Сергей Александрович Арьков
Тёмная рать
– Пусти меня! – визгливо требовала девушка, пытаясь вырвать свою ручонку из стиснувших ее железных пальцев.
Цент понял, что баба совсем дикая, и тут же провел презентационный сеанс одомашнивания. Первый звонкий подзатыльник не принес положительных результатов – девица завизжала еще громче, стала звать на помощь, зачем-то соврала, что ее насилуют. Народ стоял в сторонке и не вмешивался. Бабы всей душой сопереживали бедняжке, и тихо радовались, что они не на ее месте. Мужики смотрели либо в пол, либо в сторону, и делали вид, что все происходящее их совершенно не касается. Цент усилил воспитательный натиск, что вылилось в еще три затрещины и грозный посул оттаскать за волосы. Помогло. Девица прекратила визжать и присмирела.
– Приготовь мне поесть, постели постель и постирай носки, – обрисовал ей фронт работы Цент.
– Почему я? – возмутилась новоявленная служанка.
– Потому что я так сказал.
– Я не стану этого делать! Я женщина, а не кухарка. У меня богатый внутренний мир.
Внутренний мир – дело серьезное. Тут подзатыльниками не обойтись. Цент повернулся к толпе и скомандовал:
– Ремень мне!
Через секунду десять рук уже протягивали новому начальнику десять ремней всех мастей и размеров. Цент придирчиво осмотрел ассортимент, и выбрал самый широкий и толстый, из натуральной кожи, с тяжелой пряжкой.
Воспитательная процедура прошла перед строем, дабы знали, с кем связались, и чем опасно неповиновение новому руководству. Цент порол служанку не жалея сил, пока не выколотил из оной весь внутренний мир до капли. По окончании одомашнивания девица уже не пыталась качать права. Вытирая слезы, она уточнила, желает ли господин трапезничать в постели, или ему накрыть за столом.
– За столом, что за глупые вопросы! – ответил Цент. – В постель завтра кофе принесешь. С коврижкой. Иди, стряпай. Да живее, я голодный.
Искоренив в зародыше заразу феминизма, Цент предпринял попытку навербовать братву. С этой целью им был проведен блиц-опрос на тему отношения публики к благословенным девяностым. Результаты не порадовали. Все как один дружно повторяли то, что им долгие годы вбивали в мозги разные говорящие головы из телевизора. Девяностые они называли кошмарными временами, а один ляпнул, что тогда было даже хуже, чем сейчас, в самый разгар зомби-апокалипсиса. Притом твердили это не только сопляки, которые те годы и не помнили, но и люди постарше. Всем им промыли мозги. Или наоборот, загадили. Цент понял одно – здесь он не найдет единомышленников. Разве что самому воспитать. Прогнать эти рыхлые и жалкие туловища через горнило суровых испытаний и тяжких невзгод, глядишь, один-два выживут, заматереют, обретут крутость и конкретность.
– Все с вами ясно, – проворчал он. – Кончайте священные девяностые грязью поливать, а то я разозлюсь. Лучше скажите, давно ли здесь торчите?
Отвечать стали хором и невпопад, отчего возник бессмысленный сумбур. Примерно так выглядели политические ток-шоу времен стабильности, когда в студию приглашался один плохой и десять хороших, после чего хорошие в десять луженых глоток заглушали одного плохого своим звонким лаем. Цент не любил ток-шоу, там часто ругали девяностые и восхваляли прекрасную и величественную современность. Однажды при просмотре не сдержался, и вот тогда-то и пришлось ехать в магазин за новым телевизором.
– Все тихо! – скомандовал он, и рты закрылись как по волшебству. – Говори ты!
