Таис Сотер
Последний Тёмный
– Жители ближайших домов! Их надо предупредить! – глухо произнёс Лавель.
– Нет времени! Даже если мы попросим помощи у стражей, те просто не успеют. Нужно остановить заклинающего, – хладнокровно ответил Паолос, спешиваясь.
– Но как? Мы же просто умрём!
Кто-то из инквизиторов истерично всхлипнул.
– В тебе недостаточно веры, мальчик. Гелир, Тодер, начинайте.
Два монаха послушно кивнули, и в полголоса забормотали слова, смутно знакомые Лавелю. Молитва… разве она может помочь сейчас?
И всё же, отчего-то тут же стало легче дышать, да и глухое отчаяние, навалившееся на маленький отряд, постепенно начало рассасываться.
"Магия. Всего лишь тёмная и злая магия. Я не трус", – Лавель нашарил на своей груди подвешенное на цепочки серебряное перо, символ веры в Защитника, и тут же почувствовал облегчение. "Пусть моя вера в Иеронима и не так крепка, но всё же Защитник достаточно милостив, чтобы не оставить меня без своей помощи. Я больше не должен сомневаться".
Когда Лука пришёл в себя, первое, что он обнаружил, что на ком-то лежит, а в бок ему упирается что-то чрезвычайно острое. Осторожно отодвинувшись, маг с неудовольствием заметил, что подушкой ему служил епископ, даже в полубессознательном состоянии не прекращавший тыкать в Луку кинжалом. Лука осторожно забрал из рук Бромеля кинжал, а вот чётки, которые тот трогательно прижимал к себе другой рукой, трогать не стал.
"Хотелось бы верить, что состояние епископа именно моих рук дело, но… что-то не так", – встревоженно подумал Лука, поднимаясь.
От мыслей его отвлекло движение где-то справа. Повинуясь внезапно вспыхнувшему ощущение опасности, Лука отскочил в сторону. И как раз вовремя. Опоздай бы он на секунду, и уже валялся бы на камнях, заливая их кровью.
Мужик, который напал на Лукреция, был тому явно не знаком. "Стражник? Нет. Что-то с ним не так, и оружие у него странное".
Отступив на безопасное состояние, Лукреций поднял вперёд руки, намереваясь проучить наглеца, но тут же с отчаянием понял, что на нём всё ещё были антимагические браслеты.
С сумасшедшей улыбкой на губах мужик сделал ещё одну попытку на него напасть. Двигался он быстро, вот только движения были какие-то дёрганные и механические, как будто бы он не совсем справлялся со своим телом. Еле увернувшись, Лука отбежал назад.
– Хочешь поиграть в догонялки, братик? – знакомым голосом произнёс незнакомец. Глаза Луки удивлённо расширились.
– Равель?
Тот же рост, примерна та же комплектация, но на вид старше, да и рожа другая.
– Интересно, если я вновь убью тебя, это будет считаться как ещё одно убийство или мой счёт нисколько не увеличится? Интересно, интересно, – неприятно хихикнув, сказал противник Луки. – Но в любом случае, в этот раз мне придётся раскромсать тебя на кусочки, чтобы убедиться, что ты больше не оживёшь.
– Ну да, всё-таки мой братец, только в этот раз ещё более спятивший, чем обычно, – процедил сквозь зубы тёмный, кидая быстрый взгляд в сторону. Он как раз встал напротив распахнутый кареты, и когда Равель вновь набросился на него, рванул к ней, захлопнув дверцу в самый последний момент. Впрочем, Лука не слишком надеялся на хлипкую щеколду, поэтому тут же выскочил с другой стороны, в панике пытаясь понять, куда бежать.
"Чёрт, мне нужен Эльгерент! У него ключи от наручников!"
Отбежав на другую сторону улицы, Лука скрючился в тени дома, стараясь, чтобы Равель, зовущий его на редкость жизнерадостным голосом, не мог его заметить. К сожалению, несмотря на то, что фонари не работали, а небо заволокло тучами, тусклого света в одном из окон, выходящих на улицу, было достаточно, чтобы спятивший воин мог заметить попытку сбежать. У Равеля всегда было отвратительно хорошее зрение.
– Эй, догонялки меня привлекают гораздо больше, чем прятки. Лука, не заставляй меня злиться!
