Полина Борискина
Поэма о солнце
Ребенок
Я иду по детской площадке, где мы раньше с жили с родителями. На мне желтый сшитой мамой вельветовый комбинезон, на голове джинсовая панама с пришитой тканевой машинкой, которая маскировала дырку от гвоздя. Дети зовут играть, но мне не хочется играть с ними. Они сильно кричат и истерически смеются. Из их ртов текут слюни. Возле губ грязные потеки от еды и песка. Мне совсем не хочется с ними играть. Они ведут себя, как дикари: бросаются камнями, всем, что найдут под рукой.
Кто-то хватает меня за рукав и тащит на горку, я начинаю отпираться, тормозить ногами по асфальту. Спотыкаюсь, падаю и чувствую сильную боль в затылке. Меня уже тащат трое взрослых. Я осматриваюсь – вокруг нет детей. Я вижу только мужчин и женщин, они кидаются друг в друга песком, ломают игрушки и кричат. Меня все еще тащат на эту чертову горку.
– Отпустите! Я не хочу! – но меня не слушают.
– Отвалите! – кричу я, но не могу высвободиться. Мои руки мягкие, как поролон. Я хочу ударить, но руки не держат удар. Тогда я отталкиваюсь и падаю на спину. Я смотрю на всех снизу вверх. Какой-то здоровяк наступил на мою грудь ботинком и прижал к земле. Я не могу пошевелиться. Все люди на площадке заметили меня и тычут пальцем. Они начинают подниматься из песочниц, спрыгивать с качелей.
Мои мучители начинают смеяться и звать. Они забираются на горку, но покрытие горки усеяно ржавыми металлическими лезвиями и отверстиями, как у старой овощной терки. Я кричу им, прошу остановиться. Они прыгают наверху, стучат кулаками по горке и дразнятся. Опять зовут к ним. Первый покатился.
– Стой! – кричу ему я. Он едет и смеется. Его начинает трясти из стороны в сторону, лезвия разрывают одежду, а он продолжает смеяться. Раздается прерывистый крик – на мое лицо падают теплые красные капли, будто брызнул разлетающийся смузи из незакрытого блендера.
Я хватаюсь своими мягкими руками за мокрый песок и ползу назад. Снова больно. Кто-то бьет с ноги в мой затылок, пробегает мимо меня и взбирается на горку. Люди продолжают толпой карабкаться, спихивают друг друга, падают на землю, смеются, начинают ржать и кусаться. Ползут друг по другу.
Поехал третий, за ним еще один. По всей площадке разлетаются куски мяса, одежды. В носу этот запах. Я плачу и кричу. Прошу прекратить. Они не прекращают, летят вниз.
Я продолжаю ползти назад. Слышу плач малыша. На коленях бегу к нему, обнимаю маленький комочек. Его теплые ладошки обхватывают меня, подрагивают на моем плече от всхлипываний.
Мы достаточно далеко от остальных, наблюдаем в стороне. Мои руки больше не пластилиновые. Я крепко держу, не отпущу его.
***
Я проснулся и повсюду на ощупь начал искать ребенка. Его нет – мою грудь обдало холодным потом, я начал куда-то падать. Открыл глаза.
На прикроватной тумбе лежал мой телефон. Я посмотрел на время – 20:37. Почти девять вечера.
Голова сильно болела. Как будто в мой затылок вставили шило. Было неприятно двигать глазами в разные стороны, поэтому я уставился на серо-белую стену.
«Я дома», – понял я.
На кухне послышался мужской голос, потом мама начала что-то говорить. Тут я вспомнил про забытый пакет с продуктами в подъезде.
«Надеюсь, она что-то поела» – подумал я.
Вспомнилась детская площадка, страшный мужик и женщина с ребенком. Я не мог разобрать, что было на самом деле. Потом вроде все прояснилось.
Я услышал звук ключа, закрылась наша входная дверь. В комнату зашла мама, подбежала ко мне и упала головой мне на грудь.
– Аа, мама, встань пожалуйста, больно, – протянул я.
Мать села рядом.
– Где наша соседка с 7 этажа? – спросил я.
– С ними все хорошо. С ней и ребенком все хорошо. А вот… – на этом моменте мама закрыла рот рукой и резко вдохнула ртом, – Сергей Степанович, его увезли, – она встала с кровати, отвернулась и постояла так минуту.
