Юлия Ефимова
Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте
Из города уезжали те, у кого имелись дома и земли в деревнях, недовольные наёмники с пустым кошельком, работники кузниц и ювелирных лавок, сидевшие почти без работы. В горах на рудниках работы прекратились из-за постоянных лавин и землетрясений. Валер Мэйдингор с осени не появлялся в Нортхеде. К сожалению, серебро с рудников также почти перестало поступать – лишь недавно Валер по требованию короля прислал немного серебра.
Продовольствие в основном везли по морю через Северную гавань. Этого было недостаточно – город стоял на пороге голода. Огромная армия солдат и бродяг требовала немало еды. Скоро пора сеять, но лучшие сельские угодья в Центральной Сканналии принадлежали Ривенхедам, а там крестьян почти не осталось: кого не убили во время охоты на их хозяев, те разбежались. Несколько деревень полностью опустели. Новые хозяева вряд ли смогут наладить работы, тем более, неизвестно, долго ли они останутся хозяевами. Тот же Иглсуд во владениях Георга сейчас и пальцем не пошевелит из боязни за сына.
– Помолитесь Господу нашему, верните взоры к прежней вере! Бог дарует нам прощение, – донёсся издали хриплый голос монаха.
– Какому богу молиться? – ехидно прервал его щуплый мужчина в драных штанах и обшитой медвежьими шкурками куртке. – Отцу Небесному или Таркуруну? По эктарианскому обряду или зарианскому? Кто у нас нонче в фаворе?
Проповедник начал распекать его за нечестивость, собравшаяся толпа разделилась: те, кто поддержал проповедника, бросились на мужчину, ему на подмогу нашлись пятеро. Завязалась потасовка. Очередной проповедник собрал людей и убеждал их вернуться в эктарианство.
«Давший им хлеба вместо увещеваний будет наиболее успешен в проповедях», – усмехнулся Энгус про себя. Таких проповедников и в Нортхеде полно: они собирают народ, угрожают карами, сеют смуту. Одних казнишь, другие появляются тут же. Некоторые священники, принявшие новую веру, перекрашивались в эту зиму, осмеливались читать проповеди по старым канонам. За такое одну церковь вместе с прихожанами сожгли по приказу короля. Жители города, глядя на пожарище, роптали и шептали молитвы за погубленные души. Дим докладывал, что в ряде мест люди собираются и обсуждают положение, упоминая имя Дайруса.
Церковные реформы Айвариха за последние полгода почти сошли на нет, зато эктариане открыто требовали вернуть им веру отцов. Появились и такие, кто хотел вернуть веру дедов – старых скантских богов. После жуткой смерти Холларда Ривенхеда Энгус ожидал чего-то подобного: там, на эшафоте, люди увидели, на что способна магия древних скантов. Даже спасение Георга приписывали ей, тем более что Мая, как сообщали шпионы, находилась в его армии. Слухи наполняли город, люди пересказывали друг другу историю, добавляя ей всё новые подробности; имя Маи произносили шёпотом – ей приписывали волшебную силу, способность приворожить любого мужчину или убить его одним взглядом, умение готовить яды и любовные напитки и много другой чепухи. Сильвестр рассказывал, что слышал одну такую историю: как она влюбила в себя летописца Ивара Краска и погубила его ради помощи Дайрусу. Энгус скрипел зубами при упоминании своей фамилии, но остановить слухи было невозможно.
– Что там? – Энгус недовольно посмотрел на толпу, собравшуюся на берегу Истры. Слуга – один из шести, сопровождавших его в поездке, – бегом бросился к реке.
Лёд уже подтаивал, покрывался трещинами – это не останавливало желающих поймать хоть что-нибудь на ужин. Несколько бродяг и горожан сидели с удочками на льду у пробитых лунок, стараясь не двигаться лишний раз.
– Кто-то провалился? – равнодушно спросил Энгус вернувшегося слугу.
– Нет, господин, там труп. Синий весь, голый, давно утоп, горло перерезано.
– Снова?
– Да их тут через день вылавливают. Этот дитё совсем, – слуга, однако, не выглядел взволнованным.
