Сергей Эрнестович Поляков
Феноменология психических репрезентаций
2.7.3. Сущность движения и его восприятие
Вопрос: существует ли движение[129]? – любой «здравомыслящий» человек воспримет с усмешкой. А. Н. Чанышев [1981, с. 145] между тем напоминает, что еще Зенон высказывал сомнение в реальности движения. Э. Кассирер (2002) тоже замечает:
Для мышления, которое, подобно мышлению элеатов, ориентируется исключительно на абсолютное бытие, стремясь в нем застыть, летящая стрела покоится, ибо ей в каждое неделимое «сейчас» всегда соответствует одно-единственное, однозначно определенное и неделимое «место» [с. 34].
В. В. Миронов и А. В. Иванов (2005), обсуждая сомнения античных и более поздних философов в наличии движения, пишут:
…вряд ли философы отрицали движение как таковое, но безусловно, что они ставили под сомнение его всеобщность, а главное – возможность логического обоснования движения. …По разным источникам, в качестве участника указанной ситуации, отрицавшего движение путем хождения, был Диоген Синодский. Гегель отмечает, что его опровержение (как и вообще опровержения подобного типа) является вульгарным…
Авторы (2005) цитируют Гегеля:
Что существует движение, что оно есть явление, это вовсе и не оспаривается; движение обладает чувственной достоверностью, оно существует, подобно тому как существуют слоны; в этом смысле Зенону и на ум не приходило отрицать движение.
Вопрос здесь идет о его истинности, —
и заключают:
Исходя из логической противоречивости движения, Зенон действительно делал вывод о том, что движение не обладает истинным бытием [с. 119–120].
Является ли все же движение элементом физического мира, как принято считать? Если оно является атрибутом физического мира, то оно должно присутствовать в настоящем физической реальности. Так же, например, как объект (или «элемент реальности в себе») присутствует в ней. Если движения нет в настоящем физической реальности, то где же оно есть? Сколько длится настоящее в физической реальности? Данные вопросы не такие уж бессмысленные, как может показаться на первый взгляд.
Очевидно, что ответ целиком и полностью зависит от нашей точки зрения. Если мы будем считать, что настоящее длится, например, целую секунду, тогда движение появится как элемент физической реальности. А если настоящее длится лишь доли секунды, или доли миллисекунды, или в миллиард раз более короткий период времени? Есть ли тогда физическое движение? Может быть, можно тогда сказать, что физический мир просто скачкообразно переходит из одного настоящего в следующее, изменяясь при этом, и никакого привычного нам физического движения в этом мире нет? И есть что-то иное? Раз продолжительность настоящего явно зависит от нашей точки зрения, следовательно, настоящего нет как физической сущности и это лишь конструкция нашего сознания, которая может быть нами произвольно изменена?
Восприятие движения требует пребывания физического мира сразу хотя бы в двух последовательных состояниях, позволяющих одновременно смоделировать его в эти моменты и уловить различие между моделями, которое собственно и конституирует движение как таковое. Но в физической реальности есть только один момент времени – настоящее, так как прошлого в нем уже нет, оно ушло, а будущего нет еще. В следующий момент времени вновь появляется новое настоящее. Где же тогда находятся эти два разных последовательных состояния воспринимаемого мира? Очевидно, что они находятся в сознании наблюдателя. Только там могут одновременно присутствовать прошлое и настоящее.
Вернемся к вопросу: сколько времени физический мир существует в неизменном состоянии? Или – за какое время он успевает измениться? Следует принять, что продолжительность физического настоящего стремится к нулю, так как мир постоянно меняется на микроуровне. Представляется логичным или хотя бы привычным, что, впрочем, не обязательно верно, рассматривать процесс существования и изменения физической реальности в виде бесконечного множества ее состояний, отличающихся друг от друга, условно говоря, на один перескок электрона на новую орбиту атома или на излучение одного кванта во Вселенной. Каждое такое состояние только и должно быть рассмотрено в момент своего существования как физическое настоящее мира. В следующем настоящем физическая реальность уже просто несколько иная.
