Валерия Лагутина
Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть
Хайна…
Несомненно, ей удалось свернуть мужа с намеченного им пути. Конечно, её влияние на него хоть и незаметно, но очень велико. И надо быть полным идиотом, что бы винить её в этом. Как и любая женщина, она хочет мира и счастья своему ребёнку, а планы Теймура не предвещали ничего хорошего. Интересно, как ей удалось пошатнуть его властолюбие?
Курдулай не сомневался, что именно благодаря жене каюм так просто принял его слова об отложении похода. Казалось, ему и самому в последнее время не очень – то хотелось нарушать устоявшийся в когане мир.
И только данным им обещания о грядущем разграблении завоёванных земель, данные поверившим в него тургарам, заставляют готовиться к великому походу.
Но последнее время Курдулай как-то начал сомневаться, что ему суждено сбыться.
–Ты говорил, у тебя есть подарок для меня?– прервал его мысли каюм и с интересом посмотрел на мужчину.
Военачальник подзывает к себе одного из воинов и, тихо указав на дверь, опускает голову:
– Сегодня прибыли послы из северных земель, – поднимается он с ковра и встаёт левее от каюма. – Они привезли много ценных подарков.
Несколько воинов заносят в юрту расписные, покрытые лаком ларцы и сундуки.
Курдулай подходит к одному из них и, достав распушившиеся шкурки чернобурой лисы, встряхивает их:
–Меха северных животных. Они лёгкие и тёплые. Их добывает племя иирков.
–Прикажи сшить из них шубу моей, – оглянулся он на Хайну,– жене.
Курдулай кивает и поочерёдно подносит каюму и открывает ларцы с золотыми и серебряными крашениями.
– А это, – открывает он последний сундучок, – солнечный камень. Его добывают балты. Посмотри, как он красив!
Мужчина достаёт один из камней и подаёт его повелителю.
– Да, красив, – разглядывая сверкающий в огненном свете огня камень, восхищённо произнёс Теймур и, захлопнув ларец, спросил.– Это всё? Или ты хочешь чем – то ещё удивить меня?
–Самый прекрасный, самобытный подарок, повелитель, ещё ждёт тебя.
И, отходя спиной к входу в юрту, громко захлопал в ладоши и молодые девушки, ждавшие знака снаружи, скинув согревающие их шкуры, вошли внутрь.
Увидев поднимающегося к ним навстречу мужа, Хайна быстро подхватила сынишку и проскользнула мимо них к выходу.
–Они другие, – восхищённо посмотрел на девушек каюм и взял одну из них за подбородок, разглядывая её лицо.
–Её глаза голубые как небо, а волосы блестят, как золото!
Разорвав быстрым движением руки тонкую рубаху на её груди, мужчина обнажил белоснежное тело с единственными двумя тёмными кругами на груди, которые девушка тут же стыдливо прикрыла и сжала бёдра, пряча золотой пушок, скрывающий влажную ложбинку.
«В нём ещё остались прежние черты, – удовлетворённо подумал Курдулай. – Но насколько сильны они и как долги будут»?
–Она бела, как мрамор, – задумчиво проведя пальцем по её груди, произнёс каюм и посмотрел на Курдулая.– А кожа так прозрачна, что я вижу, как кровь тонкими ручьями бежит по её телу. Оставьте нас!
И, несмотря на то, что приказ каюма был чуть слышен, все, кроме Курдулая, торопливо кланяясь, стали выходить из юрты, выводя остальных девушек.
–Послы, повелитель, – раздался голос Шамана, незаметно сливающегося с красной обшивкой юрты, и чёрные глаза сердито сверкнули со стены.
–Ах, да,– вспомнил Теймур и, отходя от девушки, махнул рукой и крикнул:
– Эй! Ведите послов! – и, посмотрев на пленницу, кивнул Курдулаю, – приведёшь её после.
Глава 9
В тот момент, когда Йорка уже мысленно распрощалась с жизнью на земле и готова была войти в обитель к богам, острая стрела, неожиданно просвистевшая в воздухе, пронзила глаз вожака. Тот упал прямо у ног своей несостоявшейся жертвы, медленно закатив открытый глаз.
Йорка беспомощно опустилась на землю и непонимающе смотрела, как вокруг неё, пронзённые летящими древками, скуля и извиваясь от боли, падают волки, ещё недавно бывшие такие безжалостными и смелыми.
