Владимир Ленин
Полное собрание сочинений. Том 30. Июль 1916 – февраль 1917

Ленинским положением о необходимости конкретно-исторической постановки вопроса о разоружении руководствовались Коммунистическая партия Советского Союза и Советское правительство, выдвинув программу всеобщего и полного разоружения под строгим международным контролем, которое сделало бы невозможными войны между государствами. При этом КПСС исходит из того, что коренное изменение соотношения сил на международной арене в пользу социализма после второй мировой войны сделало перспективу разоружения, как демократической меры, вполне реальной. Разоружение, ликвидацию оружия массового уничтожения и сведение армий до уровня небольших вооруженных сил, необходимых лишь для поддержания внутреннего порядка и охраны границ, Коммунистическая партия Советского Союза и другие марксистско-ленинские партии рассматривают как наиболее радикальный путь обеспечения прочного мира и предотвращения войн. Добиваясь разоружения, коммунисты остаются верны своим целям. Они считают, что именно сохранение мира создает благоприятные условия для победы социализма в его экономическом соревновании с капитализмом, для развития классовой борьбы в капиталистических странах, для полного уничтожения колониализма и упрочения национальной независимости стран, вставших на самостоятельный путь развития. Всеобщее и полное разоружение под строгим международным контролем отвечает интересам прогресса человеческого общества, чаяниям подавляющего большинства человечества.

Многие произведения, включенные в том, отражают борьбу Ленина против социал-шовинизма и центризма в русской и международной социал-демократии: «Империализм и раскол социализма», «Целый десяток «социалистических» министров», «Потуги обелить оппортунизм», «Фракция Чхеидзе и ее роль», «Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистический», «Открытое письмо Борису Суварину» и другие. Еще и еще раз Ленин разъясняет экономические корни и идейные истоки оппортунизма, связь оппортунизма с империализмом, подчеркивает, что решительная борьба как против открытых социал-шовинистов, так и против маскирующихся оппортунистов-центристов является непременным условием победы социалистической революции. Он неустанно разоблачает предательские действия оппортунистов, их маневры, их сделки с буржуазией.

«Вот она, судьба моя, – писал Ленин в декабре 1916 года И. Арманд. – Одна боевая кампания за другой – против политических глупостей, пошлостей, оппортунизма и т. д.

Это с 1893 года. И ненависть пошляков из-за этого. Ну, а я все же не променял бы сей судьбы на «мир» с пошляками» (Сочинения, 4 изд., том 35, стр. 209).

В «Черновом проекте тезисов обращения к Интернациональной социалистической комиссии и ко всем социалистическим партиям», «Открытом письме к Шарлю Нэну, члену Международной социалистической комиссии в Берне» и в обращении «К рабочим, поддерживающим борьбу против войны и против социалистов, перешедших на сторону своих правительств», Ленин заклеймил переход центристского большинства Циммервальдского объединения во главе с председателем Международной социалистической комиссии Р. Гриммом к открытому союзу с социал-шовинистами на почве социал-пацифизма. Он выдвинул требование созыва новой конференции циммервальдистов с тем, чтобы она безоговорочно отвергла социал-пацифизм, объявила решительный разрыв с социал-шовинизмом и в организационном отношении, указала рабочему классу его непосредственные и неотложные революционные задачи. «Циммервальд» явно обанкротился, указывал Ленин, и хорошее слово служит опять для прикрытия гнили. Борьбу за новый, действительно социалистический, Интернационал необходимо перенести на другую почву.

В годы войны Ленин жил в Швейцарии и уделял большое внимание деятельности швейцарской социал-демократической партии, борьбе швейцарских левых против социал-шовинистов и центристов. Этому посвящены работы Ленина: «Речь на съезде швейцарской социал-демократической партии 4 ноября 1916 г.», «Задачи левых циммервальдистов в швейцарской с.-д. партии», «Тезисы об отношении швейцарской социал-демократической партии к войне», «Двенадцать кратких тезисов о защите Г. Грейлихом защиты отечества», «История одного маленького периода в жизни одной социалистической партии» и другие.

