Павел Кравченко
Интервью с инвестором
– Доверяете своей интуиции?
– Интуиции своей хочется доверять, но доверяй, да проверяй. Если есть возможность принимать решение не интуитивно, а на основании трезвого расчета, то это лучшее решение, хотя чувствовать нужно, и есть люди, которые интуитивно принимают верные решения.
– Вы занимаетесь благотворительностью?
– Да, я занимаюсь благотворительностью, но очень не люблю говорить об этом. Наверное, самое важное, что удалось сделать, это помощь Раевскому монастырю, храму Грузинской Божьей Матери, помощь храму Большое Вознесение у Никитских ворот, часто удавалось помочь конкретным людям, которые приходили ко мне как к министру, как к депутату, но самое важное, что не надо об этом кричать. Это нормальное состояние человека, если он может, то помогает ближнему своему не для рекламы. Очень плохо, с другой стороны, когда средства массовой информации воспринимают любую благотворительность как попытку прорекламировать фирму. Именно поэтому так тяжело у нас в стране даже написать о хороших делах, так как везде за этим видят попытку прорекламировать кого-то или что-то.
– Как вы считаете, что нужно для того, чтобы быть успешным, финансово независимым? Для вас ключ к успеху – это… может быть, дисциплина, целеустремленность, уверенность?
– Для того чтобы быть успешным, финансово независимым, да и вообще, для того чтобы добиться успеха, нужно, прежде всего, учиться. Родители с детских лет объяснили мне, что человек до всего должен доходить сам. Где-то в 4 года купили мне большой энциклопедический словарь (тогда он был двухтомным, синий такой). И когда я задавал вопросы, они говорили – читай, не найдешь, ответим. То есть самостоятельность, необходимость получения постоянно все новых и новых знаний, тяга к знаниям. А дальше уже честность и порядочность. Почему именно честность и порядочность? Потому что я считаю, что деньги, нажитые нечестным трудом, всегда будут жечь руки, и если вы поставили себе задачу добиться успеха любыми средствами, то, может быть, он придет, но это когда-нибудь очень плохо закончится.
– Справедливо ли высказывание, что жизнь – это игра?
– Жизнь – это не игра. Игра может быть повторена, фигуры на шахматной доске можно сбросить, поставить вновь. Жизнь проживается, а не играется, один раз. Здесь все слишком всерьез. Именно поэтому никогда нельзя заигрываться.
– Что для вас деньги? Какое место они занимают в вашей жизни?
– Деньги – это средство достижения некоторых целей. Это возможность реализовать ваши мечты, желания, возможность обеспечить жизнь вашим близким, прежде всего образование себе, детям. Еще раз повторяю, что у меня в семье на протяжении многих поколений образование считалось одним из важнейших жизненных приоритетов. Поэтому деньги никогда не могут быть самоцелью. Это, фактически, отложенные ваши мысли и идеи.
– Как кризис 1998 года повлиял на ваше финансовое положение?
– Кризис 1998 года плохо повлиял на мое финансовое положение. Впереди есть вопрос – ваша худшая инвестиция. Я вложил деньги в ГКО, действительно поверив в то, что государство будет действовать рационально. Очень быстро понял, что произойдет нечто страшное. В то время я работал сначала главой Государственной налоговой службы, а потом начальником финансового аппарата правительства и не имел никакого морального права выходить из этой пирамиды. Мне важнее мое доброе имя, и не хватало еще, чтобы люди тыкали пальцем и говорили, что он знал, но убежал, как крыса с корабля. И поэтому я просто смотрел и сокрушался, как обесцениваются мои сбережения. Да, действительно, после кризиса Минфин постарался минимизировать убытки, но они были все равно очень и очень большие. Но я не жалею об этом, потому что деньги бы я тогда сохранил, а очень многое потерял бы. Не случайно этот вопрос всплыл во время одной из передач, когда журналист Соловьев напрямую спрашивал бывшего министра финансов Михаила Задорнова, знал ли я о том, что происходит, хотя я на самом деле не знал о подготовке документов по 19 августа (я был в отпуске) и принимал ли я какие-то меры. Он тогда подтвердил, что несмотря ни на что никаких мер я не предпринимал, не мог.
– Есть ли у вас недвижимость за рубежом? Это необходимость или инвестиция?
– У меня нет никакой недвижимости за рубежом и никогда не было, а с того момента, когда мои предки – родители, дедушки, бабушки выехали из Китая, у нас за рубежом недвижимости нет. Это жизненный принцип: если ты доверяешь своей стране, ты должен ей полностью доверять и никакие запасные аэродромы нельзя строить ни в коем случае, да и просто ужасно, когда люди, работающие на Российское государство, поддерживают экономику других стран.
– Если бы вам представилась возможность жить в СССР до глубокой старости, воспользовались бы этим правом?