Голодные, слабые, больные, немощные, старые и молодые жили и умирали под стенами города, трупы их находили повсюду: хоронить покойников на городском кладбище бродягам запрещали. Звери лакомились ими на земле, рыбы в воде, трупный яд портил воду, и умерших становилось всё больше. Чтобы добыть чистую воду, приходилось забираться на несколько миль выше по течению Истры. В городе существовали не связанные с рекой колонки и колодцы, но за воду брали плату их предприимчивые владельцы. Зима была трудная – Врата Покоя открывались чаще обычного, – весна и лето будут ещё хуже. Городу угрожала эпидемия, нехватка воды и голод.
– Как дела? – Айварих задавал этот вопрос постоянно. Ответ Энгуса мало отличался от того, что докладывали королю обычно:
– Ваше Величество, от Чевиндомов присланы сто семьдесят человек.
– От Ильяса Чевиндома? Как думаешь, он меня не предаст, как Ворнхолм Райгарда? Всё-таки его племянница была матерью Дайруса, да и Саймеон, помнится, был на его дальней кузине женат.
– Именно поэтому Ворнхолму бесполезно ждать от него поддержки, Ваше Величество. К тому же его единственный сын в вашей страже под хорошим присмотром.
– Ты уверен, что старший Сиверс мёртв? – Король – в тему и не в тему – задавал этот вопрос постоянно, словно забывая предыдущие ответы. Энгус терпеливо повторял:
– Да, Ваше Величество, Тимак перестарался. Похоже, наш палач был так расстроен, что оступился на лестнице, сломав шею.
– Бедняга Тимак, – хихикнул Айварих. – А кто теперь на его месте?
– Мне пока не удалось подыскать полноценной замены, но Железный Бык справляется, Ваше Величество, – заверил Энгус.
– Ваше Величество, – Уолтер Фроммель почти влетел в королевскую приёмную. Хотя Айварих нечасто принимал у себя членов Королевского Совета, главный казначей добился-таки аудиенции. Опять будет жаловаться, что денег нет, серебра нет, сборщиков налогов убивают, эктариане поднимают головы, да к тому же… Ну, конечно.
– Ваше Величество, я прошу вас принять меры! Я видел вчера, как толпа несёт идола к Волхидской площади. Язычники уже не боятся гнева Божьего. Вы сделали много, чтобы нашу церковь направить на истинный путь, Летопись уничтожила ваши усилия! Люди не знают, чему верить. На улицах драки и провокации! Я слышал три проповеди – все три восхваляли разную веру. Ваш Сильвестр и этот Дим бродят по улицам, смущают людей. Нужно арестовать их обоих и послать стражу на усмирение…
– Уолтер, ты вечно ноешь, как дитя малое, – тихо бросил Айварих. Энгус заметил, что всплески жестокости обычно следуют за такими вот тихими предупреждениями. Фроммель, реже видевший короля, этого не знал. Чем больше проблем королю предлагали решить, тем более агрессивным он становился. Именно поэтому Энгус всегда уверял короля, что всё в порядке.
– Сильвестр мой приказ выполняет, Энгус также о происходящем докладывает, так с чего ты взял, что услугу мне окажешь, если на улицах моего города резню устроишь? Я вот слышал, что ты на вооружение людей Иглсуда деньги выделить отказываешься. Это так?
– Ваше Величество, он обязан был купить им всё необходимое, но он привёл людей, которые не готовы к войне…
– Он мой тесть, Уолтер, помочь ему – моя обязанность. То есть королевской казны. Хочешь, чтобы армия меня подвела, когда мы на Соуборт пойдём? Энгус, когда это будет?
– В течение месяца, Ваше Величество, когда дороги станут проходимыми для армии и обоза.
– Слышал, Уолтер? Мне нужна армия, а ты с идолами лезешь. Энгус говорит, что всё под контролем, ты ему противоречишь. Кому мне верить?
– Ваше Величество, видимо, господин Краск не знает…
– Чего я не знаю, дорогой Фроммель?
– Что религиозная война может начаться в городе. Мы должны объединиться с Шагурией. Я могу поехать туда…
– Шагурией? Не с твоим ли родным городом Гимером, где власть в руках настоящего безумца по имени Янис Руханский? По твоему мнению, нам следует стать его союзниками? Это нам не на пользу, – заметил Энгус. – Не им ли устроена кровавая вакханалия и полный передел владений с отменой всех долгов, дабы уравнять нищих с богатыми? Не он ли возомнил себя блюстителем нравственности, будучи женатым сразу на двадцати женщинах? Не им ли отвергаются заповеди Декамартиона, зато поощряется распутство и сектантство? Ему, видимо, кажется, что он не правитель, а сам Господь Бог, ибо издаваемые им указы неразумны и рушат сами устои государства! Как тебе пришло в голову сделать тирана-самодура нашим союзником?
