Светлана Рощина
Сквозь зеркало
Народ сразу же бросился к Елецкому за автографами и просьбами сфотографироваться вместе, и Евгений никому не отказывал, продолжая широко улыбаться каждому. И мне тоже очень захотелось присоединиться к этому всеобщему идолопоклонничеству. И я даже сделала несколько шагов в сторону Евгения, но потом остановилась. Не хватало ещё, чтобы потом эти фото появились в прессе под заголовком «Дочь таинственно пропавшей женщины в объятиях известного телеведущего».
Не нужна мне эта дешёвая слава! И вообще никакая слава не нужна. Только отпустите меня домой. Потому что сейчас мне этого хочется больше всего.
Закончив автограф-сессию, Евгений повернулся к сотрудникам телевидения, пришедшим вместе с ним, и они начали что-то обсуждать, после чего Елецкий громко объявил.
– Друзья, через несколько минут мы начнём съёмку. И я рассчитываю на вашу помощь. Нам предстоит прямой эфир. И это – очень большая ответственность. Я очень надеюсь, что каждый из вас будет беспрекословно выполнять мои просьбы, а также просьбы наших ассистентов, которые постараются сделать всё, чтобы у нас получилась хорошая передача. Это в наших с вами интересах.
После этих слов ассистенты, которых, к слову, оказалось немало, начали ходить между нами и рассаживать всех по местам. Нас с папой усадили на почётные места ближе к ведущему. А рядом с нами примостилась наша добрая знакомая Роза Петровна, которая по случаю участия в телесъёмке принарядилась так, словно присутствовала на собственной свадьбе. Она была одета в облагающее атласное платье изумрудного цвета, на её шее красовалось жемчужное ожерелье, а волосы были уложены аккуратными локонами.
Роза Петровна положила свою руку на папину и сказала:
– Вадим Семёнович, что бы не случилось, помните, что Вы всегда можете на меня рассчитывать. На мою дружбу, на мою помощь. Всё, что в моих силах, я сделаю, лишь бы поддержать Вас.
– Спасибо, Роза Петровна, – расплываясь в невольной улыбке, произнёс отец. – Даже не представляете, как важно было для меня сейчас это услышать.
Вместо ответа Роза Петровна загадочно улыбнулась и кокетливо отвернулась, устремив свой взор на известного телеведущего.
А когда всех рассадили, в центр сцены вышел Евгений Елецкий. Большой свет погасили. И все осветительные приборы направили свой свет на ведущего. Съёмка началась.
– Здравствуйте, дорогие друзья! – начал вещать в микрофон Евгений. – Сегодня у нас необычная телепередача. Мы собрались с вами здесь по особому поводу. Неделю назад из своей квартиры таинственным образом исчезла одна женщина – Вера Сергеевна Самойлова. Она не является президентом известной корпорации или мировой знаменитостью. Она обычная пенсионерка. Жена и мать. Она точно так же, как и любой из вас, стоит в очередях и пользуется общественным транспортом, и не была нигде дальше своей дачи в Подмосковье. Но именно ей мы посвящаем сегодняшнюю передачу, чтобы показать, как важен любой гражданин нашей страны. Что в случае беды любой человек может рассчитывать на помощь не только правоохранительных органов, но и средств массовой информации, которые готовы использовать любые ресурсы, чтобы спасти его жизнь. Жизнь самого обыкновенного человека, которым является Вера Сергеевна Самойлова.
После этой проникновенной речи весь свет перенаправили на стену зрительного зала, где был установлен огромный экран. И под грустную музыку началось слайд-шоу, составленное из маминых фотоснимков, взятых из нашего семейного альбома.
Во время слайд-шоу я чувствовала себя в относительной безопасности. Но едва оно закончилось, и включили большой свет, как энергичный ведущий переключил всё внимание на нас с папой.
– А теперь я хотел бы предоставить слово людям, которые являются самыми близкими в жизни Веры Сергеевны Самойловой. Её супругу Вадиму Семёновичу и дочери Людмиле.