Палец Цента уперся в грудь паренька, на которого он чуть раньше возложил заботу о своей лопате. Тот, ничего не утаивая, поведал как есть, что все собравшиеся в этом убежище люди на момент наступления зомби-апокалипсиса находились в магазине бытовой техники, кто в качестве сотрудников, кто в качестве покупателей. По словам менеджера, конец света произошел ближе к закрытию, в промежутке между семью и восьмью вечера. Они всем коллективом как раз обсуждали новую тактику прохождения рейдового подземелья, как вдруг в магазин вбежал окровавленный человек, и закричал, что на улице его пытались загрызть какие-то страшные люди. Один из менеджеров храбро отправился на разведку, и больше его никто не видел. А когда снаружи зазвучали выстрелы, а затем загремели взрывы, весь коллектив вместе с немногочисленными покупателями покинул магазин через черный ход и отправился на поиски убежища.
– Это было ужасно, – бормотал паренек, заново переживая самые кошмарные моменты своей жизни. – Зомби были повсюду, набрасывались на людей, рвали их на части, пожирали заживо…. На моих глазах трое набросились на полицейского, повалили на землю и впились в него зубами. Он так кричал….
– Громко, да? – оживился Цент. – Ему очень больно было?
– Надо думать.
– Класс!
– Что?
– Ничего. Что было дальше?
– Дальше мы нашли вход в это место, и с тех пор сидим здесь. Пять групп отправлялись наружу на поиски еды, но вернулись только две. Мне даже страшно подумать о том, что произошло с остальными.
– Чего тут думать-то? – пожал плечами Цент. – Ими подзакусили. Одну вашу группу я видел.
– Да? – оживились все. – И что с ними?
– Теперь все нормально. Когда они в зомби превратились, я им головы лопатой отрубил. А вообще парни хорошие были.
Новость повергла коллектив в уныние, хотя Цент не видел причин для печали. Зомби-апокалипсис суровая штука, без жертв тут не обойтись. Надо радоваться, что съели кого-то другого, а не тратить время на ненужное мертвым сочувствие.
– Все ясно, – подытожил Цент. – Спрятались, сидите тихо, наружу не высовываетесь. Ну а планы на будущее у вас есть?
– Вообще-то есть, – сказал менеджер с лопатой.
– Изложи вкратце.
– Теперь, когда весь мир принадлежит мертвецам, у нас нет другого выхода, кроме как обосноваться под землей, в подвалах, тоннелях канализации и метрополитена. Мы создадим новую подземную цивилизацию, у нас будут разные фракции, оружие, мы будем крутыми. Нам понадобятся люди, которые станут подниматься на поверхность, чтобы добывать разные необходимые вещи, вроде патронов. Это будут делать только самые крутые. Мы будем храбро исследовать подземелья под городом, находить новые интересные и необычные места. Возможно, мы случайно наткнемся на секретный военный объект, где будут разные крутые ракеты и прочее оружие, мы запустим ракеты и убьем всех зомби. Еще мы….
– Погодь, придержи коней, – потребовал Цент. – А жрать вы что собираетесь?
– Мы будем разводить свиней, – отчеканил менеджер.
– Свиней? – переспросил Цент, ибо показалось, что послышалось.
– Да, свиней.
– А где вы их возьмете?
– Где-нибудь найдем.
– А чем их кормить собираешься?
Вопрос поставил паренька в тупик. Кажется, он очень смутно представлял себе, что такое свинья.
– Ты вообще когда-нибудь свинью живую видел? – потребовал ответа Цент. – Скорее она тебя сожрет, чем ты ее.
– Свиньи не едят людей, – не очень уверенно возразил менеджер.
– С голодухи все всех едят, не сомневайся. И вообще, знаешь что, свинарь – мне твой план не нравится. И ты сам тоже перестаешь. Дуй лопату чистить. Да наточи хорошо.
– Мы сможем! – вдруг уперся менеджер, явно нарываясь на хук с правой. – У нас все получится. Я уже все продумал. Надо только найти свиней и секретный подземный военный объект с ракетными установками.
– Сперва мыла кусок найди, помойся, носки постирай. А то по запаху тебя самого со свиньей спутать недолго. И кстати, где там мой вкусный и сытный ужин?
– Если тебе не нравится наш план, можешь не принимать в нем участия, – обиделся менеджер. – Найдутся другие, кто оценит. Например, те двое, что пришли до тебя, были в восторге и согласились остаться с нами, чтобы строить подземную цивилизацию.