Тогда естественным образом возникает вопрос о справедливости сомнений философов в существовании движения. Правда, заявляя об «исчезновении» движения, мы можем уподобиться физикам, которые в первой половине прошлого века «обнаружили» «исчезновение материи». Такой подход столь же умозрителен и, возможно, даже не вполне адекватен, как, например, попытка дополнить экологические модели воспринимаемых нами предметов моделями их микроструктуры, то есть не нужно путать плоскости анализа проблемы. Абстрактную физическую реальность следует рассматривать на абстрактном вербальном уровне, тогда как воспринимаемый чувственно физический мир – на уровне его сенсорных моделей. И даже если в первом мире, репрезентируемом абстрактными вербальными конструкциями, движения в привычном нам понимании действительно нет, как заметили еще античные авторы, то в окружающем нас чувственно моделируемом мире мы имеем дело с чувственно воспринимаемым движением.
И в этом втором мире имеет смысл обсуждать и движение, и предметность (вещность) этого мира, и его «психологическое настоящее», которым можно считать, по-видимому, «порог нерасчлененной длительности»[130], так как мир этот конституируется нашими чувственными моделями и существует в виде их. Чувственно моделируемое движение – явление того же порядка, что и чувственно моделируемые вещественные предметы, которые мы воспринимаем сенсорно, несмотря на свои знания о том, что на микроуровне нет ни вещества, ни материи, а есть лишь, как образно сказал Б. Рассел [1999, с. 290], «сложные системы волновых движений». Следовательно, необходимо различать то, что репрезентируется нашим сознанием чувственно в виде движения, и то, что понятие движение представляет собой, будучи репрезентируемым в форме наших вербальных конструкций.
Обращает на себя внимание то, что имеющаяся у нас чувственная репрезентация движения довольно странная. Она, например, репрезентирует в качестве движения не только то, что действительно является движением в физическом смысле, но и то, что движением вовсе не является или является движением иных объектов, а не того объекта, движение которого мы видим. Дж. Гибсон [1988, с. 36] подчеркивает, что воспринимаемые нами изменения – движения, влияющие на наше поведение, – никогда не протекают ни слишком медленно, ни слишком быстро. Он указывает на разницу между процессами, протекающими в физическом мире на макро- и микроуровнях, с одной стороны, и в окружающем человека мире на экологическом уровне – с другой. В первом случае они могут продолжаться от миллионов лет на уровне галактик до миллионных долей секунды на уровне атома. Во втором – от годов до секунд. Д. С. Деннет (2004) тоже напоминает, что:
…от природы наше сознание приспособлено иметь дело только с изменениями, протекающими с определенной скоростью. События, происходящие быстрее или медленнее, просто невидимы для нас. Фотография была техническим изобретением… позволив нам представлять интересующие нас события в формате и темпе, приспособленном к нашим органам чувств [с. 148–149].
О том же пишет Х. Шиффман (2003):
…можно сказать, что существуют как нижний предел порога – минимальная обнаруживаемая скорость, ниже которой движение не воспринимается (Bonnet, 1982), так и верхний предел порога – максимальная обнаруживаемая скорость, выше которой движение также не обнаруживается (Burr & Ross, 1982) [с. 319].
Человек не в состоянии заметить эрозию горы, рост цветка или каждое движение крыла насекомого. Репрезентируемые нами сенсорно изменения окружающего касаются главным образом взаимного расположения объектов в пространстве и их внешней структуры. То, что объекты непрерывно и в разных аспектах меняются, нашему восприятию также просто недоступно. Значит, психика репрезентирует движение в очень узком диапазоне. Чтобы быть воспринимаемыми человеком, движения или изменения объекта должны укладываться в некие рамки. Выходящих за пределы этого диапазона изменений физической реальности для нашего сенсорного психического репрезентирования просто нет.