И в ту же секунду объективы всех телекамер повернулись в нашу с папой сторону.
– Прошу вас, – произнёс Евгений, делая приглашающий жест левой рукой. – Подходите сюда и расскажите всем о своих чувствах и о том, как важно для вас вернуть Веру Сергеевну.
И мы с папой поднялись со своих мест.
Папа первым направился к Евгению. Я же на подгибающихся ногах шла за ним, чувствуя себя так, словно иду на эшафот.
А ведущий быстренько вручил папе в руки микрофон, видимо, заметив, что я ещё не в состоянии выступать на публике.
– Мы женаты с Верочкой уже тридцать лет. И всё это время я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, потому что моя жена – прекрасный человек. Добрый, душевный. Никогда никому не нагрубит, никого не обидит. А уж какую она готовит солянку! Я никогда и ни у кого не пробовал такой вкусной солянки! – рассказывал о маме отец.
И поначалу Евгений подбадривающе кивал в ответ. Но когда папин рассказ утянуло в кулинарные дебри, ведущий тут же перехватил инициативу.
– Большое спасибо, Вадим Семёнович! Мы все очень переживаем за Вас и Вашу прекрасную супругу, но теперь, думаю, следует предоставить слово Вашей дочери. Прошу Вас, Людмила! – сказал Евгений, протягивая мне микрофон.
Я взяла в руки микрофон и стала, не отрываясь, смотреть на него, надеясь, что нужные слова сами вплывут в мою голову, потому что ту речь, которую я заготовила ранее, начисто вымело из моей головы.
– Я очень люблю маму и скучаю по ней. И очень хочу, чтобы она быстрее к нам вернулась, – только и смогла я из себя выдавить, после чего вопросительно посмотрела на ведущего, надеясь, что он придёт на выручку.
И, вероятно, опыта Евгению Елецкому было не занимать, потому что он тотчас включился в разговор.
– Людмила, мы очень рады, что Вы нашли в себе силы поделиться своими чувствами, своими переживаниями с нашей огромной зрительской аудиторией, и прекрасно понимаем, как Вам сейчас тяжело. Поэтому можете вернуться на своё место, а мы послушаем другие выступления.
И пока мы с папой возвращались на свои места, Евгений продолжал.
– Сегодня к нам пришло очень много людей, которые знают и любят Веру Сергеевну Самойлову. И одной из них является её ближайшая подруга Роза Петровна Аскольдова.
После этих слов наша обворожительная соседка поднялась со стула и, покачивая бёдрами, направилась к ведущему.
В отличие от нас с папой, Роза Петровна явно наслаждалась своими пятью минутами славы. Она очень проникновенно поведала о том, что они с мамой с давних пор являются лучшими подругами, фактически сёстрами, и потому мама всегда делилась с Розой Петровной всеми своими сокровенными тайнами. И если бы у мамы вдруг возникла идея куда-либо уехать, то первой об этом узнала бы именно Роза Петровна. А поскольку этого не произошло, то, соответственно, с Верой Сергеевной произошло нечто ужасное. И наш святой долг поднять на ноги все вооружённые силы страны, чтобы найти бедную пропавшую женщину.
Слушая это, мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
Что ещё эта Роза Петровна выдумала? Какие сёстры? Какие вооружённые силы? Да что она мелет? Они с мамой всего-навсего были соседками, изредка убивающими время за грязными сплетнями. А из выступления Розы Петровны образ мамы вырисовывался таким коварным и непривлекательным, что лучше бы эта женщина помолчала, чем болтала лишнее.
После выступления Розы Петровны к ведущему подходили и другие наши знакомые, но их речи не были такими пространными и красочными, как у нашей соседки.
Затем Евгений Елецкий сделал следующее объявление:
– Сейчас мы с вами прервёмся на рекламу, после которой у нас будут новые гости. Это – экстрасенсы, которые выскажут своё мнение о том, что же случилось с Верой Сергеевной Самойловой и о её нынешнем местонахождении.