Некоторые из них, боязливо поджав хвосты, уползли в заросли дикого кустарника, другие бездыханно изливались кровью у ног изумлённой девушки.
И только вожак, озлобленный неудачей и поражением с торчащими из его спины парой тонких деревянных стержней, увенчанных рябыми перьями, всё ещё злобно, но уже обессилено, тянул подол разорванной юбки бывшей жертвы..
Вышедший на поляну Ратибор спокойно подошёл к не обращающему на него внимание животному и, присев на одно колено, схватил мощными руками его челюсть и нос и резко развёл в разные стороны, разрывая мохнатую морду.
Вытирая окровавленные руки, он из-подлобья посмотрел на обессиленно упавшую на его грудь Йорку, и, словно снова боясь обидеть её, нерешительно замер с полу-поднятыми, готовыми обнять девушку, руками.
«Пусть хоть не любимый, чужой, но человек»!– обессиленно подумала Йорка, прикрыв глаза.
–Зачем ты ушла?– тихо спросил мужчина, неуверенно дотрагиваясь до её головы и вдыхая ещё сохранившийся каким-то чудом аромат полевых трав.
«Действительно, зачем?– подумала девушка. – Надо же было быть такой опрометчивой. Одна. Ночью в лесу. Дура»!
Не зная, что ответить, славличанка посмотрела на него такими молящими глазами, что молодой охотник замолчал, не зная, что сказать, и просто взял её на руки, оставляя на холщовой одежде кровавые следы.
В тот момент, когда Йорка покинула его жилище, словно почувствовав что – то, Ратибор открыл глаза и осмотрелся.
На его груди тихо спала Кайра.
Огонь почти погас.
Йорка…
Мужчина посмотрел на неубранную пустую постель в дальнем углу и тут же сон как рукой сняло с него.
«Йорка?»
Ратибор, грубо скинув с себя руки Кайры, подскочил и бросился к холодному ложе.
Никого.
За его спиной раздался тихий шорох и мужчина обернулся.
Вставшая с постели обнажённая Кайра ласково положила руку на его плечо:
– Её нет.
И, видя недоумевающий взгляд любимого, пояснила:
– Она ушла. Я отпустила её.
Сильный удар ладони по её лицу оставил широкую красную полосу от пальцев.
Женщина пошатнулась, но устояла и, потирая рукой щёку, прокричала мужчине в самое лицо:
–Зачем она тебе? Если есть я? Ведь ты же хочешь меня? Я поняла это …
Ещё один удар в самые губы не дал ей договорить. Тонкая струйка крови алым ручейком потекла по загорелому лицу.
–Дура, – тихо ответил Ратибор и, быстро надев штаны и куртку, взял в руки лук, колчан и вышел на улицу.
Бывалому охотнику ничего не стоило отыскать следы беглянки, и вскоре он увидел девушку, окружённую на поляне стаей кровожадных зверей.
Несколько метких выстрелов – и враг повержен.
Разбит.
Уничтожен.
Но ждёт ли награда победителя?
Нет, он не думал о ней, расстреливая клыкастые морды.
Не думал о награде, разрывая свирепую пасть.
Не думал…
И когда нёс её на руках домой, бережно отводя ветки от её лица, другие мысли заботили его.
Мысли.
О чём же он думал?
О том, что хочет видеть её глаза, волосы, руки, сердито сжатые губки. Что просто хочет видеть её, измотавшую его душу красавицу. И всё. Больше ничего. Просто видеть и быть рядом. Без всяких обязательств и намерений. Ну, конечно, если она сама не захочет чего – то большего.
А она?
Какие мысли терзают её милую головку?
Почему он спас её? Так унизившую его перед всем племенем?
Мог бы и не идти, а оставаться с той дикой красавицей.
Неужели?..
Может быть, его чувства действительно так сильны, а он сам и не такой уж и плохой парень?
Да.
Наверное, нужно его отблагодарить.
Но как?
Фу, глупая.
Разве ты не знаешь, чего он хочет больше всего?
– Не делай так больше, – тихо просит Ратибор девушку, бережно укладывая на постель и, неожиданно чувствуя нежное прикосновение её руки на своей щеке, тут же понимает причину этого поведения:
–Если ты… Если … Я не хочу благодарности от тебя, – изнывая от желания, отстраняется от неё мужчина.