Не отводя взгляда от брата, и пытаясь почти слиться со стеной, Лука почти не глядел под ноги, продвигаясь вперёд, поэтому когда его резко схватили за щиколотку, не смог удержаться от позорного вскрика.
– Я тебя слышу! – радостно сообщил Равель. – Ну же, дождись меня!
Лука нервно попытался высвободиться, но его держали весьма крепко.
– Дай… дай мне… – захрипел кто-то внизу.
– Да ты ещё кто?! – панически пробормотал Лука, и не удержав равновесия из-за скованных рук, всё же рухнул на землю, оказавшись лицом к лицу с тем, кого даже при полутьме сложно было принять за живого. У Эльгерента, а это именно он схватил Луку за ногу, шея была вывернута под самым странным углом, а голова смялась и потрескалась, как будто бы не очень свежее яйцо. Впрочем, это совсем не мешало святому крепко держать Луку, не давая вырваться.
Страх и отвращение не помешало вспомнить Луке, что он искал Эльгерента, чтобы забрать у того ключи, так что он почти не сопротивлялся, когда святой подтащил его к себе. "Что-то не везёт мне этой ночью на старикашек. Уже второй обниматься лезет", – с мрачной весёлостью подумал Лука. Но узнать, что именно хотел от него монах, так и не успел.
– А, вот ты где! – раздалось сверху.
Голову Эльгерента в буквальном смысле снесло с плеч, а затем его тело было поднято в воздух и отброшено, будто бы вовсе ничего не весило. Лукреций, успевший ловко стянувший у монаха нужные ему ключи, с ужасом смотрел на нависшего над ним Равеля. Ни снять наручники, ни сбежать времени уже не было. Равель, всё так же безумно улыбаясь, занёс над ним меч, а потом как-то странно дёрнулся, и завалился набок.
За спиной убийцы стояла весьма помятая Делия, держащая в руках камень.
– Что тут происходит? – вылупив глаза, спросил Лука.
– Ты в порядке? Умереть не хочешь? Или убить кого-то?
Вопросы ставили в тупик, но, кажется, Горгентштейн уже начал свыкаться с тем, что ничего не понимает.
– Хочу. Равеля – если это конечно он. Но ты и сама неплохо с этим справляешься.
– Он оклемается. А вот Августин уже возможно нет. Вставай.
Приняв руку Делии, Лукреций со стоном поднялся, и позволил ей снять с него наручники. Склонился над Равелем, проверяя, дышит ли он, но меч трогать не стал – что-то в этом оружии было не то.
Впрочем, посмотреть, что там не так с Ави, ему не удалось – вокруг того уже мерно пылало синее пламя, а демон огня, Лейла, сосредоточенно вылизывала ему лицо. Судя по доносившимся из огненного круга ругательствам, Августину, же пришедшему в себя, это не то что слишком нравилось.
– Так что нужно делать? – ухмыляясь, спросил младший Горгенштейн. – Уж прости, но в эту почти семейную сцену мне влезать не хочется.
Молодая ведьма облегчённо вздохнула, потирая лоб:
– Уже ничего. Лейла отлично с этим справилась. Магии духа пустыни оказалась достаточно сильна, чтобы выжечь последствия заклятия Медеи.
– Так твоя наставница попыталась причинить вред Августину? – тут же помрачнел Лука. – А Рави… тоже её рук дело?
– Возможно. Но… – чуть поколебавшись, Делия продолжила. – Этот воин почти так же близок ко Тьме, как и ты, так что возможно, что твоя потеря контроля над Тьмой, что дала так много сил в руки Медеи, также повлияла и на Равеля.
– Так, так… дай подумать… Вы прибыли за мной, самой странной компанией, что можно придумать. Потом, наверное, была драка, и, судя по тому, что алхимика я не вижу, а Эльгерент едва ли был похож на живого, выиграли вы. Я в это время находился в отключке – спасибо за это епископу. И пока я был в таком состоянии, то, как ты говоришь, потерял контроль над Тьмой внутри себя. Так?
– Э-э-э, ну как-то так.
– И это, возможно, окончательно свело Равеля с ума, а Медее позволило сотворить колдовство, из-за которого чуть не умер Августин, – продолжил перечислять события Лука.