– В Шагурии достаточно здравомыслящих людей, с их помощью мы избавимся от эктариан и язычников!
– Сколько же подданных Его Величества вами запланировано уничтожить?
– Неважно! Ваше Величество, – обратился Фроммель к королю. – Дайте мне полномочия, и я…
– …убьёте всех, кто впоследствии будет необходим для защиты Нортхеда, если в Северной гавани высадятся войска Дайруса, – с насмешкой заметил Энгус. – Вам напомнить, что наш флот практически уничтожен весенними штормами? – Айварих ещё осенью велел поставить флот у Северной гавани, где он простоял всю зиму, а весной его разметало бурей и раздавило льдами.
– Вы сами утверждали осенью, что Гиемон готовится к войне с Шагурией и ему не до нас! – вспыхнул Фроммель. – Вы убедили нас не идти против Ворнхолма!
– Насколько мне помнится, осень была крайне дождливой. Как можно взять Соуборт без артиллерии и лучников? До зимы было бы не управиться, армия могла погибнуть под снегом. Мне сообщили, что в Соуборте съедены все крысы да кошки, теперь с голодным сбродом намного легче будет справиться. Разве вы не были согласны с решением Его Величества отложить поход? – Фроммель скривился, Энгус продолжил: – Зимой у Гиемона были послы Ривенхедов. Нельзя исключить, что его флот будет по их просьбе послан сюда, как три года назад. В случае осады Нортхеда кто будет его защищать, если позволить вам перебить всех, кто требует от вас еды? Людям на улицах только и осталось, что драться за кусок хлеба. Еда – вот их идол. Ложные боги будут забыты, если дать народу еды. От отрядов, направленных по деревням на поиск фуража и продуктов, прячут всё, потому что крестьянам не платят – только отбирают. А почему? Потому что в казне, которой вам доверили заведовать, постоянно нет денег. Тем не менее, у вас хватает времени бродить по улицам и слушать сплетни.
– Подобные раздоры опасны, Ваше Величество. Позвольте мне…
– Уолтер, сколько денег в казне?
– Тысяч сто семьдесят…
– И всё?
– Ваше Величество, идёт война…
– У нас нет войны, есть мятежники.
– Но ведь из Рургарда недавно были присланы новые слитки? – спросил Энгус.
– Да, пятьсот слитков. Я их учёл.
– А на что, позвольте спросить, потрачены ещё пятьсот слитков? – поинтересовался Энгус.
– Какие пятьсот слитков?
– От Мэйдингора вам отправили серебро месяц назад. Мною от Валера получено письмо… – Энгус вытащил из-за пазухи лист бумаги и помахал им, – …где указано, сколько было отправлено. Это ровно половина того, что поставлено вами на Монетный двор.
– Это серебро было плохое, с примесями. Мои люди переплавили его, чтобы…
– Вам запрещено этим заниматься. Казначейству надлежит считать деньги, а не делать их.
Фроммель побелел. Энгус знал, куда делись деньги: серебро пошло на закупку зерна и других продуктов, которые Уолтер держал на складах до лучших времён. Энгус и сам придерживал зерно, но у Уолтера земли не было, он зарабатывал по-своему. Энгус не стал бы мешать, если бы Уолтер не путался под ногами.
– Энгус, почему ты раньше не сказал? – возмутился Айварих.
– Мне хотелось быть уверенным, Ваше Величество, – поклонился Энгус, – прежде чем выдвигать обвинения. Недавно мне доложили, что у господина Фроммеля имеется некий склад, набитый зерном. Пусть Ваше Величество спросит, на какие деньги оно куплено?
– По-вашему, у меня нет денег? – спросил Фроммель.
– По-моему, тот торговец, что вам его продал, потом пытался всучить мне то самое серебро, что было прислано вам Валером. Моими ювелирами была проведена проверка слитков, и оказалось… – Энгус замолчал. Уолтер покачнулся. Айварих улыбнулся.
«Сегодня Железному Быку сидеть без работы не придётся», – подумал Энгус.
