Элтэнно. Хранимая Звездой
Герой из героев. Баснями сыт не будешь
– Взять их!
Ну, нас и схватили.
Глава 4
Само собой, мы попробовали сопротивляться, но крепости гномьих рук позавидовал бы и легендарный мифрил. Силой было ничего не добиться, а приказ заткнуться прозвучал столь понятно, что и на ораторское искусство до поры до времени возлагать надежды не стоило.
Нас провели внутрь заставы, и двое гномов ранга попроще да ростом пониже тут же увели коней прочь. Я с тоской посмотрел Опалу вослед, так как в голове моей моментально обозначился важный вопрос – неужели на своих двоих предстояло не только заставу насквозь пройти, но потом ещё и пешком до самого сердца Грах’моннора добираться? Что это за извращение такое?
Но стремящаяся к развитию технологий раса, как выяснилось, давно облегчила себе жизнь. А потому меня вместе с Арнео, Элдри и тремя охранниками посадили в вагонетку. Прочие гномы устроились в другой, впереди нас, и паровой двигатель привёл в движение механизм. Грохотало всё жуть как! Однако скорость оказалась очень даже приличной. Ни одна лошадь так быстро бы не промчалась бы.
– Ух! – завосторгалась Элдри и словно собачонка высунула на сторону язык.
Для девочки эта безумная поездка была сплошным удовольствием. Её сердце не ёкало на резких поворотах, ей нравилось подпрыгивать на стыках рельс, и она не обладала таким же богатым воображением как у меня. Мне-то уже во всех подробностях представилось, как вся эта конструкция разваливается на ходу. В ней было столько несовершенства. Например, вот тут я бы сделал…
– Вот же твою уп-буе-гр.
Это наш бог захотел смачно выругаться, но внезапно позеленел и зажал себе ладонями рот. Я, поглядев на него, сразу решил, что вот он и повод – поделиться с гномами собственными соображениями:
– Как-то слабо продумана безопасность. Если привстать с сидения, то можно запросто выпасть.
– А ты такой идиот вставать? – с усмешкой спросил один из охранников.
– Я нет, но он может.
Я ещё не успел договорить, как Арнео стремительно развернулся на месте и склонил голову за борт вагонетки. Его опять выворачивало наизнанку. И так как эти спазмы не утихали до самых врат Грах’морннора, то одному из гномов пришлось всю дорогу цепко держать хранителя мира за шкирку.
– Почему я не могу умереть? – тихо спросил Арнео, глядя на наконец-то замершее небо.
Левый глаз его дёргался. Правый не мог. Щека от удара уже основательно распухла и до неузнаваемости изменила внешность барда.
– Я принял иную силу над собой и могу тебя убить.
– Да. Я помню. Ты мне это даже обещал, – простонал бог. – Но ведь сейчас не соберёшься, э?
– Нет, конечно.
– Какая же ты сволочь!
– А ну на выход! – рыкнул охранник, что уже сошёл на землю и нетерпеливо дожидался, когда это сделаем и мы.
Кое-как у меня получилось поднять несчастного Арнео на ноги, но он всё равно едва держался на своих двоих. Поцелуй лича действительно серьёзно ослабил его. Бог после поездки в вагонетке даже перестал тратить силы на сокрытие своей энергетики, и теперь мне стали явственно видны бурления свирепых каналов энергии, которые стягивало в себя его тело. О, Тьма не просто так создала Орден именно в этом мире. Некогда беспечный разгильдяй Артондол действительно был отличным магом. Держать под контролем подобную силу и не распасться на крошечные частицы мог только наиталантливейший и наиспособнейший из людей! Вина Арнео заключалась только в том, что он заигрался в бессмертного смертного, забыв об обязательствах бога. Собирай он мощь со своего мира, как и положено, и я ни за какие коврижки не пожелал бы выступить против него без основательной поддержки!
Мало стать богом. Нужно научиться и вести себя как подобает богу.
– Если у них здесь есть хоть один самый паршивый маг, то твоё инкогнито вмиг будет раскрыто.
– Не будет, – мрачно уверил меня Арнео. – Мамелф, сука, Второй хоть и прожил в четыре раза дольше положенного, а всё же сдох. А другие не узнают меня. Они давным‑давно практически не знаются с людьми, и все мы для них на одно лицо. Да и их грёбаные мастера Рун читают только предметы.
