Петр Мультатули
Император Николай II. Мученик
Глава 2. Обновление Империи
Император Николай II как реформатор
В исторической науке, да и в общественном сознании, преобразования и реформы, осуществленные в монархических государствах, принято связывать с личностью царствующего в то время монарха. Никому в голову не приходит называть преобразования Петра Великого, Екатерины II или Александра II реформами Меншикова, Потёмкина или Милютина. Существуют исторические понятия: «Петровские преобразования», «Екатерининский век», «Великие реформы Александра II». Знаменитый Code Napoléon (Кодекс Наполеона) никто не вздумает называть «Кодексом Франсуа Тронше» или «Кодексом Жана Порталиса», хотя именно эти люди являлись непосредственными исполнителями воли Первого консула по составлению законодательного акта. Это так же верно, как и то, что Петербург основал Петр Великий, а Версаль построил Людовик XIV.
Но как только речь заходит об эпохе последнего Государя, почему-то оперируют терминами: «реформа Витте» или «Столыпинская реформа». Между тем сами Витте и Столыпин неизменно называли эти преобразования реформами Императора Николая II. С. Ю. Витте говорил о денежной реформе 1897 г.: «Россия металлическим золотым обращением обязана исключительно Императору Николаю II»{94}. П. А. Столыпин 6 марта 1907 г., выступая в Государственной думе, сказал: «Правительство задалось одною целью – сохранить те заветы, те устои, те начала, которые были положены в основу реформ Императора Николая II»{95}. Витте и Столыпин хорошо знали, что вся их реформаторская деятельность была бы невозможной без одобрения и руководства ею Самодержцем.
Серьёзные современные исследователи приходят к однозначному выводу об Императоре Николае II как выдающемся реформаторе. Кандидат ист. наук С. В. Куликов задается вопросом: «В какой степени реформаторский проект Николая II воплощался в его реальной политике? Конечно же, историческое значение любого государственного деятеля определяется не его декларациями о намерениях, а тем, как они реализуются. Поэтому необходимо раскрыть личное участие Николая II в осуществлении наиболее важных социальных и политических реформ его царствования»{96}.
Историк Д. Б. Струков отмечает: «По своей природе Николай II был весьма расположен к поискам новых решений и импровизации. Его государственная мысль не стояла на месте, он не был догматиком»{97}.
Детальное и непредвзятое изучение хода реформ в России в начале ХХ в. неопровержимо доказывает, что Император Николай II являлся их главным инициатором и убежденным сторонником. Он не отказывался от преобразований даже в условиях революции 1905–1907 гг. При этом Николай II прекрасно разбирался в вопросах той стороны жизни страны, которую он собирался реформировать. В 1909 г. заместитель министра внутренних дел С. Е. Крыжановский докладывал Николаю II свои соображения относительно проекта децентрализации Империи. Позже он вспоминал: «Меня поражала лёгкость, с которой Государь, не имевший специальной подготовки, разбирался в сложных вопросах избирательной процедуры как у нас, так и в западных странах, и любознательность, которую он при этом проявлял»{98}.
Более того, несомненно, что реформы никогда не рождались в голове у Государя спонтанно, многие из них он вынашивал ещё до вступления на престол. При Николае II было осуществлено в общей сложности преобразований больше, чем при Петре Великом и при Александре II. Достаточно только перечислить главные из них, чтобы убедиться в этом: 1) введение винной монополии; 2) денежная реформа; 3) реформа образования; 4) отмена крестьянской «круговой поруки»; 5) судебная реформа; 6) реформа государственного управления (учреждение Государственной думы, Совета министров и т. д.); 7) закон о веротерпимости; 8) введение гражданских свобод; 9) аграрная реформа 1906 г.; 10) военная реформа; 11) реформа здравоохранения. При этом следует учесть, что эти реформы прошли практически безболезненно для большей части населения Российской Империи именно потому, что Государь ставил во главу угла не само преобразование, а народ, во имя которого оно проводилось.