В томе печатается «Доклад о революции 1905 года», прочитанный Лениным на собрании швейцарской социалистической молодежи 9 (22) января 1917 года – в день двенадцатой годовщины начала первой русской революции. В докладе Ленин дал глубокий анализ характера, движущих сил и хода революции 1905–1907 гг., показал ее международное значение. Обобщая опыт первой русской революции, Ленин подчеркнул необходимость гегемонии пролетариата в революции, союза рабочего класса и крестьянства, раскрыл огромную роль массовых политических стачек в развитии революции, показал значение Советов рабочих депутатов, созданных творчеством народных масс, как органов восстания и новой государственной власти. Ленин подчеркнул, что первая русская революция, будучи по своему социальному содержанию буржуазно-демократической, была по средствам борьбы пролетарской. Она явилась прологом грядущей социалистической революции.

Заканчивая свой доклад, Ленин сказал: «Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией» (стр. 327). Он выразил глубокую уверенность в неизбежности социалистической революции в европейских странах, народных восстаний под руководством пролетариата. Это замечательное научное предвидение сбылось. Пример самоотверженной борьбы за победу революции вновь показал пролетариат России – авангард международного рабочего движения. Прошло немногим более месяца и в России разразилась революция, царское самодержавие было свергнуто. Под руководством партии большевиков во главе с Лениным рабочий класс развернул борьбу против капитализма, которая привела к всемирно-исторической победе Великой Октябрьской социалистической революции.

* * *

В разделе «Подготовительные материалы» печатаются десять ленинских документов. Из них два публикуются впервые: «О декларации польских с.-д. на Циммервальдской конференции» и «Замечания по поводу статьи о максимализме». Первый документ содержит важное положение об отношении революционных марксистов к национальным движениям. Указывая, что не всякое национальное движение заслуживает поддержки, Ленин писал: «Это бесспорно как потому, что всякое демократическое требование подчинено общим интересам классовой борьбы пролетариата, отнюдь не являясь абсолютом, так и потому, что в эпоху империалистских соревнований из-за господства над нациями возможны открытые и тайные союзы между буржуазией угнетенной страны и одной из угнетающих стран» (стр. 369). В «Замечаниях по поводу статьи о максимализме» Ленин характеризует значение программы-минимум и ее место в классовой борьбе рабочего класса в условиях империализма. Большой интерес представляют планы ненаписанных статей «Империализм и отношение к нему», «Уроки войны», план незаконченной брошюры «Статистика и социология», а также «План тезисов к дискуссии о задачах левых циммервальдистов в швейцарской с.-д. партии» и «Признаки «центра», как течения в международной социал-демократии». В разделе «Подготовительные материалы» публикуются также «План статьи «Империализм и раскол социализма»», «План тезисов «Задачи левых циммервальдистов в швейцарской с.-д. партии»» и «Тезисы об отношении швейцарской с.-д. партии к войне. Практическая часть».

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

1916 г

О брошюре Юниуса^{1}

Наконец-то в Германии вышла нелегально, без приспособления к подлой юнкерской цензуре, социал-демократическая брошюра, посвященная вопросам войны! Автор, принадлежащий, очевидно, к «леворадикальному» крылу партии, подписался Юниус (что значит по-латыни: младший) и назвал свою брошюру: «Кризис социал-демократии». В приложении напечатаны те «тезисы о задачах международной социал-демократии», которые были уже внесены в Бернскую ИСК (Интернациональную социалистическую комиссию) и напечатаны в номере 3 ее бюллетеня^{2}; они принадлежат группе «Интернационал», издавшей весной 1915 г. один номер журнала под этим заглавием (со статьями Цеткиной, Меринга, Р. Люксембург, Талгеймера, Дункер, Штребеля и др.) и устроившей зимой 1915–1916 г. совещание социал-демократов из всех частей Германии, принявшее эти тезисы^{3}.