– Отдыхай, – сказала мама, опустив голову в пол, – Завтра утром придут следователи, тебе нужно будет рассказать им, что именно произошло.
Я помолчал полминуты и обдумал слова мамы.
– Я видел, как деда убили, что еще мне рассказать им.
– Вот и расскажешь, – крикнула мама из-за плеча, – На кой черт тебя туда понесло! Твою ж… от тебя проблемы одни, сын. – Мама запахнулась в шерстяную кофту и вышла из комнаты.
Мне стало очень гадко. В памяти маячил этот ребенок, я хотел позвать маму и расспросить ее о нем. Но с ней мне говорить тоже расхотелось, – с проблемным сыном разве поговоришь нормально, – с обидой проговорил я себе по нос.
Уснул.
Шоколадная медаль
В комнату через дверную щель заполз запах жаренных сырников на сливочном масле. На кухне жужжала кофемашина, а мама с кем-то весело разговаривала по телефону. Скорее всего с бабушкой.
Понял, что очень хочу есть.
Ради сырничков-то со сгущеночкой можно и пораньше проснуться. В такие моменты забывается все плохое.
Завтрак – мой любимый прием пищи. Идешь по прохладному коридору в еще теплых от постели пижамных штанах, параллельно поправляешь майку, которая во сне съехала горизонтально вбок на ребра. Садишься на стул и головой облокачиваешься на стену, коленки поджимаешь, ждешь…
Стук тарелкой о стол – на старт. Приближающееся шипение масла со стороны плиты – внимание. Звук скользящих сырников с металлической лопатки на мою тарелку – марш!
– Спасибо, мамуль, – сонно проговорил я, уже откусывая первый горячий сырник.
– Сметанка!
Мама впопыхах поставила белую банку на стол.
– Сейчас придут следователи. Быстро кушай и одевайся, как себя чувствуешь?
Тут я вспомнил про неприятную боль в затылке.
– Пойдет, – прочавкал я.
Я посидел за столом еще немного. Фонари от торгового центра через дорогу светили в окна дома напротив. Боковым зрением могло показаться, будто утреннее солнце отсвечивает от стекол и запрыгивает прямо к нам в квартиру через балкон. Желтый свет отражался на моем лице. Я прикрыл веки и дожевал последний творожный кусочек.
– Мой солнечный зайчик, – тепло проговорила мама и вышла курить на балкон.
– Очень вкусно. Спасибо! – крикнул я вдогонку и слишком резко встал из-за стола. В глазах потемнело.
Я не стал пить обезболивающее. Отец всегда учил: «Нельзя маскировать боль. Всегда контролируй свои ощущения. Ты должен чувствовать реальную угрозу. А кто злится на боль, тот непременно ее победит».
Я поспешил в душ. Вспомнил, что вчера так и не помылся после улицы… В этом месяце счет и за воду пришлют неслабый. Эта пыль, дым, зола от заводов – повсюду –все прилипает к одежде, волосам, коже, как мухи к липучке. Я моюсь трижды в день, как самый настоящий пубертатник в свои 14. Легче на улицу совсем не выходить.
Я снял с себя грязную одежду и моментально покрылся мурашками от холода. В ванной не было сквозняка, просто дома было очень холодно. Потрогал батареи. Отопление не отключили. Май.
***
Я досушил волосы, вдел обратно рубиновые гвоздики в правое ухо и вышел к следователям.
Я рассказал двум мужчинам в форме все, как помню. На мои вопросы они отвечали односложно. Что-то мычали либо тут же перебивали.
– Что с женщиной и ребенком? – спросил я.
– Они в порядке. Говоришь, это ты позвонил в соседскую дверь? – повторил мужчина в форме.
– Да.
– Хотел, чтобы тебе кто-то помог в драке? Вы сговаривались с соседом заранее?
– Что…? Нет. Говорю ж, я… не знал, что происходит в их квартире.
– Запишем в твое дело.
– Что запишете?
– Участие в потасовке.
– Какой к черту потасовке. Человека убили, я видел! Ложкой для обуви!
– Малыш, тон! – перебила мама, – он, вероятно, хотел заступиться…
– Или «начать драку», – на выдохе проговорил пухлый справа и записал в протокол.
