Юлия Николаевна Гусева
Сердце Творца
Глава 10: Яд Уробороса
Не стихающий ни на минуту треск пламени и змеиное шипение насторожило Люцифера. Он оказался внутри купола огня в неизведанном подземелье. Снаружи неустанно кружил его фамильяр Зааку, который сражался с материализовывающимися миазмами от громадного змея. Тот настолько огромный, что легко бы опоясал измерение Творца и укусил ещё себя за хвост. “Усталость” ощущалась здесь слишком сильно, отчего ещё больше давила на серафима, находившегося подле гигантского змеиного черепа.
Тёмно-фиолетовые миазмы, злая воля и дух исходили от костей змея, принимали любую форму, чтобы изничтожить всякую жизнь вокруг себя. Зааку терял силы, находясь в этом ужасающем подземелье. Он упал рядом с огненным куполом, возникшим самостоятельно из ничего, пока Люцифер был без сознания.
Правая рука серафима вновь цела и невредима, словно её не отрубали. В чем же секрет такой быстрой регенерации тела?
Люцифер поднялся, желая помочь фамильяру, но пламя не пропустило его, оберегая от миазмов. Серафим настойчиво попытался пойти против воли Огня, уже ощутил пальцами леденящую атмосферу снаружи барьера, но пламя возвратило его обратно в безопасную зону огненного купола.
Миазмы истязали Зааку. Крылатый змей шипел, затихал, извивался в конвульсиях, снова шипел.
– Зааку, возвращайся в мир духов, пока не поздно.
Люцифер приблизился к тому месту купола, за которым так мучительно умирал его фамильяр.
– Не могу, – прошипел в ответ Зааку. Слова давались ему тяжело, он словно выплёвывал их от боли. – Уроборосу. Нужна жертва. Для меня в радость. Служить вам. Защищать вас.
Зааку ненадолго повернул голову к хозяину, а потом миазмы убили его. Серафим как бы не старался, как бы не боролся с Огнём, но не мог пройти дальше купола.
– Скромная жертва, но что уж поделать… – проговорил зловещий и шипящий голос, исходящий от громадного черепа змея.
Миазмы, как чёрный туман, окружили пламенный купол.
– Огонь защищает тебя. Но это пока что. – с жуткой злобой сказал голос, словно пытаясь разрушить огненную защиту.
Люцифер, с холодным стойким взглядом ветерана, смотрел на своего умершего фамильяра, чья шкура облезала и покрывалась лёгкой ледяной коркой.
– Да осветят твой путь звёзды, фонари из прошлого. Да не встанет на твоём пути чужая лодка. Твой дух свободен. Прощай.
Люцифер проговорил негромко, словно для себя, согласно семейной традиции. Если бы только пламя не мешало ему, он бы завершил погребальный ритуал, но этому не суждено произойти. Времени для скорби совершенно нет.
Пламя вдруг потянулось против своей гордой и непокорной воле к серафиму, окутывая его. Верховный ангел Элирия не стал предаваться гневу, и пламя развеялось, возвращаясь обратно в барьер. Этого горя от смерти многих друзей и знакомых, этих тяжёлых эмоций недостаточно, чтобы увидеть Вспышку и переступить через себя, переступить грань невозможного.
Серафим понимал, что находиться здесь вечно он не может. Он расправил крылья, стал снова поглощать пламя барьера, покрывая оперение неестественно вредным по своему нраву огнём. Люцифер предположил, что миазмы от костей Уробороса боятся пламени. Оглядевшись вокруг, верховный серафим взлетел, прорвался через барьер. Миазмы тут же устремились к нему тысячами злобными тенями, тысячами ненасытными духами, что не жалеют ни живых, ни мёртвых. Стоял оглушительный гул высоко концентрированной тёмной энергии Уробороса.
Миазмы беспощадно атаковали серафима, крылья которого, словно в тёмном мёде, вязли в густом холодном пространстве. Миазмы тянули его вниз, не давали взмахнуть ни одним крылом.
