Владимир Михайлович Шарик
Между делом (публицистика и житейские истории)
Ох, женщины, женщины! Вы моя радость, вы мое горе! Не бахвалясь, говорю, что имел я у вас успех. До того, как женился, после того, как получил развод от супруги, после сорока трех лет совместной жизни. Да, чего греха таить имел я связи с женщинами и в то время, когда жил с Людкой.Как-то подсчитал на досуге сколько у меня было женщин, то вышло більше тридцяти. Но во многом она в этом сама виновата, ибо после того, как ей исполнилось пятьдесят она ограничила доступ к телу до минимума. Не знаю, почему это так сделала, хотя могу догадываться, что причиной тому была моя связь с кумой Валей. А это произошло так неожиданно, что я даже не понял, как оказался в её объятиях. Расскажу по порядку. С кумой Валей и кумом Николаем мы поехали в соседнее село на крестины. Моя супруга не поехала, так как она была в плохом расположении духа, у неё часто такое было. Поехали мы значит туда, хорошо погуляли, я тоже выпил, хотя был за рулем. Но что там было нам ехать километров пять по степи, откуда могут взяться там ГАИшники. Едем домой уже поздней ночью, и тут нас застал дождь. А знаете какой бывает летом дождь – полил как из ведра. Соответственно, дорогу развезло, машина стала буксовать, кум Николай вылез из машины и стал толкать машину, я ж давлю на газ и кручу рулём. И вдруг кума Валя из заднего сиденья обхватывает меня руками и начинает меня целовать с такой страстью, что у меня в голове помутилось, а сердце едва с груди не выскочит. Должен сказать, что кума Валя была женщина при теле, короче кровь с молоком. Короче добрались мы домой и договорились о встрече. Завез я их домой, поставил машину в гараж и побежал на свидание. Кума уложила кума спать и прибежала ко мне. Понятное дело, что свидание у нас получилось на отлично, и затем ещё и ещё мы встречались к обоюдному удовольствию. Кум, конечно, об этом ничего не знал, моя Людка тоже не замечала, она уже тогда отличалась холодностью, и если её предварительно не разогреешь, то трудно было рассчитывать на нежность и ласку. Но вот кума Валя не выдержала и кому-то рассказала об нашей любовной связи. Понятное дело, пошла брехня по селе, которая дошла и до Людки. Конечно, получился большой скандал с битьем посуды и выставлением моих вещей за порог хаты. На некоторое время я перебрался жить в городскую квартиру. С одной стороны мне было здесь жить совсем неплохо, поскольку жил в квартире один, а подруга у меня была и здесь, я ей частенько привозил из села сливки, молоко, мясо. Но с другой стороны, разрыв с семьей меня угнетал и потому я поехал уговаривать Людку. Уговорил, правда, пришлось клятву давать, что больше такого не повторится. С Валентиной пришлось порвать, но вот с другим я не порвал, поскольку ж я говорю, что она ограничила доступ к телу, а мое тело желало любви. Так у нас еще продолжалось некоторое время, пока она не опустила на мою голову кирпич и не сдала меня в милицию не за что. Там вся милиция удивлялась, что я попал в каталажку, иные советовали даже моментально оставить эту коварную женщину, ибо хлебнешь ты с ней горя. Я конечно, не был готов к такому повороту событий, поскольку у нас были с ней общие дети, и к тому времени появились уже внуки, им надо было помогать. Но она решила сама развестись, и сделала это без моего согласия. Оказались мои вещи снова за порогом и теперь уже без надежды на возвращение. Её поддержала моя дочка, поскольку я с ней был строг, даже приходилось наказывать её за то, что она стала выпивать. А вы знаете, когда я вижу пьяную женщину, то я её готов разорвать на части. А когда этим занимается собственная дочь то злость увеличивается, поэтому был за мной такой грех, что жестко наказывал уже взрослую дочь. За что она и возненавидела меня. Сын… Сын жил далеко и никак не вмешивался в наши отношения. Но вот, когда приехал, то показал свою суть. Приехал он в гости, но не ко мне, а к теще. Мы жили в соседних домах. И вот на третий или четвертый день он заглянул ко мне в гости. Я ему сразу же высказал свое неудовольствие. Мол, что же это ты прежде к теще пошел, а не к отцу родному. Так она ж нам помогала, когда я заочно учился в институте. Сказал он. Тут меня прямо зло взяло. А сколько ж я тебе помогал, а кто тебя до того учил, и в чем тебе отказ был.