– Я знаю, – улыбается Йорка и обвивает его шею рукой.
Как тогда, увидев его, растерзанного медведем в лесу, она снова почувствовала то непреодолимое желание узнать его. Тянущая теплота у её лона приятной волной растеклась по всему животу. Ей вдруг захотелось почувствовать его сильные руки, ласкающие её тело, его жаркое дыхание, обжигающее её лицо, его…
Покраснев от вдруг посетивших её мыслей, девушка опустила глаза.
Но он, нежно приподняв её за подбородок, поймал взгляд её безумно красивых глаз и почувствовал своё бешено колотящееся, готовое вырваться из груди наружу, сердце.
– Я не хочу благодарности, – отпустил он её лицо. – Я хочу любви, – страстно зашептал мужчина, обдавая её лицо горячим дыханием, и, еле сдерживая желание, поднялся и, отвернувшись, отошёл в сторону.
Еле слышное шуршание падающей одежды…
Тихие шаги…
И Ратибор почувствовал нежное прикосновение девичьих рук, снимающих с него куртку и лёгкое, почти воздушное касание губ на своей спине и закрыл глаза от в миг накрывшего его наслаждения.
–Покажи мне свою страсть, – неожиданно услышал он ласковый голос. Вопросительно повернувшись к Йорке мужчина тут же замер, увидев стоящую перед ним во всей своей природной наготе девушку.
Прикрывая одной рукой округлые полушария груди, а другую положив на золотистый холмик чуть ниже живота, девушка тяжело дышала, приоткрыв коралловые губы и томно прикрывая глаза. Золотой россыпью длинные локоны покрывали её плечи, спину и полуприкрытую руками грудь, опускаясь к тонкой талии и словно выточенным из кости округлым бёдрам.
И столько милой застенчивой сексуальности было во всей её позе, что уже не в силах контролировать себя, Ратибор, одной рукой обхватив её талию, прижал к себе так сильно, что почувствовал своими мышцами биение её сердца и вопросительно заглянул в её глаза.
–Покажи мне свою страсть, – тихо повторила девушка, взмахнув мохнатыми ресницами, и закрыла глаза, опустив свой затылок к спине.
Не веря своим ушам, иирк осторожно обнял её второй рукой, проведя широкой ладонью по спине девушки, и услышал лёгкий стон, вырвавшийся из её груди, ставший немым ответом на его молчаливый вопрос.
–Научи меня нежности, – наклоняясь к её лицу, ответил мужчина и их губы слились в крепком долгожданном поцелуе.
Глава 10
Окружённые отрядом вооружённых тургарийцев, мимо юрт идут четверо послов северо-западных земель, озираясь по сторонам. Это представители племени иссидов наконец-то добрались до конечной точки своего пути.
Проходя мимо оглядывающихся на них тургар, каждый из них старается как можно лучше запомнить всё , что бы рассказать затем вождям.
«Боги мои, сколько же их тут!»– испуганно думает Зигфульд, пытаясь подсчитать несметное количество увиденных им жилищ.
«Хороши мечи,– отмечает угрюмый Улушай, покосившись на висящие на его бедре пустые ножны. – Такой, если звезданёт, наши в прах – то и рассыпятся».
«Конница – это плохо, – подсчитывал Ратимир стоящих парами у каждого шатра лошадей. – У нас все пешие. Если наберём конных, то несколько сотен, не больше. Но вот если в леса заманить…,» – рассуждает он, сверкая нарисованным на лбу третьим глазом.
«Интересно, а кормить – то будут?»– слыша урчание в пустом желудке сладко подумал Зигфульд, почувствовав запах кипящего в огромных котлах мясного бульона.
В лоб иирка прилетает большой снежный комок и тот моментально встаёт в боевую стойку, злобно сверкая глазами.
–Смотрите, смотрите, дикарей ведут!– кричит маленький мальчик, целясь снежком в послов, но один из воинов наставляет на ребёнка длинное копьё и тот, бросив своё оружие на землю, убегает за шатёр и дразнит оттуда, строя смешные рожицы.