Совершенно неожиданно раздался громом птичий клёкот. Большой феникс появился как нельзя вовремя, пролетев перед Люцифером, лишь на миг глянув на ангела бесподобным выразительным взглядом. Он клевал, рвал когтями, клекотал, разгоняя своими пылающими крыльями миазмы. Люцифер не стал задерживаться и полетел прочь от останков Уробороса. Но воля древнего злого змея оказалась могущественна.
Пока феникс кружил над черепом Уробороса, вслед за Люцифером стремглав бросились другие миазмы. Серафим ощущал, как быстро замерзает от жуткого холода, а его пылающие крылья заметно тяжелеют и тускнеют. Феникс громко прокричал, полетел к серафиму и успел спасти, вылетев с ним из чёрной дыры Млечного Пути.
***
– Я умираю…
Голос Творца звучал уже не так умиротворяюще и спокойно. Самоцвет, Иномирец из другого пространства, пришёл поговорить с Творцом о том, что сейчас происходит. Но Творец, вся его бесформенная сущность, воля и сознание, оказались поражены искусственной болезнью, Гнилью, созданной Адонаем против Иномирцев.
– Мои дети справятся с наследником Уробороса. Очень на это надеюсь. Пусть они завершат то, с чем мы не до конца покончили. Спрошу снова: ты уничтожишь моё измерение?
Самоцвет безмолвно кивнул ему. Когда Творец попрощался и умолк, растворяясь в миллиардах ярких частичках, Самоцвет горестно вздохнул: “Ну вот и всё. Теперь Адоная не остановить”.
Часть 2: Мать
Глава 1: Стремление к защите близких
Когда Люциде было десять лет, она успешно прошла Испытания Огня, после чего юная серафим стала носительницей Огненного Зверя – Иркалагора. Гнев и ярость дракона, создавшего магию огня, можно было понять, ведь его неукротимый дух заточили в хрупком теле девчушки.
Находясь за “решёткой”, отделяющей его личность от личности и сознания Люциды, Иркалагор в первые полгода своего заточения пытался вырваться, завладеть телом серафим и отомстить тем, кто призвал. “Ты прости глупость взрослых, – сказала ему Люцида, – Они никого не слушают и делают всё ещё хуже”.
Его маленькая носительница с интересом глядела в его алые злые глаза, не боясь, что он может хоть как-то навредить.
Чем дольше Иркалагор жил в сознании Люциды, тем больше узнавал о её семье. У Люциды не было братьев и сестёр. В силу того, что она единственная дочь Фотиса, строгий серафим, глава рода Лучезарных, прививал дочери знания о политике, экономике и искусстве боя. Мать ничего против слов мужа не могла сказать, просто не имела права.
Семья Люциды имеет сложное внутреннее влияние и деление. Лучезарные – главная семья потомков Нэчжа́, затем идёт семья Сиятельных, которая в свою очередь делится на ещё две ветви, а вместе составляет внутренний круг, который обязан защищать любого члена семьи Лучезарных. Дальние, кровные и не кровные родственники составляют внешний круг и особого влияния не имеют.
Огненный Зверь привык к юной носительнице и иногда что-то подсказывал, когда ей требовалась помощь. Девочка отвечала ему доброй улыбкой и благодарила.
После дня рождения, младший брат Фотиса, Фаэтон, тайно от брата и остальных родных привёл Люциду в крупную гробницу, где покоятся их предки.
– Наши прародители, под защитой Нэчжа, прибыли в это измерение, спасаясь от чёрного змея, Уробороса. Нэчжа спас свой народ, и мы должны быть ему за это вечно благодарны. Мне хочется, чтобы ты знала, что не все боги опасны. Фотис, безусловно, боится их, они принесли немало бед, войн и катастроф нашей планете. За пределами Коралловой стены, за пепельным небом нашей планеты есть множество удивительных миров. Посмотри на все эти таблички, свитки, книги и апокрифы – мы блюдём всё это, следуя желаниям наших благословенных предков.
– Здесь всё такое… древнее. Дядюшка, мне кажется, папа будет в ярости, если узнает, что я здесь была.
– Его злость исходит от трусости. Предки в Стране Грёз будут только рады, если о них будут помнить и знать. Давай начнём с третьего зала слева от меня. Там хранятся артефакты, которыми владели самые могущественные женщины в нашем роду.