От происходящего начала ужасно трещать голова на месте удара. Внутри все закипало, но я плохо соображал. Периодически: то испугано, то возмущенно поглядывал на мать. Она в ответ разочаровано качала головой, постоянно запахивая свою шерстяную кофту белыми руками.
– Мам, я не устраивал драку, – сказал я исподлобья, – я помочь хотел.
– Да уж помог, пацан. Деда с пробитой башкой увезли, – усмехнулся мужчина с сальными волосами. Я моментально вспомнил ту картину, когда мужик замахнулся на старика. Дед даже не закричал. С кровавым месивом возле залысины он продолжал держать придурка за ворот своими сморщенными трясущимися руками. Позволил девушке убежать. И мне.
У меня брызнули слезы из глаз. Я быстро вытер их рукавом и почти бесшумно всосал соленые сопли обратно в носоглотку.
Мужчины в форме сидели за столом и дописывали что-то в свои бумажки. Перед ними стояли две чашки нетронутого уже холодного чая из нашего праздничного сервиза.
– Мы закончили. Если появятся вопросы – мы вам позвоним, – проговорил длинный в форме.
Они залпом выпили холодный чай вместе с заваркой, синхронно стукнули чашками по столу и вышли из квартиры.
«Они сидели на кухне в обуви? Как мать это допустила?» – про себя возмутился я.
***
Как я позже узнал от соседей – того ненормального увезли, должны будут посадить. Психических отклонений не обнаружили, хотя он очень старался прикинуться дурачком. А женщина с ребенком куда-то съехали, я их больше не видел.
Мать, видимо, решила, что для меня будет лучше не поднимать эту тему, не отвечать на мои вопросы, избегать любого разговора. Не думаю, что ее учили именно этому на факультете психологии. Красный диплом с отличием, золотая медаль… А толку? Лучше уж шоколадная.
Часть 2. Лето
Июнь
Последние новости
«Дорогой дневник, сегодня 2 июня, и я трезвый. Наконец-то! Погода на улице серая. Такая же, как и вчера. Лу заболела ветрянкой. Теперь она такая зеленая, что, я почти уверен – расписывает план похищения рождества у себя дома. Ладно, шучу. Я-то знаю, ей слабо.
Что еще…?
Третий месяц сидим в вакууме безлимитных развлечений. Пожалуй, расскажу тебе обо всех наискучнейших событиях нашей долины «одинаковых дней».
Нил нашел себе девчонку, поэтому долго с ним не виделись. Но они вроде уже разбежались. Либо она убежала – в чем я больше уверен. История, кстати, на миллион долларов, Лу рассказала по телефону. Такс…значит – дамочку зовут Кира. У нее была тусовка, на которую она позвала своих друзей и Нила, соответственно. По всем стаканам полились спиртное, дом Киры разрывался от песен группы Любэ. Надеюсь, включали «Течет река Волга»… Она моя любимая. Атмосфера была прямо-таки романтичная.
Вообще обожаю Лу за ее способность красочно и в деталях описывать любые события. Она приловчилась делать это даже по телефону. Обычно после каждого нелепого момента в ее рассказе – Лу, как настоящий одноглазый пират, начинала низко прерывисто гоготать, тем самым давая опознавательный сигнал – тут надо смеяться. Я обычно закрывал глаза и представлял ее неповторимую мимику с закатывающимися от смеха глазами. Так мы могли минут 10, как помирающие чайки, смеяться друг другу в трубку телефона и кататься по дивану. Пузо лопалось, смешная она до коликов. Догадываюсь, что я так и накачал пресс.
Так вот к истории – тут бедняжке Кире стало плохо, и она стремительно направилась в ванную комнату. Но на середине пути ее поймал Нил и решил, что подобрал идеальный момент для разглагольствования о своих к ней чувствах. Она была немного против такого поворота событий.
Я в красках представляю эту картину: один глаз пьяной Киры направлен на ободок унитаза, а другой с надеждой смотрит на Нила и пытается отыскать на его лице намек на понимание, что сейчас не лучшее время для интимного разговора.
Лу сказала, Нил, как обычно, включил режим заботливого парня и не оставил девушку одну. А она вроде как хотела очистить свой желудок от целого набора различного алкоголя при помощи двух пальцев в рот. И я догадываюсь – делать это в присутствии человека, который тебе нравится – такое себе наслаждение. Поэтому она пыталась выпихнуть его из уборной 20 минут, но он не хотел выходить.