– Ты за кого-то неуча меня принимаешь? Я знаю, что гномы не способны к магии над живым.
Мне крайне не нравилась постоянная матерщина спутника, вот я и вспылил да произнёс свои слова с явным раздражением. Но Арнео был не в духе уже очень давно, а потому окинул меня уничижительным взглядом и с сарказмом произнёс:
– Ах, всё время забываю, что ты усраться какой умный и начитанный мальчик.
– Я не мальчик тебе!
Столь громкая фраза заставила одного из гномов сурово обернуться. Я тут же прикусил язык. В зале, в которым мы находились, была великолепная акустика. Огромное пространство, ограниченное колоннами такой высоты, что, задирая голову, нельзя было увидеть их верх, дышало свободой. Не было ни одного лишнего предмета или постороннего гнома. Навстречу лишь единожды попался хорошо вымуштрованный отряд. И всё. То ли те огромные врата, через которые мы прошли, не являлись основными, то ли эти чертоги опустели после того, как Грах’морннор закрыл свои владения. Ведь пусть гномы Амонранда четырежды в год отправляли караваны для торговли с людьми, но ни один караван людей уже много веков как не пересекал границ подземного царства.
Постепенно из, казалось бы, бесконечного зала мы вошли в арочный коридор с крайне заинтересовавшими меня чеканками на стенах. Они подробно и последовательно изображали всю историю великого гномьего города. Горы Амонранда являлись одним из немногих мест, что остались нетронутыми после Ночи Бездны. И возможно именно на здешних стенах сохранилась доподлинная история предыдущих тысячелетий. Во всяком случае, нечасто можно увидеть на одной картине мирно держащихся за руки гномов, эльфов, людей да орков… Кем же был тот легендарный правитель, сумевший объединить их всех?!
Заметив мой неподдельный интерес, ведущий наш отряд Далсинор зашагал ощутимо медленнее, и Арнео смог плестись не в конце группы, а идти почти что рядом со мной. Однако вскоре бог пожалел о своём решении. Вокруг нас уже развивались события, произошедшие после его становления хранителем этого мира. И на этом участке истории очень много внимания уделялось межрасовым конфликтам, в которых постоянно мелькала фигура козла с человеческим лицом. И лицо это, на лбу которого сиял символ безграничной власти, было чем-то мне знакомо. В какой-то момент я всё же не стерпел и своей рукой повернул голову Арнео в профиль. Тайна личности рогатого зооморфа, повешенного ордой ликующих гномов за ногу под предводительством Мамелфа Второго, тут же стала раскрыта!
– Ты говорил, что хорошо ладишь с гномами! – максимально приглушая голос, взъелся я.
– С парочкой из них я даже регулярно переписываюсь.
– И как подписываешься?
– Гном Рэмнор Дубоскал.
– А не высоковат ли ты будешь для гнома?
– Наверное. Так что называй меня по-прежнему Лайрэмом.
– Не Артондолом?
– Ни в коем случае, если хочешь жить!
– И как же бард Лайрэм, прекрасно ладящий с гномами, проведёт меня через Грах’морннор?
– Чего ты так беспокоишься? – беспечно отмахнулся бог. – Мой мальчик, ты уже в городе, куда сотни лет людям нет входа! Что тут идёт вопреки твоим чаяниям?!
– То есть всё по плану?
– Да. Как я и говорил, всё наладится неочевидными путями.
– Угу.
– А что? По-моему, всё прекрасно! Ты убил тролля, так что рука прекрасной бородатой Ванесцарны твоя по праву. Высокие рода, роняя скупую слезу радости, освятят ваш союз и ты, поехав осматривать владения, случайно доедешь до Ингшварда и сядешь на первый же корабль, чтобы умчатся отсюда прочь… Если, конечно, прилагаемое к руке царство да тёплое местечко под юбкой не покажутся тебе притягательнее!
– Если по моему приказу тебя так же подвесят вниз головой за ногу, то покажутся ещё как!
