Юлия Николаевна Гусева
Сердце Творца
Глава 3: Лтафта о цшуж фшёфцаж
Вернувшись к дереву, хранящему всю историю и память измерения, Люцида открыла дверь и вошла в это тихое место. Прошло не так много времени, когда она обо всём рассказала верховным богам Элирия и своему сыну. У дерева её поджидал Адонай, стоя спиной к ней. Всё его тело состояло из кристаллической кожи, излучая свет и леденящий холод.
– Ты проиграла эту войну, Люцида. Я знал, что Творец мог припрятать подобное место ото всех. Ты была здесь, чую твою ауру. Приведи сына сейчас же. – сказал ей Адонай и повернулся.
В тишине раздавался звук её каблуков. Она подходила. Медленно, словно смирилась с поражением. Невозможно было понять по пустому сияющему взгляду Адоная, ликовал ли он или чего-то ждал от бывшей жёнушки. Она остановилась в шаге от него, выпустила из руки звезду, которая своим светом придала этому месту вид храма, где они впервые повстречались.
– А, очень хорошо помню этот храм. Но к чему мне смотреть на былое? – проговорил он, касаясь когтями её острого подбородка.
– Сегодня праздник. Ты теперь наш Всесоздатель. Потанцуем?
– Ты ведь знаешь, что я не умею.
– Я тоже не умею.
Она положила руки на его холодные кристальные плечи, её ладони так и норовили соскользнуть из-за структуры его тела. Адонай стоял неподвижно, словно пытаясь просчитать хитрый план Люциды, хотя видел, что она не готовилась к столь скорой встрече с ним. Он в растерянности отвернул голову и убрал её руки от себя.
– Где мой сын?
Его слова вонзились в её душу острыми иглами.
Сколько Адонай знал Люциду, она всегда была к нему бесстрастна и высокомерна. Но в эти мгновения их встречи он увидел кроткую женщину, которая смотрела на непонятным ему взглядом надежды и… любви. Эта не та любовь, которой обычно поглощены любящие или ненавидящие друг друга супруги, а совершенно ему незнакомая и манящая, словно самая великая тайна мироздания.
Люцида протянула к нему руку. Всполох света наполнил всё здешнее пространство тёплой аурой, которая попыталась резонировать с Адонаем. Иллюзия храма исчезла, когда родился свет.
Удар Люциды вызвал мощные разрушения. Там, где они стояли, прозрачная твердь раскололась, Адонай и Люцида скатились вниз, к ядру, спрятанному Творцом. Именно в этом ядре, в его вырванном сердце, хранятся все знания, воспоминания и тайны им созданного измерения.
Адонай не мог поверить, что Творец вырвал своё сердце. Если удастся коснуться ядра, подчинить себе, то тогда ему не понадобится Люцифер. Поднявшись, он зашагал к ядру, позабыв о битве. В него из звёздного лука выстрелила Люцида, но стрела сломалась о его спину. Позади глухо что-то прозвучало. Люцифер сложил крылья и направился прямо к отцу.
– Я здесь.
Адонай слегка повернул к нему голову, как под ногами Люцифера возникли кристаллические шипы. Они должны были заковать его в тесную клетку, но серафим успел выбежать и вместе с матерью стал сражаться против отца.
Люциду вдруг отбросило леденящее кольцо кристаллических столпов. Она поднялась и побежала к дереву. Сейчас лучшая возможность стереть из сердца Творца память об Адонае, стереть само его существование. Приблизившись к дереву, Люцида увидела эфемерное окно, возникшее перед ней на ветках, которое запросило доступ для изменения “Сердца Творца”. Бесформенные клавиши с буквами и цифрами появились у её рук. Она набрала единственное слово, которое ей сообщил Иркалагор для подтверждения доступа. Эфемерное окно вдруг ответило ей мужским голосом, что последнее изменение “Сердца” проводилось тысяча семьдесят божественных лет назад. Отыскав Адоная, она запросила полное его исчезновение из знаний “Сердца Творца”.
– Аномальный объект будет полностью удалён в течение нескольких минут, – проинформировал голос. – Запускаю дополнительную проверку моего “Иммунитета”. Только что были обнаружены множественные поражения в системе защиты. Подключаю резервный цикл для очистки от неизвестного вируса.