– Это другое. Так должно быть.
Я тогда вышел из себя, не люблю я когда существует такая несправедливость. Высказал я ему все это. А он мне.
– Вот ты всегда так кричишь, когда неправ. Всегда на крик берешь. И над матерью издевался. Что теперь один остался.
Обидно мне так стало и говорю.
– Разве я её в милицию сдал. Это ж она меня сдала и опозорила на всё село, а потом ещё и развод оформила. Подлая такая.
Потом еще что-то в гневе говорил, а сын вдруг подбегает ко мне и хватает за горло и давит что силы. Едва не задавил меня. Не знаю как я вырвался с его рук, упал на пол, а он убежал с квартиры.
Потом позвонил внук.
– Алло, я слушаю… Это ты , Саша?… Здравствуй…Ходил на базар, купил молока, сливок. Я ж без молочного не могу… Нормально себя чувствую… Я говорю, что нормально себя чувствую… Да, я не кричу. Почему ты говоришь, что я кричу, я так разговариваю, неужели ты до сих пор не понял этого… И когда я на вас кричал?… Никогда я на вас не кричал… А я говорю, что не кричал… Да пошёл ты!…
Вот называется поговорил с родным внуком. У меня такая привычка с завода осталась – говорить на повышенных тонах. Там же, если не поднимешь голос, не согнешь в несколько этажей мат, то тебя никто и не услышит, даже, если будешь прав. А я всегда отстаивал свою точку зрения, если был прав, кто б передо мной не был. Однажды даже заместителя директора послал …, когда он навязывал свое мнение. Правда, потом извинялся, но он сказал, что он сам виноват, что не представился, а полез со своими дурацкими советами, и получил по первое число. То я так и со всеми общался, а он говорит, что я кричу. Лучше б он не звонил, только меня расстроил, надо теперь успокоительных выпить. Вместо того, что бы спросить у деда, как твои дела, как здоровье, может, в чем нуждаешься, так он сразу начинает свои права качать… Да, и звонит он мне из чистого любопытства, что бы узнать жив ли я или уже дуба врезал. Боится, что, если умру и долго буду лежать в квартире, то она вся провоняется трупным запахом, и таким образом испортит их наследство… Что за люди? Откуда у них такая черствость. Впрочем, чего там удивляться. Весь пошел в папочку, который едва не задавил меня. Я ночью уснуть не могу, потому как чувствую как будь-то меня кто-то давит, мне дышать нечем. А бывает, что просыпаюсь в холодном поту, потому что снится мне сын, который пытается убить меня. Родной сын, которого я выносил на своих руках, которого вырастил, выучил, обеспечил квартирой, машиной… и он мне в благодарность вот такое сделал. Не желал бы я и врагу своему, что бы он видел такие сны… Лучше б он меня тогда задавил, чем вот теперь я так мучаюсь. За что мне такое наказание?!… Что я не так делал?!… Никогда не мог я подумать, что в старости у меня будут такие мучения. Остался один, совсем один. Не с кем ни радостью поделится, ни горе разделить. Соседи, знакомые тоже хотят с меня только выгоду иметь. Есть у меня тут такой сосед, когда я ему рассказал, что поссорился с родными, после того как сын меня едва не задавил, так он стал так меня обхаживать, такие сладкие речи пел, что хоть к ране прилаживай. И спросит, как здоровья и поинтересуется нельзя ли чего купить для меня, когда в магазин идет или может что-либо по дому сделать. Но однажды увидел, что ко мне внук приехал и спросил, мол, вы что помирились. Я сказал, что да. Так он после того и здороваться со мной перестал. Видишь ли, ему хотелось, что бы я квартиру на него переписал! Сейчас дождешься! Я не совсем умом тронулся. Да! Они у меня не самые лучшие дети! Но они моя кровь и как я могу их лишить законного наследства, хотя они того и не заслуживают… Вот так и маюсь в одиночестве… Сам пью, сам гуляю… А как хочется сесть за большой семейный стол и выпить за здоровья и благополучие всех их или даже просто встретится и поговорить ведь больше сорока лет жили вместе, всё было общее и горе, и радости. А теперь один, совсем один, тыняюсь, как неприкаянный. Не с кем поговорить, не с кем порадоваться или погоревать… Конечно, есть ещё и женщины. Женщины, женщины. Я вас любил и вы меня любили, но… Это отдельный разговор, потому как с ними не так и просто.