Конечной точкой нашего пути стал величественный зал. Сумрачное освещение (гномы никогда не любили яркий свет) создавало блики и завораживающую игру теней на золочёной отделке. И нас здесь, видимо, уже ждали, ибо внутри, переминаясь от нетерпения, стояло пять дородных танов, трое рунных жрецов наивысшего ранга да молодая гномиха весьма хрупкого для своей расы телосложения. Изящный драгоценный венок и то, что она сидела на ступеньке подножия Алмазного пустующего трона, не оставляли сомнений в том, что это была именно Ванесцарна. Имя, означающее Королевская Красота, очень ей шло… Или это просто у меня уже давненько женщины не было.
– Встань, почтенный Далсинор, – попросила королевна главу войск Амонранда подняться с колена. – Скажи нам, отчего ты ныне не принёс мне весть о победителе?
Гном, поднимаясь, виновато изрёк:
– Турнир был нарушен, моя госпожа.
– Недобрая весть хуже остывшего горна.
– К чему нам вообще был нужен этот турнир?! – прозвучал похожий на рык медведя голос одного из танов. – Воюющая свора и лекари в сторонке – это всё, что могли назначить жрецы?!
– А ты, тан Махгнор, предпочитаешь, чтобы твой отпрыск сразу стал королём? – прозвучал ещё один вопрос. Не менее «тихий».
– Всем известно, что клан Горна Дракона самый древний и самый достойный. В нём хотя бы уже течёт кровь королей!
– И самую благородную кровь следует разбавлять свежей!
– Это традиция! – прервал начало ссоры жрец и непререкаемо ударил витым жезлом по камню пола, высекая искры.
– Очень старая традиция. А мы живём в новые времена, – едко высказал тан Махгнор, всё же утихомириваясь.
– Я слышала, что тролль был убит одним ударом меча. Это деяние, достойное называться подвигом. Кто из вас, люди осуществил его? – получив в своё распоряжение тишину, Ванесцарна грациозно повернула голову вбок, дабы посмотреть на меня, Элдри и Арнео.
– Он, – тут же бессовестно тыкнул в меня пальцем бог и представил. – Его зовут Странник.
– Этот мальчик?
– Я не мальчик!
– Люди часто не отращивают себе бороду, госпожа. Да и волосы на лице не всегда знак становления взрослым для них, – морщась от недовольства, заметил тан Махгнор.
Он тут же провёл похожей на лопату рукой по своей роскошной бороде, заплетённой в многочисленные косички и украшенной бусинами. Арнео тоже потрепал себя по подбородку. И, хотя его козлиная светлая бородка не должна была бы так бить по моему самолюбию, я всерьёз рассердился.
– Всё равно в это сложно поверить, – с удивлением заключила Ванесцарна.
– Да потому что он и есть мальчик! – злорадно объяснил Арнео, но, наткнувшись на мой взгляд, поперхнулся проснувшейся совестью. – Просто он такой… Зрелый… Способный. Красивый там завсегда… И меч у него волшебный!
Фраза про меч вызвала оживление, но, так как оружие с нас сняли тогда же, когда и забрали коней, то смотреть прямо сейчас было не на что. И Ванесцарна, не удовлетворив собственное любопытство диковинной вещицей, обратилась к подданным:
– Турнир нарушен вмешательством судьбы. Что скажут жрецы?
Жрецы придвинулись ближе друг к другу, и один из них, в глупом колпаке со звёздами, попросил:
– Пусть сначала почтенный Далсинор ответит нам, все ли участники турнира успели нанести раны троллю?
– Да.
– В таком случае, моя госпожа, – довольно улыбаясь в бороду, сказал другой жрец, – очерёдность уже известна. Но раз человек посмел вмешаться, то пусть принимает свою судьбу и идёт на бой первым.
– Вы хотите позволить этому человеку, какому-то грязному бродяге, сражаться за право стать новым королём Амонранда?! – презрение на пухлом личике Ванесцарны разом убило всю мою симпатию к ней.
– Человеку не выйти победителем в схватке с Ужасом Глубин. Зверь лишь насытит свою утробу его костями, а после мы начнём своё сражение и изгоним зло.
– Ура!!!
– А если он всё-таки победит? – не желала уступать гномья красавица, пока я пытался припомнить подземный фольклор родного мира.
Что это за Ужас Глубин-то такой?!