Пример Императора Николая II убедительно доказывает, что можно проводить самые масштабные, самые грандиозные реформы и преобразования без гибели и обнищания миллионов людей, как это будет при большевистских «преобразованиях». Но именно при Императоре Николае II были запрограммированы, начаты или осуществлены все «великие стройки коммунизма», которые большевики ставили себе в заслугу: электрификация всей страны, БАМ, освоение Дальнего Востока, строительство крупнейших железных дорог, строительство крупнейших на тот период ГЭС, основание незамерзающего порта за полярным кругом и так далее.
Наиболее ярко реформаторская деятельность Императора Николая II проявилась при проведении знаменитой Аграрной реформы 1906 г.
Аграрная реформа 1906 года
Крестьянскую реформу начала ХХ в. принято называть «Столыпинской». Однако это название весьма тенденциозно и ложно приписывает авторство реформы одному П. А. Столыпину. Кандидат ист. наук С. В. Куликов верно отмечает: «Анализ личного участия Царя в осуществлении аграрной реформы позволяет утверждать, что при ее подготовке и проведении Николай II воплощал собственные планы. <…> Царь фактически явился инициатором аграрной реформы, приступив к ее постепенной реализации сразу же после воцарения, задолго до усиления оппозиционного и революционного движения и независимо от них. Так называемая “столыпинская аграрная реформа” 1906–1911 гг., предпосылки которой были заложены намного ранее, являлась лишь одним из этапов аграрной реформы Николая II, продолжавшего и в 1906–1911 гг. давать руководящие указания по этому предмету. Император имел все основания считать аграрную реформу собственным детищем, и неудивительно, что он, как отмечал генерал Н. А. Епанчин, был “недоволен”, когда ее называли “столыпинской”, поскольку “это преобразование исходило от него”»{99}.
И. Л. Солоневич считал, что Аграрную реформу «правильнее было бы называть Николаевской реформой», которую Государь проводил «как всегда медленно и как всегда с огромной степенью настойчивости, – ничего не ломая сразу, но все переделывая постепенно»{100}.
Нельзя также не согласиться с Д. Б. Струковым, что аграрным преобразованиям 1906–1911 гг. предшествовал своего рода инкубационный период: практически по всем направлениям предстоящих широкомасштабных реформ Николаем II и его Правительством были сделаны первые шаги, благодаря чему и стал возможен «столыпинский прорыв»{101}. Д. Струков верно отмечает: «Без строительства Транссиба, определившего движение колонизационных потоков за Урал и заложившего там первичную хозяйственную и социальную инфраструктуру, Столыпин не смог бы реализовать свой грандиозный переселенческий проект. Таким же мероприятием Царя, расчищавшим почву для столыпинского переселения, стал закон об отмене ссылки на поселение в Сибирь. Тем самым Государь не хотел засорять сибирские просторы преступным элементом, стремясь привлечь в восточные края с целью их развития лучшие силы России»{102}.
Еще будучи Наследником, Николай II хорошо понимал необходимость осуществления аграрной реформы. В 1893 г. министр финансов С. Ю. Витте заметил, что Цесаревич «относится в высокой степени милостиво к крестьянским интересам и считает их первенствующими». Вступив на престол, Николай II не раз публично свидетельствовал о приоритетности для него аграрной реформы и в итоге стал ее инициатором{103}. При этом в ходе ее осуществления следовало соблюдать неприкосновенность частной собственности. Государь помнил наставления Н. Х. Бунге, полагавшего, что «для урегулирования крестьянского землевладения не надо никакого коренного преобразования, необходимо лишь облегчить условия для образования частной собственности»{104}. Аграрную реформу, нацеленную на введение в деревне частной собственности, Бунге советовал проводить, избегая резких скачков. Осуществляя ее постепенно, Государь не только воплощал идеи, привитые ему наставником, но и учитывал опасность дестабилизации обстановки в деревне вследствие возбуждения у крестьян неоправданных надежд на даровое увеличение наделов за счет помещичьей земли.