Из большой юрты, окружённой воинами, выходит невысокая крепкая женщина с потухшими чёрными глазами в длинной собольей шубе и, пройдя мимо послов, подзывает к себе мальчугана.
Наклонившись к ребёнку, она тихо отчитывает его и, взяв за руку, ведёт обратно.
Насупившийся мальчуган опускает голову и, бросив исподлобья не по-детски угрюмый взгляд на подошедших послов, следует за женщиной.
«А ничего так баба, – сглотнул Улушай, – я б такой вдул!»
В ярко освещённой пылающими огнём чашами, на высоком золотом троне, отделанном резьбой и драгоценными камнями сидит Каюм- баши. Две головы драконов с глазами – рубинами вместо подлокотников украшают бока трона. Перед ним на золотых подносах стоят разные кушания и вина в длинноносых кувшинах.
Рядом, с правой стороны, чуть в глубине сидит красивая женщина в полосатой шёлковой рубахе. Отблески огня бросают блики на её перемешанные пряди рыжевато – чёрных волос, придавая им неповторимый блеск и жизненную силу.
У ног – шаловливый мальчуган, тянущий с подносов фрукты и успешно уминающий их.
Тут же, полукругом сидят особо приближённые подданные каюм- баши и, воспевая мудрость и силу великого правителя, угощаются жирным мясом и сладким вином.
Красные шёлковые полотна мягкими волнами спускаются по стенам юрты, делая её кроваво- красной. А отблески огня, играющие на их разрисованных фрагментами казней и боёв поверхностях, словно оживляют её, придавая ещё более устрашающий вид.
Вошедший к повелителю, Курдулай присел на одно колено и, вытянув в его сторону руку с поднятой ладонью, затем коснулся ею своего лба, а потом и груди:
–Повелитель! Позволь представить тебе послов северных земель!
С этими словами полог юрты приоткрывается, и в юрту горделиво входят послы, но тут же получают удары древками копий по подколенному сгибу ног и падают на колени.
Оглядываясь на ударивших их воинов, послы, так и не вставая с колен, выползают в центр юрты.
– Я принял дары ваших племён, – начал Теймур, – чего же вы просите?
–Мира, великий правитель, мира,– громко попросил Зигфульд, приподняв голову.
И тут же на одной из стен открылись чёрные глаза и вопросительно посмотрели в сторону послов. Затем стена словно ожила, и из неё появились лысая голова, руки, а затем и тело, скрытое в кроваво-красный плащ.
Шаман плавно, словно летя по воздуху, подошёл к иссиду и ткнул пальцем в его третий глаз. Его иссиня- чёрные глаза пронзительно, словно хотели достать до самой глубины сознания, не мигая посмотрели в глаза послу, сверля глубокими чёрными зрачками. И столько непонятной мощи было в этом взгляде, что с сердце иссида словно камень упал, когда Шаман отвернулся и отошёл (или отлетел?) от него и он, не в силах говорить, молча протянул свёрнутый в трубочку свиток в сторону правителя.
Курдулай взял его и, увидев незаметный кивок, сломал печать и развернул.
–Повелитель!– начал читать он, – Владыка южных степей и бескрайних равнин! Мы, вожди северных морей склоняем колени перед ликом твоим! Просим милости и…
– Короче, – перебивает его Теймур, беря с подноса большой яркий апельсин и Курдулай, пробежав глазами несколько строк, продолжает:
– Просим милости и… Готовы преклонить колени и платить любую дань, назначенную тобой. Взамен же просим не разрушать городов наших, не жечь полей и лесов, не убивать жён и детей… так…ее идёт просьба в том же духе. Мне продолжать?
Чтец неожиданно замолкает, переворачивает свиток и смотрит на каюма.
–Это всё?– Удивляется Теймур.
–Похоже, да, – пожимает плечами Курдулай и поворачивается к послу, – это всё?
–Если великий каюм позволит, – начинает Зигфульд и, увидев утвердительный кивок, достаёт из-за пазухи тонко выделанный кусок шкуры, свёрнутый в длинную трубочку и разворачивает его.
–Это карта, повелитель, – мельком взглянув на неё, говорит Курдулай.
–И ты нам всё покажешь?– обращается к послу Теймур.