Киру все же спасли ее друзья, которые прибежали на крики о помощи, ввалились к ним в ванную и вывели героя-романтика Нила. Он очень расстроился, что разговор так и не задался и уехал домой. А Кира так сильно обрадовалась уединением в ванной комнате, что там и уснула, по словам ее друзей.
Больше они не общались. Теперь мне интересно услышать эту историю лично от Нила.
Кстати, из последних новостей. Третий месяц по телевизору крутят либо рекламу сосисок и домашней колбасы с довольным круглолицым мальчиком Жоркой на первом плане, либо обзоры на национальные санатории и оздоровительные комплексы с улыбающимися бабушками в цветочных купальных шапочках. Ну это не про нас, конечно.
Состоятельные люди наслаждаются дорогущими местными курортами, а те вовсю пополняют свою казну, над златом чахнут. Наверное, у себя в приморье закупают лучшую элитную грязь в СПА-центры для лысых мужичков в малиновых костюмах.
Границы закрыты, улететь из страны нельзя. Разве что прокопать подземный тоннель, где вероятнее наткнуться на сливную яму, чем сбежать в отрадное местечко. Остается довольствоваться и ждать. Но ничего – мы люди терпеливые, все съедим и сверху вкусно запьем.
Народ у нас азартный все-таки. Совсем разыгрался – бегает друг от друга, играет с полицией в прятки. Недавно на границе поймали организованную группу наших соотечественников. Те пытались ушмыгнуть за бугор. Что-то зачастили с этим. Подразумеваю, люди скоро начнут ставить деньги на результат побега кучки очередных несостоявшихся эмигрантов.
И да, вот еще. Самое пикантное из всей этой увлекательной череды чертовщины – вакцинация. По правде говоря, у меня смешанные чувства по поводу этой процедуры. Это не просто прививка от столбняка, после которой тебе выдадут бумажку, чтобы ты подтер какашку – я бы так скорее со своим дипломом сделал.
Мне страшно за родителей, за Лу и особенно за Нила, который даже шапку не всегда надевает, балбес. Все злые ходят, просто в ярости от происходящего. Карантин прикрыл все заведения, люди ничего не зарабатывают, многим приходится переводится на мясные фабрики. Хотя бы там что-то платят. Конечно, в такой ситуации никто не будет послушно следовать правилам безопасной дистанции. Люди не носят маски и другие защитные средства – особенно в местах, где не стоит патруль. Они могут передать друг другу столько заразы… Это вам не открыткой обменяться. Скорее уж ящиком Пандоры.
Хоть нашего согласия никто и не спрашивал, я все равно скорее «за» вакцинацию, нежели «против» нее. Наверное, я впервые рад платить налоги государству, зная на что они будут потрачены. Точнее буду воистину рад, когда начну платить… Но я не врач и не эксперт, поэтому попробую объяснить псевдонаучным языком.
Эта вакцина содержит в составе вещества, с помощью которых вырабатываются антитела, которые в свою очередь помогут нашему организму бороться с вирусами, особенно с гриппом нескольких типов. ОРВИ и другие малозначительные простуды не берем в расчет.
Медики уверяют, эта чудо-пилюля даже с новым гриппом типа Z может побороться на ринге технологического прогресса. Дай бог, конечно, эта вакцина не очередная Lada Фекалина с кузовом от Renault Logan.
Но на этом интересные бонусы в новом перечне обязательного медицинского страхования не заканчиваются. После вакцинации люди с обретенным супериммунитетом станут ходячими светлячками, фонариками, неоновыми подсветками, новогодними елками. Ничего не понятно, знаю, просто мне смешно ха-ха-ха. Объясняю.
Вещества, которые отвечают за выработку антител в организме, каким-то образом будут взаимодействовать с нашими нейронами, тем самым подсвечивая всю нервную систему различными цветами в зависимости от физического состояния человека. Одним словом, без предварительного медицинского осмотра вакцина покажет – болен ты или здоров. Только вот чем именно… нужно будет сдавать анализы.
