Ясмина Сапфир
Убить нельзя научить. Книги 1 и 2
Ручка осталась в моей руке, дверь распахнулась, ударилась об стену и жалобно задребезжала.
Но я решила не переживать по этому поводу и стремительно вошла в аудиторию, на всякий случай спрятав бронзовый сувенир в карман.
Вот уж не думала, что меня еще можно чем-то удивить! Но внушателям это удалось в полной мере!
Поток, существ на двести, целиком состоял из истлов и сальфов. Все до единого люди-львы были выбриты начисто. Никаких бакенбард, никаких сползающих по шее грив, никаких «брежневских бровей».
Брови истлов удивленно приподнимались к вискам идеальными, неширокими полосками. Волосы, выбритые точно по кромке роста шевелюры сальфов, были собраны в аккуратные хвосты на затылке. Блестящие челки казались приглаженными парикмахерским утюжком.
Одевались студенты так ярко, что давали фору даже леплерам. Жгуче-красные, необузданно-голубые, приторно-розовые, огненно-оранжевые рубашки и брюки вызывали желание зажмуриться.
Сальфы сидели особняком и занимали все передние ряды. Истлы «спрятались» на галерке. По сравнению с нашими громилами-студентами той же расы, они выглядели слишком тщедушными, женоподобными. Про скандров и мрагулов вообще молчу.
Одежда, расшитая кружевами и рюшами, золотые цепочки и браслеты на юношах, девушки, сплошь увешанные золотом и драгоценными камнями…
Студенткам в их экстремальных мини-юбках и ажурных топиках не хватало только кожаных перчаток и шеста… Так, для полноты образа…
На фоне всего этого шика и блеска я выглядела современным бомжом на балу у короля Людовика Четырнадцатого.
К такому же выводу, видимо, пришли и студенты. По рядам пробежались смешки, полетели записки и самолетики. На лицах мелькнули презрительно-высокомерные улыбки, горделиво вздернулись носы.
Забавные они, эти дети. Думают, что тот, кто мыслит иначе, чем принято в их круге общения, иначе одевается, иначе ведет себя – смешон и нелеп.
Ну что ж! Пора ставить все на свои места. Где наша не пропадала?
– А ну-ка, всем тихо! – распорядилась я поставленным командирским голосом.
На лицах студентов отразилось сильнейшее недоумение. Словно заезжий рыцарь слез с коня и, не снимая доспеха, запрыгал в танце «Маленьких лебедей». Как все запущено-то!
– Я ваш новый преподаватель – Ольга Зуброва. Приехала сюда по обмену из Академии Войны и Мира.
На третьем ряду кто-то нарочито громко прыснул. Шушуканье не прекратилось, напротив, стало похожим на шум урагана в ветвях деревьев.
Я даже не поняла, что случилось, как вдруг нагрянула тоска – безысходная, сильная. Захотелось убежать, уехать отсюда – куда глаза глядят.
Девицы-сальфы звонко хихикали, парни смеялись, как гиены. Истлы – и ребята и девушки – традиционно похохатывали, с примесью рычания.
Пространство вокруг наступало. Казалось, стены вот-вот раздавят меня, как некогда пыталась раздавить земляная яма. Прихлопнут, словно муху. Голова закружилась, перед глазами заплясали цветные кружочки. Сердце тяжело бухало в груди.
Я пошатнулась, попыталась схватиться хоть за что-нибудь. Но до лекторского стола из тошнотворно-розового дерева, как и вся мебель в аудитории, оставалось не меньше десяти шагов.
До трибуны – и того больше. Почему-то она высилась не ближе к дверям, как в знакомых мне вузах, а напротив, невдалеке от окна.
От ближайшей парты меня отделяло шагов пять-шесть. Но весь амфитеатр резко заходил ходуном, словно студенты плыли в корабле по бушующему океану.
Тяжелые шелковые шторы начали опасно раскачиваться. Казалось, вот-вот они обрушатся, накроют с головой, запутают, задушат.
Темно-бордовая доска только и ждет повода, чтобы сорваться со стены и на дикой скорости сбить с ног. А разноцветные маркеры – от ярко-желтого до пурпурного – подозрительно затихли, притаились на специальной золотистой пластиковой полочке, справа от доски. Не пройдет и секунды, как они выстрелят в глаза, в колени, в голову…
Шелковые шторы? Задушат? Доска? Собьет с ног? Маркеры выстрелят? Да что за бред? Даже на очередную страшилку из уст Метаниллы не тянет!