В отчёте Государственного контролера Т. И. Филиппова за 1896 г. прямо указывалось на то, что «платежные силы сельского населения находятся в чрезвычайном напряжении». На полях напротив этих слов Государь оставил помету: «Мне тоже кажется»{105}. Весной 1898 г. Комитет министров, рассматривая отчет Филиппова, поддержал предложение министра финансов об образовании особой комиссии по крестьянскому вопросу. Николай II повелел оставить этот журнал Комитета «без движения», однако уже в декабре 1898 г. он утвердил доклад Витте, в котором упоминалось «о необходимости урегулировать положение крестьян», и сделал на полях отметку «о полном согласии со взглядами, высказанными относительно крестьянского дела». С образованием же особой комиссии Государь считал нужным «повременить»: студенческие волнения начала 1899 г. отвлекли его от аграрной реформы, хотя он по-прежнему продолжал усиленно размышлять о способах ее проведения. В сентябре 1901 г. в Компьене Николай II говорил французскому президенту Э. Лубе «о необходимости земельной реформы», заверяя его, что «давно думает об этом»{106}. Таким образом, заключает С. В. Куликов, Николай II уже в 1901 г. намечал реформу, проведенную через 5 лет якобы под влиянием революции. Хотя, безусловно, революционная смута, в которую оказалось вовлечено испытывавшее сильное социальное напряжение крестьянство, сыграла свою роль в ускорении начала реформы. 11 августа 1904 г. в своем Манифесте по случаю рождения Наследника Цесаревича Государь сложил с крестьян все недоимки в сумме 130 млн рублей{107}.
Начиная аграрную реформу, Император Николай II преследовал следующие задачи: 1) решить вопрос с недостатком крестьянских земельных наделов; 2) создать крепкие крестьянские частные хозяйства; 3) решить проблему недоедания в деревне; 4) лишить революционеров поддержки в крестьянской среде; 5) обеспечить продовольственное снабжение армии на случай большой европейской войны. Все эти задачи были тесно связаны друг с другом и вытекали одна из другой.
Император Николай II придавал крестьянской реформе первостепенное значение. 31 октября 1905 г. он писал: «Правильное и постепенное устройство крестьян на земле обеспечит России действительное спокойствие внутри на много десятков лет»{108}.
Однако, как верно отмечает Д. Б. Струков, «Царь разумно опасался, что несвоевременный радикализм в государственных преобразованиях может расшатать духовные основы русского общества, оторвать людей от родной почвы и тем самым только ускорить наступление революции. Кроме того, само государство с его громоздким и неповоротливым административным аппаратом было не в состоянии проводить активную реформаторскую линию, бюрократия часто извращала и социально деформировала самые благие правительственные начинания»{109}.
Главную цель, которую преследовал Николай II, проводя реформу, он выразил уже в самый ее разгар в рескрипте, данном Столыпину 19 февраля 1911 г. по поводу юбилея освобождения крепостных крестьян: «Я поставил себе целью завершение предуказанной еще в 1861 г. задачи – создать в лице русского крестьянина не только свободного, но и хозяйственно сильного собственника»{110}.
Важнейшую роль в успехе реформы, по убеждению Государя, играло переселенческое движение крестьян из центральных районов в Сибирь. В 1896 г. по инициативе Николая II было создано Переселенческое управление. На губернаторском отчете за 1894 г. он написал по поводу организации переселения крестьян: «Невозможно оставлять такое государственное дело в заведовании какого-то маленького отделения Земского отдела!!»{111} 6 июня 1904 г. Государь утвердил Временные правила о добровольном переселении крестьян и мещан в Сибирь и на Дальний Восток, распространенные затем и на другие категории переселенцев. Прерванное ненадолго Русско-японской войной переселение было продолжено с ещё большими темпами. Николай II указывал, что «с окончанием войны, нужно двинуть переселенческое дело». 10 марта 1906 г. Николай II повелел установить новый порядок переселения, создав «особо льготные условия для переселенцев». 26 апреля 1906 г. все узаконения по переселенческой части были приведены в соответствие с Временными правилами 6 июня 1904 г.