– Это какое-то тайное послание Творца? – про себя удивилась Люцида.
Она подошла к краю, поглядела вниз, где Адонай и Люцифер сражались, не жалея сил. Адонай отбросил от себя сына, пошёл к ядру. Бумажная волна подняла его ввысь, унося как можно дальше. Люцида заметила возлюбленную сына, которая пришла помочь, несмотря на запрет. Почему же Иркалагор не остановил Ишимиэль?
От Адоная повсюду из-под прозрачного пола стали появляться кристаллические шипы. Он рукой сместил направление шипов в сторону сына. Серафим отклонился к ядру, вокруг которого вились мощные потоки энергии. Адонай подлетел к сыну, чтобы переселить свой дух в его сильное тело, но Люцифер неожиданно схватился за отца и потянул его за собой вниз. Ишимиэль побежала к ним, легла на живот и взяла Люцифера за руку.
– Не держи меня! Отпусти!
Адонай цеплялся за него, впивался в кожу когтями, но сильный поток сбивал его, и он чуть было не сорвался, успев схватиться за ногу сына. Их затягивало к ядру, которое за много лет пришло в движение. Ишимиэль отпустила руку, которой держалась за полупрозрачную платформу пола. Они втроём попали в энергетический обжигающий поток.
Кристальная оболочка Адоная потрескалась, из него вырывалась мощная энергия. От невыносимой боли он отпустил ногу сына. Ангелы обнялись в последний раз, прежде чем сгореть.
“Сердце Творца” ярко вспыхнуло и стало громко шуметь. Из-под него вырвалась мощная энергия, которая разлетелась повсюду.
– Объект уничтожен, – прозвучал холодный пустой голос из эфемерного окна на ветках дерева возле Люциды.
Горькие слёзы тихо лились из глаз серафим, видевшей все три смерти.
Внизу, среди кристальных шипов, она случайно обнаружила хрустальное и самое обычное сердца. Женщина взяла их руками и понесла к дереву. Без сомнения, эти сердца принадлежат Люциферу и Ишимиэль. Люцида положила их у корней дерева, а затем горько заплакала, припоминая свои собственные слова: где любовь, там и разлука.
Покинув это подпространство, Люцида встретилась с обеспокоенным Иркалагором. В разговоре с милым другом, она упомянула Адоная. Огненный Зверь удивился этому имени, он никогда не слышал о таком. Люцида сама про себя обрадовалась.
“Неужели получилось”, – думала серафим. – “Но тогда моего сына никогда не могло существовать. Как это страшно. Я единственная, кто помнит о Люцифере, Ишимиэль и Адонае”.
Жертва её сына и его возлюбленной не была напрасной.
Эпилог
К концу месяца Зноя, Иркалагор и Люцида поженились. Огненному Зверю пришлось принять двуногий облик, чтобы не смущать гостей-элирийцев. Супруги поселились на горе Магнолии, где было удобно наблюдать за жизнью в столице Элирия.
Помнил ли Силва о побратиме? Конечно, нет. Иногда, когда он прогуливался по замку, или посещал “Хрустальную чашу”, или проводил собрание в Департаменте, у него всегда складывалось странное ощущение, что кого-то очень важного не хватает.
Онип и Руб, как и все, позабыли о Люцифере, своём хозяине и, в каком-то смысле, приёмном отце. Из-за их частых шалостей шеф-повар Табрис пожаловался верховному богу на этих двоих негодяев. Силва знал, как Барбатос дружен с ребятами, а потому далеко их переводить не стал и сделал их помощниками Сафии. Последняя помощница Сафии, Ишимиэль, бесследно исчезла, никто не знал, куда она пропала. Может, решила вернуться в родной мир?
Как и говорил Ларкейд, в Элирий пожаловали бесчисленные орды демонов. Причин для вражды у обеих сторон не было, а потому верховные боги избавили демонов от проклятия, и те обрели свою позабытую ангельскую натуру. Они расселились по разным Пантеонам, не только стали жить в Элирие. Боги поражённо спрашивали у них о технологиях, которые ангелы принесли с собой.