Чего уж говорить о шторме на студенческих рядах!
Наконец-то рассудок восстал против откровенно нелепых мыслей, которые, как ни странно, с головой накрывали паникой, ужасом, отчаянием.
Че-ерт!
Студенты! Внушатели! Это же они! Маленькие гаденыши!
Хихикающие лица скалились в мою сторону, больше не стесняясь выражать истинные эмоции. Учащиеся заговорили в полный голос и уже не только с соседями. Многие перегибались через парты, чтобы поведать нечто невероятно интересное товарищу, на два ряда впереди. Некоторые и вовсе, презрев хорошие манеры, бесцеремонно тыкали в меня пальцем и бросали соседям что-то язвительно-высокомерное.
Белокурая истла с острым носом и подбородком привстала, повернулась спиной и принялась что-то азартно рассказывать черноволосой сальфийке с верхнего ряда. Девушка настолько осмелела, что размахивала руками, позвякивая десятками золотых браслетов, трясла головой, отчего ее длинные сережки с рубинами раскачивались, как маятники. Подружка рассказчицы перегнулась через парту и слушала, разинув рот, почти задевая нижней губой край оранжевого кружева на вороте изумрудной блузки.
Этого еще не хватало! Ничего! Я и не с такими справлялась…
Магнитное поле! Вот что действует на чужие мозги гораздо лучше, чем внушение. Я ощутила его вокруг, внутри себя и в каждой точке пространства, пропустила сквозь каждую клетку тела, и оно зазвенело от прилива сил.
Эмоции схлынули, ушли, как вода в песок. Я не то чтобы выправилась – замаршировала к кафедре. На лицах студентов отразилось сначала недоумение, потом неверие собственным глазам, а затем… и сильный страх.
Ой… Этого я добиться не пыталась. Что ж… спишем на побочный эффект избавления от внушения. Только проявился он почему-то не у меня, а у потока. Но разве в этой Академии хоть что-то происходит так, как я привыкла?
Ребята сжались, как птенцы перед коршуном, затряслись – вот прямо затряслись словно от озноба.
Неужто так перепугались возмездия? Странно… и даже нелепо. Я – препод, к студенческим выходкам привычная. И если бы на каждую кнопку размером с ладонь отвечала той же монетой, медкорпус родной Академии переполнился бы за неделю!
Но студентам становилось все хуже и хуже. Лица их посерели, осунулись, глаза едва не вываливались из орбит, головы втянулись в плечи. Ребята озирались с таким ужасом, словно на них со всех сторон наступали полчища зомби. Или даже скандров.
Да что с ними такое?
Черт! Инфополе! О чем я только думаю?
Внушатели атакуют чужой мозг мощными потоками особой, только им подвластной энергии… Мое магнитное поле усилило ее в сотни раз и направило обратно, отразило, как зеркало…
Я в полной растерянности смотрела, как студенты прячутся под парты, пихаясь, ворча и не прекращая трястись. Нет, здешнее хулиганье, конечно, заслужило несколько минут незабываемого страха. Но молодежь есть молодежь. Получили свою порцию острых ощущений – и хватит с них.
Что же делать?
Ненадолго мной овладела паника. Настоящая, не имеющая ничего общего с местной промывкой мозгов. Но я снова напомнила себе о том, как бежали с поля битвы крипсы, как визжали: «Малитани! Малитани!». Тогда я чувствовала себя почти всемогущей – отважной, мощной, непобедимой.
Воодушевление поднялось изнутри, вернуло уверенность в собственных силах. Я непроизвольно развела плечи и призвала магнитное поле – так, как хозяин призывает послушного пса. Попыталась вычистить из голов студентов энергию внушения. Складывалось ощущение, словно накрываю амфитеатр водяной лавиной, и та хлещет по сетке из толстой пластмассы. Бурный поток рассыпается на десятки, сотни тугих струй, стремится уничтожить преграду. Та дрожит, поддается, выгибается и, наконец, ломается на сотни осколков. Вода уносит обрывки препятствия далеко-далеко, чтобы даже памяти о них не осталось.
«Она снимает внушение?» – «Она внушает?» – «Она же не может?» – «Она крутая-я!»