Что же предстояло реформировать Государю? В 1905 г. землевладение в 50 губерниях Европейской России представляло следующую картину: из 395 млн 155 десятин принадлежало государству («казне») и «учреждениям» (уделам, Церкви, монастырям). 139 млн десятин было надельных земель, из которых 124,5 млн принадлежало крестьянам и 14,5 млн – казакам. Частновладельческие земли составляли 101 млн десятин. Необходимо иметь в виду, что из казённых земель только незначительная часть была пригодна для земельной обработки, так как все земли сельскохозяйственного пользования были отданы в «надел» государственным крестьянам{112}. С момента освобождения крестьян из крепостной зависимости в 1861 г., почти половина дворянских земель перешла в руки крестьян (26 млн десятин) и купцов (16 млн десятин). Дворянское землевладение неуклонно сокращалось, и к 1905 г. в руках дворян оставалась лишь 53 млн десятин. Таким образом, вопреки советской «историографии», аграрная реформа 1906 г. не ставила и не могла ставить своей целью перераспределение земель в пользу помещиков. Нехватка земли у крестьян была не из-за того, что она принадлежала помещикам, а потому, что она принадлежала крестьянской общине, не позволявшей крестьянам расширять свои земельные владения за счёт покупки земли.
Однако крестьяне ошибочно полагали, что помещичьи земли огромны, и стремились к их переделу. Революционеры всячески их к этому подстрекали. Позднее, уже после февральского и большевистского переворотов, представители революционных властей признавались, что лозунг дележа помещичьей земли был лишь «средством революционизирования деревни» и не имели «серьёзного экономического значения»{113}.
Император Николай II, отвергая принцип принудительного отчуждения частновладельческих земель, в то же время сознавал необходимость серьёзных мер для расширения площади крестьянского благосостояния. Правительство видело главную причину крестьянской бедноты в чрезвычайно примитивном и нерациональном строе крестьянского хозяйства, с его чересполосицей{114}, принудительным трёхпольем{115} и низкой урожайностью крестьянских полей. П. А. Столыпин считал, что главным тормозом развития сельского хозяйства является общинное землевладение. Ещё будучи саратовским губернатором, он во Всеподданнейшем отчёте за 1904 г. писал: «Ваше Императорское Величество. Видимо, существует непреодолимое препятствие к обогащению, к улучшению быта крестьянского населения, что-то парализует личную инициативу, самодеятельность мужика и обрекает его на жалкое прозябание.
Доискиваясь причины этого зла, нельзя не остановиться на всепоглощающем влиянии на весь уклад сельской крестьянской жизни общинного владения землею, общинного строя. Строй этот вкоренился в понятия народа. Нельзя сказать, чтобы он его любил: он просто другого порядка не понимает и не считает возможным. Вместе с тем у русского крестьянина страсть всех уравнять, все привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы деревни должны быть принижены к пониманию, к стремлениям худшего, инертного большинства. <…>
Жажда земли, аграрные беспорядки сами по себе указывают на те меры, которые могут вывести крестьянское население из настоящего ненормального положения. Естественным противовесом общинному началу является единоличная собственность. Она служит залогом порядка, так как мелкий собственник представляет из себя ту ячейку, на которой покоится устойчивый порядок в государстве»{116}.
П. А. Столыпин предлагал предоставить крестьянам возможность выхода из общины и перехода к личной земельной собственности. Следует сказать, что необходимость ликвидации общин и вовлечение надельных земель в свободный режимный оборот высказывались задолго до Столыпина. В частности, это предлагал сделать в 1903–1904 гг. С. Ю. Витте. Но Николай II относился весьма осторожно к резким действиям в вопросах сельского хозяйства.
Сегодня имеется немало историков и публицистов, которые считают, что Аграрная реформа Николая II разрушала общину, которая якобы была исконной системой крестьянского самоуправления на Руси. Однако это в корне неверно. Община, в том виде, в каком она была к моменту начала реформы, была наследием крепостного права. Ее начало восходит к Указу Императрицы Екатерины II от 19 мая 1769 г. Согласно этому Указу ответственность за подушные подати ложилась не на каждую «душу», а на старост. Отсюда и переделы земли. В Древней Руси ничего подобного не было. Там форма общины весьма напоминала кооперацию, где работник являлся хозяином средств производства. Как раз целью Аграрной реформы был расцвет кооперации на селе, неотделимый от бурного роста всей экономики. С этой задачей реформа успешно справилась: по количеству кооперативов Россия была на первом месте.
