Светлана Евгеньевна Андреева
Я запрещаю этому быть на Земле
Фон не нашего мира
– Вам не хорошо? Я могу чем-то помочь? – незнакомая девушка тревожно вглядывалась в моё лицо.
– Что? – я очнулась от задумчивости и машинально проверила, не пропустила ли свой рейс. – Нет, благодарю, всё хорошо.
– Вам точно не нужна помощь? Вы такая несчастная!
– Всё хорошо, это просто тяжёлое задание в дальнем космосе, – я постаралась успокаивающе улыбнуться я в ответ. – Сложности с логикой чужой цивилизации. Благодарю вас.
Девушка облегченно кивнула, искренне пожелала мне удачи и догнала свою подругу.
Надо как-то отвлечься. Я так пропиталась этой жуткой информацией, что от меня люди как от чумной шарахаются. Или за больную меня принимают. А ведь они правы. Я буквально больна от этой мерзости. Я больна совершенно чуждой нашему миру информацией. Я больна эмоциями и переживаниями, которые в нашем мире просто не могут существовать. И они это чувствуют.
Хорошо, что такси подоспело. Я уже чувствовала на себе встревоженные взгляды ещё двоих прохожих. Я фонила проблемами.
Обычно предвкушение вылета меня окрыляло. А сейчас я уже чувствую себя уставшей. Всё познаётся в сравнении. Который раз убеждаюсь, в каком прекрасном мире мы живём. Я смотрела на лица прохожих. Они все улыбаются, они смеются. Счастливые люди. Три дня назад я была такой же. Какое счастье, что мы даже не знаем, что такое явление как рабство возможно. Даже в страшном кошмаре такое выдумать не можем. В нашем мире такого просто не существует. И у меня двойственное чувство. Мне хочется убедиться, что Заноза ошиблась и этого не существует вообще. Потому что это просто не должно существовать. Но, что бы защитить нашу миссию, надо доказать, что Заноза права. Что вся эта не укладывающаяся в голове противоестественная система отношений существует на самом дел.
До звездопорта лететь минут сорок. И хоть голова моя и так распухла от изучения такого объёма информации, я, что бы не терять время, а скорее уже по привычке, открыла досье на сотрудников миссии.
О! А Заноза, оказывается, показывала великолепные результаты. Ну да, она же ещё в университете в куче исследований принимала участие. Так как же она попала работать в эту дыру? Неужели ей ничего получше не предложили, с её-то талантами? Тоже странно. Я поставила пометку, что надо выяснить это. Как я люблю читать такие строки в резюме: масса перспективных предложений по карьерному росту, а человек выбирает работу в неизвестной дыре на краю галактики. Это уже гарантия захватывающей истории о несчастной любви или ещё чего-то очень личного, мотивирующего на подвиги и самоотречение.
Я бегло просматривала страницы, делала себе заметки, но мысли мои были заняты другими вопросами. И всё же, а почему они все уверены, что Совет будет добиваться запрета работы наших исследователей? Только из-за того, что Заноза обнаружила на этой планете эту экзотическую форму взаимоотношений особей – рабство?
Как известно, жизнь на этой планете практически полностью была уничтожена в ходе галактической войны, когда планета подверглась массированной бомбардировке, в результате чего потеряла около 70% атмосферы. Могущественная цивилизация, входившая в Союз Миров, погибла. Или, что точнее, была уничтожена в той бомбардировке.
Разумная цивилизация на этой планете была обнаружена вновь сравнительно недавно. Как уже упоминалось, нашими исследователями разумность её была доказана. При том, такое быстрое формирование новой разумной цивилизации на планете заставило нас изначально рассматривать только версию её переселения извне. Однако, глубокая связь умпалов с этой планетой лучшее доказательство неоспоримой причастности этого вида к экосистеме планеты.
Умпалы. Почему их умпалами назвали, если планета называется Гарапца? Лишняя путаница с названиями. Итак, по официальной версии, умпалы живут на планете повсеместно отдельными колониями, построенными по принципу роя, с четким разделением функций необходимых для выживания всего сообщества и глубокой специализацией на конкретных видах деятельности. При этом, специализация настолько глубокая, что полностью изменяет физиологию и даже делает определенные категории индивидов не способными выжить без участия остальных.