Недоверчивые, восхищенные шепотки откуда-то с верхних рядов прервало шиканье с передних.
Студенты медленно приходили в себя. Выбирались из-под парт, выпрямляли спины, расправляли плечи. Лица ребят изменились до неузнаваемости. Теперь на них отражалось уважение, готовность слушать и слушаться.
Ну, вот и ладушки.
Я обвела амфитеатр внимательным взглядом, выдерживая театральную паузу.
Студенты совсем притихли, даже не шевелились – вытянулись по струнке, по-школьному сложили руки на партах и ждали. По аудитории поплыла потрясенная тишина.
– Ну, что ж, – как можно более ровным, расслабленным тоном произнесла я. – Мы неудачно начали. С покушения на рассудок лектора и попытки перенести занятие в комнату ужасов.
Студенты слегка задергались. Нервно хихикнула с центра четвертого ряда рыжая сальфийка с бриллиантовой сережкой в носу. Но тут же опомнилась, осеклась и умолкла. Черногривый кудрявый истл с шестого ряда принялся беспокойно крутить между пальцами оранжевую ручку. Та выскользнула, неспешно прокатилась по парте и со звоном упала на пол. Хозяин беглого пишущего прибора встревожено сглотнул и замер, как статуя.
Больше на амфитеатре никто не дергался. Меня изучали сотни опасливых взглядов. На вытянутых лицах студентов читался неподдельный испуг.
Я дала ребятам время свыкнуться с мыслью о собственной ничтожности по сравнению с мощью Малитани и по-доброму усмехнулась. Группа расслабленно засмеялась.
– Но покушение не удалось. Поэтому продолжим занятие, – перешла я на спокойный, размеренный лекторский тон. – А теперь мне нужен староста, список потока и все ваше внимание…
Глава 9. Приятного аппетита!
Ближе к середине занятия студенты, кажется, забыли – насколько странно я выгляжу на их фоне, да и вообще на фоне внушателей. Слушали внимательно, с большим интересом, некоторые даже рты приоткрыли. На примеры из жизни улыбались, кивали, восхищенно перешептывались.
Ну, что ж… Здесь хотя бы мускулами «бряцать» не пришлось. И на том спасибо.
Но едва пара закончилась, нашу идиллию с восторженно притихшим потоком нарушил Вархар. Распахнул дверь так, что она скрипнула и повисла на одной петле, и громогласно заявил:
– Занятие закончилось! Я забираю вашего препода на обед! Есть возражения?
Студенты застыли на амфитеатре, как статуи. На лицах некоторых отчетливо проявился нервный тик. Да-а-а. Вархар умел произвести впечатление и надолго запомниться даже тем, кто видел его не больше минуты.
Я развернулась к потоку, ободряюще подмигнула, и лица студентов немного расслабились, округлились.
– Что ж… Время действительно вышло, – кивнула на золотые ходики над дверью, обрамленные металлическим кружевом и усыпанные цветными блестками. – До следующей лекции. Есть вопросы?
– Да! – отозвались с первого ряда три белокурых сальфа, с голубыми, изумрудными и темно-карими глазами.
Я кивнула, краем глаза заметив, как нахмурился Вархар.
Погрозила скандру пальцем – в ответ он расплылся в чеширской улыбке – и предложила студентам:
– Говорите. Я вся внимание.
Сальф с темно-карими глазами жестом показал соседям, что берет слово.
– Скажите, а вот про все про это… Ну, что масса не только помогает нам как следует удариться, если упадешь, и выглядеть хм… толстым, но и затормозить без нее никак… Будешь двигаться и двигаться, пока не помрешь от скуки… И про то, что если скандры начинают гундеть в унисон, на одной ноте, может даже здание рухнуть – от резонанса. И про то, что если намочить крысу, ток пройдется по меху, а по крысе – нет… Потому что вода проводит лучше крысы. Это ж кла-ассно! А можно про это еще факультативно? Дополнительно? У нас так делают…
Парень, выше меня на две головы, выглядел как ребенок, просящий конфетку. Еще бы ножкой по полу пошаркал, и картина сложилась бы полностью.
– Никаких факультативов! – рявкнул с порога Вархар. Кареглазый аж вздрогнул. – У Ольги есть важные дела в вашей Академии.