После этого ведущий быстренько ретировался со сцены, и я думала, что нам тоже разрешат выйти и походить. Но как бы не так! Ассистенты начали подбегать к тем людям, которые посмели встать со своих мест, и усаживали их обратно. Так что сбежать или хотя бы перевести дух у меня не получилось.
И пока ведущий отсутствовал, наши ряды пополнились. На сцену зашло ещё пять человек, которым сразу же предоставили дополнительные стулья. Причём новоприбывших усадили впереди всех.
А уже через несколько минут Евгений Елецкий снова вбежал на сцену, и съёмка возобновилась.
– Дорогие друзья! – громко произнёс ведущий, продолжая делать свою работу. – Во время перерыва к нам присоединились наши эксперты – экстрасенсы, которые выскажут нам своё мнению по поводу того, что же случилось с Верой Сергеевной Самойловой.
А для правдоподобия и, якобы, чистоты эксперимента, ведущий раздал всем экстрасенсам фото моей мамы.
И я приготовилась к худшему.
Первым начал говорить мужчина лет пятидесяти с маленькой бородкой и в очках. Увидев его на улице, я бы подумала, что передо мной школьный учитель, но уж никак не шарлатан, именуемый себя экстрасенсом.
– Уважаемые господа и дамы! – начал свою речь экстрасенс. – Я вижу, что с этой женщиной случилось несчастье. Её удерживает в своей власти чёрный человек, которому я не могу противостоять. И пока власть его сильна, бедная женщина не сможет вернуться к своей семье. Нужно ждать. И только когда Солнце будет в Меркурии, власть чёрного человека ослабнет, и звёзды помогут Вере Сергеевне снова войти в свой дом.
После этих слов зрительный зал дружно зааплодировал, а мне захотелось врезать этому мужику, чтобы впредь ему было не повадно дурить людям головы.
Следующей на очереди была дама, одетая во всё чёрное. И лишь ярко-красная помада на губах придавала цвет её облику.
Дама начала медленно водить правой рукой над маминым фото, после чего низким голосом произнесла:
– С этой женщиной недавно случилось что-то очень плохое. Её аура была нарушена злыми силами, ворвавшимися в её дом. Но сейчас эта женщина находится в безопасном месте. Однако выйти оттуда по доброй воле она не может.
И дальше последовало всё в этом роде. Много слов, но ничего конкретного. И оставшиеся экстрасенсы точно также в своих ответах использовали общие фразы, которые могли относиться к чему угодно, но только не к тому, что же на самом деле случилось с моей мамой.
И когда выступил пятый экстрасенс, ведущий поблагодарил его за помощь и объявил очередную рекламную паузу. Но только в этот раз нам не разрешили остаться на своих местах, так же как и не разрешили уйти.
Ассистенты начали поднимать всех со стульев, указывая выстроиться вдоль арены. А все стулья были очень быстро убраны рабочими сцены.
И что же теперь нам предстояло пережить?
Но долго мучиться сомнениями мне не пришлось, так как на сцену вернулся Евгений Елецкий и громким голосом объявил:
– А теперь мы устроим спиритический сеанс, чтобы достоверно узнать, где сейчас находится пропавшая Вера Сергеевна Самойлова.
И в ту же секунду моё сердце упало.
Да, именно этого я больше всего и боялась. Ну почему этим телевизионщикам всё время нужно устраивать какую-нибудь показную чепуху, чтобы привлечь внимание широкой аудитории? Неужели в наше время кто-то ещё ведётся на такое мошенничество?
Однако, в отличие от меня, все присутствующие восторженно приняли эту идею и, следуя указаниям, стали выстраиваться в круг.
Вот бы сейчас смыться! Никто бы и не заметил!
И я быстренько начала озираться по сторонам, выискивая себе путь к отступлению. И едва я приметила небольшую дверь с левой стороны от входа, как все мои хитроумные намерения лопнули, как мыльный пузырь. Один из операторов навёл на меня свою камеру и начал снимать крупным планом.