Десятки лет именно эта информация считалась самым верным описанием разумного вида, населяющего эту планету. И вот, нашёлся один упертый ученый, ответивший на обвинение о нарушении протокола проведения исследований ещё более жёстким обвинением. И это, конечно была наша Заноза. В один миг всё рухнуло. Сколько переполоха устроило это странное сообщение о рабстве. Рабство в рое? Что же меня ждёт на этой планете?
Я закрыла глаза, уютно расслабившись в кресле и отстранившись от всего этого тягостного бреда с версией о рабстве, сосредоточилась на внешних факторах этой миссии. Итак, это не просто заурядная исследовательская миссия. Дело в том, что это совместная исследовательская миссия. Но сейчас там работают только земляне. И нас в эту миссию пригласили именно как независимых сторонних наблюдателей. А в итоге, сейчас в миссии мы остались одни. Почему? Почему в совместной миссии работаем сейчас только мы одни? И нас оттуда стремятся выгнать.
Миссия находится в секторе, который с точки зрения расселения землян нам совершенно не интересен. Во-первых, слишком далеко от сектора нашего расселения. Во-вторых, это сектор интересов цеплагров. Цивилизации, с которой мы слишком несхожи и по физиологическим, и по мировоззренческим параметрам, что бы поддерживать хоть какие-то взаимовыгодные отношения. И цивилизация эта довольно агрессивно действует, отстаивая свои интересы. А солнечная система, в которой работает миссия, находится глубоко в тылу их сектора. Но разрешения на освоение и заселения её они от Совета не получили. И от работы в этой миссии они отстранены за ряд грубейших нарушений. Но Глыней и Ветуанцев никто не отстранял. Почему они ушли?
В итоге, около сорока лет назад, Совет предложил нам, то есть, землянам присоединиться к исследовательской программе, как независимому и не заинтересованному в конкретных результатах представителю Союза Миров.
Таким образом, выходит, что эта миссия буквально является чужеродным раздражающим вмешательством в сектор, который цеплагры жаждут считать своим. Миссия им мешает, и они всё готовы сделать, что бы закрыть её, убрать. Поэтому, жалобы на нарушения в миссии и так сыпятся как из рога изобилия. Но их удавалось сглаживать и объяснять предвзятостью цеплагров. По словам Посла, Совету просто нужен независимый наблюдатель за цеплаграми в этом секторе, и они решили подставить на это неблагодарное дело нас. И рассматривалось наше участие как временное. С кандидатом, готовым перенять с наших плеч, эту не нужную землянам ношу, уже почти договорились. И все бы вышло тихо да гладко, если бы Заноза не сделала это своё громкое и нелепое заявление.
Теперь нас просто разгромят, если мы не сможем доказать, что у её заявления были веские причины. А цеплаграм только и надо избавиться от этой миссии. Кандидат, сразу пошел на попятную. Нас выставляют не способными справляться с заданиями масштаба Совета. И теперь нам любым способом надо предотвратить закрытие миссии.
Вот так одно громкое заявление ученого, жаждущего славы, может выкинуть землян из полноценных членов Союза Миров.
Ненавязчивый сигнал известил, что мы подлетаем к Космопорту. Как же я всегда любила этот вид! Столько мощи. Столько возможностей. Открытые дороги в самые дальние уголки галактики. Как это может не вдохновлять? Как это может не наполнять силой? Хватит киснуть! Я же хотела попасть в миссию уровня Шеломина? Так нечего ныть теперь!
Можно уже никуда не лететь
Звонок от координатора застал меня в момент выхода из такси.
– Дара, мне жаль. Мы зря вас побеспокоили, оторвали от дел.
– Что случилось, Константин? – его голос не оставлял сомнений, что произошло что-то непредвиденное.
– Только что пришло сообщение, – тяжело вздохнул он. – Цеплагры подали требование о закрытии миссии. За грубейшее нарушение. И, к сожалению, миссия подтвердила, у них случилось ЧП. В результате они не только допустили обнаружение своего присутствия перед местным населением. Они ещё и в прямой контакт вступили. И вызвали крайне агрессивную реакцию местных. Нашего сотрудника камнями забросали.
– Камнями? Местные?
– Да. Он жив, но в тяжелом состоянии. После такого миссию уже не отстоять.
– Посол знает?
– Известил, но подтверждения от него нет. Он в межмирье.
– А когда заседание комиссии по этому обвинению? – зачем-то спросила я.
– Через четыре дня, – вздохнул он. – В любом случае, уже ясно, что миссию нам придётся покинуть. Но благодарю вас за готовность сотрудничать.