Брошюра написана в апреле 1915 г., как говорит автор в введении, помеченном 2 января 1916 г., и печаталась «без всяких изменений». Издать ее раньше помешали «внешние обстоятельства». Посвящена она не столько «кризису социал-демократии», сколько анализу войны, опровержению легенды о ее освободительном, национальном характере, доказательству того, что это – империалистская и со стороны Германии и со стороны других великих держав война, затем революционной критике поведения официальной партии. Написанная чрезвычайно живо брошюра Юниуса, несомненно, сыграла и сыграет крупную роль в борьбе против перешедшей на сторону буржуазии и юнкеров бывшей социал-демократической партии Германии, и мы от всей души приветствуем автора.

Русскому читателю, который знаком с социал-демократической литературой, напечатанной по-русски за границей в 1914–1916 гг., брошюра Юниуса не дает принципиально ничего нового. Когда читаешь эту брошюру, сопоставляя с аргументами немецкого революционного марксиста то, что было изложено, например, в манифесте Центрального Комитета нашей партии (сентябрь – ноябрь 1914), в бернских резолюциях (март 1915 г.)^[1] и в многочисленных комментариях к ним, приходится убедиться только в большой неполноте аргументов Юниуса и в двух ошибках его. Посвящая дальнейшее критике недостатков и ошибок Юниуса, мы должны усиленно подчеркнуть, что делаем это ради необходимой для марксистов самокритики и всесторонней проверки взглядов, которые должны послужить идейной базой III Интернационала. Брошюра Юниуса в общем и целом – прекрасная марксистская работа, и вполне возможно, что ее недостатки носят до известной степени случайный характер.

Главным недостатком брошюры Юниуса и прямым шагом назад по сравнению с легальным (хотя и запрещенным тотчас после выхода) журналом «Интернационал» является умолчание о связи социал-шовинизма (автор не употребляет ни этого термина, ни менее точного выражения социал-патриотизм) с оппортунизмом. Автор вполне правильно говорит о «капитуляции» и крахе германской социал-демократической партии, об «измене» «официальных вождей» ее, но далее не идет. А между тем уже журнал «Интернационал» дал критику «центра», т. е. каутскианства, вполне справедливо осыпав насмешками его бесхарактерность, проституирование им марксизма, лакейство перед оппортунистами. И тот же журнал начал разоблачение действительной роли оппортунистов, опубликовав, напр., важнейший факт, что 4-го августа 1914 г. оппортунисты явились с ультиматумом, с готовым решением голосовать во всяком случае за кредиты. Ни в брошюре Юниуса ни в тезисах не говорится ни об оппортунизме ни о каутскианстве! Это теоретически неверно, ибо нельзя объяснить «измены», не поставив ее в связь с оппортунизмом, как направлением, имеющим за собой длинную историю, историю всего II Интернационала. Это практически-политически ошибочно, ибо нельзя ни понять «кризиса социал-демократии», ни преодолеть его, не выяснив значения и роли двух направлений: открыто-оппортунистического (Легин, Давид и т. д.) и прикрыто-оппортунистического (Каутский и К^o). Это шаг назад по сравнению, например, с исторической статьей Отто Рюле в «Vorwärts»^{4} от 12 января 1916 г., где он прямо, открыто доказывает неизбежность раскола социал-демократической партии Германии (редакция «Vorwärts'a» ответила ему повторением слащавых и лицемерных каутскианских фраз, не найдя ни единого аргумента по существу против того, что налицо уже две партии и что примирить их нельзя). Это – поразительно непоследовательно, ибо в 12-ом тезисе «Интернационала» говорится прямо о необходимости создать «новый» Интернационал ввиду «измены» и «перехода на почву буржуазно-империалистской политики» «официальных представительств социалистических партий руководящих стран». Ясно, что говорить об участии в «новом» Интернационале старой социал-демократической партии Германии или партии, мирящейся с Легином, Давидом и К^o, просто смешно.