– Не только он. Угроза лежит на всём городе, – тихо сказала Делия.
Лука задумчиво потёр переносицу. Город ему было не жалко. Но вот только могли пострадать и родные. Родители, братья, сёстры, племянники. Вся их чертовски большая семья включая дядюшек в третьем колене, и двоюродных кузин и кузенов, которых он вынужден был лицезреть на очередной свадьбе кого-то из семьи. Нет, так просто оставлять это было нельзя, тем более предчувствия у Луки были самыми погаными.
– И на фига ей это делать?
Делия вздохнула, разведя руки в стороны. Конечно, она кое-что подозревала о мотивах Медеи, но показывать свою близость к Белой ей сейчас перед Лукой не хотелось.
– Тогда ещё два вопроса. Где эта спятившая старуха?
– Она была здесь, но… когда я увидела, как ты сражаешься с Равелем, я поспешила к тебе. А теперь она исчезла.
– Плохо, но ожидаемо, – Лука задумчиво закусил губу, размышляя, что делать дальше.
– А второй вопрос?
– Ах, да, почему Августин лежит в женском платье?
Делия устало улыбнулась.
– А ведь и правда. Медея навесила на твоих братьев магическую маскировку. Очевидно, Лейла случайно очистила Ави и от этой магии, а вот одежда была вполне реальной, поэтому и осталась на Августине.
– А снять опасное заклинание с Улькира Лейла она не может? – напряжённо спросил Горгенштейн.
– Если только сожжёт весь город, – вздохнула Делия. – Но, возможно, это сможешь ты. Только действовать нужно как можно скорее, если не хочешь опоздать. Лиши заклинание силы и возьми под контроль Тьму.
– Если бы я знал, как это делать, – поморщился Лука. – Этот запах гнили – от заклинания?
– Да.
– В некоторых местах он становиться сильнее.
– Медея читала его здесь, – Делия махнула рукой, указывая в середину пустой пока улицы.
Лука, немного прихрамывая, встал на указанное место и тут же замер.
– Возможно… я что-то смогу сделать. Очевидно, Медея торопилась, и поэтому не стёрла следы заклинания. Можно пойти по ниточкам силы, и…
Он снова замолчал, усевшись на корточки, и водя вокруг себя руками, как будто что-то пытаясь нащупать.
– Лука!
– М-м-м?
– У нас на это нет времени, – внезапно севшим голосом произнесла Делия Лекой. – Святые псы… я чувствую, они совсем близко.
Впрочем, предупреждение ведьмы было слишком поздним. Лука и сам мог слышать грохот конских копыт и глухие голоса, нараспев читающие молитвы. К запаху разлагающейся мертвечины присоединился и запах ладана, казавшийся чернокнижнику, впрочем, не менее мерзким.
Улица акаций, как и квартал цветущих вишен, когда-то была названа так дедом нынешнего Короля – большого любителя флористики. Одна из наиболее широких улиц в городе, и наиболее удобных. Хорошая брусчатка, ночное освещение, регулярные патрули стражников.
Жерару Лекою нравилось здесь ходить. Вот только ночью здесь оказалось жутко. Впрочем, как подозревал Жера, дело было вовсе не во времени суток, а в обстоятельствах.
Чтобы добраться до места событий, Шварцу понадобилось пятнадцать минут – но это оказалось достаточно, чтобы они опоздали. Карета, на которой епископ должен был перевозить чернокнижника, была сиротливо брошена посреди улицы, а половины участников произошедшего, а то и больше, уже не было.
Так что тем, кто остался, и был замечен святыми псами, внимания инквизиторов хватило с лихвой.
Двое монахов и маг церковников деловито окружила круг из синего пламени, в середине которого находился Августин Горгенштейн, одетый в женское платье и растерянно прижимающий к себе пушистого зверька. Лекой даже протёр себе глаза, не веря тому, что он видит. Один из инквизиторов взмахнул плетью, но коснувшееся границы из огня оружие из огня просто разрушилось. Больше святые псы грубой силой не пользовались.
Все остальные окружили Лукреция Горгенштейна, застывшего и неожиданно растерянного, и женщину, обнимающую чернокнижника за плечи. Узнать её не составило для Жерара Лекоя труда.