– Двое до меня? – заинтересовался Цент. – Кто такие?
– Парень и девушка.
– А парень не в очках?
– Да.
– Худенький такой, на лице прыщики растут?
– Да, все так. Ты его знаешь?
Центу даже как-то верилось, что такая удача возможна. Неужели судьба свела его с блудным очкариком? А ведь он уже отчаялся найти Владика, даже уверился, что того больше нет в живых. И вдруг выясняется, что он не только жив, но и находится рядом.
– А эти двое сейчас здесь? – осторожно спросил Цент, боясь спугнуть удачу.
– Да. Они были измождены. Парень даже бредил. Говорил, что их пытался убить вертолет. Мы накормили их и уложили спать.
– Ах ты, батюшки! – выдохнул Цент, хватаясь одной рукой за сердце, а второй за секатор. – Неужто сыскался постреленок? А я уж и надежду потерял. Ну-ка скорее веди меня к ним.
– Но они спят….
– Ничего, я тихонько, как мышка. Только один глазом гляну. Должен же я убедится.
– Так это твой друг, да?
– Лучший! Веди.
Поскольку подземная цивилизация с кормовыми свиньями и секретными ракетными установками еще не была построена, будущие ее обитатели ютились в грязном подвале. Судя по мощному запаху, в прошлом это место явно пользовалось популярностью среди людей, тяготимых великой нуждой. Цент подсвечивал себе дорогу фонариком, чтобы не вступить, и, как оказалось, не зря. Будущие строители подземной империи даже не удосужились убрать покрывающие весь пол кучки экскрементов разной степени свежести, а то и своих добавили. Менеджер-свинарь топал впереди и агитировал Цента вступать в ряды строителей нового мира.
– Я думаю, вместо валюты у нас будут патроны, – рассуждал он.
– Зря, – высказал свое мнение Цент, весь охваченный предвкушением скорой встречи с Владиком.
– Что зря?
– Зря, говорю, думаешь, не твое это. Ну, далеко еще?
– Почти пришли. Это здесь.
Цент отстранил в сторону свинаря и осторожно приоткрыл железную дверь, покрытую ржавчиной и царапинами. Та вела в небольшое помещение, которое почти целиком занимала самодельная лежанка из досок и тряпья. Луч фонарика выхватил из тьмы немыслимую картину – Владик, сладко сопя, спал в обнимку с какой-то девицей. Во сне программист счастливо улыбался, как будто так и надо.
– Не будем их будить, пускай спят, – шепотом предложил свинарь.
– Я за, – так же шепотом ответил Цент, и вытащил из кармана секатор.
– Что ты делаешь?
– Тихо! Это сюрприз. Вот увидишь, как очкарик обрадуется. Он сюрпризы любит.
Сюрприз был прост как пять копеек, но Цент никогда и не любил сложности. Ведь все гениальное просто. Он на цыпочках подкрался к мирно спящему программисту, отметил, как тот даже во сне нежно лапает за попу свою подругу, поднес секатор к уху Владика и одним изящным движением руки срезал кончик мочки. И тут же понял, что сюрприз удался. Владик заорал от боли, еще не успев проснуться, а уж когда глаза его распахнулись, и он увидел над собой радостно улыбающегося терзателя, с ним случилась настоящая истерика.
– Тише! Тише! – умолял свинарь неистово визжащего программиста, который метался по тесной коморке, не зная, куда себя деть. Разбуженная и напуганная его суетой, Машка тщетно пыталась вызнать у своего кавалера причину паники. Владик ничего не соображал от боли и ужаса. Попытка убедить себя в том, что это просто страшный сон, не увенчалась успехом. Боль была дикой и реальной. Цент тоже.
А ведь еще недавно Владик был убежден, что навсегда распрощался с неистовым садистом. Им с Машкой посчастливилось отыскать общину выживших, где они были встречены нормальными цивилизованными людьми, превыше всего ценящими порядок и стабильность. Восторгу Владика не было предела. Он провел рядом с Центом всего несколько дней, но они показались ему долгими годами в преисподней. Теперь же, оказавшись среди друзей, Владик даже начал робко строить планы на будущее, которое он в обязательном порядке связывал с возлюбленной Машей. План создания подземной цивилизации ему очень понравился, и Владик выразил горячее желание участвовать в построении нового мирового порядка. Он даже предложил кое-что от себя, чем привел коллектив в полный восторг.