–Да, если позволишь, – иссид пытается встать, но тут же его приковывают приставленным к спине копьём и он, раболепно ползая по разосланной на полу карте, начинает водить по ней пальцем:
–Вдоль всего северного моря раскинулись земли северян. Здесь, на берегу, балты – рыбаки и купцы, добывают солнечный камень. Дальше, на равнине поселились славличи. Их дело земледелие. А в лесах живут иирки – ловкие охотники и воины…
–Ловкие? – удивляется Теймур.– Воины? Я не ослышался? – обращается он к подданным и те согласно кивают головами.– Никто не может быть лучше моих воинов!
И раскатистый бас начинает дрожать глубоко в груди, вырываясь эмоциональным всплеском. Смех у него звучный, громкий, как раскаты грома, пробирающий до самых костей.
Не зная, как реагировать, послы, переглядываясь, начинают тихо хихикать:
– Ну, конечно, великий, как мы могли. Твои воины гораздо ловчее и сильнее.
И к их раболепному смеху присоединяется одобрительный хохот окружающих их тургарийев:
– Ловкие! Как эти дикари могут быть ловкими! Смелые! Если такие, как эти, то пусть уползают в пещеры и прячутся там!
И только Ханна, грустно опустив глаза, не наслаждается всеобщим весельем. Ей по – человечески жаль этих ничтожных, судя по их поведению, людей, рассчитывающих на милость повелителя. Нет, не нужны ему верные подданные. Тем более – такие. Ему нужны послушные рабы. И если они ожидают дружбы с каюмом, то глубоко ошибаются. Ему не нужны друзья. Ему нужны воины.
Подошедший к Теймуру, Шаман что-то быстро шепчет ему на ухо и тот, переставая смеяться, жестом показывает им подняться с пола:
–Я подумаю, какую дань назначить твоему народу. А теперь… Курдулай! Покажи нашим гостям, насколько милостивым я могу быть!
Над зеркальной гладью широкой реки с криком проносятся белобокие чайки, усаживаясь на высокие реи плывущих кораблей, от одного из которых отплывает лодка.
Сидящие в ней Койву и Белояр приветливо машут морякам и стремительно гребут к каменистому берегу.
–О боги мои, зачем я вплёлся в эту авантюру, – тихо причитает, боязливо зажмурив глаза, Белояр, – сидел бы у себя в хате у тёплой печи, жевал мягкие пироги.
–Не боись, – успокаивает его друг, налегая на вёсла, – что тут такого? Вода, как вода, только больно много.
–В кустах запрячь!– кричит с судна вахтенный, – да закрепить не забудь! На обратном пути захватим!
–Сделаю! Как надо! – Машет ему молодой человек и, спрыгнув в воду по колено, вытаскивает лодку на берег.
Белояр, тяжко вздохнув, следует за другом и хватается руками о деревянный борт.
Затащив лодку в густые ивовые кусты, друзья закрепляют её узлом за крепкий ствол и, ласково похлопав её бок, Койву благодарит:
– Спасибо, старушка, выручила. А теперь отдохни, тебя не забудут. Ну, – кивает он Белояру, – пошли, что ли? Путь не близкий.
Вскарабкавшись на крутой склон, они оказываются на широкой равнине, источающей тысячи самых разных запахов. Это и цветущие ромашки, и горькая полынь, и земляничный аромат и много ещё чего, знакомого и неизвестного укутывают облаком аромата путников.
А там, далеко впереди, виднеются утопающие в облаках вершины заснеженных гор.
–Спасибо, друг, что не оставил меня, – хлопает Койву по плечу молодого человека.– Там, – указывает он в сторону гор, – начинаются леса ирков.
–И как же мы туда пройдём? Говорил же, через болота идти надо. Через пару- тройку дней на месте бы были. Ты же, другой, другой путь есть. Более безопасный. Это этот ли безопасный? И где проход то? Да и есть ли он? – ворчит Белояр и плотнее запахивается от начинающего холодать ветра в меховую куртку.
–Через горы пойдём, – отвечает Койву и, обогнав друга, умеренно шагает в их сторону.
–Чего?– останавливается путник, – совсем сдурел? Мы и гор – то никогда не видели, тем более не лазили по ним.
–Что – то всегда приходится делать в первый раз. Ты что, – поворачивается к другу славличанин, – струхнул?
– А если и так? Не хочется, знаешь ли, башкой вниз птиц изображать.
