Владимир Михайлович Шарик
Между делом (публицистика и житейские истории)
День любви. Пьеса
В городской квартире Лида наводит порядок, поливает цветы, напевает мелодию какой-то популярной песенки. Вдруг распахивается дверь и с улицы вбегает её мать, Валентина Петровна. Она несколько растрепана.
Лида. Что случилось? Кто там за тобой гонится?
Мать. На держи!
Лида. Что это?
Мать. Потом скажу. Спрячь хорошенько. (Лида ложит пакет в карман). Да, не туда. За лифчик спрячь.
(Только Лида спрятала пакет, как в комнату врывается злой отец Петр Петрович Недайводы).
Отец. Стоять, Березка!!! Кому сказал стоять.
Мать. Что я тебе лошадь?!
Отец. Хуже! Ты кобыла драная!
Мать. Спасибо. Вот заслужила я от тебя наконец-то ласковое слово за то, что еду тебе готовила, обстирывала, убирала за тобой. Спасибо, дождалась за тридцать лет совместной жизни. За то, что тягалась с тобой пьяным по грязи и лужам. Спасибо.
Отец. Ты мне зубы не заговаривай. Где деньги дела?
Мать. Какие деньги?
Отец. Что ты строишь невинную морду. Я вчера пенсию получил и положил её в карман пиджака, а сегодня нет.
Мать. А ты точно их ложил в карман. Ты же вчера без памяти был. Напился до потери пульса, что сам добраться домой не мог, приятели привели. Вот у них и спрашивай. Это они вытянули у тебя деньги.
Отец. Мои приятели такого не позволят. Это ты только способна вытрусить все карманы. Ни копеечки не оставила.
Мать. Я к тебе не подходила даже. Ты как упал на кровать в одежде, то я к тебе и не подходила, даже не раздевала. Как бы я могла вытянуть у тебя деньги?
Отец. Врешь, сука. Это ты вытянула. Сама ж говорила, что я без памяти был. Вот ты и воспользовалась моментом. Я тебя знаю.
Мать. Да не брала я денег. Я даже не подходила.
Отец. Врешь, падаль. Смотри мне в глаза. Смотри в глаза, что ты по сторонам своими бесстыжими глазками крутишь.
Мать. Ты что Кашпировский, что я должна в глаза тебе смотреть.
Отец. Ох, ты у меня доиграешься. Верни по добру лучше деньги, а то плохо тебе будет.
Лида. Мама…
Мать. Пойди на кухню. Выключи газ.
(Лида выходит).
Отец. Где деньги?
Мать. Хотела б и я знать где твои деньги. Нам надо за квартиру уже платить.
Отец. Ты еще и издеваешься надо мной. Иди сюда.
Мать. Тебе надо, ты и иди.
Отец. Ох, доиграешься ты у меня…
(Петр подходит к жене и начинает обыскивать).
Мать. Ой, ой. Я щекотки боюсь.
Отец. Стоять, Березка!
Мать. Тебе и трусы снять.
Отец. Надо будет, то стяну.
(Входит Лида).
Лида. Я выключила газ.
Мать. Хорошо… Ты бы при ребенке постеснялся.
Отец. Ничего, пускай знает, что мать у неё воровка. Всегда вытягивает деньги с карманов. Какое ты имеешь право. Это мои деньги, если тебе не хватает, то пойди заработай. Полезь в шахту, да узнай, как они там зарабатываются. А то мы только тратить умеем деньги. Швыряем налево и направо.
Мать. Что ты говоришь. На что я тратила твои деньги.
Отец. На всё тратишь. Разные там побрякушки, сервизики, хрустали.
Мать. Совсем уж накупила. Вазу я за свои деньги купила.
Отец. А мои же где?
Мать. Не знаю, где ты дел. Убедился, что нету. Что ещё ты хочешь от меня.
Отец. Я знаю, что ты их взяла. (К Лиде). Ты же видела, где мать деньги прятала.
(Лида молча махает головой).
Мать. Вот до чего пьянка доводит. Потерял деньги, а теперь чем за квартиру будем расплачиваться.
Отец. Это твои проблемы.
Мать. Это хорошенькое дело. Ты что в этой квартире не живешь, или жрать тебе не надо. Конечно, тебе бы только глаза свои бесстыжие залить, а об остальном нечего думать.
Отец. Хватит. Уже всю жизнь думал, а теперь и о себе надо подумать.