Чем объясняется этот шаг назад группы «Интернационал», мы не знаем. Величайшим недостатком всего революционного марксизма в Германии является отсутствие сплоченной нелегальной организации, систематически ведущей свою линию и воспитывающей массы в духе новых задач: такая организация должна была бы занимать определенную позицию и по отношению к оппортунизму и по отношению к каутскианству. Это тем более необходимо, что у немецких революционных социал-демократов отняты теперь две последних ежедневных газеты: бременская («Bremer Bürger-Zeitung»^{5}) и брауншвейгская («Volksfreund»^{6}), которые обе перешли к каутскианцам. Только группа: «Интернациональные социалисты Германии» (I. S. D.) остается на своем посту – ясно и определенно для всех^{7}.

Некоторые члены группы «Интернационал», видимо, скатились опять в болото беспринципного каутскианства. Например, Штребель дошел до того, что в «Neue Zeit»^{8} расшаркивался перед Бернштейном и Каутским! А совсем на днях, 15 июля 1916 г., он поместил в газетах статью «Пацифизм и социал-демократия» с защитой пошлейшего каутскианского пацифизма. Что касается Юниуса, он восстает против каутскианского прожектерства в духе «разоружения», «уничтожения тайной дипломатии» и т. п. самым решительным образом. Возможно, что в группе «Интернационал» есть два течения: революционное и колеблющееся в сторону каутскианства.

Из ошибочных положений Юниуса первое закреплено в 5-ом тезисе группы «Интернационал»: «…В эпоху (эру) этого разнузданного империализма не может более быть никаких национальных войн. Национальные интересы служат только орудием обмана, чтобы отдать трудящиеся народные массы на службу их смертельному врагу: империализму…» Начало 5-го тезиса, который оканчивается этим положением, посвящено характеристике данной войны, как империалистской. Возможно, что отрицание национальных войн вообще есть либо недосмотр либо случайное увлечение при подчеркивании совершенно правильной мысли, что данная война есть империалистская, а не национальная. Но так как возможно и обратное, так как ошибочное отрицание всяких национальных войн по случаю облыжного представления данной войны в виде национальной замечается у различных социал-демократов, то на этой ошибке нельзя не остановиться.

Юниус совершенно прав, когда подчеркивает решающее влияние «империалистской обстановки» в данной войне, когда он говорит, что за Сербией стоит Россия, «за сербским национализмом стоит русский империализм», что участие, например, Голландии в войне было бы тоже империалистским, ибо она, во-1-х, защищала бы свои колонии, а во-2-х, была бы союзницей одной из империалистских коалиций. Это бесспорно – по отношению к данной войне. И когда Юниус подчеркивает при этом особенно то, что для него в первую голову важно: борьбу с «фантомом национальной войны», «который в настоящее время господствует над социал-демократической политикой» (стр. 81), то нельзя не признать рассуждения его и правильными и вполне уместными.

Ошибкой было бы лишь преувеличение этой истины, отступление от марксистского требования быть конкретным, перенесение оценки данной войны на все возможные при империализме войны, забвение национальных движений против империализма. Единственным доводом в защиту тезиса: «национальных войн больше быть не может» является тот, что мир поделен между горсткой «великих» империалистских держав, что поэтому всякая война, хотя бы она была вначале национальной, превращается в империалистскую, задевая интересы одной из империалистских держав или коалиций (стр. 81 у Юниуса).

Неправильность этого довода очевидна. Разумеется, основное положение марксистской диалектики состоит в том, что все грани в природе и в обществе условны и подвижны, что нет ни одного явления, которое бы не могло, при известных условиях, превратиться в свою противоположность. Национальная война может превратиться в империалистскую и обратно. Пример: войны великой французской революции начались как национальные и были таковыми. Эти войны были революционны: защита великой революции против коалиции контрреволюционных монархий. А когда Наполеон создал французскую империю с порабощением целого ряда давно сложившихся, крупных, жизнеспособных, национальных государств Европы, тогда из национальных французских войн получились империалистские, породившие в свою очередь национально-освободительные войны против империализма Наполеона.

Только софист мог бы стирать разницу между империалистской и национальной войной на том основании, что одна может превратиться в другую. Диалектика не раз служила – ив истории греческой философии – мостиком к софистике. Но мы остаемся диалектиками, борясь с софизмами не посредством отрицания возможности всяких превращений вообще, а посредством конкретного анализа данного в его обстановке и в его развитии.