Немного о женщинах. Я получил развод, совсем неожиданно и без согласия. Надо было в шестьдесят с хвостиком начинать жизнь сначала. Конечно, я не мог оставаться один долго, но одно дело иметь любовницу, а другое дело иметь хорошую спутницу жизни. От любовницы, в принципе, требуется только одно, тогда как от супруги требуется целый ряд положительных качеств, благодаря чему, союз может быть долгим и счастливым. Я с грустью вспоминаю свою маму, которая умоляла меня на коленках со слезами на глазах, не брать замуж Людку. И вот спустя сорок три года её предчувствия сбылись. Я один у разбитого корыта. Хотя я не совсем честен, когда говорю так – у меня была тогда женщина, ведь Людмила уже несколько лет отказывала мне в любви, мы спали в различных комнатах. Лилия была хорошая женщина и телом и душой. Ухаживала за собой тщательно и никто не давал ей столько лет, сколько было на самом деле. У нас всё было хорошо в интимном плане, но был один недостаток – у неё был муж, причем он пережил инсульт и теперь был частично парализован. Я не мог по отношению к нему поступить подло. Встречаться тайком -это одно, но бросить больного мужа – это подлость и мужчина, настоящий мужчина не способен на такой проступок. То есть я оставался один, и оставался в поиске. Первая женщина, которую я привел в свою квартире была чернявая Наташа, женщина во всех смыслах положительная. К тому же мы были почти земляками, она родилась в соседнем селе. Всё у нас шло хорошо, пока не появился её сын. Я его раньше не видел, она рассказывала, что он живёт в другом городе, устроен в жизни. И вот он явился. Одного взгляда было достаточно было, что бы понять, что из себя представляет её сын. Законченный наркоман, с потухшим бегающим взглядом. Он спросил, где мать. Я ему ответил, что она ушла на базар. Тогда он попросил у меня денег, он стал выгадывать какую-то историю, что он уехал с дома и забыл кошелёк, и теперь у него нет средств добраться домой, а сейчас уходит к ним последний автобус. Я, конечно, не дал ему денег, а когда пришла Наташа, то я ей предложил забрать свои вещи. Она плакала, умоляла меня не выставлять за двери, говорила, что она не будет уделять сыну никакого внимания, она давно уже поняла, что ему невозможно помочь, и потому отказалась от него. Она уже почти год не видела его и не понимает как это он нашел её. Но я был неумолим. Мы расстались. Не без сожаления, так как Наташа была хорошая женщина, но сын-наркоман – это плохой товарищ по жизни, который может всё отдать за дозу дурмана. Я снова остался один. С Лизой мы познакомились на дне рождения у моего товарища. Она была очень веселой и заводной женщиной с черными чарующими глазами, под их влияние я и попал. У нас было всё хорошо, я был очарован нею и по-настоящему стал счастливым после того как получил развод. Мне хотелось, что бы это не кончалось и потому делал всё, что бы она оставалась довольна мною. И у меня это получалось хорошо, в её глазах я не замечал тоски. И потому был удивлен, когда она вдруг предложила оформить наши отношения. Зачем, удивился нам это, ведь нам и без штампа в паспорте хорошо живется. Однако, она так не считала и с каждым днем наши отношения только ухудшались. Тогда я понял зачем я ей нужен был. Оформить со мной отношения и тем самым получить права на мою квартиру. Но я же не дурак и всё понял. Конечно, мои дети относятся ко мне плохо, оставили меня одного, но тем не менее они мои потомки, в них течет моя кровь и квартиру они ни с кем не должны делить. Так я сказал Елизавете, что ей не понравилось и она забрала свои вещи.
