Сергей Александрович Арьков
Тёмная рать
Ощущая прилив кровожадности, Владик замахнулся лопатой, планируя метнуть ее в проклятого зверя. Тот оказался хитер, и постиг его замысел. В мановение ока кот одним прыжком оказался на капоте ближайшего автомобиля, и Владик, боясь упустить хвостатого мучителя, послала лопату в цель. Впрочем, с целью снаряд изрядно разминулся, попав в водительскую дверь. Невредимый кот, встопорщив хвост трубой, бросился наутек, а подбитый автомобиль вдруг заверещал на всю округу дурным голосом. От внезапно грянувшего воя сигнализации Владик напрудил в штаны и утратил способность соображать. Он заметался на месте, стал зачем-то дергать запертую дверь машины, хотя понятия не имел, как отключить сирену, затем стащил с плеча автомат и попытался прострелить стекло, но оружие не слушалось. Скорее всего, оно стояло на предохранителе. В свое время Владик прошел немало компьютерных игр от первого лица, убил тысячи инопланетян, демонов, русских и прочих монстров, но ни разу не сталкивался с такой штукой, как предохранитель. Гениальные разработчики компьютерных игр давно уже осознали полную ненужность этого устройства, а на оружейных заводах этого так и не поняли.
Пока айтишник домогался автотранспортного средства, на вой сигнализации прибежали Цент с Машкой. И не только они. Двор, как выяснилось, был безопасным и пустым только на первый взгляд, но стоило зазвучать сигналу к кормежке, как изо всех щелей полезли зомби. И было их много.
– Ты что делаешь, контуженый? – закричал Цент.
Владик прекратил терзать машину и обернулся. Изверг поднял руку, указал на него пальцем, а затем красноречиво провел ладонью по горлу. Машка завизжала громче сигнализации, когда увидела мертвецов, наступающих со всех сторон сплоченным тухлым воинством. Владик тоже их увидел. Зомби были повсюду – вываливались из дверей подъездов, разбивали стекла и прыгали из окон, вливались во двор через все проходы, одновременно блокируя их.
– Что нам делать? – завизжала Машка, тряся Цента за руку.
– Да я что тебе, справочное бюро? – разозлился рэкетир. – Владик! Убью-зарежу!
Спасать Машку, а уж тем более надоевшего своей тупостью очкарика Цент не собирался, приоритетной задачей было спасение себя любимого. Он и начал это делать со всей возможной активностью.
– Ешьте Владика! – закричал Цент мертвецам. – Он с живыми бактериями.
После чего бросился наутек. Машка, не раздумывая, рванула следом, да и разрекламированный программист не пожелал остаться на месте.
– Стойте! – кричал страдалец. – Подождите меня!
Бронежилет вдруг стал ужасно тяжелым, каска болталась на нестандартно маленькой голове, то и дело полностью перекрывая обзор. Сумка с боеприпасами тянула к земле, а ноги, меж тем, уже на пятом шаге начали бессильно подкашиваться. Разрываясь между страхом перед Центом и страхом перед зомби, Владик после секундного колебания бросил патроны на землю, а затем сорвал с головы шлем и отшвырнул его куда подальше.
– Подождите! – вновь закричал он.
– Задержи их! – повелел бездушный изверг. – Выиграй для нас время.
Владик вспомнил заводчика подземных свиней, который пожертвовал собой, защищая Машку. Сам еще недавно гадал, смог бы проделать такое же ради возлюбленной, то есть погибнуть, спасая ее. Ответ на этот вопрос не находился до настоящей минуты, но теперь все стало ясно: не хотел он жертвовать собой, ни за Машку, ни за родину. Он жить хотел. Еще мог бы согласиться на легкое ранение за Машку, при условии, что возлюбленная после этого без колебаний пошла бы с ним в постель, но погибать, да еще такой жуткой смертью….
– Подождите меня!
Ни Цент, ни Машка даже не оглянулись.