– Мы позволим ему беспрепятственно покинуть границы Амонранда, и вы сами выберете себе мужа по своему разумению.
– Принимают ли таны решение совета жрецов, как принимаю его я?
– Да!
– Тогда, почтенный Далсинор, позаботься о наших гостях. Дай им сутки на отдых, всё необходимое, а после отправь в штольни Мрака.
– Один момент, прекрасная королевна! – воскликнул Арнео и попытался очаровательно улыбнуться… Уж лучше бы он этого не делал без зуба-то! – Позвольте уяснить? Тролль служил лишь для выявления порядка, в котором сыновьям достойнейших кланов будет предоставлена наивысшая честь сразиться с невиданным злом? И гном-победитель станет новым королём?
– Вы верно поняли, люди.
– Нет-нет, никаких здесь «мы»! Вот лично я и эта девчушка никоим образом не задели тролля, чтобы здесь находиться.
Ванесцарна задумалась. И, покуда она никак не прокомментировала слова Арнео, я поспешил влезть в этот высокоинтеллектуальный разговор:
– Постойте-постойте! Всё должно происходить один на один? Или сражающихся с Ужасом Глубин может быть побольше?
– Насколько мне известно, нет, не поединок, – ответила немного растерявшаяся королевна да посмотрела на Далсинора, словно в поисках помощи. И тот сказал:
– Предполагалось, что вместе с каждым из претендентов отправится его дружина.
– Ты идёшь со мной! – тишайше прошипел я Арнео и ухватил его за локоть.
– Да счас. Размечтался! Мне только зуб ещё с три дня отращивать! Так что иди к лешему, я пас.
– Или я сообщу твоё настоящее имя, – пригрозил я. – Им понравится!
– Да ну. Не поверят, – с очевидными сомнениями кисло возразил он. – С такой рожей они не признают во мне бога.
– А я их в тот коридорчик-то свожу…
– Гадство!
– Место дитя действительно не на поле брани. И если Странник не друг тебе, то я отпускаю вас в мир людей.
– Они пойдут со мной, – твёрдо определил я. – Оба!
Лишиться в подобном мероприятии помощи бога мне не улыбалось. На крайний случай можно было бы запихнуть его Ужасу Глубин в пасть и, пока Ужас давится, шустренько потрудиться мечом. Ничего с Арнео от этого бы не стало. Если тварь являлась частью мира (а кем её ещё быть?), то ему предстояло пережить немного неприятных ощущений и всё. Нарастить на энергетический кокон, составляющий суть хранителя, иное тело у него через пару-тройку лет вышло бы. А то и раньше с его способностями и истинным могуществом. Силой он действительно обладал серьёзной. Если же говорить об Элдри, то оставлять её вдали от себя мне было невыгодно. Девчонка как раз наловчилась останавливать кровь при несильном кровотечении. Тоже пригодиться могла.
–Ишь раскомандовался, – буркнул Арнео, но кроме меня и Элдри его никто не услышал.
***
В палаты нас определили просторные. Едой и выпивкой не обделили. Правда, я всё равно остался крайне недоволен. Как мне уже доводилось писать, спиртное я не особо любил, а потому никаких настоек мне не хотелось. Пища же неприятно представляла из себя разнообразные мясные блюда. Неприятно, ибо после встречи с личем я вознамерился вернуться в вегетарианство. При активном практическом ученичестве оно было незаменимо, а мне требовалось развивать умение использовать свет именно что активно.
– … или орешков каких, – хмуро ворчал я, старательно копошась палочками для еды в каждой тарелке в надежде отыскать хотя бы отдельно сохранившиеся растительные части блюд. – Грибочков. Морковку!
– Бе! Не люблю морковь, – призналась Элдри и продолжила с жадностью и удовольствием обгладывать жирную ножку ящерицы,. Я тут же выхватил «бяку» у неё из рук.
– Тебе тоже мясного нельзя.
– Почему?!
– Потому что это пища тяжёлая! Станешь магом – и ешь, что хочешь.
– Это не пища на развитие влияет, – вступился Арнео с набитым ртом, – а развитие на выбор пищи.
Я мрачно уставился на него, и бог, суетно проглотив ранее пережёванное, без особой радости отстранил от себя миску с наваристым гуляшом. Правда, всё равно обвиняюще воскликнул:
– Можно подумать, что ты только травой всё это время питался! Я видел ту сочную колбаску в юдольском трактире.