Мать. А о дочке своей ты подумал. Ей вон надо туфли купить, за учёбу заплатить. Зачем тогда на свет пускал, что бы ребенок мучился сейчас, не доедал, в одежде из Секонд-Хенда ходил.
Отец. Я ей куплю.
Мать. За что?
Отец. Получу деньги и куплю.
Мать. Пропьешь как и в этот раз.
Отец. Не зли меня, а то за себя не ручаюсь.
Мать. А ты знаешь, что сегодня Аня возвращается домой?
Отец. Помню.
Мать. Так ей же тоже надо какую-нибудь одежду купить. Не будет же она в старом ходить. Да и выросла она.
Отец. Пускай ей дают там, где она была. Наделала тут делов, а я должен расхлебывать вместо неё. Хватит.
Мать. Как же ты говоришь о своей дочери. Она же кровинушка твоя.
Отец. Вот именно кровинушка. Чего-чего, а крови она моей попила достаточно. По милициям да судам затаскала, все соседи пальцами тычут – вот пошёл отец той зечки.
Мать. Со всеми бывает, что оступится человек, но нельзя же отказываться от него за это. Надо бороться за него, что бы он был лучше.
Отец. Да сколько раз она клалась мне и говорила, что начнет новую жизнь. Но стоило нам её откупить и она бралась за старое.
Мать. Теперь уже такого не будет. Она мне написала, что всё поняла и теперь начнет жизнь иначе.
Отец. Да. Иначе. Да горбатого могила исправит.
Лида. Папа, Аня совсем другая стала. И её надо только поддержать.
Отец. Ну, и поддерживайте, если хотите, а с меня хватит.
Мать. Ото ж ты такой отец, что детям не дал достойного образования.
Отец. Это я-то не дал. Да я всё для неё. Я всё для неё. Только скажет она: «Папа, мне надо…», я ей: «Пожалуйста…Шубу купил, сапоги настояшие итальянские, телефон.». Ни в чём отказа ей не было. И за что я получил?
Мать. Ещё не всё потеряно.
Отец. Ой, хлебнете вы ещё с ней горя… Хлебнёте… Это были только цветочки. Если будете по-прежнему на цыпочках вокруг неё ходить.
Мать. Никто не собирается возле неё так ходить.
Отец. Знаю я вас. Ваша доброта её и испортит, а надо быть с ней пожесче. Контроль за каждым её шагом. Куда пошла, с кем пошла, и в десять часов, чтобы дома была.
Мать. Вот и будешь контролировать.
Отец. С вами наконтролируешь. Вы ведь растаете. Ох, не надо. Ох, это жестоко.
Мать. Ничего подобного.
Отец. Знаю я вас. Кто ей отвязывал от батареи, когда я её наказывал, кто ей одежду давал.
Мать. Но так же тоже нельзя. Она же взрослый человек.
Отец. А вот теперь и здобрейте своей добротой.
(Звонок в двери).
Лида. Ой, Аня, приехала. Я пойду открою.
(Лида выбегает из комнаты).
Отец. Слышь, ну дай хоть на куриво.
Мать. Что, уши отпадают? Надо бросать.
Отец. Ну, зачем ото так говорить.
Мать. Тебе доктора так говорят.
Отец. Да они скоро мне и дышать запретят. Но не могу я без курива.
Мать. Ну, нет у меня денег. Ты же сам убедился.
Отец. Да, не верю я тебе.
Мать. Как хочешь.
Отец. Слушай. Дай, а то хуже будет.
Мать. Что будет?
Отец. Сама знаешь что. Не святым же духом я должен питаться.
Мать. Я знаю, что не святым. Столового набора я уже не вижу, цепочки тоже нет.
Отец. Сама виновата. Дай денег на куриво.
Мать. Что, уши уже отпадают?
Отец. Тебе бы только смеяться.
Мать. А что мне плакать.
Отец. Заплачешь ещё.
(Входит Лида).
Мать. А где же Аня?
Лида. То не Аня.
Мать. А кто же?
Лида. Да пришёл какой-то тип и предлагал купить клетку.
Мать. Какую ещё клетку?
Лида. Такую большую из проволоки, в которых обычно птичек держут.
Мать. Зачем нам клетка?
Лида. Я тоже самое сказала.
Мать. А он что ответил?