Так, например, всем очень понравилась его блестящая идея о разделении граждан подземной республики на фракции. А когда Владик добавил, что у этих фракций будет репутация, и ее придется долго и упорно прокачивать для получения доступа к товарам интенданта, то в ответ услышал бурные аплодисменты благодарных слушателей.
Окрыленного успехом программиста понесло, и он фонтаном изверг из себя целый каскад блестящих идей. В числе прочего Владик заявил, что рейды на поверхность за патронами и провизией будут двух типов – на десять и двадцать пять человек. Потом подумал, и добавил, что следует ввести третий тип рейда, он же эпический, на сорок голов участников. Так же каждый тип рейда будет разделяться по уровню сложности на рейд обычный, рейд героический и рейд эпохальный. Добычу, по мудрому замечанию Владика, следовало строго привязать к типу и сложности рейда. Так, к примеру, рейд на десять человек обычного уровня сложности мог рассчитывать на обретение стрелкового оружия не мощнее автомата и определенного ограниченного количества боеприпасов к нему, а так же не самых вкусных и свежих продуктов питания, не более двух килограмм в одни руки. В то же время удачно завершенный эпический рейд на эпохальном уровне сложности, мог принести своему участнику мощное оружие с большим уроном и до десяти килограмм вкусной и свежей еды.
Набросав в общих чертах концепцию PVE режима, Владик взялся за PVP. Тут же объявил с высокой трибуны, что нужна арена, где будут проходить поединки два на два, три на три и пять на пять, а так же особые зоны PVP, куда каждый сможет попасть, встав в очередь. Очки опыта, полученные в поединках, и опыт, добытый в рейдах, смешивать воедино не следует – это Владик подчеркнул особо. На основании вышесказанного, выдвинул концепцию двух веток талантов, одну для PVE, а вторую только для PVP.
Основной упор, по мнению Владика, следовало сделать исключительно на отыгрыше роли. Знание своего класса и своей специализации – вот в чем залог успеха в любом рейде. Не дело, когда танк слепо гонится за уроном, маг в тряпках лезет поперек танка в пекло, а лекари вообще не знают, зачем их взяли в рейд, и занимаются чем угодно, только не исцелением соратников.
Разветвленное древо навыков, создающее вариативность при прокачке персонажа, было, по мнению Владика, самым необходимым элементом будущей подземной цивилизации. Точно таким же необходимым элементом он счел богатую классовую систему, максимально далекую от избитого примитива: воин, маг, лучник. Много рас, много классов, много способов прокачки – вот в чем залог процветания нового мира.
Не будь Владик так измучен и изнурен, он бы охотно перешел от общих концепций к мелким деталям. Удивительно, но те уже в готовом виде в огромном количестве пребывали в его голове. Кто бы мог подумать, что он окажется таким талантливым в деле планирования жизни общества в условиях зомби-апокалипсиса? Каждый аспект новой жизни уже был продуман им до мелочей, а ведь это он еще и за дело толком не брался. Весь коллектив взирал на него как на великого мудреца, и, что куда важнее, Маша тоже смотрела на него с восхищением, хоть и не понимала половины того, что он спешно вывалил из уст своих на суд общественности.
Все было хорошо. Все. Он обрел пристанище, обрел друзей, обрел будущее, которое собирался создавать с новыми соратниками. Он, наконец, обрел любовь всей своей жизни. И вот он лег спать, счастливым и довольным, и уснул в объятиях возлюбленной. Но мог ли он помыслить, что после столь сладкого отхода ко сну, пробуждение от оного окажется таким невыносимо чудовищным?
– Уж не размножаться ли ты затеял, очкарик? – спросил Цент, с пошлой ухмылкой созерцая длинные стройные ножки подруги Владика. И как только такая девка клюнула на истеричного айтишника? Хотя, на кого ей тут еще клевать-то? Весь контингент, как на подбор, сплошь отпрыски эпохи стабильности.