– Обычно я вообще не питался. И тогда просто соскучился по материальным животным калориям.
– Вот и я скучаю! – бог снова бессовестно принялся за еду.
– Мне сейчас нужно и себя, и тебя подстегнуть, – попробовал объяснить я Элдри. – Поэтому на время, пока мы будем тренироваться и ещё раз тренироваться, придётся максимально забыть про мясо.
– А потом?
– А потом тебе его и не захочется, – ехидно хмыкнул Арнео.
– Тогда ты почему ешь?
– Потому что я, как бог, далековат в своём развитии для того, чтобы не есть млекопитающих. Для моего желудка мясо не в тягость. У меня уже совсем иная энергетика.
– Что иная?
– Морьяр, твоя ученица – ты и объясняй примитив!
Я поудобнее ухватил палочку, измазанную в густом жирном соке, и принялся рисовать ею на полу. Линии портили мраморную плитку сальными полосами, но зато вскоре девочка смогла лицезреть нечто, похожее на пирамидку. Мой инструмент для письма тут же превратился в указку. Я стал тыкать в рисунок и говорить:
– Есть растения, есть рыбы, животные и птицы, затем люди, маги, потом очень хорошие маги или боги, потом… Хотя, нет. Пока и этих классов хватит. А теперь представь себе разницу между растением и человеком. Большая?
– Огромная.
– Ну, вот. Между человеком и богом примерно такая же. Образно говоря, это из-за того, что у них разная энергетика.
– Морьяр, а гномы где? Где животные или где боги?
– Там же, где и люди, – ответил за меня Арнео. – И ешь давай. Не слушай своего Морьяра больше. Всё растительное гномы только за приправу считают, так что другого всё равно не принесут. А лучше мяса кусок, чем пустота в животе.
Я поморщился, но возражений на его довод не нашёл. А потому всё же выбрал для себя часть жаркого попостнее. И едва только сделал пару укусов, как мою трапезу прервало появление Далсинора. Воевода Амонранда почтительно держал в руках нечто длинное, завёрнутое в покрывало. Вместе с ним пришло и три жреца, уже виденных нами ранее. Один из них носил высокий колпак со звёздами и, судя по всему, был самым главным в этой компании. Под его суровым взглядом мне пришлось, подражая Арнео, поспешно вставать, за неимением салфеток вытереть испачканные пальцы об одежду да поклониться. Вошедшие поприветствовали нас куда как проще. А там и скоренько перешли к делу:
– Мы подумали, что вам будет удобнее биться собственным оружием, а потому дали приказ привезти вашу поклажу. Однако во избежание попадания в Грах’морннор запретных предметов вынужденно осмотрели все вещи, – официальным тоном произнёс жрец в колпаке, придавая законность банальному любопытству порыться в чужом имуществе. После чего он ловко откинул край покрывала навершием посоха и тем дал увидеть, что в своих вытянутых руках глава войск Амонранда держал длинный поднос, на котором возлежал мой меч и аккуратно свёрнутая одежда. Та самая, в которой я прибыл сюда – чёрная с магической вышивкой.
– Я верховный жрец Магринор. И я имею право спросить – откуда у тебя это одеяние и оружие, Странник?
– Да-да! – язвительно вклинился Арнео, напрочь игнорируя возмущённые да осуждающие из-за его наглого вмешательства взгляды. – Что это за гадость, которой не должно быть в нашем мире?
– Да я и сам не помню откуда, – даже не постарался напрячь память я.
Во-первых, сообщать правду – бессмысленно. А, во-вторых, и то, и другое появилось у меня лет эдак за сто с лишним назад, и мне было лениво перед внутренним взором возвращать события тех дней.
В ответ на мои слова Далсинор тут же нахмурился так, что его грубое лицо стало напоминать угрожающую маску демона. А затем он и процедил сквозь зубы:
– Он слишком юн, да и видом сущий бродяга. Так что бесстыдно украл у кого-то, пользуясь случаем! На большее люди сейчас не способны. Их род измельчал и лишился храбрости, гордости и чести.