Я посмотрела на скандра самым впечатляющим из своих новых взглядов. Вархар называл его: «Далеко ходить за огнеметом. Но я и без него испепелю вас вместе с крепостью»…
– Мы сами все решим, – сурово ответила любимому и вновь обернулась к студенту. Тот слегка приободрился и даже слабо улыбнулся. – Мы посмотрим. Я пока и правда не знаю всех своих обязанностей. Не знаю даже, надолго ли мы тут… Обсудим на следующей лекции.
На этой обнадеживающей ноте я быстро пересекла аудиторию, подхватила Вархара под руку и увела от греха подальше. И от студентов.
Скандр позволил мне это сделать и быстро свернул в сторону лестницы. Заметно заторопился вниз, держась подальше от перил. Густо посыпанные золотистыми блестками, заставленные купидонами и жар-птицами, они напоминали прилавок с новогодними украшениями. Хвосты пернатых сверкали пайетками всех цветов радуги. Вместо глаз, кажется, сияли настоящие драгоценные камни или что-то очень на них похожее.
Покинув вычурный гламур корпуса, скандр, как обычно, вздохнул с облегчением.
Дорожки из розовых булыжников уже почти не нервировали его. Выстриженные с точностью до листочка кустарники тоже.
Мы миновали два здания и вырулили к третьему. На козырьке его трехмерными золотыми буквами сообщалось: «Лучшая столовая Перекрестья».
Вархар скривился, но промолчал. Поддел изящную перламутровую ручку мизинцем, нарочито осторожно повернул ее и кивнул, приглашая войти в просторный светло-бежевый коридор.
Отделка здесь выглядела чуть менее навязчивой, чем в здании, где проходила моя лекция. Вчетверо меньше завитушек и фигурок на стенах, плоские белые плафоны на потолке и никаких надписей. Нигде, на всем протяжении длинного коридора, упиравшегося в столовую. Прямо минимализм по меркам внушателей.
Я шла на запахи, Вархар, кажется, тоже. Хотя и морщил нос, притворяясь ужасно недовольным. «Разговорчивые» желудки выдавали нас с головой.
Столовая внушателей напоминала нашу, отличаясь лишь количеством блюд и расположением ярко-красных столиков. В самом центре зала царствовал круглый постамент, высотой метра два, с несколькими лестницами по периметру. На нем концентрическими кругами выстроились столики, отделенные друг от друга золотистыми пластиковыми перегородками. Все места дальше внешнего круга выглядели отдельными кабинками на разное количество существ. В Академии Войны и Мира столики рассчитывались на четверых-пятерых истлов. Если голодающие приходили большими компаниями, они просто сдвигали столы вместе. Здесь же на каждой перегородке красовалась объемная перламутровая цифра. И трапезничали тут не на стульях, а на мягких диванах, обтянутых бежевой материей, похожей на дорогой флок.
Подносы громоздились на двух столах под стрельчатыми окнами, разумеется, в ажурных золотистых рамах. Из стопок, чуть повыше Вархара, мы выбрали самые скромные – без золотых и серебряных узоров, без россыпи аляповатых цветов. Ярко-голубые, с желто-оранжевым геометрическим рисунком, по сравнению с остальными они выглядели почти стильно.
Длинная анаконда «шведских столов» полукругом примыкала к стене.
Разнообразие блюд на ней поражало воображение. Только не воображение Вархара. Придирчиво осмотрев помещение размером с футбольное поле, скандр мгновенно выцепил взглядом мясные блюда и прямиком направился к ним. Я положила себе овощное рагу, фаршированные перцы, взяла чайник мятного чая и встретилась с довольным Вархаром у постамента. На подносе моего варвара бросалась в глаза тарелка с внушительной стопкой шашлыков из бургуза. Об нее постукивали и позвякивали еще две с поджаренными птицами, похожими на бройлерных фазанов. Я с трудом представляла – как эти горы мышц могли летать или даже планировать. Птеродактили табака, в общем. Однако крылья выглядели слишком большими, чтобы принять их за рудименты.
Вархар уже было собирался разместиться за столиком на троих, но обнаружил, что Гвенд, на свою беду, устраивается неподалеку, за одиночный. Конечно же, скандр не мог позволить проректору обедать без своей веселой компании. Он вообще никому не мог этого позволить. И совершенно не интересовался мнением тех, чьи обеденные часы планировал скрасить высшим варварским обществом. Уж я-то это отлично помнила еще с первых дней работы в Академии Войны и Мира.