Кроме того, неправильно представлять дело таким образом, будто бы Аграрная реформа стала исключительно инициативой «сверху», чуть ли не навязанной крестьянству. Доктор ист. наук Б. Н. Миронов отмечает, что «около трети крестьян сделали шаг в сторону личной собственности на землю, ещё до столыпинской реформы. <…> К началу столыпинской реформы, около 3,7 млн дворов из 9,5 млн, или 39 % всех крестьян – членов передельных общин, разочаровались или не доверяли общине»{117}.
Правительство вовсе не считало во что бы то ни стало, сразу и повсеместно уничтожить общину. Сам Столыпин, при всём негативном отношении к общине, также не стремился к её революционному демонтажу. Выступая в Государственной думе 10 мая 1907 г., он говорил: «Пусть собственность будет общая там, где община ещё не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже не жизненна, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственная. Такому собственнику-хозяину Правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, то есть деньгами»{118}. Поэтому главной целью реформы было не повсеместное и необдуманное уничтожение общины, а освобождение крестьян от её тисков и укрепление земельной частной собственности, создание крепких крестьянских хозяйств. Общинные порядки не были насильственно сломаны Аграрной реформой: как до реформы, так и после нее проходил естественный процесс разложения общины и социальных отношений общинного типа{119}.
Большую роль при проведении реформы сыграл выкуп земель Крестьянским банком. Инициатива такого решения вопроса также принадлежала Государю Николаю II. 24 ноября 1895 г. он утвердил новый Устав Крестьянского банка, предоставивший ему право покупки помещичьей земли за свой счет и перепродажи ее крестьянам. Законом 2 июня 1900 г. было разрешено продавать крестьянам земли должников Дворянского банка. На губернаторских отчетах за 1902 г. Николай II указывал на то, что «необходимо поставить деятельность Крестьянского банка в ближайшую и теснейшую связь с землеустроительной политикой», и требовал «ускорить пересмотр Положения о Крестьянском банке совместно Министерствами внутренних дел и финансов»{120}. Решение этой задачи подразумевалось и в Манифесте 26 февраля 1903 г., однако после начала Русско-японской войны оно было отложено. 3 ноября 1905 г. Государь наделил Крестьянский банк правом неограниченного выпуска своих свидетельств, что позволяло увеличивать его капитал, и установил более льготные правила для выдачи ссуд, возросших до 100 %. 12, 27 августа и 19 сентября 1906 г. были изданы указы о передаче Крестьянскому банку казённых и удельных земель сельскохозяйственного пользования для продажи на льготных условиях крестьянам, нуждающимся в земле. По воспоминаниям А. А. Вырубовой: «Государь от души радовался, когда слышал, как крестьяне богатеют и носят свои сбережения в Крестьянский банк»{121}.
5 октября 1906 г. Император Николай II издал очень важный, но мало оцененный обществом Указ «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц иных бывших податных состояний»{122}. Им объявлялось: «Предоставить всем российским подданным безразлично от их происхождения, за исключением инородцев, одинаковые в отношении государственной службы права, применительно к таковым правам лиц дворянского сословия»{123}. Так завершилось освобождение крестьян, провозглашённое Царём-Освободителем 19 февраля 1861 г. Отныне они могли по желанию менять место жительства, свободно избирать род занятий, поступать на государственную службу, не спрашивая на то разрешения «мира».
Дальнейшее развитие положения Указа от 5 октября получили в другом именном Высочайшем Указе Сенату 9 ноября 1906 г. «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающегося крестьянского землевладения и землепользования»{124}, который фактически и провозгласил начало Аграрной реформы. Первым пунктом в Указе объявлялось: «Каждый домохозяин, владеющий наделенной землёю на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли»{125}.
Таким образом, Указ позволял крестьянину выходить из общины с принадлежащим ему на момент выхода Указа земельным наделом. После долгого обсуждения закон был принят Государственной думой и Государственным Советом. 14 июня 1910 г. закон о крестьянском землевладении был утвержден Государем.