***
Зима лютовала до середины весны, потом резко потеплело, начались наводнения. Поля затопило, несколько прибрежных сёл смыло в воду. В горах лавины сходили одна за другой, начались землетрясения.
– Значит, конец весны? – Георг посмотрел в окно на грязные лужи. Ривенхеды прислали гонца с письмом, что Дайрус выступит в следующем месяце. Рик не знал, кто заставил их вступить в переписку с Ворнхолмом. Георг сказал, что ещё зимой получил письмо от Маэрины, где она подтвердила: Дайрус не будет иметь претензий к Георгу, если тот поможет ему занять трон. Барон ответил согласием признать Дайруса королём, упомянул о Йорасе и выразил сожаление о том, что не знал этого раньше. Ответ королевы он Рику прочесть не дал. Рик не знал, как Дайрус отреагировал на то, что его союзник – человек, предавший отца. Рик поклялся себе, что если Дайрус нарушит слово, то он защитит Георга сам.
– Надеюсь, погода устоится, – фыркнул Рик.
– Сейчас именно погода мешает Айвариху ударить по нам всей силой.
– У него большая армия?
– Пока тринадцать тысяч, но будет больше, – Георг говорил деловито. Рик восхищался его спокойствием.
В дверь постучали, вошла Мая в сопровождении невысокого мужчины в плаще с капюшоном. Она казалась взволнованной, обращаясь к Георгу:
– Господин барон, Дим принёс важные новости.
Дим! Мужчина скинул капюшон. Рик узнал Дима. Георг недоверчиво прищурился.
– Армия Айвариха высьла два день назад. Хосет взять Соуборт. – Дим говорил коротко. – Меня послал вам сказать.
– Кто послал?
– Барон Краск.
– Энгус? – Георг не верил ушам.
– Да, господин. Ессё сказать вазные новости для принс Дайрус.
– Какие новости?
– Это только для принс, – покачал головой Дим. Рик видел, что Георг не прочь вытянуть их силой, но почему-то барон смолчал, глядя на Дима. Впрочем, Рик был уверен: Дим не скажет ни слова, если не захочет.
– Полагаю, Энгус намерен договориться с Дайрусом, чтобы его не трогали.
Дим молча поклонился.
– Он ессё передать господину Райгарду, сьто его отес зивой.
– Живой?! Ты что сказал? – у Рика перехватило дыхание, он бросился к Диму и начал трясти его за плечи. Дим невозмутимо отцепил его руки от одежды.
– Но как Ноэль Сиверс до сих пор жив? – вмешался Георг.
– Никто не знает правду. Барон Краск прятать его.
– А палач? Тимак? Он разве не знает?
– Тимак мёртвый.
– Вот как? – в голосе Ворнхолма послышалось разочарование. – Я хотел с ним пообщаться.
– Он сея сломал.
– Странно, – Георг посмотрел на Дима. – Тимак был очень осторожен.
Дим пожал плечами:
– Не в тот раз.
– Я должен ехать туда… – закричал Рик.
– Поедешь! – оборвал его Георг. – Но сначала нам нужно выдержать осаду и продержаться до прихода Дайруса. Тогда мы все поедем в Нортхед. Ты – искать отца, я… – он замолчал.
– Господин Краск просить везти Мая к принсу, – сказал Дим.
– Я здесь останусь! – возмутилась Мая. Её лицо пылало, глаза так сияли, что Рик залюбовался ею.
– Мая, – Георг внимательно смотрел на неё. – Тебе не стоит здесь оставаться. Мы можем погибнуть, но Дайрус получит шанс на корону. Ты должна быть рядом с ним и вернуть ту книгу на место. Рик, тебе лучше тоже…
– Ну уж нет! Пусть Дайрус едет сюда сам, моя помощь ему не нужна! – разозлился Рик. Его отец ждёт помощи на севере – не на юге!
***
Через полторы недели армия Айвариха преодолела сто пятьдесят миль, разделявших Соуборт и Нортхед, и приступила к осаде. Командовал армией барон Орланд: с восемью тысячами ему нужно было взять город и идти дальше на юг, где обосновались Ривенхеды, а уничтожив их, вступить в схватку с Дайрусом. Ещё пять тысяч остались у Нортхеда на тот случай, если Дайрус высадится в Северной гавани, как в прошлый раз. Георгу требовалось удержать город до подхода Дайруса. Наступал последний месяц весны, Сканналия стояла на пороге большой войны.