– Да получается, что не за что теперь.
Я проводила взглядом какой-то взлетевший корабль. Ну вот. Моё задание провалилось, не успев начаться. Три дня, три адских дня изучения абсолютно не усваиваемой не логичной анти человечной информации. Столько мук и всё зря! Но больше всего мне было обидно, что я потеряла возможность работать над заданием уровня Виктора Шеломина. Одна ошибка исследователей и вся подготовительная работа, не только моя, но и Посла, и всей его команды летит псу под хвост. Да что они там вытворяют! Нарочно что ли? Сначала Заноза, не предоставляя внятных доказательств, заявляет о рабстве, теперь ещё это ЧП! Да они хоть представляют весь масштаб бедствия? Из-за неосторожного заявления ученого, жаждущего славы, может быть уничтожена сотня лет кропотливой работы наших дипломатов в Совете Миров! А возвращение человечества в Совет и так без восторгов приняли. И нам приходится постоянно доказывать, что мы достойны быть полноправными членами. Делами доказывать! А эта миссия и есть такое дело! И что в итоге?
Я точно знаю, что программой миссии контакты с местными строго запрещены. Что они там творят? Почему он вообще вступил с ними в контакт? Чуть не погиб при контакте с местными! Камнями забили! Вы нарочно, что ли весь этот саботаж устроили? И как миссию после этого могут не закрыть!
Я бы сейчас полетела туда только что бы самолично всем по шее надавать! Ужасно обидно.
– Что-то случилось? Я могу помочь?
Я подняла глаза на незнакомого мужчину. От меня фонило проблемами. И это так контрастировало с привычной нормальной нашей жизнью, что люди не могли этого не замечать.
– Нет, благодарю, – постаралась выдавить улыбку я. – Просто сложное задание.
Я вляпалась в эту мерзкую грязь, пропиталась ей, я буквально чувствовала себя отравленной этой гадкой информацией. Хорошо, что теперь я могу от этого избавиться. Не знаю как, но должен же быть способ всё это забыть? И я, пожалуй, даже успею вернуться в проект.
– Повторите пункт назначения, пожалуйста, – вежливо попросил справочный автомат.
– Есть более быстрый способ добраться до 816 узловой базы, чем этот? – неожиданно для самой себя выпалила я.
Зачем я это делаю? Комиссия, которая, безусловно, вынесет решение о закрытии миссии, будет через четыре дня. Мне с пересадками до них добираться почти два дня. Я даже расспросить их толком не успею, не то, что изобрести доказательства нашей невиновности в этом заранее проваленном деле.
Вот честно, я же подошла вызвать такси обратно к дому. Но… это не просто злость на непрофессиональное поведение сотрудников далёкой миссии. Я просто не готова сдаться! Я не могу отказаться от этого задания! Я хочу в этом участвовать! И это не первое абсолютно безнадёжное дело, в которое я впутываюсь.
– Это кратчайший путь, учитывая, что вам разрешен перелет на служебном грузовом транспорте, – пояснил справочный автомат.
И меня осенило. Я быстро набрала Константина.
– Дара? – удивленно отозвался он.
– Константин, когда и откуда вылетает медтранспорт за забитым камнями контактером? Я могу успеть на него попасть?
– Вы всё-таки решили лететь? Я сейчас перезвоню.
Две минуты тишины и недоумения. Вот что я делаю?
– Двадцатый сектор, двенадцатая площадка, – Константин соединил меня с координатором полётов напрямую.
– Я не вижу этого рейса, – я пробежала взглядом по табло вылета.
– Это не пассажирский сектор, – помощник Константина быстро перерегистрировал маршрут в моём билете. – Военный катер подбросит вас до 824 базы. Вас встретят и перебросят на 816-ю. Медтранспорт стартует через пять часов. Вы успеете.
– Благодарю! – как можно бодрее отозвалась я, чувствуя, как у меня коленки подкашиваются.
Показать, что готовы дать сдачи
Военный корабль. Истребитель? Ну что же, я сама напросилась. Ведь нет никакой разницы каким бортом нырять в струну, правда? Одна и та же технология притягивания подобного. Только в гражданском транспорте это большой надёжный корабль, а в военном… на фоне огромного грузовоза истребитель, к которому меня вез проводник, казался крошечной раздавленной скорлупкой.
Утешает только, что я кучу времени сэкономлю. Если выживу.