По наблюдению Иркалагора, только с Фаэтоном Люцида так хорошо ладила и дружила с его сыном, который был немного постарше её. Но однажды Фотис без оглашения причин захотел изгнать младшего брата, запрещая ему возвращаться в их дом. Жена и сын Фаэтона, по колкому замечанию Люциды, просто боялись отстоять честь её дядюшки. Она подошла к сыну Фаэтона и при всех накричала на него, чтобы он возразил Фотису, но парень пугливо и угрюмо молчал.
– Люцида, – голос Фотиса звучал подобно грому, раскатившемуся по тронному залу.
В Люциде в этот момент что-то разожглось в сердце. Ей в одночасье захотелось бросить вызов родному отцу, который хмуро глядел на неё.
– Закрой свой рот и вернись обратно. – приказал Фотис дочери.
– Да по какому такому праву ты изгоняешь дядюшку? Он же твой брат! – возразила Люцида, ощущая прилив сил.
– Звёздочка… – про себя промолвил Фаэтон, так ласково называя племянницу.
– Ты должна контролировать Огненного Зверя. Утихомирь его. – с раздражением сказал Фотис, сжимая руку в кулак.
– Это говорю тебе я, твоя дочь, а не Иркалагор!
– Докажи мне свою детскую браваду на деле, а не на словах.
– Фотис, брат мой, не смей, – разволновался Фаэтон, понимая, что задумал его старший брат и по совместительству глава Лучезарных.
Мать Люциды, побледневшая от страха, выглядела без макияжа как мел. Ей не верилось, что дочка настолько осмелела, что спровоцировала Фотиса устроить Танец Огня. Старшие члены семьи Лучезарных едва слышно стали перешёптываться.
Фотис попросил остаться в тронном зале лишь Лучезарных и внутренний круг их семьи. Сын и жена Фаэтона вместе с ним сели на пол у колонны, дабы не мешать. Фотис поднялся с трона, снял императорскую мантию, но корону решил оставить. Он не простит Люциде такого предательства и такой дерзости. Отец и дочь начали дуэль. Огонь хлестал стены, оставлял на полу и колоннах тёмные горячие следы. Иркалагор предлагал свою помощь юной носительнице, но она убеждала его, что справится сама. Как вдруг начала уступать отцу и упала на пол, уворачиваясь от его направленного огненного удара. Серафим пришлось действовать быстро, а потому она решила схитрить. Стоило отцу подойти ближе, она внезапно для всех использовала магию света. Фотис слишком поздно закрыл глаза руками и закричал от боли.
– Мерзавка! Я лишу тебя всего!
– Делай, что хочешь, я тебя не боюсь.
– А-а, мои глаза! Ты ослепила меня! Чего вы все ждёте?! Помогите мне!
– Так что, ты изгонишь дядюшку Фаэтона?
– Нет! Закрой рот! Кто-нибудь, помогите мне!
Люцида поглядела на дядю, который склонил голову в качестве признания.
Глава 2: Стремление к свободе
Впервые с того дня, как юная серафим спасла жизнь дяди, но при этом ослепила отца, она надела белое платье, а не красно-жёлтое, как обычно. Иркалагор поинтересовался у неё, зачем она решила сменить ту “яркую искру, от которой разожглось пламя”, на “воздушную морскую пену”.
– Я разочарована во всех. Никто не смел даже пикнуть против Фотиса, а я смогла и доказала, что можно поставить на место того, кто мнит себя властелином мира сего.
– Но он же твой отец. Зная его характер, ему будет нелегко простить тебя, глупое дитя.
– Отец он или нет, мне всё равно. Я устала жить “как положено”. Если продолжу прозябать в ежедневной скуке, то никогда не смогу выбраться отсюда.
– Тебе хочется сбежать?
– Увидеть всё, что скрыто за пепельным небом.
Люцида подошла к окну в своей комнате.
– Мне нравится твоя непокорность и собственное мнение на счёт всего. Но ты всё ещё слишком юна, чтобы понять тяжесть взрослой жизни. Благо, мы подружились, в любой трудной ситуации я помогу тебе.
– А что? Не будь мы друзьями, ты не стал бы помогать? – Люцида весело улыбнулась.