Владик забился в угол и тихо выл. Его колотило, слезы катились по прыщавым щекам, смешиваясь с кровью из раны, и по всему было видно, что страдальцу до сумасшествия остался один крошечный шажок. Цент решил не перегибать палку. Терзать безумного Владика будет уже не так интересно.
– Ну, что ты разревелся? – ласково спросил он, шагнув к жертве. Владик, видя приближение садиста, издал пронзительный визг и сотворил под собой лужу.
– Перестань, ты его пугаешь, – потребовала Машка, заслоняя беспомощного программиста своим телом.
– А ты кто? – спросил Цент. – Почему с очкариком спишь? Или не знаешь, что он женат?
– У нас ничего такого не было, – зачем-то уточнила Машка, пытаясь в полумраке разглядеть и оценить Цента.
– Это хорошо. Ты же не все знаешь. Владик болен. С виду не скажешь, но здорового потомства от него не будет.
В этот момент явилась одомашненная девица, и нижайше доложила грозному господину, что кушать подано. Цент, вместо благодарности, выдал ей леща за нерасторопность, ибо с бабой требуется строгость, иначе жди беды.
– Вставай, очкарик, пойдем, перекусим, – позвал Владика бывший рэкетир. – Изголодался, поди, в чужих людях? Это тебе не у заботливого Цента под крылышком.
Изверг говорил сущую правду – так плохо, как рядом с ним, Владику еще нигде и никогда не было. За несколько суток общения с монстром из девяностых истерзанный программист обзавелся нервным тиком, преждевременной сединой на висках, проблемами с дикцией, а в качестве приятного бонуса получил энурез.
Подвергшаяся процедуре одомашнивания баба все сделала в лучшем виде. Стол, единственный, какой нашелся во всей общине, накрыла в самом чистом помещении подвала, старательно протерла его влажной тряпочкой и даже отыскала где-то стул. Дабы суровый гость чувствовал себя комфортно, в трапезной организовали шикарное освещение, на что употребили все имеющиеся в наличии фонарики. С ассортиментом блюд все обстояло не так хорошо, поскольку продовольственные запасы общины были скудны и однообразны. Цент, впрочем, не был привередлив в плане кормежки и остался доволен сервисом.
Пока изверг с огромным аппетитом забрасывал в топку все то, чем выжившие планировали кормиться ближайшие дней пять, Владик, Машка, свинарь и служанка стояли вдоль стеночки и глотали голодные слюни. Снаружи, в коридоре, толпились прочие члены общины. Время от времени они заглядывали внутрь и переполнялись возмущением по причине того обстоятельства, что некто наглый и циничный в одно бессовестное лицо потребляет их коллективный запас пищи. У многих из груди уже почти рвались наружу слова благородного протеста, но стоило им бросить взгляд на пудовые кулаки и свирепую физиономию Цента, как верх брал инстинкт самосохранения.
Цент действовал методично и без суеты. Ножом вскрывал очередную банку с консервами, дегустировал содержимое, и если находил оное вкусным, то потреблял. Если же блюдо оказывалось ему не по нраву, то оно небрежно ронялось на пол, в пыль и грязь. Глядя на это варварское безобразие, свинарь уже открыл рот, чтобы попросить гостя хотя бы не портить продукты, но и он в последний момент решил поберечь здоровье.
– Вкусно, – поделился ощущениями Цент, вонзая нож в предпоследнюю банку. – Вот только сухомятка как-то невесело идет. Чем-нибудь горло бы промочить.
– У нас только вода, – пробормотал свинарь, и это была чистая правда. Благодаря извергу с лопатой, который не столько сожрал, сколько перепортил, община теперь была обречена на водную диету. Если только не отыщутся желающие сходить на поверхность за продовольствием. А добровольцев едва ли окажется много, учитывая судьбу предыдущих групп.
– А пивка организовать слабо? – спросил Цент.
– Вода у нас только, – повторил менеджер.