Время шло, сын верховных богов, Кадзоку, рос, затем поступил на службу в армию и успешно сдал все экзамены, чтобы лично руководить собственным взводом ангелов. Он стал настоящей гордостью для родителей. Ему временами думалось, будь у него дядя, он бы тоже им гордился? Этого никогда не узнать, ведь у Силвы брата нет.
Подставляя длинную узкую морду под сильный ветер, Агни мечтательно глядел на звёзды, мерцающие в ночном небе. Ветер приятно ласкал его бордовый пушок гривы на голове, тянувшейся по всей шее вниз меж рогов. Когда открывалась дверь дома, звенел колокольчик, Агни уже знал, что мать собирается позвать его домой. Становясь мальчиком, дракончик прыгал в глубокий снег, босиком бежал домой. Мать звала его.
Когда Агни прибегал, Люцида ласково гладила его по голове, проводила в дом и закрывала дверь. Агни прыгал в объятия отца, Иркалагора и всё просил научить дышать огнём. Когда сынишка только родился, Иркалагор предложил назвать его Люцифером, на это Люцида возразила, ответив отказом; она не желает следовать семейным традициям Лучезарных.
На протяжении нескольких месяцев после рождения сына, Люцида вела историческую запись тех событий, которых больше не существовало. Она написала две версии: биографическую книгу, которую современные литературоведы и учёные не примут за истину, и сказку специально для Агни. Мальчик любил сказку, которую “сочинила” мать, хоть и плакал всегда, когда слушал.
Сказка начиналась и заканчивалась одними и теми же словами: «Когда-то у Большой Звезды появилась Маленькая Звёздочка. Они могли бы странствовать вместе, исследовать бесконечность в поисках сокрытых истин. Но, как это всегда бывает, жизнь звёзд угасает неожиданно. Как бы не горевала Большая Звезда, но вернуть свет своего дитя ей никогда не удастся. И встреча с Красным Солнцем со временем излечило боль утраты Большой Звезды» …
Эпизод 2: Этот мир придуман не нами, но мы его сбережём
Глава 1: От любви к разочарованию
Умывшись холодной водой, Истанус пригладил волосы назад и поглядел на своё убогое отражение в небольшом грязном зеркале. Как бы он не уговаривал тюремщика, но старик всё не даёт ему бритву, чтобы сбрить отросшую бороду, просто не верит в такую необходимость. Каждый прожитый день в тюрьме одинаков.
Раз в два месяца заключённого навещала Коко, рассказывала ему о растущем сыне, но Истануса мало волновал вопрос о родном чаде. Он потерял всякий интерес к происходящему вне тюрьмы, когда его, как собаку, закрыли в тёмной псарне.
Истанус совершенно не заметил, как решётке подошёл Силва, а потому по обыкновению заговорил сам с собой, глядя на отражение в грязном зеркале.
– Боги сменили свет кромешной тьмой, а ангелы стали носить дьявольские маски – все просто не понимают скрытой истины за моими деяниями. Если бы я тебя не столкнул с лестницы, Элоим, не сказал, что мы больше не братья, ты закрыл бы глаза на мою работу?
– Всё сходишь с ума, как я вижу. Так уж нравится вскрывать шрамы прошлого?
– Сильвас, ха-ха, надо же, какая встреча. Чем могу быть полезен? Не стесняйся, можешь пытать чем и как хочешь.
– Куда сбежал Азриэль? Он единственный из членов расформированного Ордена Великих Божеств, кого не нашли ни живым, ни мёртвым. Под твоим пагубным влиянием мой сын не ведает, что творит.
– Не нашли? Какая досада.
– Отвечай, где он.
– Разве же я знаю? Мне ведомо лишь то, что он общался с кем-то из белуров, богов заполярной туманности Белого глаза.
– Белый глаз? Никогда о таком не слышал.
– Белуры скромный народец. Со стороны Белый глаз выглядит весьма экспрессивно: вытянутый тёмный провал яркости очерчивает ядро, центр вселенной, где периодически происходят сильные всплески леденящей белой энергии. Там весьма холодно. Для чего тебе Азриэль? Оставь его и живи припеваючи, ты это и так умеешь.