– Не знаю. Может быть, и помог… Не доставай меня расспросами!
Дверь без стука отворилась и в комнату дочери императора Фотиса влетел слуга, принёсший печальную весть: её мать несколько минут назад скончалась от осложнения болезни.
Когда её хоронили, Люцида плакала скорее для приличия, чем от истинной скорби. С матерью у неё всегда были непростые отношения, мать часто не понимала характер наследницы Лучезарных и ничего не могла с этим поделать. А Фотис после похорон жены вызвал дочь на короткий разговор, подальше от чужих глаз и ушей.
– Лучше бы я убил тебя, в день твоего рождения, – причитал Фотис, – обзавёлся бы новым наследником и ничего бы не случилось. Это ты, мерзавка, виновна в её смерти.
– Сам выбрал больную аристократку, а ещё винишь меня в своём выборе. Я никого не просила давать мне жизнь. – с особой ненавистью к отцу ответила Люцида.
Она не стала слушать Фотиса и ушла, направляясь в женскую часть их дома, откуда хотела выйти в сад. Сорвав с цветущей сливы бело-красный цветок, она вплела его себе в золотистые волосы, а затем села на деревянные ступеньки, потому как сидеть здесь больше негде. Иркалагор молчал, не желая злить свою юную носительницу, иначе это скажется на её здоровье, а это очень плохо для них обоих.
Прошло, может, минут двадцать, Люцида немного успокоилась, глядя на безмятежный цветущий маленький садик в этой части двора, который со всех сторон огорожен высокой серой стеной.
– Ты как? – поинтересовался у носительницы Иркалагор.
– Нормально, – немного грустно ответила она. – Как-то на душе холодно и очень пусто.
– Будь я отделён от тебя, то обогрел бы своей горячей чешуёй. В моих жилах течёт не кровь, а огонь. Уверяю, тебе стало бы теплее, чем сейчас.
– Это не в том смысле холодно, но спасибо.
– Вечный конфликт отца и чада. Я, когда был совсем молод, тоже был таким непокорным и своевольным…
– По-моему, ты и сейчас такой.
– Правда? Я этого не замечаю. Стой, что? Ты смеёшься надо мной? Я, великий Огненный Зверь, не потерплю насмешек даже от тебя!
Люцида расслабленно улыбнулась, сняла обувь и стала болтать ногами, едва не доставая пальчиками до брусчатки.
– Ты не навредишь мне, – в её голосе слышалась чистая радость. – Просто не сможешь.
Этими словами она загнала Иркалагора ещё в больший тупик. Огненный Зверь, конечно, знал, что она права и просто промолчал. Поболтав ещё немного, Люцида надела обувь и воодушевлённо пошла за стены дворца. Иркалагор на всех взирал с недоверием и злобой, видя народ её глазами. Она смело пошла в сторону Коралловой стены и незаметно прошмыгнула мимо стражи в толпе монахинь, одетых также в белые одеяния, а затем пошла налево, где из-под земли что-то дымилось.
Она подошла к краю кратера, где вовсю шумел лес гигантских инопланетных деревьев.
– Дядюшка рассказывал мне, что сюда во времена переселения наших предков упал кусок планеты, которую швырнул кто-то из богов. А теперь здесь раскинулся целый лес. Красиво, правда?
Люцида спустилась к центру кратера, где находилось огромное дерево, которое Иркалагор заприметил в самом начале. Девочка с удивлением обнаружила, что около корней, торчащих из земли, стали прорастать растения, похожие на сливы, что растут в маленьком саду её дома. Стайки маленьких птичек сидели повсюду и приятно щебетали, а отсюда, снизу, они были похожи на россыпь разноцветных толстых виноградин.
Приходя сюда время от времени, Люцида по наставлению Иркалагора практиковалась в магии. Учителя у неё другого быть не могло, Фотис затаил на своевольную дочь страшную обиду.
После того, как Люцида ослепила Фотиса, ему приходилось терпеть тяжёлые процедуры по сохранению глаз, но ничего не могло помочь. С каждым годом его зрение ослабевало, но это никак не помешает ему выдать дочь замуж за влиятельного аристократа. Теперь оставалось уповать на её благоприятный для их рода брак, который принесёт здорового наследника мужского пола.