Делия Лекой, любимая и единственная тётка Жерара, и невеста Томаса Горгенштейна. Удивление, страх и растерянность смешались в душе молодого Лекоя, парализуя его. "Дели, Дели… я знал, что у тебя есть тайны. Но не такие же!"
– Колдуна взять живым! – негромко, но отчётливо приказал Паолос.
С ведьмой никто церемониться не собирался. Лука пробежал яростным взглядом по тем, кто стоял вокруг него, лишь на секунду задержавшись на Жераре и Лавеле, и слегка поморщившись при виде Йохана Шварца.
– Стойте.
Голос Лукреция Горгенштейна был так же негромок, и не менее убедителен, чем у Паолоса. И, как ни странно, святые псы на самом деле несколько замешкались.
Паолос поднял руку, давая знак своим людям помедлить.
– Говори, маг.
– Я уверен, что вы в курсе, что город сейчас погружается в смертельные чары, – медленно начал Лукреций. – То, что вы смогли добраться в сам эпицентр и выжили, говорит о том, что вы неплохо подготовились.
– Нас защищает вера, – несколько пафосно ответил глава ордена святого огня.
Лукреций, не удержавшись, нервно хихикнул, но увидев, как напряглись псы инквизиции, посчитавшие, что колдун глумиться над их верой, тут же принял серьёзное выражение.
– Да. А ещё с вами два мага, один из которых точно неплох, – небольшой, ироничный кивок в сторону Жерара. – Раз он с вами, то наверняка, вы достаточно доверяете ему. Полагаю, он тот, кто сможет подтвердить или опровергнуть мои слова.
– Так говори же, не тяни времени. Тебе это не поможет. О проклятии, которое ты обрушил на город, мы уже знаем, – рявкнул Паолос. – Мы займёмся им после того, как решим проблему с тобой. Возможно, лишив тебя силы, мы сможем уничтожить и твоё проклятие.
– Дело в том, добрый господин, что это проклятие совсем не моё, – осторожно произнёс Лукреций, глядя прямо в глаза Паолоса. – Его составила ведьма. Медея Орфа. Вы слышали это имя, господа?
– Я слышал, – ответил Шварц. – Точнее, читал. Старейшая ведьма Гортензы. Многоликая Змея, так прозвали её. Так ты находишься с ней в сотрудничестве?
– Мы просто знакомы, – обтекаемо ответил Лукреций. – Но… после того, что произошло сегодня, мы с ней явно никогда не станем друзьями.
– Разве не она пыталась освободить тебя?
– Не ради меня самого, поверьте. Насколько я понимаю, она заранее планировала обрушить на этот город все беды мира. Мне жаль, что я не смог остановить её. Но я могу попытаться исправить тот вред, что она нанесла городу… и ещё нанесёт. Гниль… проклятие, только начало распространяться по городу. Но через полчаса-час оно достигнет нужной концентрации, и тогда люди начнут умирать. Выживут единицы – в основном маги – колдовской братии легче справиться с насылаемым внушением, чем остальным. Ну и может быть несколько искренне верующих – ваш бог на самом деле вас защищает… Все остальные погибнут в муках и отчаянии. Но могу вам помочь. Остановить распространение гнили здесь и сейчас, пока не стало слишком поздно.
– И за это ты попросишь свободу себе и ведьме? – презрительно спросил Паолос.
Лукреций переглянулся с Делией.
– Нет, – наконец сказал он. – Вы всё равно не отпустите меня. Нет. Я попрошу только немного времени для снятия проклятия. И… пока я буду над ним работать, вы позволите моей спутнице уйти, и не будете её преследовать её. Только фору прошу я для неё, и ничего больше.
– Тройгар?
Маг в зелёной сутане, до этого мрачно бродивший вокруг, и бормотавший что-то себе под нос, встрепенулся.
– Я не так уж хорошо разбираюсь в подобных заклинаниях, но в одном чернокнижник прав. Заклинание самоподдерживающееся – схватим мы чернокнижника или нет, но оно продолжит работать. И как его снимать, я не в курсе.
– В нашей вере – спасение, – пробормотал один из инквизиторов, нервно сжимающий руках копьё.