Сенсорно репрезентируемый человеком окружающий его физический мир, в том числе и репрезентации движений и даже продолжительность самой репрезентации физического настоящего, определяются особенностями элементарных психических феноменов, в том числе и продолжительностью существования последних, потому что сам окружающий предметный мир существует для нас лишь в виде наших собственных чувственных его репрезентаций. Следовательно, он не может быть независимым от психических феноменов, в которых он нам и репрезентирован. Важнейшее влияние на него оказывает поэтому и длительность мгновенных образов восприятия, репрезентирующих одновременно в одном условном «срезе» сознания то, что как бы еще существует в окружающем предметном мире, и то, что уже существует в нем. Если бы не эта способность сознания одновременно удерживать по крайней мере две последовательные репрезентации предмета, мы не могли бы воспринимать того, что считаем физическим движением.
Обсуждая в единицах измерения времени продолжительность отрезка времени, который можно обозначить понятием сенсорное (или психическое) настоящее, следует, по-видимому, говорить о десятых долях секунды. Сошлюсь на сообщение А. Н. Гусева [2007, с. 241] об исследованиях Дж. Страуда и Р. Эфрона, показавших, что «минимально воспринимаемый квант одновременности двух событий» составляет 60–100 мс. По другим данным (С. Корен, Л. Вард, Дж. Эннс [цит. по: А. Н. Гусев, 2007, с. 241]), он колеблется в зависимости от выполняемой задачи от 25 до 150 мс.
Мы привыкли считать, что наша сенсорная модель движения иллюстрирует существующую в физике вербальную конструкцию, раскрывающую понятие физическое движение, так как сама физика, да и наука вообще, была построена на основе человеческого восприятия. Тем не менее существуют различия между так называемым «физическим» и «воспринимаемым» движением, а по сути дела, между вербальным и сенсорным значениями понятия движение. А. Н. Гусев (2007) пишет:
Вслед за Г. Уоллахом укажем на одно кардинальное отличие физического движения от движения воспринимаемого… С точки зрения физики движение – это перемещение одного объекта относительно других объектов. Движение – атрибут системы отсчета. Из этого следует, что мы сами должны определить, какой объект движется, а какой неподвижен. В отличие от физического зрительно воспринимаемое движение лишено подобной относительности – оно является атрибутом самого движущегося объекта… При отсутствии данного воспринимаемого нами свойства мы видим его неподвижным. Таким образом, с точки зрения воспринимающего субъекта, движение и отсутствие движения – это абсолютные свойства, присущие объекту, которые представлены в нашем субъективном перцептивном пространстве. Мы особенно ярко переживаем это, как только ранее неподвижный объект начинает двигаться. Естественно, что мы осознаем, что наблюдаемый нами движущийся объект смещается в нашем поле зрения относительно других объектов, но такое осознание относительности его перемещения не делает ее отличительной особенностью самого движения, она остается свойством самого движущегося объекта [с. 237].
Обсуждая «физическое движение», которое является «атрибутом системы отсчета», автор использует вербальное значение понятия движение – выстроенную физиками вербальную конструкцию: движение – это перемещение одного объекта относительно других объектов. При рассмотрении же «движения воспринимаемого», которое является «атрибутом самого движущегося объекта», автор анализирует уже сенсорную репрезентацию движения. В результате обнаруживается «кардинальное отличие физического движения от движения воспринимаемого».
Однако дело не в том, что существуют якобы две разные формы движения (физическое и воспринимаемое), а в том, что в сознании существуют две разные психические репрезентации движения. В воспринимаемой нами физической реальности есть только движение воспринимаемое. Движение же «физическое» возникает как результат построения человеком новой, уже вербальной конструкции, моделирующей сущность движения. Кстати, в результате построения дополнительных вербальных конструкций движение «воспринимаемое», в свою очередь, распадается на движение «истинное» и движение «ложное».
Для нас сейчас важно не столько даже попытаться немедленно ответить на вопрос, есть ли «физическое» движение в «реальности в себе», сколько два других обстоятельства. Первое: при попытке обоснования наличия движения в физической реальности у исследователей возникают сомнения в том, что оно есть там в привычной для нас чувственно репрезентируемой форме. Второе: движение тем не менее обладает для нас, как указывает Г. Гегель [1993, с. 276], неоспоримым «чувством достоверности». Что стоит за этим «чувством»? Чтобы ответить, надо понять, что собой представляет сенсорная репрезентация движения.