Глава 3: Стремление к любви
После очередной ссоры с близкими Люцида ушла из дома, даже Фаэтон не смог остановить неразумную своевольную племянницу. До пятнадцати божественных лет Люцида проживала в разных мирах и вдруг решила вернуться домой, но прежде посетит древний праздник в честь обожествления новых молодых богов.
Её сёстры по храму поручили юной серафим украсить всё убранство, чтобы даже самые привередливые боги остались довольны приёмом. Всё шло хорошо, пока Люцида не взглянула на бога, стоящего почти у входа за ближайшей к нему колонной. Он что-то накинул на голову и исчез. Люциде показалось, что он всё время смотрел на неё. Неужели его так очаровала её красота? Всякое бывает, подумала она, после чего раздались радостные возгласы богов – и через мгновение все отправились пить и танцевать в другую часть храма. Люциду сёстры попросили убрать здесь всё на место, передали ключ и одна из серафимов сказала, что дверь нужно будет обязательно закрыть. Юная девушка пообещала всё выполнить и вскоре кроме неё в зале никого не осталось.
Пока Люцида собирала в золотую чашу рассыпанный жемчуг, к ней приблизилась очерченная дымом курильниц фигура, скидывающая на ходу плащ невидимости. Люцида схватила остроконечное ожерелье и резко обернулась, пытаясь проткнуть им грудь того, кто к ней подкрался, но Адонай лёгким движением схватил её тоненькую ручку и поглядел будто в душу.
– Уходите немедленно! Вам здесь делать нечего! Боги должны пировать в другой зале! – грубо произнесла она.
Адонай выбил из её руки остроконечное ожерелье. Девушка, за всей этой внешней красотой, прятала свою непокорность, дерзость, своенравие. Но она всего лишь юная девушка.
– Люцида! Я сейчас же разорву его! – прокричал носительнице в сознании Иркалагор.
Она мысленно, уже не вслух, ответила другу, что не стоит вмешиваться.
– Золотистые волосы, янтарные глаза, должно быть, ты потомок Нэчжа, – проговорил незнакомец средних лет.
– Откуда вам известно про моего прародителя? – ошеломлённо спросила Люцида, ловя его хищный насмешливый взгляд.
– Это совсем не важно. Главное – что́ мы можем сотворить вместе.
Иркалагор не мог поверить, что найдётся такой бог, что согрешит с ангельской девушкой. Он хотел взять контроль над дрожащим от страха телом носительницы, но её несокрушимая воля не давала ему возможности дать отпор богу. Все сожаления о том, что он не смог помочь близкой подруге, глубоко отпечатались не только в душе Иркалагора, а также в его характере.
– Ищи меня в Пантеоне Смоляной розы, там всё обсудим. – сказал Адонай напоследок.
Его остекленевший от жажды крови взгляд сам обо всём рассказал испуганной, но не отчаявшейся Люциде. Когда он ушёл, серафим уверяла Огненного Зверя, что всё в полном порядке, но на самом деле всё её тело ныло от боли и дрожало от холода мраморного пола.
– Посмотрим, как далеко готова я зайти, – повторяя свои же слова, сказанные Иркалагору, прошептала Люцида, поднялась и быстро надела платье, которое варварски порвал незнакомец.
Вернувшись домой, на планету Поднебесных серафимов, Люцида поведала дяде о своих приключениях, исключая последнюю историю. Никто не должен знать, что над ней надругался бог, ведь тогда о благоприятном замужестве придётся забыть на всю жизнь. Прошло несколько месяцев, как Люцида вернулась домой, Фотис перестал так люто ненавидеть дочь, но продолжал сохранять к ней острое, подобно кинжалу, равнодушие. Затем она без объяснения причин вновь покинула их дом, скрытый за Коралловой стеной, оберегающей от внешнего жестокого мира. Люцида желала встретиться с Адонаем и узнать от него всё, в том числе и то, с какой целью он с ней согрешил.
В прохладную осеннюю ночь, когда светила кровавая большая луна, Адонай налил в бокалы напиток, похожий на вино. Он передал один бокал Люциде, зябнувшей на кровати.