– Ну, пиво снаружи есть, – намекнул изверг. – Кто-нибудь мог бы сгонять.
– Это слишком опасно. Там повсюду….
Нож с треском вонзился в столешницу, прервав жалкий лепет оправданий.
– Пива мне! – пророкотал тиран. – Бегом!!!
Ждать пришлось полчаса, Цент весь аж извелся от нетерпения и жажды. Три группы храбрецов отправились за пивом, из них вернулся только один человек с упаковкой баночного светлого в трясущихся руках. Он сообщил, что все остальные погибли страшной смертью. Герой попытался удариться в мелкие подробности, но Цент, вырвав сокровище из его рук, сердито спросил:
– А сухарики где? Где, я тебя спрашиваю, сухарики со вкусом холодца и хрена?
– Но…. Я…. Но ты не говорил….
– А сам не мог догадаться? Тупой, да?
– Извини….
– Что мне твои извинения? Иди за сухарями!
Собрали и отправили еще три группы. Первая вернулась вскоре и принесла огромный мешок сухариков со вкусом томата, которые Цент терпеть не мог. Изверг пришел в ярость, одного из героев заставил съесть пять пачек добытых сухарей вместе с упаковкой, остальных покарал физически и прогнал на промысел. Не успели они отбыть, как явилась вторая группа, притом с пустыми руками. Едва они начали в красках описывать, как нарвались на целую толпу зомби, и лишь чудом унесли ноги, как Цент, озверев, выхватил из кармана секатор, и дал на все про все пять минут. По истечении этого срока он грозился начать массовое расчленение.
Понеся серьезные потери, поисковики все же добыли искомое. Десять больших пакетов с вкуснейшими сухариками легли на стол перед Центом. Он откупорил баночку, распечатал сухари, хлебнул, закусил, и мечтательно произнес:
– Закурить бы сейчас.
В ходе удовлетворения прихотей изверга численность общины выживших сократилась примерно вдвое. Уцелевшие были в шоке и ужасе, они не могли понять, что это за кошмарный человек, откуда он взялся и каких еще сюрпризов от него ждать. Владику было даже немного жаль всех этих людей, которые еще не поняли, что судьба свела их с демоном ада. Сам-то он прекрасно знал, чего ждать от Цента. Нужно просто представить себе все самое плохое, что только может произойти, затем умножить это на десять, возвести в третью степень и еще раз умножить на десять. Сам страдалец продолжал стоять у стены рядом с Машкой и свинарем. Цент сидел за столом, лакал пиво, грыз сухарики, курил сигареты и чувствовал себя как дома. Что, впрочем, отнюдь не удивляло. Как еще может чувствовать себя монстр из преисподней в самый разгар конца света?
– Я, Владик, спросить у тебя хотел, – нарушил молчание Цент, а несчастный программист едва не возрыдал от отчаяния. Начинался очередной круг ада, девяносто четвертый, кажется. Или девяносто пятый?
– Там, на крыше, вертолет в тебя стрелял, – продолжил Цент. – А почему?
– Я не знаю, – искренне ответил Владик. Он, в самом деле, не думал, что вертолет стрелял именно в него. Скорее всего, просто увидел выживших, и открыл огонь. Зачем он это сделал – вот главный вопрос.
– А подумать? – предложил Цент.
В том-то и дело, что несчастный программист на эту тему уже всю голову сломал. Самому хотелось понять, почему вертолет стрелял не по зомби, а по единственным живым людям на три квартала вокруг? Было очевидно, что все произошедшее не являлось недоразумением или ошибкой. Хотели убить именно нормальных людей. Но, черт возьми, почему?
– Владик, мне кажется, ты что-то недоговариваешь, – сообщил Цент.
– Что? – выпучил глаза программист, который просто не мог взять в толк, в чем именно его пытается обвинить изверг.
– Что-то, – туманно ответил Цент. – Уж не имеешь ли ты какого-то отношения ко всему этому зомби-апокалипсису?