– Вы знаете, я кое-что выяснил про природу ваших… способностей. Вы, конечно, может неплохо противостоять тёмной магии, но… тут вы уже опоздали. Зараза уже расползлась, и вам не успеть её остановить, – пугающе уверенно проговорил Лукреций.
– Ты же не врёшь, да? – дрогнувшим голосом спросил Лавель.
– К сожалению, нет… брат.
Те, кто не был в курсе родства Лавеля с чернокнижником, опасливо отодвинулись от молодого священника.
– Можете считать меня необъективным, – пробормотал Лавель Горгенштейн, – но я чертовски уверен, что он вполне честен.
– Ругаться служителю бога – как не хорошо, – едва заметно усмехнулся тёмный маг. – Решайте. Время уходит.
Паолос обернулся к задумавшемуся Жерару.
– Лекой? Ты, как и я, почувствовал, что воздух отравлен. Даже сейчас этот яд пытается отравить наш разум и сердца, возможно, влияя на наши поступки и рассуждения. Скажи, что ты видишь сейчас?
– Мне тоже неведомо то заклинание, что было использовано. Я знаю только, что это не Лука… – он чуть запнулся, поняв, как странно сейчас смотрится панибратство. – … Лукреций. Я видел, как тот учился магии, я знаю стиль его колдовства. Это не мог быть он. Не его след. Тот, кто творил подобную гнусную магию, скорее всего даже не обучался классическому стилю волшбы.
– Согласен, коллега, – неожиданно уважительно отозвался Тройгар.
Неожиданно вмешался Шварц.
– Я думаю, нам нужно согласиться на условие молодого человека. Он попытается снять проклятие, мы же в замен позволим той ведьме, что находится с ним, покинуть это место. Но не более.
Жерар Лекой замер, не отрываясь глядя на Паолоса – того, кто будет принимать решения. Он уже понял, как тот ненавидит магов, и не верил, что тот пойдёт на сделку. Но Паолом не спешил.
– Скажи, колдун, зачем ты хочешь помочь нам? Ради чего и кого? Мне сложно поверить, что тебе есть дело до жителей этого города.
Лукреций презрительно и зло ухмыльнулся.
– Поверьте, последние приступы человеколюбия у меня выбили ещё в вашем Дольхане. И ваши мерзкие рожи лишь только усугубляют моё желание ускорить ваше путешествие в ад. Но…
– Но?
Тёмный маг мазнул взглядом по Лавелю и тут же отвёл глаза. "Нет, нельзя здесь показывать свою слабость. Ведь есть и другая причина, не менее значимая".
– Мне отвратительны иеронимцы, скрывающие своё невежество и жестокость за маской добродетели. Мне претят енохианцы, погрязшие в самодовольстве и оправдывающие свой эгоизм верой. Но больше всего меня бесит Медея. Эта сука врала мне в лицо, а потом, вслед за остальными, использовала. Она осмелилась украсть мою силу! – Лука почти выплюнул эти слова. – Я не хочу, чтобы это сошло ей с рук. Пусть её план провалится. Я хочу своими руками принести ей поражение! Так что, вы согласны принять помощь от такого исчадия зла, как я, а, святоша?
– Да будет так.
Полученный ответ удивил пожалуй всех.
Едва ли кто-нибудь из присутствующих на самом деле мог понять решение Паолоса Доргарсона. Ведь не было секретом, что он ненавидел магов до глубины своей души. Слишком часто ему приходилось видеть, как из-за неосторожности или глупости магов умирали невинные люди. По мнению инквизитора, власть, которую давала человеку магия, была иллюзорна. Не маг владел силой, а она им. От того магам нельзя было доверять, и тем более – полагаться на них хоть в чём-то. Да и жалеть их было бессмысленно. Только уничтожать. И пусть официальная позиция Церкви была кардинально другой, Паолоса многие поддерживали, открыто или втайне.
Для Паолоса и ему подобных чернокнижник был опасной ядовитой змеёй, и следовало уничтожить не только его, но и весь его род, всю порченую кровь. Вот только сейчас инквизитор был вынужден заключить временный союз с Лукрецием Горгенштейном. Не доверяя его словам, не полагаясь на его силу. И всё же – идя на уступку собственным принципам. Нельзя, нельзя было повторять ошибок прошлого.