Я со злостью посмотрела на него, но момент был упущен. Один из ассистентов подбежал ко мне и стал пристраивать меня в общий круг. А оператор продолжал снимать всё это действо. Да, как тут убежишь?
И вот мне пришлось встать в круг и взяться за руки с остальными присутствующими. С левой стороны от меня оказалась старая знакомая мамы – Елизавета Аркадьевна, с которой они вместе долго работали. А с правой стороны от меня стоял Ромка Алфёров – мой двоюродный брат, который был на год моложе меня.
Наклонившись к моему уху, Ромка произнёс:
– Мне тоже всё это не нравится, но это наша кровная обязанность – помочь твоей маме вернуться.
– И ты думаешь, что клоунское представление в этом поможет? – раздражённо сказала я.
– Разумеется, нет. Но если мы сейчас откажемся в этом участвовать, представляешь, что с нами сделает наша родня? Да мы станем врагами номер один! И если твоя мама не вернётся, то нас, а не кого-то другого, будут считать её убийцами! Как будто мы собственноручно её задушили, а потом закопали в глухом лесу!
Но, увидев, как мои глаза расширились при упоминании о возможной смерти моей матери, Ромка понял, что взболтнул лишнего.
– Ты извини меня, Люсь. Это я от волнения болтаю, сам не знаю что. Вся эта обстановка угнетающе на меня действует. Уверен, что с тётей Верой всё в порядке, и она очень скоро к нам вернётся.
– Да, – сглатывая от волнения, процедила я в ответ. – С мамой всё в полном порядке. Она просто уехала по своим делам. И когда вернётся, всё нам объяснит.
Но продолжить дискуссию мы не успели, потому что в этот момент в зале погасили свет, и лишь осветительные приборы операторов продолжали работать.
Неожиданно в зале воцарилась тишина, и мне стало до жути страшно. А вдруг, и правда, экстрасенсы вызовут какой-нибудь потусторонний дух, и мы увидим нечто ужасное. А вдруг, и правда, маму убили, и сейчас её призрак явится нам, чтобы указать убийцу? Прямо как в «Гамлете», только роль бедного Йорика буду исполнять я.
А в это время экстрасенсы, которые тоже стояли в кругу, держась за руки, начали что-то нашёптывать, и их голоса становились всё громче и громче, как в «Болеро» у Мориса Равеля. И поскольку они говорили все разом, я совершенно не могла разобрать их слов. От страха я закрыла глаза, желая только одного. Чтобы всё это поскорее закончилось. И из оцепенения меня вывел неожиданный крик Васеньки – ещё одного моего двоюродного брата, которому недавно исполнилось всего шесть лет. И было совершенно непонятно, зачем родители его сюда притащили, поставив в общий круг.
– Смотрите, дверь открыта! – кричал Васенька, пытаясь указать на дверь с левой стороны от входа, в которую я недавно хотела выскочить.
Васенька порывался показать на дверь рукой, но его родители, стоящие по левую и правую сторону от своего чада, продолжали крепко держать за руки своего отпрыска. Поэтому Васенька изо всех сил крутил головой, стараясь указать нужное направление.
Но и этого было достаточно, потому что все уже увидели дверь, о которой говорил Васенька.
Лёгкий гомон пробежал по рядам присутствующих. Всего несколько минут назад все видели, как тщательно запирали двери работники телевидения, стремясь изолировать нас от любых внешних воздействий, чтобы не испортить чистоту эксперимента. Но теперь одна из дверей была открыта, и никто не видел и не слышал, чтобы её отпирали.
И хотя я понимала, что этому обязательно есть нормальное логическое объяснение, неприятный холодок побежал по спине. И в этот момент я почувствовала, как вибрирует мобильный телефон в кармане моего пиджака. И я попыталась освободить свою правую руку, чтобы достать телефон и посмотреть, что за сообщение мне пришло.
– Ты что? – сразу же возмутился Ромка, почувствовав, что я пытаюсь разорвать круг. – Нельзя же!
– Плевать! – забыв о вежливости, бросила я в ответ, выдёргивая свою руку из его руки.