Вот он! Несущийся локомотив научного прогресса! Ты сам себе медицинская карта и врач, и медсестра, и мать родная. С последним загнул…
Ученные назвали это удобное светящееся дополнение – сферой. Она обволакивает человека по контуру его силуэта. Белый и серый цвет – индикатор хорошего самочувствия и отсутствия вирусов в организме. Но в случае заражения или опасного воспаления – ты начнешь светиться розовым, как весенний тюльпан в палисаднике. Чем интенсивнее цвет, свечение, тем больше в тебе вирусных клеток. Как-то так.
Вакцинация в нашем городе будет проходить 13 и 14 июня в парке Горького. Еще почти 2 недели ждать. Надеюсь, Лу к этому моменту успеет смыть с себя всю зеленку.
Пока все», – дописал я прощание в свой серый дневник с собачкой на обложке и убрал обратно под матрас.
Каспер
Мы договорились с ребятами встретиться на входе в парк в 9 утра. Я, как обычно, припозднился. Мне тяжело просыпаться в холодное время года, провалялся до 8:37.
На завтрак ушло минут 15, в душе еще 10 минуточек погрелся, новости почитал. В общем, я приехал к 9:40. Лу назвала меня «жопой с ушами», а Нил прочитал небольшую лекцию на тему взаимного уважения и чувства ответственности. Я извинился, и ребята забыли.
Мы шли по парку вместе с толпой людей по направлению к пунктам вакцинации. Я, наверное, из всех мест в городе предпочел бы именно это – для прогулок, свиданий, для чего угодно. Здесь безветренно, редко бывают люди, чистые лавочки и новые яркие фонари, которые почему-то намного выше посаженных вокруг деревьев. Не знаю, кто заранее спроектировал здесь все, но фонарные лампы, нависающие над кронами ясеней и кленов, удачно рассеивают свет сквозь ветки и листья, создавая иллюзию электрических лучей. Вышло очень уютно. Издалека парк похож на ботанический сад в теплом металлическом освещении.
Нил достал из рюкзака сухарики со вкусом «салями» и предложил нам с Лу.
– У меня гастрит, – который раз напомнил я, – но все равно спасибо.
– Не, не, не, убери это. Видеть больше не могу что-либо со вкусом или запахом колбасы, – Лу демонстративно закрыла пальцами нос и искусно изобразила пантомиму «блюющий мальчик на ладошку», – сама ее придумала.
– Почему, – спросил ее Нил и посмеялся.
– Я их переела. Еще три недели назад, до ветрянки, отца перевели с оружейного на мясокомбинат. Поставили перед выбором – либо понижают в должности, либо на то же место, но в другой цех. Он, конечно, согласился на второй вариант. Теперь даже чуть больше платят. Первое время чувствовали себя мясными магнатами, папа почти каждый вечер приносил пакеты с консервами, мясными рулетами, сосисками, паштетами, и свиными ножками. Мама наварила 8 тазиков холодца… На пятом я удачно заболела ветрянкой, аппетит сразу пропал. Все еще воротит – особенно от этих паштетов с гусем на этикетке… У нас, кстати, до сих пор стоит открытая баночка на столе, третью неделю не портится. Клянусь, даже запаха нет. Может, консервы вообще не имеют срока годности…
– Это вряд ли, – задумался я.
Мы подошли к белой палатке, Нил доедал свои сухарики, засыпая крошки со дна пачки себе в рот.
Смял и бросил на тротуар.
– А ну ка подними! – возмутился я, – и выкинь в урну. Она в шести метрах от тебя.
– Нил, ну не будь свиньей. И вообще оштрафовать могут, – подхватила Лу.
Нил в ответ покривлялся, поднял красные от холода ладошки к верху, саркастично извинился и с сигаретой в зубах пошел выбрасывать пачку в урну.
– У тебя руки краснющие от холода, я тебе перчатки подарю, – с интонацией заботливой мамы проговорила Лу ему вдогонку.
– Сицилия, я мужчина, а ты женщина… девушка, – начал пояснять Нил, – вот ты и носи свои перчатки. Мне отлично, – смягчился он.
Вообще-то Нил и правда был не из разряда изнеженных парней. Он, как матерый уличный пес, носился по всему городу, занимаясь своими зачастую сомнительными делами. Тоненькая короткая черная шапка, кожанка, черные джинсы и заправленные в толстые высокие гольфы – самая теплая вещь в его гардеробе. Всегда с красными широкими руками и сигаретой в зубах на улице в любую погоду: ветер, снег, мороз, дождь, – решал проблемы не свои, но целого города – это точно.