Пилот оказался высоким крепким парнем. Форменный костюм полностью скрывал его голову и лицо, не давая мне возможности узнать о моем пилоте ещё хоть что-то.
Он сделал шаг мне на встречу.
– Василий Терёкин, – бодро представился он. – Вы Дарирадость Светлова? Прошу на борт.
– Я точно выживу после этого? – я скользнула взглядом по выглядевшей слишком хрупкой обшивке борта истребителя. – Разве такие машины могут самостоятельно совершать дальние прыжки?
– Обижаете, мы же Силы Быстрого Реагирования. Это самый быстрый и надёжный способ переброски, – он сложил шлем, только закрывая за мной шлюз двери. Я даже успела приготовиться к тому, что наша атмосфера его виду не подходит. Но нет. Человек. Короткая уставная стрижка, русые волосы, серые глаза. Почти красавец, если бы не…
– Где вы получили эти ранения?
– Это не ранения, – он смущенно отвёл глаза, и повёл меня к моей капсуле. – Это следы контактов с Фениксом.
– Вы пилот Феникса?!?
– К сожалению, нет. Я не прошел испытание.
– Феникс оставляет такие ожоги?
– Я потерял контроль над эмоциями, – нехотя ответил он. – И над Фениксом. Сам виноват.
– А почему же вы сразу не залечили их?
– Что бы видеть в зеркале каждый день, над чем мне надо работать, – признался Василий, помогая мне настроить регулировки перегрузочной капсулы по моим параметрам. – Что бы не провалить следующую попытку.
– Будете пробовать ещё раз?
– Да. Обязательно.
– Зачем? Что вас всех так тянет в этот отряд? Живой метал, управляемый силой воли. По мне, так это необоснованный риск. Запредельно сумасшедшая технология.
– Фениксы посылают на самые значимые задания. А я все восемь лет службы в патруле наблюдения проболтался. Ни во что не вмешиваться. Огонь не открывать. Фиксировать нарушения и позволять уходить безнаказанно. Я не для этого в армию служить пошел. Я хочу делать что-то важное. Менять ситуацию к лучшему. А не наблюдать, как всякие гады творят, что хотят, а мы терпим, соблюдаем условия сотрудничества.
– Вы же на пограничье служите? А там важно не втравить человечество в очередную галактическую войну из-за какой-нибудь мелкой стычки из-за непонимания друг друга.
– И пусть творят что хотят? Зачем мы тогда там?
Я с этим же вопросом к Виктору приставала. И как бы он ответил сейчас этому бравому бесстрашному воину?
– Мы просто по-разному думаем и оцениваем действия друг друга. Для их образа жизни это может быть нормально и естественно. А для нас ужасно. Но нам необходимо жить рядом и жить в мире. На некоторые вещи приходится закрывать глаза.
– Нельзя на такое глаза закрывать! – возразил он. – Цеплагры – редкостные твари. Я вырос на пограничье. Нельзя их к нашим планетам и близко подпускать.
– Ну, себя-то мы в обиду не дадим, – я запнулась, вспомнив разговор с Послом.
Так вот оно что. Я лечу выяснить, как они сумели незаметно оккупировать планету с разумной цивилизацией. Именно для того, что бы мы не дали себя в обиду. Великий Космос! Если планета действительно оккупирована, а Совет это не видит, значит, мы не защищены от подобной судьбы!
– Неужели ваши ученые советники понять этого не могут? Нельзя с ними по-человечески. Не люди они. Они понимают только силу. Их надо постоянно ставить на место. Показывать, что мы им это не позволим. Каждое прощение их якобы особенностей, они понимают как нашу слабость и тут же нападают. Именно этим мы их провоцируем на агрессию. Тем, что сразу сдачи не даём. А потом улаживаем, уговариваем, сглаживаем противоречия. Нельзя так с ними. Они другие.
– Не могу с вами не согласиться, Василий, но мы не можем стать такими как они. Не можем опуститься до их уровня.
– Значит, терпим их дальше?
– Я как раз лечу это выяснить, – пообещала я.
– У вас пульс зашкаливает, – заметил Василий. – Не волнуйтесь так, это действительно самый безопасный транспорт.
– Васёк, пока ты флиртуешь с нашей гостей, наше время вылета истекает, – вмешался второй пилот. – Занять стартовую позицию! Я стартую.
Я расслабилась, прислушиваясь к еле заметному гулу двигателей и стараясь упокоиться и выровнять пульс. Не страх перелета, а неожиданно по-новому отрывшаяся для меня цель задания, заставили моё сердце взволнованно биться.