Когда прозвучало обвинение, Владик, вначале, даже не понял его суть. Потом дошло – Цент высказал мысль, что зомби-апокалипсис произошел по вине несчастного забитого программиста, который в последние дни испил до дна чашу страданий. И не одну. Надо было что-то отвечать, но Владика настолько потрясла нелепость обвинения, что он стоял с открытым ртом и дикими глазами таращился на монстра из девяностых.
– Молчишь, значит, – подытожил изверг, откупоривая следующую баночку пива. – Сказать нечего? А ведь я сразу тебя раскусил. Как увидел в первый раз, тут же понял, что от этого очкарика добра не жди. Интуиция шептала мне – убей, убей…. Не прислушался я к ней тогда, а зря.
– Это что, правда? – изумилась Машка, пятясь от своего кавалера. – Ты как-то причастен ко всему этому кошмару?
Даже свинарь, и тот отступил от Владика. Страдалец всхлипнул, тщетно пытаясь отлепить язык от неба и вспомнить навыки разумной речи. Тут бы посмеяться над нелепыми обвинениями, но Владик стоял столбом, интенсивно потел и беззвучно шевелил губами.
– Да, Владик, это уже не шутки, – покачал головой Цент, забрасывая в рот пригоршню сухариков. – За такое дело в угол не ставят и от сладкого не отлучают. Лишь обильной кровью и немыслимыми муками можно искупить столь жуткое преступление.
– Боже! Как ты мог? Зачем? – ужаснулась Машка, которая взяла да и поверила ни на чем не основанным наветам Цента. А ведь Владику казалось, что его возлюбленная умнее. Но и будущий заводчик подземных свиней тоже верил извергу, взирая на обвиняемого со смесью страха и ненависти.
– Вот-вот, – кивнул Цент, обращаясь к Машке. – Видишь, какое это чудовище, а ты с ним в постель полезла.
– Да у нас с ним ничего не было.
– Уверена? А если он подсыпал тебе снотворное и воспользовался? Он запросто, потому что все задатки профессионального маньяка налицо.
В этот момент Владик наконец-то вспомнил, как и чем говорить.
– Я ничего не делал! – истошно завопил он. – Я не виноват! Я никакого отношения не имею ко всем этим зомби!
– Считаю, врет, – высказал свое мнение изверг. Свинарь согласно кивнул головой. Машка тоже не поверила.
– Я не вру! – возрыдал великомученик. – Я ничего не знаю и ничего такого не делал. Я ведь простой программист, ну чем я мог вызвать зомби-апокалипсис?
– А вдруг он работал на тех, кто все это устроил? – включил теорию заговора свинарь. – Выполнял для них какие-то грязные заказы, а теперь они решили его убрать как свидетеля.
– Господи, как же я в тебе ошибалась! – в сердцах выплюнула Машка.
– Да, очкарик, это даже для тебя перебор, – покачал головой Цент.
– Да я ни на кого не работал! Вы чего? Да это все неправда. Маша….
– Не трогай меня, монстр! – взвизгнула девица, когда Владик попытался схватить ее за руку. От этих страшных слов, произнесенных неразделенной любовью всей его жизни, несчастный программист зарыдал в голос.
– Он заслуживает сурового наказания, – обрекающим тоном произнес свинарь. – Но мы не дикари. Мы не можем опускаться до самосуда. Его нужно изолировать, а затем передать представителям власти. Хотя, с другой стороны, он может знать, как остановить зомби-апокалипсис. Нужно только заставить его говорить….
– Да без проблем, – заверил менеджера Цент. – Так уж вышло, что я, в свое время, проводил допросы с пристрастием. Да и сейчас смогу. Есть еще чем тряхнуть, помимо старины. Так, секатор у меня с собой, еще нужны пассатижи, пять-шесть ржавых иголок, молоток….
Не дослушав до конца весь перечень орудий кровавого ремесла, Владик подкатил глаза и без чувств рухнул на грязный пол. Конечно, это вовсе не стало бы причиной для отсрочки допроса, но Цент так налился пивом, что решил отложить приятную процедуру на завтра. Опасного преступника оттащили в коморку, где он еще недавно спал вместе со своей возлюбленной, грубо бросили внутрь и заперли дверь, дабы не сбежал.