На улице температура уже месяц держалась на отметке 8-9 градусов. Не критично, но холодает. Неприятная погода. Поэтому, я считаю, глупо морозиться, все-таки уже не май месяц на дворе.
– Ваш паспорт и посмотрите в камеру пожалуйста! – заучено проговорила женщина за стойкой в палатке.
– Мой паспорт! – положил я на стойку документы. – А куда смотреть? – начал озираться я по сторонам, но так и не мог с первого раза найти камеру, которая была прямо перед моим лицом.
«Щелк!» – раздался звук от камеры. Меня ослепило.
Вот даже думать не хочу, с каким выражением лица я получился на снимке. Это мое проклятие – фотографии на документы.
В 7 лет мама повела меня фотографироваться на заграничный паспорт. На тот момент у меня было модное пацанячее каре, которое мама убирала за ушки – до 12 лет они торчали. Первые три года моей жизни мамуля переживала за мое будущее и иногда приклеивала мои уши пластырями к голове. Все гости, особенно друзья отца умирали со смеху. Тогда-то она решила оставить эту затею. Но ушки – это еще ладно. В тот день я был с температурой и обветренными губами. На фото я вышел как раздутая и очень грустная мартышка.
В 14 лет, помню, решил сбрить бровь в свой день рождения… А вот для пропуска в университет я пришел фотографироваться с похмелья. Вид был такой, будто с иглы слезть не мог пару лет. Но, к счастью, такая же унизительная процедура ждала Нила и Лу.
***
Мы покорно стояли в очереди на вакцинацию. Сзади началась непонятная суета, поднялся шум. Люди начали смотреть в окошки палатки, что-то громко обсуждать и улыбаться. Люди завопили, начали хлопать в ладоши. Мы с ребятами тоже подбежали к пластиковым окнам белого шатра.
Все смотрели на мужчину, который шел по дороге в сторону выхода из пункта вакцинации. Он светился. Первый привитый человек в нашем городе. Я долго глазел на него – с точно таким же выражением лица, как в 8 лет на свою новенькую раскладушку LG с игрой «караоке».
Мужчина видел, что вся палатка пялится на него и показывает пальцем. Вот уж я не хотел быть на его месте… Хотя нас всех это ожидало.
Этот Каспер настолько смутился, что вмиг покраснел и попытался сойти с дорожки, чтобы сократить путь до выхода из парка. Только вот он весь покраснел. Полностью. Его контур начал отсвечивать красными оттенками, как в экране тепловизора.
– Может он болен? – сначала подумал я и бросил вопрос в сторону ребят. – По телевизору врачи рассказывали, смотрели?
– Не, – покачала головой Лу, не отводя взгляда от мужчины, – в случае заражения он должен светиться розовым. А у него сфера едва отливает красным.
Через 3 минуты, когда мужчина достаточно далеко отошел от пункта вакцинации, контур поменял цвет обратно на белый.
– Вот, видите! – крикнула Лу, подтвердив свои слова. – При внутреннем воспалении он бы, наверное, постоянно светился одним цветом. А тут цвет контура поменялся…
– Мужчина-хамелеон, – подытожил Нил.
Мы все посмеялись, хоть и слова Нила могли иметь зерно здравого смысла.
– Может сфера передает цветами любую реакцию организма? Эмоции, чувства, настроение – все это тоже, – предположил я.
– Б52! – крикнула женщина за стойкой. Подошла моя очередь, и я пошел в кабинет врача.
***
– Это больно? – спросил я медсестру с иглой и раствором в руках.
– Как комарик, – ответила полная женщина и ударила ногтем по шприцу,
– Ай… – тихонечко произнес я в эту же секунду.
– Рукав закатите.
– А долго будет заживать? – начал я сыпать вопросами. На тот момент мне было катастрофически важно это знать.
– Нет, с ваткой походишь пару часов и все, – ответила девушка в белом и взглядом указала на мой правый рукав.
– А мне вот укол в лагере делали, чтобы не тошнило – было больно, кстати, – попытался вывести я медсестру на откровенный разговор.