Что данная империалистская война, 1914–1916 гг., превратится в национальную, это в высокой степени невероятно, ибо классом, представляющим развитие вперед, является пролетариат, который объективно стремится превратить ее в гражданскую войну против буржуазии, а затем еще потому, что силы обеих коалиций разнятся не очень значительно и международный финансовый капитал создал повсюду реакционную буржуазию. Но невозможным такое превращение объявить нельзя: если бы пролетариат Европы оказался лет на 20 бессильным; если бы данная война кончилась победами вроде наполеоновских и порабощением ряда жизнеспособных национальных государств; если бы внеевропейский империализм (японский и американский в первую голову) тоже лет 20 продержался, не переходя в социализм, например, в силу японо-американской войны, тогда возможна была бы великая национальная война в Европе. Это было бы развитием Европы назад на несколько десятилетий. Это невероятно. Но это не невозможно, ибо представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теоретически неверно.

Далее. Не только вероятны, но неизбежны в эпоху империализма национальные войны со стороны колоний и полуколоний. В колониях и полуколониях (Китай, Турция, Персия) живет до 1000 миллионов человек, т. е. больше половины населения земли. Национально-освободительные движения здесь либо уже очень сильны, либо растут и назревают. Всякая война есть продолжение политики иными средствами. Продолжением национально-освободительной политики колоний неизбежно будут национальные войны с их стороны против империализма. Такие войны могут повести к империалистской войне теперешних «великих» империалистских держав, но могут и не повести, это зависит от многих обстоятельств.

Пример: Англия и Франция воевали в семилетнюю войну из-за колоний, т. е. вели империалистскую войну (которая возможна и на базе рабства и на базе примитивного капитализма, как и на современной базе высокоразвитого капитализма). Франция побеждена и теряет часть своих колоний. Несколько лет спустя начинается национально-освободительная война Северо-Американских Штатов против одной Англии. Франция и Испания, которые сами продолжают владеть частями теперешних Соединенных Штатов, из вражды к Англии, т. е. из своих империалистских интересов, заключают дружественный договор с восставшими против Англии Штатами. Французские войска вместе с американскими бьют англичан. Перед нами национально-освободительная война, в которой империалистское соревнование является привходящим, не имеющим серьезного значения, элементом, – обратное тому, что мы видим в войне 1914–1916 гг. (национальный элемент в австро-сербской войне не имеет серьезного значения по сравнению с всеопределяющим империалистским соревнованием). Отсюда видно, как нелепо было бы применять понятие империализм шаблонным образом, выводя из него «невозможность» национальных войн. Национально-освободительная война, например, союза Персии, Индии и Китая против тех или иных империалистских держав вполне возможна и вероятна, ибо она вытекает из национально-освободительного движения этих стран, причем превращение такой войны в империалистскую войну между теперешними империалистскими державами будет зависеть от очень многих конкретных обстоятельств, ручаться за наступление которых было бы смешно.

В-третьих, даже в Европе нельзя считать национальные войны в эпоху империализма невозможными. «Эпоха империализма» сделала теперешнюю войну империалистской, она порождает неизбежно (пока не наступит социализм) новые империалистские войны, она сделала насквозь империалистичной политику теперешних великих держав, но эта «эпоха» нисколько не исключает национальных войн, например, со стороны маленьких (допустим, аннектированных или национально-угнетенных) государств против империалистских держав, как не исключает она и национальных движений в большом масштабе на востоке Европы. Про Австрию, например, Юниус судит очень здраво, учитывая не одно только «экономическое», а и своеобразно политическое, отмечая «внутреннюю нежизнеспособность Австрии», признавая, что «габсбургская монархия есть не политическая организация буржуазного государства, а лишь слабо связанный синдикат нескольких клик общественных паразитов», и что «ликвидация Австро-Венгрии исторически есть лишь продолжение распада Турции и вместе с ним является требованием исторического процесса развития». С некоторыми балканскими государствами и с Россией дело обстоит не лучше. И при условии сильного истощения «великих» держав в данной войне или при условии победы революции в России вполне возможны национальные войны, даже победоносные. Вмешательство империалистских держав осуществимо на практике не при всех условиях, это с одной стороны. А с другой стороны, когда рассуждают «с кондачка»: война маленького государства против гиганта безнадежна, то на это приходится заметить, что безнадежная война есть тоже война; а затем, известные явления внутри «гигантов» – например, начало революции – могут «безнадежную» войну сделать очень «надежной».