– Если его не обратить к свету, то он уподобится тебе.
На небритом лице Истануса появился жёсткий оскал в виде улыбки.
– Так уж и быть, открою тебе, Сильвас, маленькую тайну. Иномирцы – лишь гости в нашем пространстве. Им глубоко наплевать на нас, лишь потому Творец бесследно исчез. Думаешь, почему он ничего не делал всё то время, сколько существуем мы? Он боялся и ждал того момента, когда пространство поймёт, что он, как и все его сородичи, чужаки, а затем начнёт любыми способами избавляться от них. Ты мнишь себя спасителем и героем. Но это совсем не так.
– Ещё слово – и я тебе сам надену петлю на шею и вздёрну!
– Запомни мои слова. То, что ты считаешь концом – всего лишь начало нового действия в спектакле жизни. Разочарование и боль предначертаны всем с самого рождения. А что до меня… я знаю куда больше, чем ты, но даже в такой безнадёжной ситуации от меня толку мало.
Истанус медленно прошёл до кровати, лёг, положив ногу на ногу, и закрыл глаза.
***
Среди других студентов Истанус был самым старшим по возрасту, к третьему десятку божественных лет другие боги уже сделали себе имя и карьеру, а он только начал постигать гранит науки. Его здоровье почти полностью восстановилось лишь в этом году, когда он перешёл на четвёртый курс. Даже его младший брат Элоим нашёл дело всей своей жизни, ловя мерзавцев и убийц.
Иногда Истануса сокурсники путали с преподавателем, когда он шёл по коридору. И в этот раз случилось то же самое. Стоило ему зайти в аудиторию и сесть за первую парту третьего ряда, на него тут же обрушился гневный поток обнаглевшей молодёжи. Кто-то, открыв широко окно, спокойно продолжил курить самодельные свёртки с кисло-горьким порошком.
Шестеро сокурсников-хулиганов окружили Истануса. Выходя куда-либо из дома, он надевал затемнённые очки, так как его глаза после продолжительной болезни стали слишком чувствительны к яркому дневному свету. Сокурсники чувствовали и видели, что Истанус сам по себе не особо общительный тип, а потому пользовались этим изъяном и всячески требовали с него плату для торговца с чёрного рынка.
Дверь в аудиторию была открыта, из коридора донеслись быстрые шаги и сюда влетел студент, тоже сокурсник Истануса.
– Мужики! – закричал он, задыхаясь после долгого бега. – Там у кабинета ректора… такое! Быстрее!
Все помчались вместе с ним, узнать, что случилось.
– Кажется, сегодня пары не будет, – негромко про себя проговорил Истанус. – Пойти что ли за ними?
Собрав все свои вещи в сумку, он накинул её на плечо и прогулочным шагом пошёл в кабинет ректора.
Перейдя в другой корпус университета, Истанус увидел повсюду кровь, несколько мёртвых студентов, преподавателей и дерущихся. Окровавленный ректор, у которого в груди зияло отверстие от мощного магического удара, прижал к стене одного из преподавателей. Сокурсники Истануса стояли поодаль, наблюдали, кому-то даже стало плохо от этой бойни. У преподавателя в руке появился скальпель. По стене растеклись брызги крови. Ректор не то хрипел, не то пытался позвать на помощь, упал и умер. Истанус застыл посреди светлого коридора. Он узнал в убийце своего преподавателя биологии, доктора с учёной степенью, который спокойно поправлял на себе одежду, вытирая платком с лица и рук чужую кровь, стоя в тёмном пространстве около двери.
Перед выдающимся преподавателем Менгело возникли скальпели и разлетелись по сторонам, дабы убить свидетелей. Он знает, что стража города уже мчится сюда. Тонкое лезвие скальпеля застыло в считанных сантиметрах от Истануса.
– Ой-ёй, какая досада. Мой лучший ученик увидел моё истинное лицо.
– Почему? Что они вам сделали?
– Эти выродки сами по себе не должны жить в мире, которому суждено подчиниться порядку чистоты божественной крови. Ты же сдавал экзамен по генетике, а потому должен это отлично понимать.