Не успел Гвенд расстроиться как следует, а Вархар ненавязчивым жестом вытащил из паза на постаменте перегородку и опустил ее вниз, прислонив к лестнице. Подтащил к столику проректора второй, втрое больше. И пока Гвенд открывал рот, не в силах выразить «восхищение случившимся», скандр поставил на соединенные столы наши подносы. Придвинул огромный диван и плюхнулся напротив сальфа.
Проректор посмотрел на меня с видом человека, который беззаботно плыл по теплому морю и вдруг обнаружил себя в объятиях спрута. Вархар подмигнул Гвенду и сообщил:
– Я решил составить тебе компанию. А то сидишь тут один как сыч.
Из горла проректора вырвалось что-то вроде:
– Ох-ох-ох…
Он обреченно огляделся, сдержанно кивая потрясенным соседям – кажется, они и не предполагали, что столики можно соединять таким образом. И уж, конечно же, никому из них и в голову не пришло бы, что ширма, судя по толщине и высоте, весом с самого Гвенда убирается легким движением руки.
Залпом осушив два стакана густой розовой жидкости, похожей на кисель, проректор принялся медленно резать и поглощать кусок красной рыбы. Зубы его поскрипывали, словно Гвенд мстил жареному морскому жителю за поруганный обед.
Вархар мгновенно обглодал три шашлыка и, дожевывая бройлерного фазана, полюбопытствовал:
– А у вас тут электротоком воспитывают? Или сразу внушением? Внушить я могу легко, – скандр ударил кулаком по столу. От него откололся увесистый кусок и с глухим звуком упал на пол. Крупная паутина трещин поползла по остаткам столешницы.
И только Вархар переместил на диван все три наших подноса – я вообще не поняла, как он провернул это столь быстро и вовремя – стол развалился на несколько частей.
Соседи явно занервничали. За перегородками заскрежетали диваны, двигаясь от нас подальше. Заскрипели по каменным плитам постамента ножки столов.
Бзин-н… Со звоном разбилась чья-то чашка. Плюмц… Выплеснулся на пол напиток.
Хозяин его шепотом выругался, видимо, боялся, что Вархар услышит и придет на помощь – добьет остатки посуды за мгновение. Разломает столик, диван, да, собственно, все вокруг.
Вархар пожал плечами, улыбнулся, вытащил еще одну перегородку и отправил к предыдущей. Подцепил ногой столик на пять персон и подтянул к нам. Небрежно сбросил с постамента самые крупные «останки» прежнего стола и за секунду сервировал новый. Над соседними перегородками появились головы трех таллинов, четырех истлов и двух сальфов. Не справились студенты с приступом любопытства: залезли на диваны, чтобы лицезреть невиданную картину – как варвар громит столовую. За это и поплатились.
Гвенд вскинул взгляд, сосчитал ребят и неожиданно грозно окликнул:
– Это еще что такое? Ну-ка, слезьте с диванов! Между прочим, на них сидят! Вон даже… – Он посмотрел на Вархара, который преспокойненько за обе щеки уплетал второго бройлерного фазана, и гораздо тише закончил: – Даже скандры так не делают.
Вархар приподнял голову и наградил Гвенда убийственным взглядом. Проректор поежился, натянуто улыбнулся и растерянно передернул плечами. Словно говорил: «Бежать мне уже некуда. С тонущего корабля – только акуле в пасть». Скандр зыркнул на ребят так, что те позеленели, и рявкнул:
– А ну убрали с диванов грязные копыта!
Головы исчезли, а из-за ширмы послышался грохот падающих тел и чуть позже тихий вопрос:
– Простите… а-а-а… если мы протрем своими жилетками… ничего?
– Жилетками? – переспросил Вархар. – Фу! И потом в них ходить? Фу! Где ваше чувство гигиены… Или это не чувство? – Он посмотрел на меня, на Гвенда, который только открывал рот, но уже совсем ничего не мог выдавить, и отмахнулся. – Да какая разница! Короче, идите к поварам, просите у них тряпки и вытирайте начисто! Я проверю!
Топот девяти пар ног и грохот прыжков по лестнице дали понять, что ребята восприняли рекомендацию Вархара всерьез. Почти как наши студенты – команды Колокола, Генерала и Священника.