Я надеялась, что это пришло сообщение от мамы или хотя бы от следователя, сообщавшего хорошие новости. Потому я так и торопилась узнать имя отправителя сообщения. Но, взглянув на экран, меня покинул не только дар речи. На какое-то время я просто перестала дышать, потому что увидела следующее: «Абонент, мы идём за тобой!»
И в ту же секунду я бросила телефон, словно он обжёг мне руки.
Что за дурацкие шутки! Наверняка, это телевизионщики пытаются таким нелепым образом поднять рейтинг своей программы! И я посмотрела вокруг, чтобы найти оператора, снимающего мою реакцию. Но, на удивление, не увидела. Кто-то из них продолжал снимать Васеньку, кто-то открытую дверь, а кто-то водил объективом по кругу, пытаясь показать телезрителям растерянность и смятение, царившее сейчас на арене.
Тут я заметила, что некоторые, как и я, отпустили руки, разорвав круг. Именно поэтому мои действия не привлекли внимания операторов. Но тут произошло нечто, что заставило всех замолчать и снова искать спасения в рукопожатиях стоящих рядом людей.
Неожиданно все увидели, как через открытую дверь кто-то медленным шагом входит на арену.
Сначала я не поняла, кто это был, полагая, что это ещё один приглашённый гость, но потом рассмотрела входившего лучше, и крупная дрожь начала сотрясать моё тело.
Это была мама.
Она была в своём домашнем халате, тапочках и вязанной кофте, но только волосы у неё были абсолютно седые, а лицо своей бледностью и неподвижностью напоминало маску.
Это было первый раз в моей жизни, когда я не поверила своим глазам и потому начала очень часто моргать, надеясь, что увиденное является результатом оптической иллюзии, и, если как следует присмотреться, изображение пропадёт. Но оно не пропадало.
Мама медленным шагом шла в центр арены, глядя прямо перед собой, словно ей кто-то шептал на ухо, что нужно делать.
И, естественно, круг разорвался. Люди начали сходить со своих мест, разговаривать, кто-то испуганно, кто-то радостно, и лишь я оставалась стоять на месте, не понимая, что происходит.
А экстрасенсы обрадованно заголосили, восхваляя свои спиритические способности, а энергичный ведущий снова взялся за дело.
– Все мы сейчас стали свидетелями настоящего чуда благодаря необычайным талантам и поразительным способностям наших замечательных экстрасенсов, которые смогли призвать на эту сцену Веру Сергеевну Самойлову, женщину таинственным образом исчезнувшую из своей квартиры ровно неделю назад после того, как она получила и прочла загадочное сообщение от неизвестного адресата, – с радостным возбуждением вещал Евгений Елецкий. – Ни полиция, ни частные сыщики за эти дни не смогли отыскать следов Веры Сергеевны. И несчастная семья бедной женщины всё это время пребывала в страшном горе и отчаянии. И вот сейчас мы с вами, дорогие зрители, можем наблюдать воссоединение семьи. Вера Сергеевна Самойлова снова обрела своих близких. Так давайте же порадуемся вместе с ними и посмотрим, как отреагирует семья Веры Сергеевны на её возвращение.
После этого Елецкий сделал знак операторам, и те мгновенно переместились ближе к маме. А ассистенты начали незаметно подталкивать всех к виновнице всего сегодняшнего действа. А тон всем задала наша несравненная Роза Петровна.
– Верочка! – воскликнула Роза Петровна, бросаясь моей маме на шею. – Голубушка ты моя! Наконец-то ты вернулась к нам!
Затем Роза Петровна начала целовать маму в щёки, и я подумала, что вот сейчас-то мама выйдет из состояния оцепенения и расплачется или просто улыбнётся в ответ. Но этого не произошло. На мамином лице не дрогнул ни один мускул, и, казалось, даже её взгляд был устремлён ни на Розу Петровну, а в пространство.
Но нашу соседку это ничуть не смутило. Она продолжала лучезарно улыбаться, глядя в камеру, словно так и было предусмотрено сценарием. А вслед за Розой Петровной к маме начали подходить все остальные, чтобы поцеловать и обнять. И лишь я стояла, не делая ни шагу по направлению к маме.