Койву возвращается к другу и хлопает его по плечу:
– Ну, чего ты? Не раскисай! Где наша не пропадала?
– Где, где, – отдёргивается тот, – говорил же, через болота идти. Давно бы на месте были. А всё ты…
–Болота –места гиблые, – перебивает его Койву, – дорогу через них только посвящённые знают. Вот ты, скажи мне, посвящённый?
Белояр отрицательно качает головой.
– Вот то-то. И я, как ты понимаешь, тоже. Поэтому путь нам один- через горы.
У дальней сторожевой башни два воина тургарийца мирно дожёвывают сочную баранью ляжку. Несколько воткнутых в землю длинных палок с горящими факелами освещают их и раскинувшуюся в ночном покое степь.
–Хороша, – облизываясь, говорит один, – был бы царём, каждый день бы такую кушал.
–Скажешь тоже! Царям пища царская. А нам – и такая в радость.
– А ты будто знаешь, что цари едят.
–Наш – то точно только человечину и жрёт. Вот ты бы смог?
–Не а,– качает головой воин, отбрасывая обглоданную кость далеко в степь.
– А ты бы?– кричит тургарин сидящему высоко на башне постовому.
–Чего?– спрашивает тот, свесив вниз голову.
– Человечину жрать смог бы?
–Если прикажут, сожру, а так – и не проси. Вы чего там, барана жрёте?
–На твою душу то же хватит.
За ближайшим холмом мелькнула волчья шкура и злобный оскал серой морды вытянулся в сторону людей.
Часовой вскинул лук, прицелился.
Острая стрела, разрезая ночной воздух, звонко просвистела и воткнулась прямо между глаз зверю.
Протяжный вой, раздавшийся из-за холма, заставил постовых отложить еду и прислушаться:
–Волки, что ли?
–Эй, внизу!– свесил голову постовой.– Пойди, глянь! Кажись, подстрелил.
Тургарин, медленно вытирая жирные пальцы о полу куртки, нехотя встал, выдернул из земли факел и, вынув из ножен кинжал, направился к холмам.
–Есть!– крикнул он, подойдя к распластавшемуся на земле зверю со стрелой в морде.
– Давай его! Тащи сюда! – ответили со стороны вышки и мужчина наклонился ниже, что бы поднять тяжёлую тушу волка.
Однако, к его удивлению, приготовившаяся к тяжести рука легко подняла казалось бы тяжёлый груз.
–Что за?.. – смотря на пустую, выделанную шкуру пробормотал воин и, не договорив, упал рядом.
–Эй! Ты чего там возишься?– прокричали с вышки и постовой обратился к сидящему внизу воину:
–Поди, глянь. Чего он там?
–Ага, сейчас, – встал тургарин и тут же упал от меткого броска сразившего его в голову кинжала.
Часовой на вышке быстро отскочил от края, оглядываясь по сторонам, и уже занёс было руку для удара по железному диску, висящему тут же, рядом за его спиной, но, просвистевшая в воздухе стрела, насквозь пробила его череп и он так и упал с широко открытыми, словно удивлёнными, глазами.
Из-за холма осторожно вышел Балтозар и наклонился над упавшим около шкуры тургаром:
–Вот как то так, – одобрительно сказал он самому себе и начал раздевать мёртвого мужчину.
Такой ласковый и приятный на равнине, а в горах порывистый и холодный ветер пробирает насквозь карабкающихся по склону горы людей. Маленькими юркими червячками кажутся они на скалистой громадине, уходящей снежной вершиной за самые облака. Тонкая, еле заметная тропа между камней, замеченная зорким глазом Белояра, виляя и извиваясь среди редких кустарников и валунов, скрывается из виду высоко-высоко, в сверкающих от солнечного света снегах и замёрзших пластах льда. По ней – то и идут, осторожно ступая по скрипящему насту, наши путники. Остались далеко внизу зеленеющие равнины и дурманящий запах полевых цветов. Даже редкие колючие кустарники со скрюченными ветками почти не попадаются на пути. Только редкие заплатки мхов да разноцветные наросты лишайников на выступах остроконечных камней напоминают об уснувшей до следующего лета жизни.
Ещё немного, и покорён последний выступ.
Яромир, тяжело пыхтя, заползает на широкую ровную вершину, покрытую хрустящим настом, и встаёт на ноги.