Единственный свободный путь со двора был тот, которым они в него и вошли. Да и то свободным условно. Сзади огромной смертоносной толпой шли зомби, несколько штук попытались отрезать добыче путь к отступлению. Машка истошно завизжала, когда прямо перед ней неожиданно возник тухлый мужчина средних лет и предпринял наглую попытку домогательства. Девушка шарахнулась от хама, спасая честь и плоть, Цент, ворча что-то о глупых бабах, которые без мужика три минуты не проживут, подскочил к мертвецу и рубанул лопатой по горлу. Голова зомби слетела с шеи, из раны, прямо на Машку, обрушился щедрый поток тухлого гноя. Девушка от омерзения закатила глаза и приготовилась лишиться чувств.
– Не понесу! – тут же проинформировал ее Цент. – Даже не мечтай.
Эти слова, произнесенные решительным тоном, чудесным образом предотвратили утрату сознания. Машка тут же самостоятельно вскочила на ноги, даже думать забыв о зловонном гное, забрызгавшем ее с головы до пят. Цент самодовольно ухмыльнулся, дескать, меня не проведешь, я вас, баб, знаю, но тут все настроение испортил Владик, который взял, да и еще не умер.
– Подождите! – хрипел страдалец, почти догнав своих спутников.
Цент хотел сказать очкарику какую-нибудь невыносимо обидную гадость, что-нибудь такое, чтобы того прямо до слез пробрало, но тут впереди показались еще мертвецы. Пятеро… нет, шестеро. И не факт, что это все.
– Машка, мои те, что справа, твои те, что слева, – крикнул Цент, замахиваясь лопатой, чтобы на ходу снести кому-нибудь протухшую голову.
– Ой! Ой! Живот схватило! – талантливо симулируя, застонала девушка, резко сбросив скорость и слегка согнувшись.
Цент хотел сказать Машке, что она после этого баба, а не мужик, но потом вспомнил, что так оно и есть. Думать о том, как бы еще пристыдить трусиху, стало некогда, потому что герой девяностых и тухлая братия сошлись грудь в грудь, ну, или точнее – голова в лопату.
Первому Цент с ходу разрубил череп, второго лягнул ногой в живот, третьего ударил черенком по зубам. Краем глаза заметил, что по-прежнему живой очкарик все же догнал их, но вместо того, чтобы, не щадя себя, броситься в бой, встал рядом с Машкой и давай глазеть, будто в цирк пришел. Эта вопиющая наглость так потрясла Цента, что он, чуть было, не подвергся дегустации. В последнюю секунду успел отскочить назад, и зубы мертвеца клацнули мимо цели.
– Очкарик! Иди сюда и дерись! – взревел Цент, обрушивая лопату на голову зубастому мертвецу.
– У меня живот схватило… – попытался уклониться тот от подвигов.
– Ты опоздал, – огорчил его Цент, валяя на землю зомби с разрубленным надвое черепом. – Больной живот застолбила Машка. Иди сюда, говорю, или я приду к тебе.
– Иди, иди, будь мужчиной, – стала активно уговаривать программиста его возлюбленная, боясь, как бы Цент и впрямь не пришел к ним, а заодно с ним и зомби.
Владик пошел, сам не зная, что делать. Цент продолжал яростно рубить мертвецов, но те, даже получив страшные ранения, не желали упокоиться с миром. Даже безголовые, и те пытались подняться, тянули руки, чтобы схватить добычу. А когда один из зомби вдруг пошел прямо на программиста, у того действительно схватило живот, да так люто, что свет в глазах померк. Застыв столбом, парализованный ужасом Владик тупо наблюдал за тем, как на него надвигается неминуемая смерть. Вот еще два шага, и черные гнилые зубы вопьются в его горло. Один шаг….
– На тебе! – закричала Машка, обрушивая на голову мертвеца железную урну для мусора. Зомби пошатнулся и обиженно зарычал. Девушка, повизгивая от страха, изловчилась, и надела урну ему на голову, тем самым лишив возможности видеть. Тот застыл на месте, секунду ничего не предпринимал, а затем громко засопел, словно принюхиваясь. И вновь безошибочно пошел прямо на Владика. Очевидно, потому, что пахло от того наиболее интенсивно.