Раздался звон колоколов, что обычно предупреждает об опасности. Скальпель растворился, превращаясь в частицы магии и возвращаясь к своему заклинателю.
– У тебя есть огромный потенциал. И знакомство с Адонаем поможет тебе раскрыть его. Он тот, к чему мы все должны стремиться.
Преподаватель Менгело кинул Истанусу ключ.
– Приходи завтра в мой кабинет после траурной процессии. Я тебе покажу изнанку нашего прогнившего мира.
К вечеру этого весьма сумасшедшего дня в отчий дом, где жил Истанус, пришёл взволнованный Элоим. Он обнял брата при встрече, весь день переживая за его жизнь, когда до него дошли слухи о случившемся в университете.
– Я не знаю, что произошло, – солгал Истанус и принял лекарство. – Всё произошло так быстро. Когда выбежал на улицу, мне сообщили, что некоторые мои одногруппники погибли, другие тяжело ранены.
– Неужто убийца это кто-то из преподавателей? Не переживай, я разберусь с этим. Убийце не избежать правосудия. – заверил брата Элоим, которому все преступники Пантеона Рассвета уже успели дать прозвище Сапфировый Громовержец. Элоим был вовсе не против такого прозвища.
Он словно почувствовал что-то тяжёлое на душе брата, пока тот молчал стоя у рабочего стола в своей комнате. Судя по запылившимся полкам и в принципе всей мебели, старший почему-то не пускает слуг родителей в комнату прибраться. Нельзя же вечно дышать пылью и не замечать, как даже такая мелкая грязь медленно отравляет жизнь. А со здоровьем брата это совсем опасно, он ещё не полностью выздоровел.
Элоим заметил, как Истанус сжимал кулаки и разжимал.
– Да, конечно, ты же у нас герой. Здоровый и любимый всеми защитничек, – язвительно заговорил Истанус, не скрывая своей обиды и злости на брата.
Он едва держал себя в руках, зная, что Ирида, любовь всей его жизни, отдаёт предпочтение Элоиму. На оборвавшейся напряжённой ноте они попрощались. Истанус вновь, как и в детстве, поглядел на младшего брата из своего окна. Элоим заговорил с дворецким, беспокоясь за рассудок Истануса. Слишком долгое одиночество вредит брату.
Вырвав ранним утром из клумбы два красных ликориса, Истанус направился в университет, где у ворот возложил цветы в память погибших после вчерашней трагедии. Он увидел, что вокруг много стражников, а потому проникнуть в оцепленный университет будет очень непросто.
Кое-как отделавшись от преследовавшей его собаки, Истанус с пятой попытки влез в разбитое им окно и упал на пол, где лежали осколки стекла. Он сильно поцарапал руки. Путь до нужного кабинета отнял слишком много времени, приходилось прятаться и тихо идти. Открыв дверь ключом, Истанус вошёл и закрылся изнутри, толком не успев рассмотреть обстановку.
Повернувшись, он увидел за столом преподавателя Менгело и незнакомца. Это тот самый Адонай, с которым его хотел познакомить преподаватель? Выглядит весьма внушительно, словно он прирождённый лидер.
– Ты говорил, что сюда придёт твой любимый ученик, но я лишь вижу жука, исчезновение которого никто не заметит. – голос Адоная был резок.
– Он способный. В теории разбирается, а вот практики ему очень не хватает. Прошу обеспечить материалом. К тому же мне здесь опасно оставаться. Ха-ха, ищут за вчерашний эксперимент. Истанус, заходи, не стесняйся. Этого достопочтенного господина из другого измерения зовут Адонай. Я оставил для тебя много занятных вещей, они все в ящиках стола. Не буду вас отвлекать, мне необходимо спасти свои остальные эксперименты.
На лице преподавателя появилась чистейшая невинная улыбка. Он поднялся, открыл портал и ушёл через него навсегда. Истанус медленно подходил ближе к сидящему на парте Адонаю. Его хищные будто змеиные глаза следили за каждым движением молодого бога.
– Очень сомневаюсь, что ты мне пригодишься.
– Может быть я попробую доказать свою силу? Я много чего знаю.