– Мы не в лагере.
– Но это тоже похоже на укол, – сделал я логическое заключение.
– Мужчина, мне здесь сидеть еще 8 часов с такими же болтунами, как вы. Это не больно, заживет быстро, крови не будет, вы не умрете, – возмущенно протараторила медсестра. – Задерите рукав.
Всем в кабинете могло показаться, что я боюсь какой-то прививки. Но это не так. Я на самом деле легко переношу боль. В 6 лет мне даже выдернули зуб без анестезии, а в пятом классе отрезал себе подушечку мизинца разбитым стаканом, когда мыл посуду. Я не стал отрывать болтающийся кусочек, взял пластырь из аптечки и примотал его обратно. «Тяп-ляп» и готово – все срослось в лучшем виде.
Мне было действительно любопытно, как работает эта вакцина, чем она отличается от обычных прививок, и почему от этой жидкости в пробирке люди начинают светиться. Если можно было выбрать цвет – я бы предпочел зеленый. Мой любимый, кстати.
Я задернул рукав, и возле локтевого сгиба медсестра вонзила в меня иглу. Сначала я ничего не почувствовал, а потом ощутил щекотное покалывание, расходящееся от руки к шее, голове, спине и другим частям тела. Я сразу вспомнил сцену из «Аватара», где герой сцепляется хвостом с клевой девчонкой Нейтири для объединения их нервных систем. Только вот с этой медсестрой я не очень хотел придаваться слиянию.
– Готово, ватку не убирай, пластырь сменишь через час, справку сохрани, – женщина протянула мне пластиковую карточку с моей фотографией. Что-то вроде паспорта привитого гражданина. Фотография, кстати, получилась очень забавной, я на ней смотрю куда-то в бок – в поисках камеры, похоже.
***
Мне сказали выйти из кабинета через другую дверь. Я оказался в коридоре, где стояли еще 6 человек, которым тоже только что сделали вакцинацию. Они все отсвечивали серым и белым – примерно в одном оттенке.
Тело продолжало колоть, но уже меньше. Я взглянул на свои руки и ноги, но никакого магического контура не увидел. Я не понимал, почему до сих пор не свечусь.
На лицах рядом стоявших людей увидел такое же недоумение.
– Ты светишься белым, а я? – спросил меня молодой парень напротив.
– Что? Я свечусь? – теперь уже c полным непонимание уточнил я. – Это ты светишься, а я нет.
– Не, дружище. Ты светишься, – уверенно ответил парень, покачивая головой с таким видом, будто он точно знает, о чем говорит.
– Да вы оба светитесь, – раздраженно вступил в полемику другой мужик справа.
Я не знаю, как это все выглядело со стороны – не успел представить эту сцену у себя в голове – через секунду вывалился Нил из кабинета.
– Йоп всем посвященным! – бросил в нас Нил и очень громко засмеялся. Я почти понял его каламбур.
– Ну посвященные – от слова «светить», – пояснил шутку Нил.
– Посвященные от слова «святость», – поправил его мужик справа.
– Ой да какая разница, – махнул рукой мой друг.
– Ты видишь свой контур? Мы почему-то нет… ну свечение, – обратился я к Нилу.
– Каароче, – протянуто начал Нил, – мне врач рассказала… Фишка в том, что мы собственную сферу, ее цвет, не сможем увидеть никак – только у других людей. Все очень хитро придумано. Это для того, чтобы тяжело больные люди не пытались скрыть информацию о заражении. Я вот не узнаю никогда, какого цвета моя сфера, пока мне не скажет кто-нибудь. Вот так вот, – закончил Нил свой научный доклад и растянулся в очень довольной улыбке. Он любил делиться информацией, которую знает только он сам. Часто хвастался нам с Лу найденными песнями неизвестных музыкантов или показывал психоделические клипы, которые нашел в YouTube. У него был несомненный талант в поиске странного, но интересного контента. Прям врожденное паучье чутье.
В этот момент его контур приобрел голубоватый оттенок.
– Ты сейчас посинел, кстати, – указал я Нилу на его цвет сферы.
– А че это значит? – спросил молодой парень напротив.
– У меня хорошее настроение, почему бы мне не посинеть, – опять отшутился Нил.
«Думаю, в этой фразе могла быть разумная мысль».