– Не будьте столь поспешны в своих выводах. Этот человек не крал ничего, – опроверг другой жрец, едва я только успел насупиться.
Не то, чтобы мне никогда ничего красть не доводилось или обвинение в краже я бы мог посчитать за что-то постыдное. Нет! Что плохого взять то, что тебе нужно, когда некто за этим не следит должным образом?! Но мне крайне не понравилась первая часть фразы. Само собой, что в постоянной дороге сложновато следить за собой. Но я старался! И искренне считал, что именно сейчас на «бродягу» не очень-то и походил.
– Откуда вы можете это знать?
– И оружие, и одежда изготовлены точно по его меркам, – наставительно пояснил этот же жрец. По его снисходительному тону мне стало понятно, что несмотря на свою должность Далсинор был ещё очень молод по гномьим понятиям. Может, всего-то первый век готовился разменять. – До рукояти меча и вовсе не стоит никому касаться, кроме него.
– Вы так хорошо разобрались в свойствах принадлежащих мне вещей? – искренне удивился я. Этим гномам большая часть рун не должна была быть известна.
– Достаточно, чтобы задаться вопросом, кто ты такой?
– Гномы не людские чудики, – тихо подсказал мне Арнео и напомнил. – Они хранят знания о мирах, берегут секреты открытия врат и… и не стремятся уничтожать всех без разбору, пока не определятся точно ли им этот некто не нравится.
– Я из междумирья. Пришёл посмотреть на этот мир.
– Ты не Артондол? – испытал явное разочарование Магринор.
– Ни в коем случае! Я не бог. Клянусь!
– Здесь вообще богов нет, – нагло соврал Арнео. – Я вот просто немного магичу и всё. Ничего эксклюзивного!
– Да. Иначе бы ты не был столь слаб, чтобы не вернуть себе здоровый вид, – не раздумывая согласился жрец, заставляя тем своего бога обиженно поджать нижнюю губу и проворчать нечто себе под нос. – Нам не по нраву узоры на твоей одежде, Странник. Они заставляют настораживаться. Неужели ты пришёл сюда безо всякой цели?
– Ну, на самом деле я думал пройти через Амонранд до Ингшварда. Теперь вот полагаю, что это идея была не самой лучшей.
– В наш мир! Зачем ты пришёл в наш мир?!
– А. Да, не. Никаких особых целей у меня нет. Внимательнее посмотреть вот на днях надумал, что тут к чему. И всё.
– Он не врёт! – искренне удивился один из жрецов. Магринор тут же дал знак ему замолчать и сказал:
– Ты используешь своё одеяние для открытия врат.
Да. Использую. Иначе они открываются так, как будто вся вселенная сотрясается.
– И это очень рискованно, ведь ты не маг, – продолжил он. – Как осмеливаешься путешествовать из мира в мир безо всякого веского повода? Что ведёт тебя?
– Я Странник.
– Ты дурак! – громко воскликнул гном. Арнео тут же бессовестно захрюкал от едва сдерживаемого смеха. – Но ты и храбрец. Возможно, не просто так судьба привела тебя сюда, хотя ты и чтишь то, что мы отрицаем.
– А что он чтит? – насторожился воевода, но вместо ответа на свой вопрос получил твёрдое указание:
– Оставь здесь эти вещи, почтенный Далсинор. Быть может, Странник и правда очистит Амонранд от его глубинного Ужаса.
Вояка молча подчинился, а жрецы попрощались и ушли. Наверное, я и правда был им не особо интересен. Они желали увидеть кого другого. И конкретно Артондола. Беда в том, что сам он ни с кем из гномов общаться не желал. А потому, даже несмотря на то, что Далсинор остался, бог нагло уместил свой зад на скамье и принялся за еду. Глава войск Амонранда недовольно покосился на него, но не стал ничего выговаривать, а осведомился у меня:
– Ты и правда из другого мира?
– Я бывал в разных мирах.
Других вопросов у него то ли не возникло, то ли ещё чего, но этот гном тоже ушёл. Подобное поведение оставило меня в растерянности, но я пребывал в нём недолго. Вскоре я довольно потёр руки и вернулся к трапезе.
– Нет, кой-чего я не понял, – тут же подбоченился Арнео. – Тебе они вещи принесли. А где моя шпага-то?!