Не только Йохан Шварц слышал о Медее Орхе. Паолос, в силу своей должности и специфики ремесла тоже знал о старейшей ведьме Гортензы. Вот только если Йохан располагал только слухами и легендами, то инквизитор в своё время читал письменные и наиболее достоверные источники, которыми только обладала Церковь. Один из этих документов был единственной, не имеющей копию записью расследования произошедшего в Шелгоре. О спятившем некроманте, о Эльгеренте, пытавшемся его остановить. И совсем вскользь упоминалась в тех бумагах ведьма Медея, которую сочли пособницей тёмного колдуна. Вот только колдун то был – не то что Лука, тёмная лошадка с неизвестными способностями. Того колдуна выслеживали не один месяц, и знали о нём многое. И всё говорило о том, что некромант был не так уж силён, и уж тем более, не так хорошо обучен, чтобы наслать на город древнее проклятие. А значит, скорее всего, колдун был лишь ширмой, за которым стояла Многоликая Змея, ведьма Медея.
Вот только если ей удалось сделать столь мощное орудие из малосильного колдуна, на что ведьма могла быть способной, попадись ей в руки кто-то столь талантливый, как Лукреций Горгенштейн? По словам Йохана Шварца, внимательно следившего за учениками Орхана, этот юноша пятнадцати лет являлся вторым по способностям и знаниям учеником магической школы. Первый же стоял сейчас рядом с инквизиторами. Жерар Лекой, маг с большим будущим, и к сожалению, с сомнительными знакомствами. Паолос едва ли доверял ему намного больше, чем Горгенштейну, но Варавва явно показал главе инквизиторов, что заинтересован в Жераре Лекое.
Впрочем, у Паолоса были некоторые подозрения, что Лукреция Горгенштейна было приказано схватить живым не только из-за опасения за судьбу города…
– Что делать со вторым колдуном? – отвлёк Паолоса от мрачных размышлений один из его подчинённых. – Мы не можем к нему подобраться. Синее пламя мешает.
"Ах да, точно, второй…".
– Йохан, займись.
Отвлекать внимание от Лукреция Горгенштейна, о чём-то тихо переговаривающегося с ведьмой, не хотелось.
"Я делаю это не ради того, чтобы спасти неблагодарную ведьму. Я просто не хочу, чтобы она мешалась у меня под ногами", – пытался убедить себя Лука, споря с Делией.
– … ну уж нет, я не настолько тебе доверяю, чтобы принять твою помощь.
– Ты хочешь, чтобы я бросила тебя здесь одного?
– А ты хочешь поближе познакомиться с инквизиторами? Я не ребёнок, справлюсь. А вот вам, тётушка Дели, лучше не привлекать к себе лишнее внимание.
Делия бросила быстрый взгляд в сторону Жерара и тут же отвернулась, опасаясь встретиться с племянником глазами. Если она переживёт эту ночь, то ей придётся многое объяснить.
– Почему ты просил только за меня? Ави…
– За ним присмотрит Лейла, к тому же он ещё может мне пригодится. А вот глупым женщинам нечего делать в такой компании. Беги как можно дальше. И учти, что если я ещё встречу тебя в компании с Медеей, то не пожалею.
– Спасибо. И… я позабочусь о твоей семье, обещаю. Не бойся за них, сражайся за свою судьбу.
Лука удивлённо смотрел в спину уходящей ведьмы, спокойно идущей между расступившимися псами Церкви. Что ж, таких слов от Делии Лекой он не ожидал, как и невесомого, прохладного поцелуя в щёку, почти усмирившего бушующий внутри юноши гнев. Впрочем, Лука хоть и не был склонен к всепрощению, никогда не умел злиться долго.
– Жерар, – негромко окликнул тёмный маг зябко кутающегося Лекоя. Тот встрепенулся и наконец взглянул на Луку.
– А?
– Мне нужна твоя помощь.
Жерар неуверенно покосился на Паолоса. Тот поморщился, но кивнул.
– Так что нужно? – уточнил Жерар.
– Базовый инвентарь. Кисть и белая краска. Также нужен хороший источник света. Придётся много чертить, не хотелось бы в темноте ошибиться.