– Да что ты стоишь-то? – закричала Машка, хватая Владика за руку и волоча за собой на буксире. Программист будто пребывал в трансе и мощно ароматизировал окружающую действительность.
Цент к тому времени закончил расчистку пути, и очень даже вовремя, потому что с тыла уже наступала тухлая орда. Машка, продолжая тащить за руку программиста, подбежала к нему и сообщила:
– Владик чуть не погиб.
– Будь оно проклято, это чуть! – взревел Цент. – Как же так случилось, что он выжил? Кто в этом виноват?
Машка, в силу врожденной скромности, а так же из небезосновательного опасения за свое здоровье, не стала хвататься, что виновата она. Вместо этого высказала предположение, что его спас бог.
– Почему? – воскликнул Цент, взывая к небесам. – Разве мало бабок я пожертвовал тебе на храм? Разве не на моей груди висел самый большой крестик в братве? Не в моей ли машине на панели красовалась икона Рублева, украденная сотрудниками из музея и замененная там на копию? Не я ли регулярно посещал церковь и таскал туда распутную Анфиску, дабы пошло это на пользу ее грешной душе? Да нет набожнее меня человека во всей земле русской! Так почему же ты не прибрал очкарика? Почему?
– Где я? – пробормотал Владик, медленно возвращаясь из комы в реальный мир.
– Да тут еще, к сожалению! – с нескрываемой горечью бросил ему Цент. – Такую холеру, как ты, ничто не берет. Какие люди ушли! Какие титаны! Вася Обрез, Степа Кардан, Илюша Меченый. Вот были человечищи. А ты все еще живешь. Не стыдно?
– Я больше не буду, – пробубнил Владик, цепляясь за свою благодетельницу.
– Если бы, – усомнился Цент. – От тебя дождешься! Чувствую, пока сам этим не займусь, толку не будет.
– Чем не займешься? – не поняла Машка, продолжая тащить за собой полуобморочного программиста. Мертвецы продолжали преследовать их, от тухлой братии удалось оторваться, но не намного.
– Да как это чем? Очкарика нужно ликвидировать.
– Он ведь ничего плохого не сделал, – вступилась за подопечного девушка.
– Он вообще ничего не сделал, – возразил ей Цент. – Где был этот прыщавый перец, когда страну превращали в заповедник лохов? Почему не восстал против тошнотворного порядка и отстойной стабильности? Сидел в своем интернете, баб голых разглядывал. Спасибо зомби-апокалипсису, а иначе из-за таких вот паразитов русский народ лет через тридцать вовсе бы сгинул.
– Да он не виноват, – попыталась обелить Владика Машка, которая, на самом деле, очень плохо понимала суть претензий Цента.
– Ага! Как же! Будто он не видел, что в стране происходит. И что он сделал? Взял ли ствол и пошел ли бороться? Нет. Сидел тихо на своей параше и не высовывался.
– Я всегда голосовал за кандидатов от несистемной оппозиции, – зачем-то сообщил Владик, надеясь, что это ему как-то поможет. Не помогло.
– За кого ты голосовал, мы еще обсудим, – пообещал Цент. – Этот вопрос не закрыт. Все остальные тоже.
Впрочем, выяснение политических пристрастий Владика пришлось отложить до лучших времен. Мертвецы не дремали, не потели и не уставали. Движимые стремлением добраться до свежего мясца и полакомиться им, тухлые сограждане уже напирали со всех сторон. Цент бежал первым, на ходу снося лопатой головы попадавшимся на пути зомби, Машка и Владик старались не отстать от него. Оба понимали – Цент их ждать не будет. И если он первым доберется до автомобиля с ключами в замке зажигания и бензином в баке, то запросто может бросить своих спутников. В основном, конечно, Владика, ну и Машку за компанию, раз та взялась заботиться о программисте. До девушки, кстати, это тоже начало доходить. И материнский инстинкт, побуждавший ее опекать Владика, начал сдавать позиции инстинкту самосохранения. В какой-то момент, когда вцепившийся в нее иждивенец ослабил хватку, Машка вырвалась и побежала за Центом, с каждым шагом отдаляясь от покинутого всеми Владика. Тот вначале ничего не понял, подумал, что произошло недоразумение, а затем с уст его сорвался вопль отчаяния и душевной боли. Конец света отнял у него все, теперь еще и едва обретенную девушку. Но был и прибыток, да такой, что грех жаловаться – ему достался Цент. Испытывая невыносимые душевные муки, программист породил еще один вопль, громче прежнего. Ноги не держали, воли к жизни не было ни грамма.