– Наверное, не заслуживала внимания, – предположил я, а там, покончив с едой, устало улёгся на постель и с наслаждением вытянул ноги.
Я зевнул. Мне определённо не хотелось спать, но воспоминания оказались слишком яркими. Я чрезмерно отчётливо ощутил всё то, что ощущал тогда. Мне пришлось даже потереть глаза, чтобы согнать с себя дремоту, однако помогло это действие мало. Так что я собрал вещи в сумку, потянулся до хруста в костях и решил обойти вокруг умирающего мира, удовлетворяя собственное ощущение гармонии. Мне нравилась дымка мрака над этой планетой, мне нравились алые бурлящие реки лавы, мне нравились чёрные горы, извергающие своё нутро… и мне нравилась стоящая вокруг мёртвая тишина, полная блеска иных далёких и, наверняка, не менее мёртвых миров! Вид был мучительным. Вид был прекрасным!
Вдоволь налюбовавшись, я пришёл к выводу, что всё же не желаю делать никаких зарисовок, не желаю покамест продолжать писать да и вообще касаться пера и чернил. А потому прикрыл глаза, чтобы зрительная привычка перестала мне мешать, и сосредоточился на поиске ближайшего обитаемого пространства. Всё-таки стоило помнить, что, прежде всего, я живое существо, которому не стоит надолго покидать пределы пригодных для жизни физических параметров.
Словно вопреки только что высказанной логике я начал плавно ощупывать междумирье, окончательно теряя ощущение собственного плотного тела. Я был безграничен, растекался во все стороны, подобно невидимой волне, собирал крохи информации, способные дать решение на поставленную задачу. И тут…
Странное препятствие.
Это не была защитная граница мира или нечто подобное. Что-то иное, тонкое, едва уловимое.
Опыт позволил не дать разуму сигнал открыть веки. Если бы я это сделал, то снова воплотился, а во мне горела уверенность, что стоит вернуть себе обличье, как ускользнёт и способность ощущать найденную аномалию. Бестелесным созданием можно было сделать куда как больше! Вот только подобное состояние не давало ни на чём толком сосредоточиться и являлось опасным. Продолжая расширять себя во все направлениях, пребывая безграничным созерцателем, я всё больше терял ощущение собственного «я» и вот-вот, как и многие маги до меня, не смог бы в какой-то миг остановиться и по итогу растворился бы.
Однако, будучи на пределе допустимого, у меня всё же получилось сделать желанный вывод и, открыв глаза да в единую долю секунды сжимаясь до крошечной точки пространства, я обрёл удерживающий меня маяк – своё тело. И это тело знало, что от него требовалось. Ноги сами пришли в действие. Я спешил. Спешил, до боли во всех мышцах. Торопился как мог, пока Фантазия оставалась в том же клочке бытия, где мне довелось её найти!
…И эта спешка в междумирье ни коем образом не походила на размеренное приключение в недрах Амонранда.
Гномы плохо видели при ярком солнечном свете, а потому, выходя из недр своего города на поверхность, использовали либо шлемы специальной конструкции, либо очки, либо вообще ничего не использовали, если могли укрыться под тентом повозки.
Эльфы плохо видели при искусственном освещении. Свет звёзд они предпочитали любому фонарю, чьё пламя трепыхалось как мотылёк, за доли секунды меняя отбрасываемые предметами тени. А более устойчивые волшебные огни и электрические лампы просто-напросто раздражали сетчатку их глаз до слёз.
Вот люди куда как менее придирчиво относились к свету. Главное, чтобы был. Хоть какой-нибудь… Нет, не хоть какой-нибудь. А определённо поярче тусклого отсвета подгорного мха, произрастающего в склянке!
– Ничего не видно! – пожаловалась Элдри, в очередной раз спотыкаясь на, казалось бы, ровном месте. Я помог ей подняться и, погладив через ткань чёрной рубашки свой собственный недавний ушиб на локте, тоже недовольно заворчал:
– Как, интересно, биться с Ужасом Глубин, если я дальше носа своего ничего не вижу?
– Зато так он может и нас не заметить, – оптимистично предположил не страдающий подобным изъяном зрения бог.
Затем, думая, что никто не смог бы этого различить, Арнео почесал свой божественный зад. Моё лицо скривилось, но дальнейшие события мне понравились. Такое ощущение, что я был их режиссёром.