В. В. Любимов [2007, с. 257] указывает, что «видимым или феноменальным движением» называют впечатление или переживание наблюдателем движения объекта. Следовательно, движение – это субъективное переживание наблюдателя, воспринимающего объект. Видимое движение разделяется на реальное и иллюзорное. «Реальным движением» называют феноменальный, или субъективный, коррелят физического движения предмета, а иллюзорным – кажущееся движение объективно неподвижного предмета. Таким образом, и в том и в другом случае мы имеем психическую репрезентацию движения, но во втором случае нет «объективного» движения предмета. Вспоминаются слова В. П. Зинченко (2007):
Задача преодоления абстракции «простого движения» (выражение Ф. Е. Василюка), преодоления взгляда на живое движение как на материальное, механическое, непсихологическое все еще стоит перед психологией. Без ее решения целостность нашей науки не может быть достигнута [с. 802].
Возникают новые вопросы. Следует ли различать движение физическое и психическое восприятие движения? Чем различаются «реальное движение» и «движение иллюзорное» в феноменологическом смысле? Можно ли говорить, например, об образе восприятия движения по аналогии с образом восприятия объекта? Если да, то какова его продолжительность?
При изучении восприятия движения необходимо учитывать, что перцептивные эффекты могут быть обусловлены как физическими, так и психологическими и даже физиологическими причинами[131], которые следует рассматривать отдельно друг от друга.
Кратко коснемся некоторых психологических аспектов восприятия движения. В. В. Нуркова (2006) пишет:
Если бы мы не обладали сенсорным регистром, мир представлял бы для нас последовательность не связанных между собой изображений (перерывы восприятия, связанные с морганием и саккадическими скачками глаз, приводили бы к забвению предшествующей информации) и разорванных звуков (слуховой сенсорный регистр позволяет опознать слова как осмысленные комплексы). Сенсорный регистр – это сверхкратковременное прекатегориальное хранилище информации очень большого объема. В сенсорном регистре информация сохраняется от 250–500 мс (зрительная) до 2 с (слуховая) [с. 138].
По мнению П. Линдсея и Д. Нормана (2007), существует три разных типа памяти:
…непосредственный отпечаток сенсорной информации[132], кратковременная и долговременная память. …Непосредственный отпечаток сенсорной информации… удерживает довольно точную и полную картину мира, воспринимаемую органами чувств.
Длительность сохранения картины очень невелика, порядка 0,1–0,5 с [с. 276].
Авторы предлагают провести простой опыт:
Поводите карандаш (или просто палец) взад и вперед перед глазами, глядя прямо перед собой. Обратите внимание на расплывчатый образ, следующий за движущимся предметом. Эта последняя иллюстрация – самая важная… [с. 276–277].
Действительно, нетрудно обнаружить «непосредственный отпечаток», точнее, «отпечатки» пальца. Эти иконические образы явно участвуют в восприятии движения нашего пальца. Сущность иконического образа сегодня не определена феноменологически. Неясно, что это: инерционный образ восприятия или очень быстро возникающий образ воспоминания.
П. Линдсей и Д. Норман [1974, с. 316–321] напоминают о классических экспериментах Дж. Сперлинга, предъявлявшего испытуемым на 50 мс карточки, содержащие девять букв, расположенных в три строки по три буквы в каждой. И констатируют, что данные эксперименты продемонстрировали факт сохранения в иконическом образе практически всех 9 букв, которые, однако, в течение 100–500 мс стираются. В итоге через 500 мс в памяти сохраняется максимум 4–5 из 9 букв.
Опыты Дж. Сперлинга и многие другие эксперименты свидетельствуют об очевидной способности нашей психики сохранять образы восприятия той реальности, которая уже стала прошлым, при одновременном или практически одновременном по субъективному ощущению восприятии той, которая еще является настоящим. Для того чтобы появилось восприятие движения, сознание должно сопоставлять не менее двух, а скорее даже больше мгновенных визуальных образов, возникающих со строго определенным интервалом между окончанием первого и возникновением второго и даже, возможно, между возникновением первого и возникновением второго.