Красота!
На многие мили в стороны от него раскинулся, словно древний спящий дракон, каменный хребёт, уходящий далеко за горизонт. Пушистые шапки белоснежных облаков накрывают вершины самых дальних гор и крупинки осколков льда, переливающихся под лучами заходящего солнца, окрашивают их мерцающим разноцветным блеском.
Койву оглянулся назад.
Редкие берёзовые рощи, знакомые равнины и извилистая полоска полноводной реки.
Впереди, почти сразу у пуска с гор, многокилометровые заросли дикого кустарника перерастают в тёмный лес, растянувшийся далеко – далеко на запад. Мохнатые ветки так тесно переплелись между собой, что, кажутся одним сплошным полотном, сотканным из такой тёмно- зелёной шерсти, что издалека она кажется совсем чёрной.
–И что дальше? Я не выдержу ещё одного такого подъёма, – прерывает любование природой Белояр.
– Надо найти какое – нибудь укрытие, – оглядывается Койву. – Пещеру, что ли. Отдохнуть и продолжить путь.
–Ну конечно, другого я и не ожидал.
Друзья оглядываются ещё раз вокруг.
– Смотри, – указывает Койву, – видишь?
Далеко на западе, между гор видно широкое ущелье, покрытое яркой зеленью, смешанной с первыми разноцветными красками наступающей осени. Мерцающая струя водопада, падающая с покрытой сверкающей снегом вершины, скрывается где – то внизу, между деревьев. А совсем недалеко от них на одной из заснеженных гор зияет тёмное пятно.
–Ты видел что – нибудь подобное?– завороженно спрашивает Яромир.
–Нет, – отряхиваясь от снега, отвечает друг, – и ещё бы сто лет не видел.
–А там, вон, левее, пятно, тёмное, – указывает славлич в сторону горы, – наверняка это пещера или что – то вроде того. Если двинемся сейчас, до темноты должны как раз добраться.
–Вверх-вниз, вниз-вверх, – вздыхает Белояр, – так скоро мы в горных баранов превратимся, – и тоскливо бредёт за уверенно спускающимся другом.
Горы позади.
Горы впереди.
Горы со всех сторон…
Скрипучий скользкий снег.
–Да чтоб!..
Белояр подскальзывается и, оставляя широкий след, быстро съезжает на спине вниз, останавливается, упираясь ногами в каменный выступ.
–Жив?– кричит ему сверху Койву.
–Да жив я, что б его,– почёсывая зад, пытается встать Белояр.
–Подожди, я сейчас.
Койву осторожно ступает по снегу, но ослеплённый его блеском, останавливается и, глубоко вдохнув холодный горный воздух, закрывает глаза:
– Хорошо то как.
Он складывает ладони трубочкой у рта и, ощущая эту величественную красоту всеми клеточками своего тела, призывно кричит:
–Э-гэ-гээээээээээээй!
–Э-гээээээээй! – Со всех сторон вторит ему горное эхо.
–Ты слышал это?– восторженно спрашивает друга Койву.
–Спускайся ты уже!– недовольно кричит тот, наконец – то поднявшись на ноги.
–Э-ге-геееей!– снова повторяет славлич.
–Э-ге-геееей!– повторяет эхо глухим голосом.
– Ты слышал?– снова обращается к Белояру молодой человек, – горы, они умеют разговаривать! Как это…
Но внезапный толчок не дал ему договорить. Удержавшись на ногах, Койву удивлённо посмотрел себе под ноги и увидел, как под ними всколыхнулась, а потом плавно опустилась снежная корка.
–Что это?-спросил почувствовавший толчок Белояр.
– Не знаю, – задумчиво ответил Койву и огляделся.
Вдруг наступившая тишина озадачила и напугала его.
«Что бы это могло быть?» – подумал он, пристально глядя на вершины гор и оглянулся на прервавшего его мысли вскрикнувшего друга.
–Да что б тебя, – зло выругался снова упавший, но теперь уже на живот, Белояр и увидел, как наст снега, до этого уверенно державшийся на горе, медленно пополз вниз вместе с ним, – Койву!– завопил он, пытаясь удержать ползущую поверхность руками.
Далеко наверху раздался глухой мощный гул, породивший ещё один толчок.