Прошло несколько дней после знакомства с Адонаем. Проснувшись после полудня, Истанус, к своему удивлению, обнаружил в комнате кучу пустых бутылок из-под огненно-жгучей воды. Он совершенно не помнил того, что успел натворить, пока был сильно пьян. Когда Истанус направился в столовую немного перекусить, то встретил дворецкого, который обо всём рассказал. Вдруг раздался звон колокола со стороны входной двери.
– Кого ещё принесло? Если это Элоим, то не впускай под любым предлогом. – Истанус проводил слугу тяжёлым взглядом, он ещё никогда так много не пил.
Дворецкий открыл дверь.
– Доброго дня. А Истанус дома? – раздался нежный голос Ириды.
– Рад вас видеть, госпожа. Да, он здесь, только…
– С ним что-то случилось?
Истанус быстро подошёл к ближайшему зеркалу, привёл себя в порядок, дошёл до дворецкого, отпихнул и сам встретил Ириду. Она радостно улыбнулась Истанусу и вдруг обеспокоенно поглядела на упавшего рядом с её другом дворецкого. Она вошла, а затем помогла пожилому слуге подняться. Пока они не видели Истанус резко переменился в лице, снова став угрюмым и недоброжелательным.
– Зачем пришла? – спросил Истанус и хлопнул входной дверью. – Всё продолжаешь из себя строить сердобольную богиню? Он всего лишь чернь и не достоин того, чтобы такая как ты ему помогала.
Ирида могла бы возразить, да вот спорить совсем не умеет. Поэтому промолчала и позвала Истануса прогуляться.
Боги вышли в сад, говорили о том и о сём, пока Ирида не заговорила о цели своего визита.
– У Элоима так много работы, что он забывает тебе сказать о нашей скорой свадьбе. Мы тебя приглашаем на наш праздник. Ура.
Ирида видела, что её слова совершенно не обрадовали Истануса. Он выглядел мрачнее тучи.
– С… свадьба? Вот здорово.
– Только почему ты не весел?
Истанус как-то страшно заулыбался. Воздух сотряс его полубезумный хохот, отчего Ирида сделала шаг назад от него.
– Теперь похоже, что мне весело?
– Нет. Если что-то не так, то скажи. Я просто не понимаю, что ты хочешь.
Позади богини стояла скамейка, Истанус пошёл прямо на Ириду, вынуждая её постоянно отступать.
– Я хочу лишь тебя. Только тебя одну и ничего больше.
Он попытался её обнять, поцеловать, как в одно мгновение услышал выразительный хлопок о щёку и ощутил сильное жжение. Подруга обхватила второй рукой ладонь, которую отбила, пытаясь привести в чувства Истануса, чем дала ему понять, что отвергает подобную любовь.
– Прости. Я не… я не… – заговорила она, не в силах найти слов.
– Я приду на вашу свадьбу. – голос Истануса звучал тяжело, подобно металлическому скрежету.
Больше ничего не говоря он скрылся в доме. В течение дня слуги не наблюдали, чтобы хозяин выходил из комнаты. Они слышали его разговоры с самим собой, погром вещей в комнате, звон бутылок, явно бросаемых в стену.
Сжимая в руке длинный острый осколок стекла, Истанус держал его у сердца. Всего одно точное движение – и стекло вонзится в его кожу, пройдёт глубоко, достаточно, чтобы добить израненное сердце. В его дверь постучали.
– Это я, – послышался голос Элоима. – Нас никто не подслушивает, я выгнал всех слуг из дома. Что бы ты там не делал, знай, что я люблю тебя независимо от твоей точки зрения. Знаю, что ты всегда завидовал мне. Прошлого не воротишь, можно лишь жить дальше с новой реальностью. Если бы отец не ушёл в Землю Тысячи Водопадов, то он порадовался за тебя, за то, что ты почти выздоровел. Брат, выйди ты уже из комнаты. За её пределами есть столько всего прекрасного.
– Что, например?
– Научные журналы, премии и гранты в области науки. Ты ведь всегда мечтал сделать великое открытие. Так почему же сейчас к этому не стремишься? Мы ещё столько не знаем, а ведь ты можешь одним своим открытием совершить такую революцию в науке, что о тебе все заговорят.