– Почему Владик кричит? – забеспокоилась поравнявшаяся с Центом Машка. Горькие вопли программиста пробудили в ее душе раскаяние. Даже стала думать, что зря покинула прыщавого юношу, и нужно бы за ним вернуться.
– Потому что он тормоз, – сквозь отдышку ответил Цент. – Ему мертвецов мало, он еще созывает.
– Маша! – захлебывался ором Владик, суча руками как капризный ребенок. Он бы, пожалуй, еще и на асфальт упал, дабы побиться в истерике, но мешали наступающие на пятки зомби.
– Заткнись, животное! – рявкнул Цент.
– Машенька! – громче прежнего стенал страдалец.
Трудно сказать, были ли тому причиной крики Владика, или просто стечение обстоятельств, но вырваться беглецам не удалось – выход в большой мир из лабиринта узких улочек оказался перекрыт огромной толпой зомби. Точно такая же толпа напирала сзади. Цент остановился, затравленно глядя по сторонам. Место оказалось на редкость неудачное – вокруг возвышались слепые стены без окон и дверей. Сквозь них не пройдешь, на них не влезешь. А тут еще программист пожаловал, и с ходу попытался заключить Машку в объятия. Не добежал двух шагов – Цент подставил влюбленному юноше подножку, и тот грохнулся оземь, а точнее, на канализационный люк. Не успел отойти от болевого шока, как почувствовал, что кто-то тащит его за ноги. Сгоряча решил, что это зомби, вследствие чего начал отчаянно брыкаться, борясь за свою несчастную жизнь. Но сделанный вывод оказался неверен. Все было куда как хуже. Над головой прозвучала ругань, затем в бок вонзился чей-то чугунный ботинок.
– С люка резко! – повелел изверг. – Машка, помогай.
Вдвоем они подняли и уронили в сторону тяжелую крышку канализационного люка.
– Как тут глубоко! – простонала Машка, заглядывая в открывшийся колодец. – Дна не видно. Надо туда что-то бросить.
– Бросить? – оживился Цент. – Да это мы запросто!
После чего ухватил Владика поперек живота, легко приподнял, и начал запихивать в отверстие. Программист визжал, извивался и цеплялся руками за края колодца.
– Они уже близко! – кричала Машка, имея в виду мертвецов. – Скорее!
– Сейчас, отрублю ему руки лопатой, чтобы не мешались… – прохрипел Цент.
После этих слов Владик тут же прекратил всяческое сопротивление, а спустя мгновение уже летел вниз, во тьму и неизвестность. Падение показалось бесконечно долгим, но, в действительности, продолжалось всего долю секунды. Надежда упасть на мягкое и пушистое не оправдалась. Напротив, грохнулся на что-то чрезвычайно твердое, едва не переломав все кости. С уст сорвался хриплый крик боли, который был услышан на поверхности.
– Он жив! – не сумел сдержать разочарования Цент. – Машка, давай, ныряй. Я за тобой, заодно люк закрою.
Девушка, не раздумывая, прыгнула следом. Последним под землю ушел Цент, сумев захлопнуть за собой люк прямо перед носом наваливающихся на добычу мертвецов. Зомби остались без плотного завтрака. Главное блюдо, как по живому весу, так и по содержащемуся в нем объему крутости, пролетело сквозь темный колодец и совершило почти удачное приземление – вначале, вроде, на ноги, но затем равновесие утратилось, и сел на задницу, контузив обе ягодицы. Захотелось кричать и ругаться, но Цент стиснул зубы и подключил силу воли. Незачем подсказывать мертвецам, куда делась кормежка. Еще, чего доброго, сковырнут крышку люка, да как повалят сверху.