– Я думал, такие как ты должны хорошо видеть в темноте, – пробормотал Лекой, выискивая в сумке бутылёк с краской, но всё время натыкаясь на что-то другое. Зная, что возможно придётся использовать магию, выпускник Орхана притащил из дома много лишнего. Лавель почти насильно заставил его оставить вторую сумку в церкви.
– Ага, а ещё у меня должны быть нетопыриные крылья за спиной и глаза красным светятся, – устало ответил Горгенштейн. Жерар обиженно засопел.
– Это всё, что от меня нужно? – немного резко спросил он.
– Нет. Помниться, ты всегда был хорош в стихийной магии. Скажи, ты сможешь вызвать сейчас дождь?
Жерар задумчиво вгляделся в тёмное небо, глубоко вздохнул ртом, как будто пробуя на вкус воздух, и уверенно кивнул.
– Конечно. Какой интенсивности?
– Чем сильнее, тем лучше. Гниль хоть имеет магическое происхождение, но разносится с помощью ветра. Если мы прибьём её к земле ливнем, то это поможет остановить дальнейшему распространению проклятия. И дальше будет проще.
– Хорошо. Постараюсь.
Теперь, найдя себе дело, не связанное с убийством или поимкой друга, Лекой успокоился и настроился на работу. Чтобы не мешать начавшему чертить руны Вальдо чернокнижнику, Лекой отошёл подальше, и закрыв глаза, воздел руки к небу, сосредоточенно шевеля губами. Тройгар, сухопарый церковный маг в сутане, следил за его действиями с таким напряжённым вниманием, что привлёк внимание Паолоса.
– Жерар делает что-то не так?
– Не могу сказать, – негромко ответил Тройгар. – Вязь заклинаний я узнаю, и могу подтвердить, что тёмные искусства он не использует, но… Вы знаете, что среди всех магов Гортензы только двое магистров могут призвать дождь?
– Это так сложно?
– Скорее, требует очень специфических знаний и умений. Хотя, судя по тому, как Лекой легко управляет магическими потоками, то он явно превосходит этих магистров. Но всё равно, требуется много времени для подготовки подобного заклинания, а у нас его совсем нет…
Над городом громыхнуло, а затем небо разрезала вспышка молнии. Ещё один раскат грома, совсем близко.
– Требуется время, а? – поджав губы, переспросил Паолос.
"А этот Жерар действительно заслуживает самого пристального внимания.
Пока Жерар и Лукреций готовились к снятию проклятия, Августин лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Пока круг из лисьего огня защищал его, но инквизиторы не оставляли своей попытки ослабить "демонскую магию". От унылых песнопений монахов у мошенника уже разболелась головой. Поэтому до самого простого решения он смог додуматься отнюдь не сразу.
– Милая моя, – ласково зашептал он напряжённо сжавшейся у него в руках лисичке. – Скажи, а ты не можешь вытащить нас отсюда с помощью своего пламени? Ну как тогда, с камином?
Та недовольно завозилась в руках, и вскинув голову, с таким упрёком взглянула своими чёрными пуговичными глазами, что Ави стало стыдно.
– Устала, да? Ты так много тратишь сил, защищая меня. А я, неблагодарный… Может бросишь меня? Вон, даже Делия ушла.
Лисица предсказуемо не ответила. Решив хоть чем-то отвлечься, Ави решил понаблюдать за тем, что затеял Лука, но тут его отвлекли.
– Простите, мы знакомы? – излишне вежливо для столь странной ситуации спросили у Ави.
Августин с сомнением взглянул на высокого рыжеволосого священника с весьма располагающим и открытым лицом. "Из таких вот, кстати, получаются лучшие мошенники" – рассеянно подумал Горгенштейн, и покачал головой:
– Не думаю. Я бы вас запомнил. Как и вы меня, полагаю.
– Да уж, парня с глазами разного цвета я бы запомнил. Тем более рядящегося в женские одежды, – добродушно усмехнулся священник, и представился: – Йохан Шварц.
– Поверьте, я в таком виде обычно по улицам не разгуливаю, – сухо ответил Августин, отнюдь не горя желанием представляться.
"Странный тип. И совсем меня не боится. Вон, как близко встал. Того и гляди на него огонь перекинется".