– И долго ты собираешь сторонников? – поинтересовалась девушка и с неохотой выпила из бокала.
– Всю свою жизнь. Тех, кто отказывается, я убиваю – таков мой принцип. Давай заключим сделку. Ты рожаешь для меня дитя, и я клянусь, что не трону твою планету, когда устрою рейд в измерении. Идёт?
– Такая маленькая цена… Ха, идёт. Я всё равно не люблю детей. Зачем тебе идти против всего света?
Адонай сел рядом с ней и задумчиво поглядел в окно, где высилась луна.
– Есть несколько причин. Первая – это клятва моему прародителю. Вторая – привести арлийцев к лучшей жизни, где никто не посмеет над ними глумиться и заточать в гетто. Я слишком люблю свой народ, поэтому готов ко всему.
– Не боишься гнева Творца?
– Твой жалкий Иномирец мне не страшен. Когда придёт время, я съем его и завладею немыслимой для тебя, для любого его творения силой. Тебе пора уходить. Мой новый сторонник, Оркус, будет не шибко доволен, что я пригласил в его дом какого-то ангела. Собирайся и проваливай, расписание, когда Оркуса с женой не бывает, я тебе сказал.
Время шло, Люцида росла, взрослела, наконец-то начала усмирять свой буйный нрав. К девятнадцати божественным годам она освоила тайное заклинание и смогла безопасно для себя и Иркалагора отделиться. Огненный Зверь долго молчал, не зная, что сказать маленькой шестикрылой подруге.
– Не унывай, я буду навещать тебя, – начала утешать громадного дракона Люцида, находясь с ним в лесу гигантских деревьев.
К этому времени сливы выросли и на них начали расти сладкие плоды. Люцида пообещала другу, что будет очень стараться, чтобы видеться с ним чаще.
Время для Люциды замерло, все дни были похожи один на другой. Фотис неустанно требовал выйти за кого-нибудь замуж и родить наследника. А став выдающимся ангелом, на неё стали наседать коллеги, чтобы она разорвала все семейные связи и посвятила себя служению Творцу. А тайные встречи с Адонаем терзали её сомнениями, так ли ему на самом деле нужен ребёнок. И в один из дней она познакомила Адоная со своим отцом, а когда он ушёл, то у Лучезарных случился скандал глобальных масштабов: избранник Люциды – бог, да ещё и не самый простой, как оказалось. Люцида никого не слушала, она ушла за порог дома и стала вспоминать об Иркалагоре. Что бы он ей посоветовал?
– Звёздочка, – мягко позвал её Фаэтон и встал рядом. – Ты поразила не только всех старших, но ещё и меня. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. И как ты давно с этим богом?
– Не имеет значения. Отец получит своё, Адонай получит своё, с богом я расстанусь и продолжу защищать измерение, как полагается выдающемуся ангелу в Священной шестёрке. Все будут довольны.
– А ты?
– Мой жизненный путь проклят. Я не знаю, что мне делать и кого любить!
На её глазах выступили крупные слёзы, мигом покатившиеся по щекам. Фаэтон тяжело вздохнул, прикладывая руку к небольшой серебристо-золотой бородке.
– Что бы я не решила, что бы не сделала, всё становится только хуже! А я просто хочу жить счастливо и свободно от этих стен, что заточили меня в птичью клетку.
– Тебе ещё не достаёт любви, – добавил Фаэтон. – Отец всегда желал избавиться от тебя, мать не любила, потому как их союз был не по любви. И Адонай тебя не любит, как не старайся придумать оправдание. Эх, чтобы тебе сказать в качестве утешения… ты ведь сама всё знаешь.
– Пойду к Иркалагору.
– О чём ты?
– Да так, ничего. Спасибо, дядюшка. Ты единственный, с кем я могу поговорить в стенах этой “коралловой птичьей клетки”.
Люцида почти забыла, что никто не знает, что она отделилась с Иркалагором. Серафим навестила друга на его огненной планете и попросила совета. Во время его долгого монолога она так устала, что уснула у его лапы, ей и впрямь стало очень тепло на душе.