Мы остановились подробно на неверности положения, будто «больше не может быть национальных войн», не только потому, что оно явно ошибочно теоретически. Было бы, конечно, глубоко печально, если бы «левые» стали проявлять беззаботность к теории марксизма в такое время, когда создание III Интернационала возможно только на базе невульгаризованного марксизма. Но и в практически-политическом отношении эта ошибка очень вредна: из нее выводят нелепую пропаганду «разоружения», ибо будто бы никаких войн, кроме реакционных, быть не может; из нее выводят еще более нелепое и прямо реакционное равнодушие к национальным движениям. Такое равнодушие становится шовинизмом, когда члены европейских «великих» наций, т. е. наций, угнетающих массу мелких и колониальных народов, заявляют с якобы ученым видом: «национальных войн более быть не может»! Национальные войны против империалистских держав не только возможны и вероятны, они неизбежны и прогрессивны, революционны, хотя, конечно, для успеха их требуется либо соединение усилий громадного числа жителей угнетенных стран (сотни миллионов в взятом нами примере Индии и Китая), либо особо благоприятное сочетание условий интернационального положения (например, парализованность вмешательства империалистских держав их обессилением, их войной, их антагонизмом и т. п.), либо одновременное восстание пролетариата одной из крупных держав против буржуазии (этот последний в нашем перечне случай является первым с точки зрения желательного и выгодного для победы пролетариата).

Надо заметить, однако, что было бы несправедливо обвинять Юниуса в равнодушии к национальным движениям. Он отмечает, по крайней мере, в числе грехов социал-демократической фракции ее молчание по поводу казни за «измену» (очевидно, за попытку восстания по случаю войны) одного вождя туземцев в Камеруне, подчеркивая в другом месте специально (для гг. Легинов, Ленчей и т. п. негодяев, числящихся «социал-демократами»), что колониальные нации суть тоже нации. Он заявляет с полнейшей определенностью: «социализм признает за каждым народом право на независимость и свободу, на самостоятельное распоряжение своими судьбами»; «международный социализм признает право свободных, независимых, равноправных наций, но только он может создать такие нации, только он может осуществить право наций на самоопределение. И этот лозунг социализма – справедливо замечает автор – служит, как и все остальные, не к оправданию существующего, а как указатель пути, как стимул к революционной, преобразующей, активной политике пролетариата» (стр. 77 и 78). Глубоко ошиблись бы, следовательно, те, кто подумал бы, что все левые немецкие социал-демократы впали в ту узость и карикатуру на марксизм, до которой дошли некоторые голландские и польские социал-демократы, отрицая самоопределение наций даже при социализме. Впрочем, о специальных голландско-польских источниках этой ошибки мы говорим в другом месте.

Другое ошибочное рассуждение Юниуса связано с вопросом о защите отечества. Это – кардинальный политический вопрос во время империалистской войны. И Юниус подкрепил нас в том убеждении, что наша партия дала единственно правильную постановку этого вопроса: пролетариат против защиты отечества в этой, империалистской войне ввиду ее грабительского, рабовладельческого, реакционного характера, ввиду возможности и необходимости противопоставить ей (и стремиться превратить ее в) гражданскую войну за социализм. Юниус же, с одной стороны, прекрасно вскрыл империалистский характер данной войны, в отличие от национальной, а с другой стороны, впал в чрезвычайно странную ошибку, пытаясь за волосы притянуть национальную программу к данной, ненациональной, войне! Это звучит почти невероятно, но это факт.