Ах, Василий. Отважный страж Пограничья. А я ещё сомневалась, лететь мне или нет! Показать, что мы готовы дать сдачи. Вот что нам надо сделать на этой далекой несчастной планете. Ещё до того, как они дотянутся до наших территорий, они должны знать, что мы дадим сдачи!
Часть вторая. Миссия со связанными руками
1 день на станции
Добро пожаловать и не задерживайтесь
Капитан удивила меня, ещё когда я бегло изучала её досье. Юрист, что редко требуется на такой должности. И при этом, она совершенно не соответствовала стереотипному образу о представителях этой профессии. Капитан Флоренс была женщиной крупной, но умудрилась не потерять ощущение гибкости и лёгкости движений даже при своих выдающихся формах. Не знаю, как можно скрупулёзно корпеть над параграфами отчетов, запросов и постановлений и при этом оставаться такой подвижной и эмоциональной женщиной. И очень обаятельной надо сказать. И голос у неё оказался неожиданно звонкий и музыкальный.
– Дарирадость – это настоящее имя или писательский псевдоним?
Этот вопрос неизменно конкурировал за первое место с вопросом «с какой целью вы к нам прибыли».
– Настоящее. Мама с папой верили, что имя определяет предназначение ребёнка.
– И с таким именем вы пошли в журналисты?
– А вдруг, благодаря имени, мне удастся вычеркнуть эту профессию из списка прокажённых?
Флоренс рассмеялась. Она сразу располагала к себе, если бы не мелкие детали в обстановке её кабинета, добавлявшие штрихи к её портрету. Например, нелепые занавесочки на иллюминаторах. Кто вообще вешает занавески на иллюминаторы? И эти пейзажи в картинных рамах. Неудачная попытка декорировать каюту под сельский домик.
– Зовите меня просто Дара, прошу вас.
– Ну что же, добро пожаловать на борт, – и она глянула за моё плечо. – А это что за делегация? Вам всем заняться нечем?
– Капитан, вы же умная женщина, – отозвался из дверного проёма молодой человек с насмешливыми глазами, по описаниям в досье это должен быть Влад, – не заставляйте нас выдумывать подходящие поводы. Мы просто хотим познакомиться с нашей гостьей.
– Дара Светлова, журналист, – представила меня капитан, – хотя, вы оболдуи, и так уже знаете. А это моя команда. Вот этот самый нахальный – Влад Знич. Карина наш биолог. Карина ты по делу или с этими бездельниками за компанию?
– Да ладно, Флоренс, мы всё успеем, – успокоила её смуглая кареглазая девушка. Такая юная. Это её первая миссия.
– Так, шалопаи, вам здесь мёдом намазано? – прикрикнула на них капитан. – Нечего глаза пялить, познакомились и шуруйте работать!
– Может мы тоже хотим узнать побольше о нашей гостье, – возразил Влад.
– Если есть вопросы – задавайте быстро, – осадила его Флоренс. – Не забывайте, у нас жёсткий график связи сегодня. А твой отчет я ещё не вижу.
– Через четыре минуты будет, – пообещал Влад.
– Вы будете у нас всех интервью брать? – перевела внимание всех на меня Карина.
– Нет. Скорее это будет похоже на допрос, – я решила не терять времени на доказательства нужности моей профессии. Хотят верить, что журналисты зло, пусть верят.
– Допрос?
– И на основании ваших показаний я составлю отчет для нашего Посла. Рассчитываю на ваше сотрудничество.
– Вы работаете на наше посольство при Союзе Миров? – уточнила Карина.
– В настоящее время да, – я убедила себя, что ни капли не лукавлю, ведь именно их задание я сейчас выполняю.
– Замужем?
Я обернулась к Владу, но встретилась с восторженным взглядом больших карих глаз. Нет, просто сказать, что глаза у него карие, будет недостаточно. За такие густые ресницы парочка моих подруг ежедневно сражались с кучей косметических приспособлений. А этому парнишке, похоже, они достались даром от рождения. И они придавали такое трогательно доверчивое выражение его взгляду, что слова просто застыли у меня на языке.
– Влад! – вместо меня звонко возмутилась капитан Флоренс.
– Чем мой вопрос хуже? – хихикнул Влад.
– Это не относится к моим профессиональным качествам, – пояснила я.