Всё происходящее казалось мне чудовищной фантасмагорией, дурным сном, который просто не может оказаться правдой.
От страха я даже начала пятиться назад, но чуть было не споткнулась, наступив на свой телефон. И сразу же вспомнила странное сообщение, которое получила несколько минут назад.
А если теперь пришла моя очередь исчезнуть точно так же, как это произошло с мамой неделю назад? Вдруг она, действительно, никуда не уезжала, а просто испарилась, провалившись в какое-то другое измерение? Или она умерла и сейчас экстрасенсы каким-то невероятным образом смогли призвать её призрак из мира теней? И теперь меня ждёт такая же перспектива?
Ой, как мне это всё не нравится! Нужно куда-нибудь выкинуть этот проклятый телефон! Ведь если его не будет, то, может быть, и мне ничего не будет угрожать?
И я подняла с пола свой телефон и стала глазами искать место, куда бы его забросить. Но это было не так-то легко.
Во-первых, один из операторов направил на меня объектив своей камеры, а, во-вторых, после загадочного появления мамы, весь зрительный зал встал, стараясь лучше разглядеть происходящее. И я подумала, что было бы неплохо кинуть телефон под ноги зрителям. Пусть его растопчут.
И тут, на мою удачу, к маме подошёл папа, и все операторы, включая ведущего, тотчас ринулись на основное место событий. На какие-то пару минут обо мне забыли. И этого времени мне хватило, чтобы добежать до края арены.
Я хотела запульнуть телефон под ноги зрителям, но в этот момент один из ассистентов поймал меня на месте преступления и, взяв под руку, повёл обратно в центр событий. И единственное, что я успела, это положить телефон на бордюр между ареной и зрительным залом.
За это время практически все присутствующие успели обнять маму, выразив ей свою радость. Осталось лишь несколько бедолаг, которые, как и я, страшились подойти к женщине, возможно, вернувшейся с того света. И я заметила, что мамины волосы, ещё некоторое время назад бывшие совсем седыми, почти полностью приобрели свой прежний каштановый цвет.
Рядом со мной снова появился Ромка.
– А мне обязательно её целовать? – наклонившись к самому моему уху, прошептал он.
– В принципе, нет, – пожимая плечами, ответила я. – Она ведь не твоя мать. Но ведь кругом камеры! На нас сейчас в прямом эфире смотрит вся страна. И поэтому нельзя просто подойти к человеку, который отсутствовал целую неделю, и сказать ему «Привет!», словно вы только вчера расстались и сегодня снова увиделись как ни в чём не бывало. Поэтому, думаю, ты можешь лишь прикоснуться к её щеке своей щекой, и этого будет достаточно. Зато зрители будут в полном восторге.
– Так и сделаю, – вздохнув, сказал Роман и направился к моей матери.
И я видела, как Ромка подошёл к маме и, слегка приобняв её за плечи, коснулся её щеки, после чего, не задерживаясь и ничего не говоря, сразу же отошёл в сторону. Я же тут же поспешила протиснуться ближе к Роме.
– Ну как? – нетерпеливо спросила я.
– Нормально, – со вздохом облегчения ответил Ромка. – Только кожа у твоей мамы такая горячая, будто она только что из сауны вышла!
– Странно, – удивлённым голосом произнесла я. – Сколько себя помню, кожа у моей мамы, наоборот, всегда была прохладной. Даже в летнюю жару. Ох, что-то здесь не так!
А тем временем мама продолжала идти вперёд, приближаясь всё ближе и ближе ко мне. А следом за ней все телекамеры также стали двигаться в мою сторону. И я поняла, что час испытания пробил.
Бог мой! Если бы я только могла сейчас сбежать, то непременно бы сделала это. Я совершенно не хотела здесь находиться и уж совсем не горела желанием общаться со своей мамочкой, которая, похоже, вернулась с того света. А вдруг это вообще не она? А её призрак? Хотя вряд ли призраки бывают горячими. Или она превратилась в зомби?