Реформа отвечала назревшей потребности и встретила широкий отклик в массе крестьян. За 5 лет (1907–1911 гг.) свыше 2 ½ миллиона крестьян-домохозяев подали прошения о выходе из общины; особый успех имела реформа в Новороссии (в губерниях Таврической, Екатеринославской и Херсонской) и в Нижнем Поволжье (в губерниях Самарской и Саратовской). Аграрные преобразования предусматривали организацию массового переселения крестьян из европейской части России в Сибирь, на Дальний Восток, в Южную Сибирь (сегодня Казахстан). С этой целью в 1906 г. было реорганизовано Переселенческое управление. В Сибири и на Дальнем Востоке выделялись специальные переселенческие районы, в каждом из которых создавались переселенческие организации, имевшие землеотводные, гидротехнические и дорожные партии, склады сельскохозяйственной техники, агрономические отделы, свои школы и больницы.
Начиная с 1907 г. переселение крестьян в Сибирь осуществлялось организованно. В инструкции Переселенческого управления указывалось, что вновь приезжающие должны селиться на специально отведенных для них свободных участках земли, а не в селах старожилов. В обжитых районах между «новоселами» и «старожилами» в первый период проведения реформы, до тех пор пока не был отлажен механизм «водворения», возникали конфликты по поводу земли, лугов и пастбищ. Старожилы, осевшие на хороших местах, не хотели их терять. Среди них к началу реформы было немало весьма крепких хозяев. Они нуждались в рабочих руках, и новоселы часто становились у них батраками.
Возникали непредвиденные сложности. Оказалось, что численность переселявшихся и темпы переселения превышали темпы подготовки участков к заселению. Недостаточно было чиновников для этой работы, их квалификация не всегда отвечала требованиям. Это приводило к нарушениям порядка заселения: в ряде мест не успевали готовить участки, проводить к ним дороги. Переселенческие пункты еще строились, а переселенцы уже прибывали. Правительство предоставляло крестьянам, решившим ехать осваивать земли в Сибирь, хорошие кредиты с большим сроком погашения, но ссуды часто выдавались не в полном объеме, а частями. Переселенцы встретились с непривычными для них климатическими и погодными условиями. В общем, процесс реформирования был сложным, да он и не мог быть иным при решении такой сложнейшей задачи в такой огромной стране.
Тем не менее переселение крестьян Европейской России в Сибирь было массовым и дало свои положительные результаты. По данным Переселенческого управления земледелия и землепользования, за 1885–1905 гг. за Урал переселилось 1 млн 520 750 чел., тогда как в 1906–1913 гг. число переселенцев – 3 млн 233 803 человек{126}. Из этого числа возвратилось на места прежнего проживания всего 529 тыс. 835 человек, то есть 10,8 %{127}. Переселившиеся вместе с коренными жителями Сибири образовали тот человеческий потенциал, который вдохнул новую жизнь в этот огромный, сказочно богатый край.
Председатель Совета министров искал и находил новых, талантливых людей, способных проводить в жизнь намеченную Государем реформу. Так, благодаря Столыпину на должность Якутского губернатора был назначен ученый-самородок И. И. Крафт, прекрасно знавшего край, быт, особенности и потребности якут. Назначая Крафта на новую должность, Государь сказал ему: «По предшествующей службе Вам знаком быт инородцев, и я ожидаю от Вас энергичной и плодотворной работы для улучшения жизни в далекой, но близкой Моему сердцу окраине. Передайте населению мой привет и знайте, что Я буду внимательно следить за Вашей деятельностью. Пусть об этих Моих словах Пётр Аркадьевич сообщит остальным министрам»{128}. Уже первый годовой Всеподданнейший доклад Крафта о состоянии Якутской области удостоился особого внимания Государя. Через три года результаты работы И. И. Крафта говорили сами за себя: в Якутии появились телефон, телеграф, кинематограф, электричество. В Якутске начали строить каменные здания: двухэтажное здание музея-библиотеки, здание окружного суда, казначейства. Во время губернаторства Крафта было проведено статистико-географическое обследование области, исследовано более 2200 хозяйств во всех улусах, все населённые пункты были нанесены на карту. Крафт в 1907 г. организовал геологическую экспедицию в Сунтарский район (Кемпендяй). 19 июня 1907 г. начала выходить общественно-политическая и литературная газета «Якутский край»/«Саха дойдута»: на русском и якутском языках. В 1911 г. Крафт организовал Тимптонскую экспедицию для изыскания скотогонного пути на золотые прииски. На третьем годовом докладе Якутского губернатора Государь написал: «Благодарю Крафта за службу. Он оправдал те ожидания, которые Я на него возлагал»{129}.