Гвенд тяжело вздохнул и залпом осушил еще один бокал киселя. Вархар прикончил свою птицу и очень вовремя обернулся к проректору – тот привстал и почти вышел из-за стола. Кажется, Гвенд наивно надеялся, что если он все съел и выпил, может тихонечко сбежать от нашего высокого общества. Но у скандра были другие планы.
– Ты присядь-ка, – ласково попросил Вархар.
Гвенд бросил унылый взгляд на останки прежнего стола и обреченно опустился на диван. Положил руки на стол, трогательно обхватив одной ладонью другую, и уставился на Вархара исподлобья.
– В общем-то, я про Карнавал, – с места в карьер начал скандр. – Нужно, чтобы весь медкорпус туда пришел. Обязательно.
– Зачем? – осторожно полюбопытствовал Гвенд.
– Затем чтобы распутать ваше скользкое дельце с внушением не тем, кому надо, и смыться отсюда побыстрее. Кстати! Ваши коллеги, которые у нас ошиваются, еще домой не намылились? – Вархар вскинул бровь, и я вдруг вспомнила напутствие Езенграса. Убедить внушателей отозвать свою делегацию.
Гвенд задумчиво нахмурился и недолго помолчал. Кажется, мысленно взвешивал, что полезней для Академии. Быстрый отъезд Вархара, благодаря которому разрушения остановятся, а местные получат шанс подлечить изрядно потрепанные нервы, или всегда своевременная помощь скандра. Помощь явно перевесила, особенно в свете близкого нашествия крипсов. Гвенд издал тяжкий вздох, словно ему, как Сизифу, снова придется бессмысленно толкать в гору камень, и изрек:
– Постараюсь сделать, чтобы медики пришли.
– Умничка, – похлопал Гвенда по плечу Вархар. Тот факт, что проректор несколько раз клюнул носом в стол от этого приятельского жеста, скандра не смутил ни капли. Последний удар по спине взбодрил Гвенда так, что по столовой разнесся грохот знаменательной встречи лба и пластика. Сальф вскинул на меня глаза – в них сочетались мольба и удивление. «Как вы его терпите? Как вам удается уцелеть? Как вы еще живы?!» – почти кричал взгляд проректора.
Признаться, я сочувствовала Гвенду и, если бы могла, остановила бы Вархара. Хотя воспоминания о том, как проректор предлагал поджарить чужие мозги, еще будоражили воображение, и казалось, что скандровские методы воспитания вредили голове Гвенда намного меньше…
Но любимый всегда действовал молниеносно, будь то сражение или процесс культивирования мужчины из бабы. И я не то чтобы вступиться, даже подумать об этом не успевала. Но мой осуждающий взгляд Вархару все же достался. Достались бы и тычки в ребра. Просто я решила не шокировать местных еще сильнее. Кажется, их впечатлений от сегодняшнего обеда и так хватит на целый год.
Скандр пожал плечами и скроил такое невинное лицо, что я чуть не расхохоталась.
– Ну, Оленька, пойдем. Я провожу тебя к Сласе с Алисой. Они там как раз собираются на наше маленькое дельце, – шепнул Вархар, намекая на подарок Доктора Шока старшему брату. – Пока ты внушала местным, что они знают физику, мы решили, что лучше начать разведку боем еще до Карнавала. А на Карнавале закрепить эффект. Потом пойду на свою лекцию. Вернусь как раз к моменту сборов на вечеринку. Без меня не начинайте! Я должен убедиться, что ты нарядишь девушек так, чтобы все думали, будто у них есть грудь. Без этой важной детали их сложно будет отличить от местных мужиков. Ну, они же как… сама знаешь кто, – просиял до ужаса довольный собой Вархар. Еще бы! И обещание выполнил и бабами местных обозвал.
Гвенд стоически выдержал последний пассаж Вархара, хотя скандр намеренно повысил голос. Лишь воздел глаза к потолку и потер лиловую шишку, которая быстро набухала посередине лба. За соседней ширмой послышался глухой стук, сдавленное ойканье, звон посуды, и мимо нас красиво, «колесом», прокатилась тарелка. За ней спешили несколько запеченных картофелин, обильно посыпая пол мясным салатом, которым были фаршированы. Лиловые брызги ягодного компота оросили розовые плиты. Кто-то впечатлился фразой Вархара гораздо больше Гвенда и сел мимо дивана.
Скандр картинно расхохотался, взял меня под руку и повел на выход.