Ох, страшно-то как! Если бы не эти проклятые камеры, я бы потихонечку смылась отсюда, пока не станет ясно, действительно ли моя мама вернулась или же это какой-то трюк. Но если я сейчас убегу при всём честном народе, то это будет такой позор, что я вовек не отмоюсь. Весь мир увидит, как единственная дочь отказалась обнять свою мать, когда та чудесным образом возвратилась к своей семье. Ой, лучше бы она не возвращалась! Только не так! И не сегодня!
И вот все объятия и поцелуи от знакомых и родственников закончились, и осталась одна я.
Мама медленным шагом подошла ко мне, но на лице её не было ни тени радости или грусти. Она шла так, словно только что вышла из комы и ещё не окончательно разобралась в том, где находится и что с ней произошло. Её лицо оставалось неподвижным, словно представляло собой восковую маску, а волосы потихоньку начали темнеть. Теперь уже не вся мамина голова была седой, а лишь отдельные участки волос на висках.
Я же перестала дышать. Мне было так страшно, что, казалось, даже сердце перестало колотиться. Я боялась, что не сдержусь и завизжу прямо на глазах у всех этих людей, которые сейчас находились в зале. Прямо перед прицелами телекамер буду стоять и визжать, пытаясь выплеснуть в звуке все свои эмоции.
Но ни сбежать ни завизжать я не успела. Мама подошла ко мне вплотную, и все телекамеры обступили нас плотным кольцом, отрезая пути к отступлению.
Я посмотрела в глаза своей матери, надеясь увидеть в них что-то знакомое, родное, что приободрило бы меня, придало сил и позволило поверить в то, что передо мной сейчас действительно стоит мама, женщина родившая и вырастившая меня. Но я не увидела ничего. Глаза мамы были по-прежнему мутно-зелёного цвета, но в них не было ни искры жизни, ни света любви, словно они были стеклянными.
Я надеялась, что мама что-то скажет или хотя бы проявит инициативу, попытавшись обнять меня, чтобы снять напряжение, сковавшее сейчас все мои мысли и мышцы тела, но она ничего не говорила и ничего не делала.
А в зале воцарилось зловещая тишина. Все сосредоточено ждали моей реакции, надеясь, что я вот-вот брошусь матери на шею и со слезами радости буду повторять слова любви, поэтому нужно было что-то сделать.
– Привет! – хриплым голосом произнесла я, делая шаг навстречу матери.
После чего я прикоснулась своей щекой к щеке матери и почувствовала, что она уже не такая горячая, как говорил Роман.
– Я очень рада, что ты вернулась, – добавила я, попытавшись улыбнуться.
– И я рада, – ответила мама, и все присутствующие бурно зааплодировали при этих словах.
И я заметила, как телекамеры стали отъезжать от меня, начав снимать зал и восторженные реакции остальных людей. И я воспользовалась этой минутой. Сделав шаг назад, я постаралась раствориться в толпе, чтобы получить возможность немного перевести дух.
После этого вопросы посыпались на мою маму со всех сторон.
– Расскажите, что с Вами было? Что произошло? – спрашивали все вокруг.
При этих словах, казалось, оцепенение немного спало с лица моей матери, словно она силилась что-то вспомнить, но это ей с трудом удавалось. Но всё же она превозмогла себя и начала медленно говорить.
– Я помню, как была дома. Хотела пойти на кухню и заварить чай, но тут зазвонил мой мобильный телефон. Я вышла в коридор, взяла с тумбочки телефон в руки и нажала на зелёную кнопку. И после этого сразу же очутилась перед дверью в этот зал. Дверь была открыта, и я собралась войти внутрь, но почувствовала, как моё лицо что-то стягивает, словно я нанесла на лицо маску и забыла её смыть, отчего она засохла. Тогда я достала из кармана кофты носовой платок и стала стирать эту маску. Потом я поискала глазами зеркало, чтобы посмотреть, удалось ли мне очистить своё лицо, но не нашли никакой зеркальной поверхности. Тогда я решила открыть дверь и посмотреть, что же находится за ней, после чего оказалась здесь, в этом зале, в окружении своей семьи и знакомых. И до сих пор не могу понять, что же случилось. Почему вы все здесь? И как я сама сюда попала?