Такое же внимание уделял Николай II ходу реформы и в других губерниях. В январе 1909 г. в Санкт-Петербурге открылся съезд непременных членов губернских присутствий для обсуждения вопросов, касающихся крестьянского землеустройства. 28 января все его участники были представлены Государю в Царскосельском Александровском дворце. Член пензенского губернского присутствия, впоследствии заведующий переселенческим делом в Акмолинской области, А. В. Цеклинский вспоминал: «Государь подходил к каждому из нас. Сенатор А. И. Лыкошин докладывал цифровые данные по каждой губернии. Мы их дополняли и разъясняли. Его Величество выказал исключительную осведомленность в состоянии работы по губерниям и к некоторым из непременных членов обращался со специальными вопросами, подтверждающими эту осведомленность. Например, непременного члена Владимирского губернского присутствия Император спросил: “Ну, скажите, меня очень интересует, как Вы вышли из положения с крестьянами селений по берегам Переяславского озера, не имеющих полевой земли и которые в наделе получили “право ловли рыбы в озере”. <…> Непременному члену нижегородского губернского присутствия Н. М. Ленивцеву, стоявшему близко от меня, Государь сказал: “Ну, а у Вас, по всей вероятности, успешнее подвигается землеустройство в нагорной правой части губернии, а уезд Семеновский и другие луговые и лесные труднее разверстывать и выселять?” – Ленивцев эти правильные предположения Монарха подтвердил тут же цифрами. Со мной рядом стоял непременный член полтавского губернского присутствия. Его Государь спросил, улыбаясь: “А у вас, наших пионеров-аграрников, что происходит? Идете, кажется, чуть ли не первыми?” Государь намекал на те аграрные беспорядки, которые имели место в 1900 году в Полтавской и Харьковской губерниях. Во время обеда Столыпин, между прочим, указал, что на всяком его приеме Государь всегда интересовался работами на местах. Дело землеустройства Его Величеству было очень близко, он прекрасно знал природу и условия крестьянского землевладения по губерниям, знал и интересовался земельными ресурсами государства»{130}.
По распоряжению Государя в сентябре 1910 г. П. А. Столыпин инспектировал Сибирь. Глава Совета министров был поражен успехами преобразований, которые выражались стремительным ростом как переселенцев, так и новых населенных пунктов, крестьянских хозяйств. Только в Ключевской волости Алтайского округа в 1909 г. было основано 15 населенных пунктов{131}. Всего на Алтае в 1907–1914 гг. было основано 3415 сел и деревень, в которых проживало 600 тыс. крестьян, переехавших из Центральной России{132}. В результате резко увеличилась площадь посевных земель. По четырем сибирским губерниям в 1910–1914 гг. посевы увеличились на 43 %{133}. Темпы роста посевных в Сибири были выше, чем в таких крупнейших странах – экспортерах хлеба, как США, Аргентина и Канада. Примечательно, что подобный рост посевов продолжался даже во время Первой мировой войны. Рост посевных привел к подъему сельского хозяйства в Сибири. Так, в 1909–1913 гг. одна только Томская губерния вывозила пшеницы больше, чем Воронежская, Тамбовская, Тульская, Рязанская и Орловская вместе взятые{134}. Благодаря реформе большое развитие получила сибирская кооперация. Особенно успешно развивались маслоартели. Они имели собственные, специально построенные помещения, дорогое оборудование, квалифицированных специалистов. Заводы, поставлявшие масло в столицы, в том числе к Императорскому столу и за рубеж, весьма требовательно относились к качеству масла. Показатель качества масла – сухость (85,59 % жира) делал его привлекательным на зарубежных рынках. За 1901–1917 гг. Сибирь заняла одно из первых мест среди стран – экспортеров сливочного масла{135}.
В связи с ростом новых поселков резко возросло строительство дорог. Только в Тобольском «колонизируемом» районе было проложено 19 новых дорог для обслуживания 50 переселенческих участков. Если в Томской губернии в 1906 г. было построено дорог протяженностью 133 версты, то в 1907 г. уже было построено 335 верст, а в 1910 г. намечено построить ещё 203 версты дорог{136}.