Глава 22. Поход
За две недели до конца весны армия Дайруса приготовилась к вторжению через Нейский перешеек и боям в Нугардской области, когда внезапно проснулся давно спавший вулкан с непонятным названием Глосвааль. Хотя вулкан находился в горах у восточного побережья, почти в тридцати милях от Нугарда, нугардцы в страхе побросали посты у Дройхедского моста и бросились кто на север, кто на юг. Армия Дайруса, готовая к маршу, смотрела, как противники бегут в их сторону, не замечая никого. Дройхедский мост был переполнен желающими попасть в Барундию. Вулкан выплёвывал в небо пепел, погребая под ним крохотные горные сёла и случайных охотников. Над кратером забегали молнии, в народе заговорили о гневе Таркуруна. Нугард охватила паника, как сотни лет назад, когда появился Нейский канал. Земля раскалывалась под ногами. Легенды про Истинную Летопись, уничтожавшую страну из-за того, что ей не давали говорить, всплыли в памяти у всех нугардцев. Дайрус, отлавливая беглецов, с удивлением слышал от них отнюдь не проклятия: они приветствовали будущего короля, надеясь, что он остановит буйство природы, как это сделал когда-то его предок Ярвис.
По правде говоря, почти тысяча наёмников сбежала при виде вулкана, да и сам Дайрус побаивался его жерла. Только непреклонность и жестокость командиров заставляли людей идти вперёд. Дайрус, глядя на крутые берега Нейского канала, молился, чтобы благополучно его пересечь и не рухнуть в пропасть вместе с мостом. Поджариться под лавой ему тоже не хотелось.
Дайрус сам не знал, что заставило его идти на север, когда жители Сканналии бежали на юг. Наверное, мысль, что в случае неудачи останется покончить с собой. Гиемон ясно дал понять: возвращаться бесполезно. С опаской поглядывая на далёкую гору, окружённую серой мглой, армия пересекла Дройхедский мост и повернула на запад к Усгарду. Командиры гнали испуганных солдат по мокрым, грязным дорогам опустевшей Нугардской области, небо за спиной чернело на глазах. По крайней мере, теперь они не повернут, подумал Дайрус. Теперь только на север.
***
– Кто? Мая? А как она тут оказалась? Что ей надо? – Дайрус раздражённо отложил письмо, доставленное от доминиарха. Тот клялся, что пантеарх Латеи готов предоставить средства для борьбы с ересью в Сканналии и возвращения законной династии Кройдомов. Лучше бы денег прислал, а не обещания!
– Говорит, у неё сведения из Соуборта и Нортхеда, – доложил Марик Седой. Дайрус взял его и в этот поход, причём с неплохим жалованьем.
– Сведения? – фыркнул Дайрус. Честно говоря, он давно забыл про Маю. Если она надеется вернуться в его постель, то напрасно: Калерия согласилась отправиться с ним при условии, что он позволит ей открыть бордель прямо в Нортхеде и оплатит все расходы. Что ж, Марция ещё не скоро прибудет – не спать же ему в одиночестве?
Вообще, этот поход Дайрусу нравился намного больше первого. Армия походила на армию, а не на свору голодных псов, денег Гиемон выделил побольше, да и плыть не пришлось – Дайрус по-прежнему не любил моря. Три года Гиемон натаскивал его премудростям, которые необходимы королю: приём послов, судебные заседания, военная тактика, дипломатия. У него уже голова раскалывалась от советов и уроков, он мечтал о войне как об избавлении от бесконечных занятий, опеки Гиемона и занудных учителей.
– С ней этот тип, Дим. Ваш тесть говорил, что он может быть полезен. – Марик называл Гиемона тестем, хотя официальной помолвки не было. Дайрусу это льстило, но он предпочёл бы жениться не на Марции. Вот Илза вполне себе ничего: не умничает, и посмотреть есть на что. Увы, Илза вместе с Теодором осталась в Барундии прислуживать принцессе.
– Да, точно, – Дайрус сморщил нос. Он всегда считал Дима шпионом Гиемона.
– Пригласи, чего уж там – буркнул он.