Было темно и сыро, откуда-то капала вода. Владик застонал и попытался понять, жив он еще, или уже не совсем. Весь организм отзывался болью на малейшее движение, а в мозгу оформилась пораженческая мысль, что за такое скотское существование бороться просто грех.
– Где вы? Эй? Вы тут? – раздался неподалеку испуганный голос Машки. Владик хотел откликнуться, но его опередил Цент.
– Не ори, коза, – прорычал он во мраке. – Или по дохлым заскучала?
Машка ойкнула, и затихла.
– Владик? – позвал Цент ласково. – Владик, ты меня слышишь?
Несчастный программист впился зубами в ладонь, одновременно боясь ответить и не ответить. И в том и в другом случае его ждала кара.
– Владик, если ты жив, отзовись, – попросил Цент. – Я это с радостью исправлю.
В голове программиста возникла идея отлежаться по-тихому. Авось Цент не найдет его в темноте. Но тут плотный мрак рассеял неожиданно вспыхнувший свет. Поводив лучом фонарика по влажным бетонным стенам, Цент обнаружил искомое. Искомое лежало на грязном полу в форме дефектного эмбриона и старательно притворялось несъедобным.
– А, вот ты где! – обрадовался Цент. – Машка, иди, проверь, он живой или как?
Девушка не без опаски приблизилась к Владику и осторожно ткнула его пальцем.
– Не шевелится, – прошептала она.
– Неужто бог прибрал? – засомневался Цент, после чего счел необходимым самолично установить факт наличия или отсутствия у программиста признаков жизни. Тыкать пальчиком он не стал, вместо этого двинул ногой в костлявый бок айтишника. Когда с уст Владика сорвался болезненный стон, изверг радостно улыбнулся и констатировал:
– Жив! А я уж боялся самого худшего. Вот, думаю, помер очкарик, и не от моей руки. Как с этим дальше жить? Но нет, не случилось беды. Бог миловал. Ну а ты что, симулянт? Вставай, тебя раскусили.
Владик всхлипнул и попытался оторвать туловище от сырого и грязного пола. Сил не хватило.
– Ты ранен? – участливо спросила Машка.
Ох, с каким бы огромным удовольствием Владик сейчас надавил бы на жалость. Уж что-то, а поплакаться он умел. Но открывать жалобную книгу в присутствии Цента было чревато, ибо тот не любил нытиков.
– Нет, – выдавил он.
– Жаль, – опечалился Цент. – Я уж хотел избавить тебя от мук.
После этих слов Владик резко вскочил на ноги, живо позабыв обо всех своих недомоганиях.
– Со мной все хорошо! – выпалил он. – Я здоров!
– Надолго ли? – покачал головой изверг. – Вид у тебя болезненный. С минуты на минуту скрутит.
– Нет, нет, все хорошо! – заверил Владик.
– Ну, раз так, тогда отвечай – где патроны?
Владик открыл рот, но как открыл, так и закрыл. Сумка с боеприпасами осталась валяться где-то там, на поверхности, среди бесчисленных толп зомби. Владик бросил ее нарочно, чтобы было легче убегать. Тогда не думал, что придется отвечать за это перед Центом, хотел лишь одного – спасти свою шкуру. Это была более чем уважительная причина для кого угодно, но отнюдь не для изверга. Тот, похоже, считал, что Владику следовало сгинуть самому, но сберечь патроны.
– Второй раз доверяю тебе ответственное дело, и второй раз ты его проваливаешь, – вздохнул монстр из девяностых.
– Я нечаянно, – пропищал Владик.
– Нечаянно бывает один раз. Два – уже умысел. Меня начинают одолевать подозрения, очкарик. Уж не подыгрываешь ли ты зомби?
– Что? Нет! Нет! Я ее просто случайно уронил, когда убегал….
– В этом весь ты! – презрительно бросил Цент. – Только и умеешь, что трусливо убегать. Конкретный пацан на твоем месте не побежал бы. Он бы дрался насмерть и погиб как герой.
Владик не подумавши ляпнул:
– Но ведь ты тоже убежал.