Лида. Говорит, что пригодится. Берите, мол, он не дорого просит. В магазине такая клетка намного больше стоит.
Мать. Странный тип…
Лида. Мне он тоже таким показался.
Отец. Я вам говорил.
Мать. Что ты нам говорил?
Отец. Что хлебнете вы горя со своей Анечкой.
Мать. При чём тут Аня?
Отец. А при том, что это уже дружки её встречают. Их почта доложила, что Аня выходит и они тут как тут.
Мать. Что ты выдумываешь?
Отец. Это так и есть. Думаешь они оставят её в покое? Никогда. Я эту публику знаю. Хлебните вы горя ещё. Ой хлебнете. Всё только начинается.
Мать. Только не надо пугать.
Отец. И не думаю. Дай денег хоть на сигареты.
Мать. Нету у меня денег. Иди, ищи свои деньги. Посеял деньги, Буратино.
Отец. Ох, ты у меня доиграешься.
Мать. Чему быть тому не миновать.
Отец. Лидочка, а у тебя там нет хоть немного денег.
Мать. Нет у неё денег. Откуда они у неё возьмутся? Ты ей давал?
Лида. Мама…
Мать. Занимайся уборкой, а то Аня скоро приедет, а у нас бардак.
Отец. Ох, играешь ты с огнём. Ну, смотри мне.
Мать. Смотрю, смотрю.
(Отец выходит).
Лида. Мама, ну зачем ты так?
Мать. Как?
Лида. Может хоть на сигареты папе дать?
Мать. Не надо. Стрельнет у кого-нибудь сигарету, а если дашь ему деньги на сигареты, то он их на водку пустит. Я уж его прекрасно знаю. Пускай, хоть сегодня будет трезвым, когда Аня приедет, а, знаешь каким он бывает пьяным. Правду говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Давай деньги, я пойду в магазин что-нибудь вкусненького куплю, а то Аня приедет, а у нас пусто на столе.
Лида. Держи… А вдруг папа спросит, откуда деньги взялись?
Мать. Скажу, что у соседки Маши одолжила.
Лида. Ой, мама.
Мать. Что, мама.
Лида. Одна ложь рождает другую ложь и живём в сплошной лжи. Почему так?
Мать. Жизнь такая, приходится изворачиваться. Не забрала бы я у него деньги, то он пропил бы с друзьями, или вытянули бы у него пьяного. Ведь было уже так, а на что нам тогда жить? И за квартиру плати и на питание надо деньги, и за учебу тоже… Вот и приходится выкручиваться. Да, бывает противно, но ничего изменить нельзя.
Лида. А раньше ведь папа не пил?
Мать. Пил, но не так много, и был такой внимательный, добрый, а на старости вот с ума начал сходить.
Лида. Почему так произошло?
Мать. Не знаю я этого… Не знаю.. Но я побегу, а то скоро Аня приедет, а у нас пусто на столе.
(Мать уходит, а Лида продолжает наводить порядок. Звонок и она бежит открывать двери, возвращается в комнату, за ней заходит Костя).
Лида. Здравствуй, Костик.
Костя. Аня приехала?
Лида. Пока нет, но мы её ждём. С минуты на минуту должна приехать. Да ты проходи.
Костя. Да, я на улице подожду.
Лида. Зачем на улице, в квартире же лучше. Сядешь, я тебе телевизор включу.
Костя. Неудобно как-то.
Лида. Что ж тут неудобного. Аня будет очень рада видеть тебя. Она так много писала о тебе.
Костя. Правда.
Лида. Да. Проходи.
(Костя и Лида заходят в комнату).
Костя. А что она писала обо мне.
Лида. Она много что писал, я уже точно так и не помню
Костя. Ну хоть приблизительно можешь вспомнить.
Лида. Помню, в одном письме она писала, что ты прислал ей посылку. Она совсем не ждала, и, вдруг, посылка. Она была так расстроена, прямо до слёз.
Костя. Так и писала, про слёзы.
Лида. Да, я могу найти то письмо.
Костя. Не надо. Я верю. Она мне об этом не писала.
Лида. Понятно, она у нас человек гордый.
Костя. Значит, ей там было несладко.
Лида. Так она ж плакала от радости.
Костя. Странная радость.
Лида. Почему?
Костя. Для нас, гражданских людей, получить посылку, обычное дело, а там, оказывается это целое событие. Жаль.