Гул приближался и, подняв голову, Койву увидел несущееся на них с вершины горы огромное белое клубящееся облако.
–Беги!– отчаянно завопил Белояр другу и кубарем покатился вниз.
Потерявший равновесие славлич упал на спину и, смешиваясь с кусками заледеневшего наста, полетел вслед за другом.
Камень! Ой-ей!
Сук. И откуда он тут взялся?!
Ещё камень! Вот ё! Прямо по лбу!
Ещё.
Ещё!
Да сколько же их тут!
А, ну да, это же горы!
Что это?
Почему всё стало белым?
Всей своей многотонной мощью лавина накрыла путников и потащила вниз.
Взмах руки.
Нога.
Другая.
Тёмные части тел то и дело мелькали среди белой, стремительно движущейся массы, пока, наконец, не скрылись совсем в белоснежном плену.
Глава 11
Быстро передвигаясь по спящему когану, переодетый в тургара, Балтозар в надвинутой по самые глаза шапке внимательно осматривает спящих у костров воинов, отмечая их странное снаряжение.
В отличие от постовых, одетых в меховые куртки, шапки и штаны, на воинах были странные рубахи из множества нанизанных, словно рыбья чешуя, друг рядом с другом стальных кругов, одетые поверх лёгкой одежды, наверняка, должны надёжно защищать их владельцев от смертоносных ударов в живот и грудь. А длинные копья с острыми наконечниками могут быть смертельно опасными для врагов и на дальнем расстоянии. Короткие кинжалы и длинные мечи, висящие на поясах, пригодятся для ближнего и дальнего боя. Странные шары с торчащими из них иглами, висящие на прочных цепях… Для чего они? Если бы у Балтазара были такие, он, наверное, смог бы ими размахивать в разные стороны, разбивая в дребезги головы противников. Да, скорее всего, так. Нет, с таким вооружением, их армии никто не страшен.
А если к этому ещё прибавить те учения, которые иирк наблюдал весь день, замаскировавшись в выкопанной между холмов яме, то их можно вообще считать непобедимыми.
Он видел, как разгорячённые конники на ходу рубили мечом и стреляли огненными стрелами в чучела, каким то странным образом держась в сёдлах без поддержки узды, не теряя при этом своей меткости, и решил, что это то и есть колдовство. Но теперь, осторожно наблюдая за вскакивающими в сёдла тургарами он разгадал их секрет. Как же всё просто и обыденно оказалось! Никакого колдовства! Просто вставляли тургары свои ступни в железные петли на боках лошадей, которые и могли удерживать их тела во время стрельбы. Что ж, хитро! Очень хитро!
–Эй, смотри, куда идёшь, – прикрикнул на толкнувшего его иирка идущий мимо тургарин.
Балтозар быстро опустил голову и прошёл мимо.
«Боги мои, да сколько же их тут – думал он, стараясь подсчитать количество костров когана, – Я больше и считать то не умею! Нужно потихоньку сваливать отсюда. Рассвет скоро, постовых, наверняка менять будут. Чего получилось то? Семь раз по десять сотен и ещё полсотни. У нас, если всех собрать, то, наверное, и половины этого не наберётся. Задавят. Ей богу! Если не оружием, то количеством. Нет, в прямом бою их не взять. Тут хитрость нужна. Знать бы их слабости…»
Озираясь по сторонам, иирк уже проходил последний строй ровно выставленных юрт, когда услышал призывной набат.
«Нашли», – только и успел подумать он, как мимо него загремели, застучали, затопали сотни вымуштрованных солдат.
Раз – и все они стройными рядами, вскочив на коней с факелами в руках, направились за периметр лагеря.
Что-бы не привлекать внимания, Бальтозар оседлал одиноко стоящую у юрты лошадь и уже приготовился вскочить на её, как услышал крик :
–Не выпускать никого из лагеря! Построение по сотням!
Окружающие Бальтозара тургары, быстро перемещаясь в разные стороны, выстраивались ровными квадратами.
Понимая, что если он сейчас не сможет удрать, то его вычислят, иирк огляделся и, заметив, как из одной юрты вышли несколько воинов, решил, что она пуста и в ней можно схорониться на время. Быстро пробегая между лошадей, он подкрался к тыльной стороне шатра, нырнул под его полог и…
