Монах вздохнул…
Одной рукою сдёрнул кожу… Другою сжал угли из камелька: «Терпи ж, монах!.. Терпение нам гоже… Уж тыщу лет… Уж тыщу лет… недвижно скачет… недвижно мир дурачит… недвижно
мёртвый Сатана… А
я терплю. Как я терплю? Молюсь о «Праведном Огне»… мне б вспыхнуть «Праведным Огнём»… Мне б вспыхнуть в «Праведным Огне»… в «Огне Времён»… в «Огне Живых Времён»… сгорит недвижно мёртвый Сатана… недвижно ветхий
Сатана… Когда – то…
давным – давно, в Игре Времён… в Игре «Живых
Времён»… была мне верная жена… Ты ж не виновна… была обманута… и мир обманут был… он обманул тебя и мир, он умертвил тебя и мир… ты ж не виновна… была обманута… и Мир обманут был…
Пусть я погибну… во имя «Светлого Огня», во имя «Оживившего Огня»… Огня «Живых Времён»… палящего «недвижный этот мир»… крушащего недвижно лживый
мир… Творящего затем «Живой
и Новый Мир»…
Да, я исчезну… в «Огне Времён»… став этим «Новым Временем»… Зато Спасу я Мир… Спасу я
и тебя… Жена… и
потому сгорю в «Огне»… в подвижном и
«Живом» во мне… Терпи ж и ты,
Жена… Твой Дух проснётся снова… и Лучший Мир возникнет снова… вдохнётся жизнь в «Живое» снова… Вселенная родится с нова… исчезнет ветхий
Сатана… Ты ж не исчезнешь в вечной
тьме… в холодной гибельной зиме… ты
не замёрзнешь… Ты не замёрзнешь…
терпи ж и ты… Терпи ж и ты,
Жена…
Терпи ж и ты…
Бахчисарай
Бахчисарай…
Фонтан…
Слеза Гирея точит розу… Бюст
Пушкина залитый в позу… туманно на слезу глядит. …Шум детских
голосов… Стук обуви о мрамор…
В саду льёт дождь… Скучающие дамы бредут в гарем… В проходе Тёмном…
зловеще не заблещет шлем.
…Нет евнуха!.. Ремонт в саду… Наложницы уснули… А выше православный