Истанус опустил руку, держащую острый осколок стекла, на колено.
Будучи на свадьбе брата Истанус сидел с глубоко подавленным видом. Когда Элоим и Ирида поцеловались, это ещё сильнее ранило Истануса, что он просто поднялся и ушёл с их свадьбы. Теперь Ирида принадлежит его брату.
“Её ко мне не вернуть,” – с великой тоской в разбитом сердце заключил Истанус. Он не знал куда податься, чтобы не чувствовать этой боли.
Вечером, когда накрапывал холодный дождь, Истанус сидел на крыльце у дома, выпивал в одиночестве, так как в комнате было всё разгромлено. Прогремел гром. Он услышал чьи-то шаги, поднял голову и увидел Адоная. Тот протянул руку.
– Так что ты решил?
– Ты был прав, когда говорил, что любовь не нужна, что она приносит лишь страдания. Я готов отбросить всё, что делает меня богом с моральной точки зрения. Укажи мне путь в мир, где больше нет любви, нет ничего, что приносит такие страдания.
Надолго забывшись в научных экспериментах, Истанус всё ещё испытывал чувства к Ириде, но она уже была беременна. Нечаянно задев инструментом кровеносные сосуды маленького пациента, Истанус смотрел как ребёнок начал истекать кровью, вырываться с койки, к которой привязан, а вскоре умер. Избавившись от тела, Истанус прислонился спиной к стене.
– Зачем же Творец, на земле и в небесах, всюду вижу я её прелестный взгляд? И как же так, Творец, луч солнца в этих волосах мой разум затмевал не раз? Неужели в том моя вина, что страсть греховная мне ею с детства внушена? О Творец, стань силой и защитой мне, похотливой страсти пламя одолей!
Раздался стук в дверь. Её открыл подчинённый Истануса.
– Господин Истанус, жена вашего брата рожает.
– Что? Уже?
– Вы просили напомнить, когда это произойдёт.
– Да, точно. Пошли отряд Убийц Богов к дому Элоима, убейте его и всех обитателей, кроме Ириды. А теперь прочь тупица!
Дверь закрылась. Истанус взял скальпель и небольшой пакет для сбора крови.
– Она станет моей, даже если придётся убить каждого в Пантеоне Рассвета! Творец помоги нам…
Часы долгого ожидания тянулись. Направляясь по площади к дому Элоима, Истанус ощущал покалывание в сердце. Зайдя в дом брата, он увидел окровавленного Элоима, который лежал при смерти, хрипел. Для него стало неожиданностью увидеть безжизненный лик старшего брата. Истанус прошёл мимо него, поднялся по лестнице, двинулся в комнату, где ощущал очень слабую ауру жены брата.
Прекрасный чистый лик Ириды был обращён к свету, исходящему из окна. Истанус встал на колени у её кровати, взял за руку и ощутил странный холод от ладони. Он проверил пульс.
– Нет, нет, нет! Ирида!
Истанус приподнял её, прижал головой к себе, но она всё никак не подавала признаков жизни.
***
Проснувшись после смутного сна, Истанус долго смотрел в тёмный серый потолок своей тюремной камеры.
Впервые встретив этого престарелого бога и, не скажешь, что он творил страшные вещи.
Он поднял левую руку, будто пытаясь коснуться чего-то незримого. Через мгновение он опустил её.
– Все мечты – всего лишь глупая иллюзия. Я всегда был убийцей, смерть Ириды заставила идти вперёд… Куда всё это время я шёл? Удалялся ли от своих глупостей? Желание войны, безудержная страсть к вырождению сделает весь мир только лучше. Не будет ничего… только пустота и вечность. Не будет любви. Не будет боли и страданий. Остаётся только на всё взирать с презрением. Даже на тебя. Пришёл момент…
Смерть взмахнул косой, оборвав одним твёрдым ударом все струны души. Он схватил костлявой рукой сгусток энергии, источающий тёмную плазму, похожую на слизь.
Рука заключённого повисла с кровати.
– У тебя был лишь один шанс на жизнь, – хрипло произнёс Смерть и раздавил рукой тёмную душу Истануса.