Ляпнул, и тут же пожалел об этом. Сильно так пожалел.
– Вот ты куда клонишь, – зловеще пророкотал Цент. – Уж не хочешь ли ты сказать, что раз Цент побежал, то лох он позорный, а вовсе не конкретный пацан?
– Нет, я не это имел в виду. Я хотел сказать другое. Я просто неудачно выразился….
– Этот точно, выразился ты очень неудачно. Потому что прозвучало это как конкретный наезд.
– Это был не наезд, это я просто так….
– А что же это было? За базар, очкарик, надобно ответ держать.
– Я хотел сказать, что это я убегал, а ты отважно совершал тактический отход на другую позицию.
– Да, так все и было, – согласился Цент. – Молодец. Но впредь постарайся правильно формулировать свои мысли, а то я парень несдержанный, могу не дослушать твои оправдания до конца и убить.
– Я больше не буду, – пообещал чуть живой от страха Владик, чувствуя себя как в парилке – в ходе беседы с извергом его организм выделил четыре литра пота.
Цент ничуть не поверил Владику. Тот уже столько раз обещал встать на путь исправления, но вместо этого с пугающим упрямством оставался собой. Шансы на превращение программиста в настоящего человека таяли на глазах. И все же Цент повременил с ликвидацией айтишника. Решил дать тому последний шанс. Теперь уж точно последний. И если тот не возьмется за ум, то просто не оставит выбора. Зомби-апокалипсис это не то время, когда можно возиться со всяким двуногим балластом. В суровую годину котируются лишь те, кто способен принести реальную пользу, а Владик до сих пор приносил один только вред. К тому же от одного взгляда на его суицидально-депрессивную физиономию у Цента портилось настроение и, что куда страшнее, аппетит.
– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила Машка. – Чтобы выжить, мы должны быть заодно.
– Да я и рад бы, – признался Цент, – но ведь этот жук сам все портит. Второй раз мои патроны потерял. Как мне бороться со злом без боеприпасов?
– Я уверена, что он сделал это нечаянно.
Владик едва не возрыдал от счастья – любимая девушка встала грудью третьего размера на его защиту.
– А вот я в этом не уверен, – возразил Цент. – Считал и продолжаю считать очкарика вражеским диверсантом. У меня просто доказательств нет. Я это чувствую на интуитивном уровне. Но я обязательно докопаюсь до истины и свершу над врагами правый суд с единственным возможным приговором.
Вновь посулив Владику скорую расправу, Цент проверил свои карманы, и с горечью констатировал, что патронов осталось на одну непродолжительную перестрелку. Большая лопата тоже была утрачена, и хотя программист не имел к этому никакого отношения, Центу все равно захотелось его ударить. Все, что осталось, одна лопата с коротким черенком, секатор, один автомат с тремя рожками, и один пистолет с двумя полными обоймами. Цент подумал немного, и вручил пистолет Машке. Та приняла оружие, ловко вытащила магазин, передернула затвор, снова зарядила оружие и поставила оное на предохранитель. Цент невольно присвистнул, у Владика произошел отвал нижней челюсти на впалую грудь.
– Где научилась? – поинтересовался изверг, глядя на девицу с некоторой долей уважения.
– Один мой бывший был фанат оружия, все время таскал в тир пострелять.
– Удачно, – одобрил Цент. – Хороший выбор. А то некоторые бабы с всякими программистами встречаются, у которых ничему хорошему не научишься. Рад, что ты не такая.
Обидные слова Цента задели Владика за живое. Горько было признавать тот очевидный факт, что все его навыки программиста в условиях зомби-апокалипсиса не только не помогают, но и зачастую вредят. До конца света он занимался важным и нужным делом, приносил немалую пользу и неплохо зарабатывал, но стоило условиям существования измениться, и вот он уже бесполезный кусок мяса. Даже Машка, которую бывший хахаль научил стрелять, и то полезнее. А ведь она и программное обеспечение сама, вероятно, не установит. Не говоря уже о Центе, который вряд ли сможет компьютер самостоятельно включить.