Из-за какой-то облезлой девчонки его оторвали от важного совещания с Эйвардом и Николем Ривенхедами – в одной из резиденций Ривенхедов он и остановился в Усгарде. Шло обсуждение дальнейших планов. Впрочем, обсуждать нечего: в нынешних условиях, когда даже в конце весны вода не уходила после паводков, долины рек превратились в болота, небольшие дороги сделались непроходимыми из-за толстого слоя грязи, есть лишь один путь на север. Дайрус хотел достичь Соуборта до того, как его защитников уничтожат. У принца семь тысяч, у Ривенхедов ещё три. Если удастся увеличить армию, тем лучше.
– Давай, зови её, – поторопил Дайрус Марика.
Девушку, вошедшую в дверь, он не узнал бы на улице. Мая изменилась: светлые волосы остались короткими, дорожная одежда делала её непривлекательной, но Дайрус не ощущал больше былой робости и покорности. Перед ним стояла девушка, которая смотрела на него прямо, спокойно и уверенно. Мая присела:
– Приветствую Ваше Высочество, – голос казался куда приятнее, чем он помнил. Да и сама она, если присмотреться, вполне себе милашка… Не такая щуплая, как раньше. Приодеть бы её… или раздеть.
– Мая, рад тебя видеть, – Дайрус поневоле улыбнулся. Неожиданно эта встреча начала ему нравиться. – У тебя всё хорошо?
– Я мечтаю о том дне, когда вы сядете на трон Сканналии, Ваше Высочество.
Так она никогда не говорила, вспомнил Дайрус. Настоящая светская дама – она не посрамила бы и приёмы его привередливой тётки. Подумать только, всего три года прошло!
– Мне сказали, у тебя есть сведения?
– Не очень много, Ваше Высочество, – она склонила голову, глядя на дверь. – Но Диму есть что сказать.
Нехотя Дайрус велел пригласить Дима, разговор затянулся на весь вечер. Состав армии Айвариха, вооружение, кто на чьей стороне, сколько людей у Ворнхолма. Дайрус услышал подробности о казни Катрейны, спасении Георга, гибели летописца.
– А почему не назначен новый летописец? – спросил Дайрус.
– Непросто найти человека, которого примет Летопись, – объяснила Мая.
– Никто не подойти, – подтвердил Дим.
– Летопись убила Ивара… – впервые за всё время Дайрусу показалось, что Мая вот-вот заплачет. – Это было так страшно… – Её передёрнуло. – Он хотел спасти Алексарха…
– Хорошо, что не спас. Одним наследником меньше. Род прежнего короля нужно искоренять! – резко оборвал её Дайрус. Мая посмотрела на него странным взглядом, словно хотела душу вывернуть, и опустила глаза.
– Крис и Алексарх мертвы, остался Айварих. Что ж, – скрипнул зубами Дайрус, – на этот раз мы встретимся лицом к лицу.
– Господин Краск помозет взять Нортхед, но он хосет гара… нтии, сьто вы осените его помоссь.
– Я дам ему гарантии. Кто их доставит?
– Я, – коротко ответил Дим и поклонился. Мая посмотрела на него удивлённо.
Отлично. Значит, от Дима он избавится.
– А ты? Хочешь вернуться в Барундию? – спросил Дайрус у Маи. Она сверкнула глазами и сжала губы, решительно покачав головой. Дайрусу она напомнила Маэрину, отчего он поёжился.
– Я останусь, Ваше Высочество. Здесь мой дом, я не покину Сканналию, – Мая подумала и добавила: – Я хочу пройти весь путь с вами и войти в Нортхед как можно быстрее.
Кем она себя возомнила? Великой воительницей? Дайрус вспомнил, что она отлично считала и вела записи. Не пристроить ли её к делу? Пусть приносит пользу, да и Калерия не будет ревновать. Тем паче они остались без писаря, который сбежал от вулкана вместе с другими дезертирами. Порешив так, Дайрус отправился спать.
Перед рассветом Дайрус вышел на улицу. Этой ночью у него с Калерией ничего не вышло – от переживаний заснуть он так и не смог. Было ещё темно. Дайрус разглядел вспышку огня далеко на востоке. Похоже, вулкан выбросил лаву. Дайрусу стало холодно. Он уставился в тёмное небо, ища предзнаменования, но видел лишь мигающие звезды. Сканналия снова лежала перед ним, укрытая тьмой, ему предстоял дальний поход. Дайрус понимал: это не просто поход, а последний шанс доказать себе и Гиемону, что он на что-то способен. Дайрус услышал, как кто-то вывел лошадь из конюшни.