– И всё же, вы на удивление кажетесь мне знакомым. Лавель, вы… – Шварц обернулся к своему молодому коллеге, намереваясь у него что-то спросить, но так и не договорил. Замерев, он внимательно изучал Лавеля, как будто увидев его впервые. Затем его взгляд рванул в сторону Лукреция, говорившего о чём-то с Жераром, и лишь только потом вновь вернулся к Августину.
– Да не может быть, – поражённо выдохнул Йохан. – Ещё один?! И тоже маг?!
– С последним, я боюсь, вы ошибаетесь, – с достоинством ответил Ави, обречённо размышляя о том, сколь много хлопот всегда ему приносило семейное сходство. Вот же Августине повезло – по ней никто не скажет, что она Горгенштейн!
– Но… вы ведь хозяин этого демона?
Ави вздохнул.
– Скорее, она моя хозяйка.
– Одержимость?
Взгляд Шварца вспыхнул интересом, а вот Лавель наоборот скривился.
– Нет-нет, ничего подобного. Но в какой-то степени я тоже заложник обстоятельств, – поспешно объяснил мошенник. – Господа, может вы отпустите меня? Тут, я гляжу, и без меня проблем хватает.
– Не раньше, чем вы объясните причину своего присутствия здесь, и связь с демоном, замешанном в недавних пожарах.
Лавель легко коснулся рукава Шварца, обращая на себя внимание старшего коллеги.
– Брат Йохан, я вижу, вы поняли, кто перед вами, – негромко сказал он, так, чтобы его не слышали отошедшие в сторону святые псы. – У меня, если честно, нет объяснений, что мой… что этот человек делает здесь. Но он действительно не маг. Полагаю, он просто хотел помочь Лукрецию, а это… это создание решило вмешаться. Насколько я понимаю, демон весьма опасен, и братья ордена не знают, как его усмирить. Так не лучше ли, во избежание новых жертв позволить им уйти?
– Думаю, вы, Лавель, не очень объективны сейчас, – вежливо ответил церковный следователь, аккуратно отцепляя от себя чужую ладонь, и стараясь не глядеть во взволнованное и огорчённое лицо Лавеля.
Глава 25.
Глухо загрохотал гром, а в воздухе ощутимо потянуло сыростью. Шварц посмотрел в сторону волхвовавшего Жерара.
– Тем более, что наш Лекой скоро решит проблему с лисьим огнём, – продолжил Йохан задумчиво.
– Что вы имеете в виду?
С небес хлынул ливень, заливая всё вокруг кроме небольшого сухого пятачка, на котором Лукреций Горгенштейн сосредоточенно что-то чертил. Синее пламя, до этого поднимавшееся почти в человеческий рост, зашипело, начав съёживаться.
У Йохана Шварца не было ни грамма магического таланта, но теория магии и её возможности его интересовали хотя бы по долгу службы. Поэтому когда около года назад начали происходить странные события, связанные с синим пламенем, Шварц, как и Петер Зингер когда-то, обратился за разъяснениями к магистру Гидеону. И вот наконец-то это знание пригодилось Шварцу.
То, что пламя, являясь по сути лишь иллюзией, не подчинялось физическим законам, Йохан знал, поэтому совсем не ждал, что ливень сможет его затушить. Но знал он и то, что у аривейского духа огня, которым на самом деле являлась лисица, есть свои слабости. Дитя пустыни, питаясь теплом и огнём, плохо выносило высокую влажность и слабело от воды. Дождь должен был истощить её силы, а значит, скоро этот юноша с разноцветными глазами и совершенно горгенштейновским лицом, останется без защиты. И тогда разговор с ним будет же совсем другой…
"Вот только бы побороть эту дурацкую дурноту". Несмотря на то, что молитвы инквизиторов защищали иеронимцев от "гнили", полностью избавиться от её влияния было сложно. Некоторые из инквизиторов уже почти шатались, да и трагичные, полные неизбывной муки лица говорили о том, что мысли в их голове бродили не самые счастливые. Впрочем, как и у Шварца, хотя он не уставал себе напоминать, что это только результат тёмного проклятья, а не его истинные чувства.
Шварц подставил дождю лицо, почти чувствуя, как смывается с его кожи неприятная липкая плёнка, а дышать становится легче. В голове постепенно прояснялось.