Вместе с осознанием своей неактуальности во Владике поднялась волна решимости изменить себя. Глупо надеяться, что старый порядок вернется в ближайшее время. Он может не вернуться вообще никогда. Нужно приспосабливаться. Эволюционировать. В условиях зомби-апокалипсиса программисты не нужны, а нужны крутые, сильные, злобные, готовые убить любого питекантропы, вроде Цента. Владик понял, что если он срочным образом не обретет крутость, то потеряет не только Машку, но и жизнь. Никто не прилетит его спасать, и безопасного места со всеми удобствами теперь тоже не найти. Отныне жизнь, это бесконечная и беспощадная борьба, и успешен в ней будет лишь тот, чьи кулаки крепки, лопата остра, а калибр велик.
– Мне нужно оружие, – сказал Владик, вклиниваясь в беседу Цента и Машки. Те увлеченно обсуждали разные типы огнестрельного ассортимента, но когда прозвучала неожиданная просьба, оба с недоумением воззрились на ее автора.
– Владик, если решил руки на себя наложить, просто убейся об стену с разбега, – посоветовал ему Цент. – Нечего патроны тратить, их и так, твоими стараниями, осталось мало.
– Мне нужно оружие, чтобы защищаться, – пояснил Владик.
– Очкарик, мы это уже проходили, – вздохнул Цент. – Я даю тебе пушку и призываю быть крутым перцем. Ты видишь зомби, наваливаешь в штаны, бросаешь оружие, бросаешь все патроны, а сам начинаешь биться в истерике. У меня не оружейный магазин, чтобы тебе стволы каждый раз новые выдавать.
– Дай мне лопату, – попросил Владик.
– Последнюю лопату тебе отдать? Да ведь ты же ее через пять минут потеряешь.
– Дай что-нибудь еще.
– Могу дать кое-чего, но тебе не понравится. И вообще, крутой перец сам себе оружие добывает, а не клянчит его как попрошайка. Ты посмотри по сторонам, прояви смекалку. Оружием может быть все, что угодно, даже палка или кирпич. Если ты лох, тебе никакая пушка не поможет, а крутой перец может натворить подвигов даже канцелярской скрепкой. Учись мыслить творчески.
Прочитав неразумному лекцию, Цент огляделся по сторонам, подсвечивая себе фонариком. Их занесло в какой-то тоннель, узкий, грязный, с бетонными стенами и сводчатым потолком. Пахло здесь как в канализации, и Цент обязательно покинул бы данное неуютное местечко, если бы стараниями Владика на поверхности не толпилась бы орда мертвецов численностью в несколько тысяч голов. Оставалось только одно – искать другой выход. Вот только в какой стороне его искать? Цент над этим вопросом думал недолго. Если нет возможности самостоятельно принять верное решение, лучше всего переложить данное дело на чужие плечи. И тогда в неверном выборе виноват будет кто-нибудь другой.
– Владик, ты, вроде бы, решил учиться крутости, – напомнил изверг. – Вот и нечего откладывать, приступай прямо сейчас. Решай, в какую сторону пойдем.
Это было неожиданно. Владик действительно хотел обрести необходимые для выживания в условиях зомби-апокалипсиса качества, но не думал, что процесс обучения начнется сиюминутно, да еще с такого сложного задания. Вот в чем он точно не был силен, так это в умении принимать решения.
– Я точно не знаю, – промямлил программист, следя за светом фонарика. Цент осветил ему вначале одну, а затем вторую сторону тоннеля. Обе выглядели абсолютно идентично.
– Это не базар крутого перца, – покачал головой изверг. – Соберись!
Владик собрался, и сделал выбор наобум. К его огромному удивлению Цент принял его без каких-либо возражений.
– Туда, так туда, – согласился он. – Тебе виднее. Но помни – конкретный пацан за базар отвечает.
– Что это значит? – испугался Владик, рано порадовавшийся отсутствию подвоха.
– Это значит, что если ты выбрал неверный путь, тебя ждет расплата.
Несчастный программист уронил голову и понял, что ему вряд ли удастся стать конкретным пацаном. С таким учителем, как Цент, готовым убить за любую ошибку, точно.