– Дим, ты позаботишься о нём? – услышал он взволнованный голос Маи. О ком? Дим что-то пробурчал.
– Спасибо. Мы с Риком этого не забудем. Передай ему, если сможешь, что мы уже идём.
О ком это она? Влюбилась в кого? Дайрус пожал плечами – ну и чёрт с ней. У них теперь разные дороги, пусть они и идут в одном направлении.
***
«Принц Дайрус выступил в поход из Усгарда. Город почти затоплен водой, жители бегут, многие присоединились к нашему обозу – принц недоволен их появлением. Марик Седой и его люди разгоняют стариков и подростков, мужчины остаются, некоторые женщины тоже. Усгардцы всё время молятся: одни – Отцу Небесному, другие – богине-матери Моруне или Таркуруну, и таких всё больше. Они все слышали об Истинной Летописи и спрашивают меня, как быть. Я не знаю ответов. Они жалуются, что из-за наводнений засеять хлеб в этом году не удалось, осенью будет голод. Какой-то священник попытался казнить уличного проповедника за проповедь язычества – Марик Седой пригрозил, что тогда отправит его в одиночку тушить вулкан. Эйвард Ривенхед чуть не убил Марика. Дайрус велел обоим заткнуться, мне же велел держаться от Ривенхедов подальше, потому что они не простили мне смерть барона Ривенхеда. Может быть, они правы. Из-за моего вмешательства королева умерла не при родах, а погибла страшной смертью, барон Ворнхолм узнал правду о брате и теперь ищет смерти своей и Айвариха. Я погубила Ивара, не спасла Алексарха. Дядя Сайрон, наверное, тоже погиб, господин Ноэль из-за меня подвергся пыткам. Боже, останови меня, если я поневоле ступлю на гибельный для кого-либо путь!»
«Сегодня, в первый день лета, я внесла в списки новых солдат. Они пришли из деревни Рожино. Сказали, что там никого не осталось: всю осень и зиму деревня переходила из рук в руки, от Ривенхедов к войскам Айвариха, все ценности и продукты забрали, женщин изнасиловали и убили или увезли неизвестно куда, в деревне остались только незахороненные трупы. Один крестьянин по кличке Кривозуб при этом смотрел на Николя Ривенхеда, но Николь не обратил внимания. Я сказала принцу, что они могут отомстить Ривенхедам, Дайрус ответил, что Николь о себе позаботится. Тогда я сама попросила Кривозуба уехать: соврала, что Николь его узнал. Зачем я опять вмешалась? Кривозуб ночью влез в палатку Николя и ранил его, а сам сбежал. Николь долго ругался, что не будет участвовать в битве, потому что не может сидеть на лошади. Кривозуб порезал ему ягодицы. Принц посмеялся и спросил, как так получилось. Николь разозлился и не ответил.
Солгард с Четвортом прислали гонцов и объявили, что готовы присягнуть принцу и пропустить его на север. До Соуборта две недели пути. Сообщают, что город уже в осаде. Айварих приказал рыть туннели под стеной – барон Ворнхолм остановил его, пустив в них дым. Айварих строит осадные башни и пандусы, обстреливает город из пушек. Я боюсь за Рика и барона Ворнхолма. Они оба слишком безрассудны. Странно, я не боюсь самой битвы. Пусть она быстрее начнётся!»
«Сегодня, в день Рождества Зарии, был бой под Соубортом. Как сказал принц, у нас больше конницы, у них – пехоты. Для нас это хорошо, потому что возле Соуборта есть удобное для лошадей поле. На нём когда-то погиб король Райгард, теперь там сражался его сын. Принц послал всадников против их пехоты, прорвал сначала левый фланг, потом центр; к вечеру армия Айвариха отступила от Соуборта. Я сама этого не видела, потому что принц приказал мне помогать Николю, но вечером он рассказывал всё за ужином. Рик позже добавил, что конница Дайруса едва не упустила победу, когда после первых успехов бросилась не добивать противника, а грабить его обоз. Тем временем кавалерия Айвариха ударила по нашей пехоте. Если бы барон Ворнхолм не послал людей на подмогу, неизвестно, чем бы всё кончилось. Потери всё равно огромные: Дайрус потерял почти тысячу солдат. Так сказал Рик, и я ему верю. Я очень рада, что они с бароном живы, и Игер жив, и Гарик. Местные рады, что мы уходим. Думаю, им всё равно, Айварих или Дайрус, лишь бы наступил мир. Дайрус пообещал, что, как только станет королём, жизнь улучшится. Ему никто не поверил, некоторые жители плевали нам вслед.