Восприятие плавного, без разрывов движения объекта возникает только в том случае, если время между появлением в сознании последовательных незначительно отличающихся друг от друга образов восприятия объекта не превышает какой-то определенной критической величины. Вероятно, она близка к 20–40 мс, так как это соответствует скорости смены 25–50 кадров фильма за секунду, но зависит в том числе от особенностей воспринимаемого объекта. Б. М. Величковский [2006, с. 200] сообщает, как уже отмечалось выше, что звуковой сигнал длительностью 10 мс имел «инерцию» 110 мс, а длительностью 100 мс – только 20 мс.
Если возник один мгновенный образ восприятия объекта, то восприятия движения объекта, естественно, нет, как и в случае возникновения субъективно одинаковых мгновенных образов объекта. Если возникают повторные, но минимально отличающиеся друг от друга мгновенные образы восприятия, то появляется восприятие движения. Как отмечает И. Рок [1980, с. 203], восприятие движения относится к впечатлениям «все или ничего». Объект кажется либо движущимся, либо неподвижным.
Воспринимаемые движения объекта могут быть либо адекватными – в случае нерезких различий между мгновенными перцептивными образами, либо странными, нелепыми и даже хаотичными – при резких различиях между последовательными образами. Из сказанного следует, что можно говорить об условиях, необходимых для появления восприятия непрерывного естественного движения. К ним необходимо отнести:
• возникновение более 25 мгновенных образов восприятия объекта в секунду;
• образы эти должны репрезентировать тот же или очень похожий объект;
• они должны различаться минимально;
• они должны репрезентировать привычные нам последовательные формы изменений объектов, то есть соответствовать имеющимся в нашей памяти моделям-репрезентациям движений соответствующих объектов.
В целом условия, необходимые для появления восприятия естественного движения, должны, видимо, соответствовать тем, которые возникают при демонстрации кинофильма.
Искусственно созданные самим человеком условия демонстрации кинофильма хорошо понятны и изучены. Они вызывают появление у зрителей иллюзий движения, которые обусловлены возникновением психических репрезентаций движения. Следовательно, именно эти условия вызывают появление у человека психических репрезентаций движения объекта. «Иллюзорное»[133], «ложное движение» или «иллюзии движения» известны давно. Р. Л. Грегори [1970, с. 476] пишет, например, о том, что об «эффекте водопада» знал еще Аристотель. Р. Л. Аткинсон, Р. С. Аткинсон, Э. Е. Смит и др. [2007, с. 197–198] сообщают, что явление стробоскопического движения продемонстрировал в 1912 г. в своих исследованиях М. Вертхаймер, а индуцированное движение в 1929 г. – К. Дункер. Е. Е. Соколова [2005, с. 141] отмечает, что «фи-феномен» назван так М. Вертхаймером и что, кроме феномена «фи-движения», в исследованиях 1912 г., проведенных М. Вертхаймером, В. Келером и К. Коффкой,
…были открыты еще и феномен «чистого движения» (когда кажется, что полоски стоят на месте, а между ними происходит движение какого-то объекта, но какого – неизвестно), и явление «частичного движения» (когда кажется, что движутся оба объекта: только первый из начального положения – куда-то к середине, а второй – откуда-то из середины в свое конечное положение и т. п.) [с. 441].
Самым известным фактом и доказательством существования ошибочного восприятия движения объекта там, где на самом деле его нет, является кино, основанное на феномене «стробоскопического движения», возникающего при быстрой смене неподвижных картин. Данный феномен заключается в том, что мы воспринимаем в виде непрерывно движущегося объекта последовательно предъявляемые на экране картинки, изображающие этот неподвижный объект, если картинки немного отличаются друг от друга и предъявляются нам с определенной частотой.
Соответственно можно предположить, что при восприятии естественного движения окружающих нас объектов и нашего собственного тела, вероятно, в сознании возникает тоже не менее 25 мгновенных визуальных образов восприятия в секунду, поэтому разрывов в воспринимаемых движениях окружающих объектов не происходит. Наличие многообразных видов иллюзорного движения неоспоримо доказывает, что по крайней мере в части случаев воспринимаемое нами движение – это сложный психический феномен, а не нечто физически существующее в какой-то конкретный момент в окружающей нас реальности.