Все присутствующие, затаив дыхание, ловили каждое слово моей мамы, и лишь когда она закончила свою речь, принялись бурно обсуждать услышанное. Но тут мой слух уловил до боли знакомый телефонный звонок. Я с ужасом подумала, что это звонит мой телефон, хотя я и выключила у него звук. Но переливистая трель явно принадлежала моему аппарату. Хотя, возможно, в этом зале находится ещё как минимум один товарищ, у которого установлена такая же мелодия на телефоне. Хоть это было так! Потому что мне сейчас никто не должен был звонить. Вся моя семья находилась здесь, как и большинство знакомых. А те, кого здесь не было, наверняка сидели сейчас у экранов своих телевизоров и внимательно наблюдали за всем происходящим в этом зале.
– Люся! – услышала я голос своего папы и тут же повернула голову на звук его голоса. – Твой телефон звонит! – сообщил отец, протягивая мне мобильный.
И где он его только нашёл?
Боясь приблизиться к телефону, который не предвещал ничего хорошего, я махнула отцу рукой, чтобы он положил аппарат на место.
– Ответь! – продолжал настаивать отец, протягивая мне телефон.
Народ уже начал коситься на меня, а телекамеры тотчас стали поворачиваться в мою сторону. Дело принимало дурной оборот.
Неужели отец не мог додуматься сбросить телефонный звонок? Ну какой нормальный человек будет разговаривать по мобильному в прямом эфире, чтобы его переговоры слушала вся страна?
В итоге, я подошла к отцу и взяла из его рук маленький подпрыгивающий аппарат, который, не переставая, трезвонил уже вторую минуту. С замиранием сердца я взглянула на экран. И там, где обычно высвечивается номер звонящего человека, сейчас была фраза: «Абонент, мы пришли за тобой!»
Моё сердце рухнуло.
– Дочка, что же ты не отвечаешь? – повернувшись в мою сторону, произнесла в свою очередь мать, отвлёкшись от окружавших её людей.
Вместо слов я показала ей экран своего телефона, надеясь, что ей хорошо видна надпись. Но, вероятно, у мамы было не такое хорошее зрение, как я надеялась, потому что она ничего не сказала в ответ и даже не попыталась остановить меня.
– Да ответь же ты наконец! – посыпалось на меня со всех сторон, и, не осознавая, что делаю, я дотронулась до зелёной кнопки на телефоне.
В ту же секунду я перестала что-либо видеть и чувствовать, потому что всё исчезло, погрузив меня в звенящую темноту.
Дом на Иакимовой горе
Пролог
В сгустившихся сумерках позднего летнего вечера трое мальчишек лет четырнадцати, крадучись, двигались к высокому забору, окружавшему двухэтажный кирпичный дом.
В руках у мальчишек была длинная деревянная лестница, по которой они планировали перебраться через ограждение, стоящее у них на пути. А карманы ребят были полны всякой всячины. С собой у каждого из мальчиков был перочинный ножик, налобный фонарик и телефон с встроенной видеокамерой.
Когда ребята подошли к забору, то приставили к нему принесённую лестницу и по очереди перелезли через ограду. Спрыгнув на землю, они надели себе на головы фонарики, включили видеокамеры в своих телефонах и взяли в руки ножи. Потом они медленно двинулись вперёд, прямо к дому, из которого не доносилось ни звука. Лишь одинокое окно на втором этаже было освещено, но никаких теней или силуэтов, свидетельствовавших о присутствии там людей, замечено не было.
И мальчики продолжали идти, аккуратно наступая на землю, словно вся она была заставлена медвежьими капканами, угодить в которые никому не хотелось.
– Ай! – внезапно воскликнул один из мальчиков и упал прямо на ровном месте.