Казенные социал-демократы, как легиновского, так и каутскианского оттенка, лакействуя перед буржуазией, которая всего более кричала об иностранном «нашествии», чтобы обмануть народные массы насчет империалистского характера войны, повторяли с особенным усердием этот довод о «нашествии». Каутский, уверяющий теперь наивный и доверчивых людей (между прочим, через российского окиста, Спектатора), что он с конца 1914 года перешел к оппозиции, продолжает ссылаться на этот «довод»! Стараясь опровергнуть этот довод, Юниус приводит поучительнейшие исторические примеры, чтобы доказать, что «нашествие и классовая борьба в буржуазной истории являются не противоречием, как гласит официальная легенда, а одно является средством и проявлением другого». Примеры: Бурбоны во Франции вызывали иностранное нашествие против якобинцев, буржуа в 1871 г. – против Коммуны. Маркс писал в «Гражданской войне во Франции»:

«Высший героический подъем, на который еще способно было старое общество, есть национальная война, и она оказывается теперь чистейшим мошенничеством правительства; единственной целью этого мошенничества оказывается – отодвинуть на более позднее время классовую борьбу, и когда классовая борьба вспыхивает пламенем гражданской войны, мошенничество разлетается в прах»^{9}.

«Классическим примером всех времен является, – пишет Юниус, ссылаясь на 1793 год, – великая французская революция». Изо всего этого делается вывод: «Вековой опыт доказывает, следовательно, что не осадное положение, а беззаветная классовая борьба, которая пробуждает самоуважение, героизм и нравственную силу народных масс, является лучшей защитой, лучшей обороной страны против внешнего врага».

Практический вывод Юниуса:

«Да, социал-демократы обязаны защищать свою страну во время великого исторического кризиса. И как раз в том и состоит тяжкая вина социал-демократической фракции рейхстага, что она торжественно провозгласила в своей декларации 4 августа 1914 г.: «В час опасности мы не оставим без защиты нашей родины», а в то же самое время отреклась от своих слов. Она оставила родину без защиты в час величайшей опасности. Ибо первым долгом ее перед родиной в этот час было: показать родине истинную подкладку данной империалистской войны, разорвать сеть патриотической и дипломатической лжи, которой было опутано это посягательство на родину; громко и ясно заявить, что для немецкого народа в этой войне и победа и поражение одинаково губительны, сопротивляться до последней крайности удушению родины посредством осадного положения; провозгласить необходимость немедленного вооружения народа и предоставления народу решать вопрос о войне и мире; требовать со всей решительностью перманентного (беспрерывного) заседания народного представительства на все время войны, чтобы обеспечить бдительный контроль народного представительства за правительством и народа за народным представительством; требовать немедленной отмены всех политических правоограничений, ибо только свободный народ может с успехом защищать свою страну; наконец, противопоставить империалистической программе войны, – программе, направленной к сохранению Австрии и Турции, т. е. к сохранению реакции в Европе и в Германии, – старую истинно национальную программу патриотов и демократов 1848 года, программу Маркса, Энгельса и Лассаля: лозунг единой великой немецкой республики. Таково было знамя, которое следовало бы развернуть перед страной, которое было бы истинно национальным, истинно освободительным, находилось бы в соответствии с лучшими традициями Германии и международной классовой политики пролетариата»… «Таким образом тяжелая дилемма между интересами родины и международной солидарностью пролетариата, трагический конфликт, который побудил наших парламентариев «с тяжким сердцем» встать на сторону империалистской войны, есть чистое воображение, буржуазно-националистическая фикция. Напротив, между интересами страны и классовыми интересами пролетарского Интернационала существует и во время войны и во время мира полная гармония: и война и мир требуют самого энергичного развития классовой борьбы, самого решительного отстаивания социал-демократической программы».

Так рассуждает Юниус. Ошибочность его рассуждений бьет в глаза, и если наши открытые и прикрытые лакеи царизма, господа Плеханов и Чхенкели, а может быть, даже гг. Мартов и Чхеидзе, с злорадством ухватятся за слова Юниуса, помышляя не о теоретической истине, а о том, чтобы вывернуться, замести следы, набросать песку в глаза рабочим, то нам надо остановиться подробнее на выяснении теоретических источников ошибки Юниуса.