Армия Айвариха отступила на север, к Нортхеду. Принц Дайрус говорит, что мы завтра выступим следом. Он торопится, Рик торопится, барон Ворнхолм торопится. Боже, дай им сил выжить и победить! Меня не интересует месть, я не желаю никому смерти, хочу лишь одного: побыстрее оказаться в Нортхеде, увидеть господина Ноэля. Мне никто больше не нужен, жаль, что мужчины этого не понимают. Гордей опять лез с поцелуями, и другим только дай повод. Одни Ривенхеды меня сторонятся, Дайрус… Неважно! Снова встретив Дайруса, я сравниваю давние чувства к нему и нынешние к Ноэлю. Как же я была молода три года назад, если приняла за любовь его похоть и свой страх! Я принадлежала Дайрусу только телом, Ноэлю… ему я отдала бы не только тело и душу, но и жизнь. Жаль, что он их не попросит. Лишь бы он был жив! Я вижу его во сне каждую ночь, мечтаю о его прикосновениях и поцелуях, а старые сны, которые не давали мне покоя, ушли, словно моё прошлое теперь не имеет значения. Но я знаю, что это не так. Прошлое живёт во мне, книга из летописного свода жжёт мне кожу даже на расстоянии. Мне кажется, не стоило брать её с собой. Как только вернусь в Нортхед, положу книгу на место».
«Дайрус недоволен, когда я пишу дневник, он говорит, что всё это чушь собачья. Рик спросил, помогают ли мне записи, но, кажется, не понял, когда я ответила, что не знаю, просто не могу иначе. Меня так учили с детства. Отец буквально вбил в меня эту потребность. Барон Ворнхолм сказал, что испытывал то же, когда писал картины. Я попросила его после войны написать портрет Катрейны. Барон вздрогнул и сказал, что одного с него хватит. В Тёмной галерее висит удивительный портрет юной королевы. Я не знала, что его написал он – там нет имени художника. Барон предложил попросить Килмаха, но я рассказала ему, что Катрейна боялась Килмаха и не хотела бы, чтобы он писал портрет. Барон удивился. Я спросила, могут ли краски отравить душу. Он посмеялся, потом задумался. Кажется, дневник стал слишком личным, не хочу, чтобы кто-нибудь прочитал мои записи. Надо его уничтожить».
«Через неделю после битвы при Соуборте армия Айвариха ушла далеко на север на соединение с другой частью их войска. Мы разбили их арьергард и дошли до Корнхеда. Жители сообщили, что королевские войска тут не задержались, только пошарили по подвалам да прихватили пару девок. К счастью для жителей Корнхеда, им было где укрыться. Крепость на скале строилась для защиты от горцев, она же защитила корнхедцев от обоих королей. Городской староста сказал, что Айварих готовит большое сражение у Нортхеда, и попросил принца не трогать жителей. Дайрус сказал, пусть не боятся, но тоже немного пошарил по подвалам. Есть нам совершенно нечего, у местных жителей почти ничего не осталось.
Гордей Иглсуд подрался с Николем Ривенхедом из-за спора, кто убил Торию. Странно, этого никто так и не узнал. Барон Ворнхолм сказал Гордею, что это мог быть Крис. Гордей заплакал и сказал, что это были Ривенхеды, это все знают, меня он тоже обвинил. Барон хлопнул его по лицу и приказал замолчать. Кажется, даже Гордей не считает земли Ворнхолмов своими, зато всё время прячется у барона за спиной, когда Ривенхеды его дразнят. Гордею шестнадцать, но он такой ребёнок. Он хочет быть воином – Рик говорит, что толку от него в бою немного. Надеюсь, барон не даст его в обиду, и себя тоже. Николь часто провоцирует барона: спрашивает, нравилось ли ему пытать его родных? Барон иногда рассказывает такие жуткие подробности, что Николь с Эйвардом хватаются за мечи. Неужели господин Ворнхолм хочет, чтобы они его убили?»