Исходя из факта наличия восприятия ложного движения, можно, по-видимому, сделать вывод, что изменения физической реальности, репрезентируемые сознанием в форме движения объекта в данный конкретный момент времени, представлены только в самом нашем сознании. Это обеспечивается тем, что в сознании (и только там) могут одновременно присутствовать и прошлая, и настоящая репрезентации окружающей реальности в виде мгновенных образов воспоминания и восприятия одного и того же ее аспекта. Именно совместное пребывание в сознании репрезентации того, что только что было воспринято, и репрезентации того нового, что еще воспринимается, и обеспечивает феномен сенсорного моделирования не только того, что принято называть движением, но и того, что мы называем временем.
Репрезентации изменений окружающей реальности, рассматриваемые нами как движения объектов, существуют лишь в нашем субъективном «психическом настоящем». Воспринимаемые нами изменения окружающего мира явно выходят за пределы «физического настоящего реальности в себе», захватывая ее «физическое прошлое». Следовательно, особенности нашего сенсорного моделирования создают у нас специфическую репрезентацию окружающего мира, по меньшей мере не вполне соответствующую «реальности в себе». Мгновенные образы восприятия окружающего возникают в сознании одновременно с мгновенными иконическими образами только что воспринятого окружающего, что делает только что ушедшую и навсегда исчезнувшую физическую реальность элементом нашего «психического настоящего». Такую форму репрезентации физической реальности обеспечивают последовательности мгновенных образов восприятия и воспоминания одних и тех же изменяющихся элементов физической реальности, присутствующие в сознании если не совместно, то по крайней мере с субъективным ощущением одновременности их наличия.
Это позволяет сознанию сконструировать и «ухватить» чувственно процесс и факт движения. Именно феноменология наших психических явлений, а конкретно последовательности изменяющихся мгновенных образов объекта, субъективно ощущаемые в качестве присутствующих в «психическом настоящем», позволяют сознанию «сконструировать» и сенсорно «зафиксировать» даже такое движение объекта, которого в физической реальности может и не быть вовсе.
Из факта наличия в сознании сенсорной модели движения совсем не следует, что ее прототип существует в данный момент в воспринимаемой физической реальности. Так же, как из восприятия красного цвета отнюдь не следует, что этот красный цвет находится там, где мы его видим. Можно сказать, что наша психическая модель движения объекта в физической реальности совершенно явно включает в себя то, чего там уже нет, а следовательно, наша психика в данном случае репрезентирует нам нечто большее, чем то, что существует в окружающем нас мире в каждый настоящий – единственно только и наличествующий в физическом мире момент.
Следует ли из этого факта, что движения нет в физическом мире? Из него скорее следует, что наши представления о физическом движении и о времени нуждаются в серьезном пересмотре. В связи с этим интересно высказывание Дж. Гибсона (1988):
…у так называемого оптического движения настолько мало общего с физическим движением, что его не следует даже называть движением. Каким же образом оптическое возмущение соотносится с задаваемым им событием в окружающем мире и есть ли между ними вообще хоть какое-нибудь соответствие? Такое соответствие есть, и оно имеет вид последовательной упорядоченности. Начало и конец возмущения в строе в точности совпадают с началом и концом события в окружающем мире. Если события одновременны, возмущения тоже одновременны [с. 166].
Для нас важно то, что благодаря своим сенсорным репрезентациям движения мы видим то, чего на самом деле нет в воспринимаемом нами настоящем физической реальности. Точнее, воспринимаемое нами настоящее окружающего мира не соответствует настоящему «реальности в себе». Данный факт трудно понять и еще труднее принять, тем более что именно способность психики создавать развернутые в субъективном времени репрезентации обеспечивает эффективную адаптацию живых существ к окружающему миру. Однако нам необходимо все же понимать отличия своих психических репрезентаций физической реальности от самой физической «реальности в себе» и тот факт, что мы воспринимаем не настоящее физической реальности, как до сих пор принято считать, а ее недавнее прошлое и настоящее в виде единого целого. И восприятие это к тому же часто сопровождается даже прогностическими представлениями ее будущего.