Ему лет восемнадцать – двадцать. Значит это – Горга Витоз, оператор видеонаблюдения.
Горга вдруг приосанился, даже воротничок поправил. Но причиной было не моё внимание. Он смотрел куда-то за моё плечо.
– Оперативно! – донесся из-за моей спины язвительный голос. – Не успели Пашку увезти, а журналист уже тут как тут!
Я обернулась. Ну, на ласковую встречу я и не рассчитывала. Заноза стояла, прислонившись к стене, сложив на груди руки, и смотрела с нескрываемым вызовом. Она совсем не изменилась. Такая же худая до угловатости, всё с той же бесцветно-мышиного цвета косой, уложенной на затылке в тугой узел, и настороженным взглядом таких же бесцветно блёклых глаз. Этакий ученый сухарь. Она всегда такой была. Словно решила пропустить юность со всей этой романтикой и бесшабашными выходками, и сразу стать мудрой ворчливой старушкой.
– Что в Большом Космосе не из чего больше сенсацию раздуть?
– А я здесь не из-за забитого камнями сотрудника, – подчеркнуто мягко ответила я на её выпад. – Я об этом ЧП узнала уже в аэропорту, за четыре минуты до вылета. Вопрос о закрытии вашей миссии был внесен в график работы Совета Миров за пять дней до этого происшествия. Я здесь из-за твоего громкого заявления, Саша. У нас три дня, что бы ясно и четки оформить неоспоримые доказательства существования рабства на этой планете. Или вас закроют, не доводя рассмотрение до Совета Миров.
Выражение лица Занозы внешне не поменялось. Поменялся лишь впившийся в меня как в нежеланную гостью взгляд.
– У тебя же есть доказательства?
– Идем! – решительно махнула рукой Заноза.
– Никаких «идем»! – остановил нас звонкий окрик капитанши. – Сначала обедать, в душ и к моему милому. То есть, к нашему доктору. А после можете ходить сколько влезет.
– Но у нас сеанс консультации через сорок минут! – возразила Заноза. – Потом совещание. Я бы хоть в курс дела её ввести успела.
– Вот отметится у Ройзы, и вводи куда хочешь. Порядок должен соблюдаться.
– Что за консультация? – вмешалась я.
– Ноосферного инфоэколога, – пояснила Заноза нехотя, словно сомневаясь, что этот набор слов что-то объяснит.
– Я успею на неё! – пообещала я.
Итак, ионный душ, врач, и если чудесным образом останется пара минут, возможно, даже успею перекусить. Нельзя сказать, что контакт с Занозой налажен, но могло быть и хуже. Честно говоря, самое время признаться, что я слегка преувеличила, заявив послу, что хорошо знакома с Александрой. Мы действительно учились в одном университете, но не общались и даже знакомы лично не были. Я запомнила её только из-за звучной фамилии. Александра Зариноза. Все, понятное дело, звали её просто Сашка Заноза. В то время она казалась жутко скучной придирчивой занудой. Это сейчас я, конечно, уже понимаю, что её въедливость, настырная жажда докопаться до сути и выяснить всё до мельчайших деталей – это качества настоящего исследователя, каким она сейчас и стала.
И вспоминая, какой я сама позволяла себе быть в те студенческие годы, оставалось только надеяться, что Александра этого не помнит. Или хотя бы не вспомнит теперь, чем я могла её обидеть.
Врач миссии Ройза Брукбер не был щуплым низеньким тихим подкаблучником. Таким его делало сравнение с его крупной звонкой женой. Да, ему выпала честь по совместительству быть ещё и мужем капитана станции. Даже не смотря на то, что капитана Флоренс сейчас не было рядом, мысль о том как они будут смотреться рядом, вносила корректировки в первое впечатление о докторе.
– Какое у вас прекрасное имя, Дарирадость.
– Только не вздумайте так ко мне обращаться, прошу вас, – улыбнулась я. – Достаточно просто Дара.
– Очень жаль, – шутливо вздохнул доктор на мою просьбу, не отрываясь от тестирования показаний моего состояния здоровья. – Само звучание вашего имени могло бы скрасить некоторые негативные моменты нашей ежедневной рутины. Ну, не смею вас задерживать. Отдыхайте, обживайтесь, знакомьтесь с нашей командой. Добро пожаловать на борт, как говориться.
Какой милый человек. Жаль, что времени в обрез. Некогда с ним побеседовать. Врач на станции всегда знает всё и обо всех.