Рука Арнео ещё не успела вернуться на своё место, как Далсинор, который и нёс склянку со мхом, устало вздохнул и поднял своеобразный факел повыше. Видимость сразу улучшилась, а потому деяние Арнео стало заметно абсолютно всем:
– Лайрэм, а так делать же неприлично, – тут же вставила своё слово Элдри.
– Чего делать? Ничего я не делаю, – ответил бог, стремительно убирая руку с пятой точки.
– Но я видела, как ты чесал попу.
– Ничего я не чесал!
Меня разговор развеселил. Но вслух я не стал смеяться, а так широко улыбнулся. А затем заметил, что пряжка моего любимого чёрного плаща, украшенного с обильной серебряной вышивкой, некрасиво сместилась. Поэтому я поправил её да продолжил возмущаться:
– Почему вообще надо куда-то идти?! Если этот Ужас Глубин такой страшный и опасный, но самостоятельно выходить на поле боя не желает, так, может, его лучше и не трогать?
– Тут все за, чтоб он там схоронился в своём закутке и понимающе сдох, – издевательски заметил Арнео да обратился к гному: – Почтенный Далсинор, раз уж вы решили с нами в штольни пойти, то, быть может, наконец-то расскажете об этом Ужасе поподробнее?
Стоило сказать, что мне и в голову не приходило, что наш отряд обзаведётся ещё одним попутчиком. Однако главнокомандующий Амонранда буквально-таки поставил нас перед фактом. Это произошло, когда мы покинули более-менее оживлённые границы Грах’морннора и обнаружили конец разросшейся сети примитивной железной дороги. Тогда, едва мы оставили позади группу отчаянно храбрых старателей, явно не ожидавших нашего появления, сопровождающие нашу троицу гномы стали намекать своему командиру, что хватит с нас такой чести. Арнео не стал скромничать и возмутился, напрямую заявив о том, что тогда мы скорее всего заблудимся и будем блуждать по тоннелям до скончания веков, вселяя стонами о помощи страх куда как больший, нежели на то способен какой-то Ужас Глубин. В ответ на это Далсинор нервно потеребил длинную бороду и сказал, что пойдёт с нами. Один. Гномы постарались сначала убедить его отказаться от затеи, а, поняв, что с эдаким упрямцем у них ничего не выйдет, напротив, изъявили желание присоединиться к вылазке. Но Далсинор и в этом начал возражать. Его аргумент, что руководство де должно знать, что там с воеводой сталось, возымел действие. Четверо остальных провожатых ушли, за неимением лучшего вручив командиру часть оставшейся снеди.
Задавать воину вопрос, а чего он так решил-то, мы тогда с Арнео благоразумно не стали. Вдруг Далсинор и передумал бы сразу?
– Никто не знает, что проснулось в глубине штолен Мрака. И четыре месяца назад никто и не слышал, чтобы там обитал какой-либо Ужас, – голосом отличного рассказчика страшилок произнёс гном. – Но вот в зал Власти прибыл гонец из тех мест и сообщил о невиданной находке.
– Какой? – с восторгом спросила Элдри, покамест я едва сдерживал зевок. За свою жизнь мне довелось узреть столько невероятного, что какая-то ерунда из недр Амонранда вряд ли бы меня впечатлила.
– Неизвестно. Гонец испросил разрешения открыть это лишь королю. Но я сам видел, как загорелись алчностью глаза Мамелфа Бессмертного, стоило посланию дойти до его ушей! Однако не успел король и слова вымолвить, как земля содрогнулась. Слабо. И всё же этого хватило, чтобы завалить тоннель и отрезать штольни Мрака от Грах’морннора. Тогда-то и начались наши беды. Гномы, отправленные расчищать путь, исчезли, успев доложить о странных происшествиях. Отправленные на их поиски тоже не вернулись. Мамелф Бессмертный, презрев осторожность, вместе с дружиной лучших воинов лично отправился выяснять, в чём дело. И он был единственным, кто остался в живых. Но разум его померк. Он лишь непрестанно шептал, что нужно избавиться от некоего Ужаса Глубин, а затем сам убил себя. Пронзил сердце клинком.