– Жить в СССР до глубокой старости я бы не согласился. Но при СССР у меня было все в порядке. Я был лектором Общества «Знание» всесоюзной категории, работал на пяти работах. Моя зарплата в то время была в два раза выше зарплаты первого секретаря обкома, у меня был дом в центре Челябинска, два гаража, два автомобиля, дача за городом, все, что возможно тогда в СССР было, но дело не в этом. Тогда была уверенность в завтрашнем дне, но в очень сереньком завтрашнем дне, а я не хотел бы вернуться во времена, когда, как и миллионы других людей, был бесправным, когда нужно было по пять, по восемь часов стоять в очереди за куском мяса, когда все нужно было добывать по блату. Это общество не имело перспектив.
– Вы никогда не думали уехать на ПМЖ за границу?
– Именно потому, что мне хотелось, чтобы в России, именно в России, было гораздо лучше, чем в СССР, я никогда не планировал выехать на постоянное место жительства. У моих родителей были такие возможности. У них было прекрасное образование, они окончили Северо-Маньчжурский университет. Мама работала на Китайско-Восточной железной дороге и в банке до этого, она была кандидатом коммерческих наук. Отец был великолепным инженером-электромехаником, ему с удовольствием помогли бы коллеги устроиться в любой точке земного шара, и работу он мог найти очень высокооплачиваемую. Но несмотря ни на что все мои родственники вернулись из Китая в Россию, хотя знали, что (как показала статистика) больше половины из них дома попадут в лагеря. Тем не менее Россия – это Россия, это родина, это наша страна, и бежать от нее никогда и никуда нельзя.
– Какая страна, кроме России, подошла бы вам как постоянное место жительства?
– Очень сложно ответить на вопрос, какая страна подошла бы мне как постоянное место жительства. Да никакая. Я очень люблю Россию и очень надеюсь, что мы все вернулись в Россию навсегда. Так уж получилось, что мои прапрадеды поехали строить Китайско-Восточную железную дорогу, а возвращаться из Китая в Россию было довольно тяжело, и очень многие вынуждены были уехать в Бразилию, Австралию, Америку и другие страны. Но самые стойкие дождались середины 1950-х годов, когда снова открылась граница с Советским Союзом. Поэтому никакая другая страна не подошла бы. Если говорить о том, где больше всего понравилось, назову первым Ванкувер, очень красивый город, и природа там напоминает нашу, только рациональнее все сделано и чище. Я надеюсь, что наши приморские города будут не хуже Ванкувера, потому что тот же самый Владивосток можно построить так, что он будет лучше. Так что нужно работать, работать и еще раз работать.
– Занимаетесь ли вы инвестированием?
– Инвестированием я практически не занимаюсь, потому что работаю депутатом и государственным чиновником более двух десятков лет и соответственно был очень ограничен в возможностях. Я держу деньги в банках, на депозитах, покупал недвижимость. Именно поэтому с помощью профессиональной фирмы профессиональными инвестициями не занимался. Потому что всегда можно сказать, что ты для этого использовал свое служебное положение. У меня был когда-то печальный опыт обращения в одну из ведущих российских фирм, которая, увы, показала, что она очень плохо умеет управлять активами конкретных людей, но это был единичный опыт. С тех пор, несмотря ни на какие соблазны, я как таковыми инвестициями по большому счету не занимался. Еще раз повторю, что свободные деньги я держал на депозитах, когда это было выгодно, и вкладывал деньги в недвижимость, когда это стало выгодно, после кризиса 1998 года. Почти все время старался стоять в рубле, и я помню, что не верили ни журналисты, ни зрители, ни слушатели, когда после 1998 года я говорил, что лучше держать деньги в рубле, рубль будет укрепляться. Сейчас можно поднять эти статьи, я много лет говорю, и жизнь показала, что рубль действительно стал крепкой валютой.
– Чем вас привлекает инвестирование? В какие виды активов вы инвестируете? Может быть, есть своя методика, свой стиль?
– Инвестирование для меня – это способ сохранить мои деньги. Стиль не может быть агрессивным, может быть только консервативным, еще раз повторяю, что для меня табу и игра на бирже, и покупка акций. Я считаю, что это недопустимо для чиновника, именно поэтому я не могу позволить себе инвестировать нигде, кроме России, именно поэтому я должен играть только в долгую. А если ты хочешь, надеешься и веришь, что с государством будет все в порядке, нужно работать на максимальный горизонт. У меня, к сожалению, в связи с этим методики нет, я пытаюсь просто понять, что будет происходить. Да, мне удалось угадать, что будет резкий рост цен на недвижимость, но и то далеко не в полной мере. Я не могу сказать, что я очень хороший профессиональный консультант, я и проигрываю, а поэтому очень уважаю людей, которые могут четко предвидеть то, что будет происходить на рынке.
– Какой совет вы могли бы дать начинающим инвесторам?
– Начинающему инвестору, да и любому инвестору, можно дать один совет, который дал один отец: «Сынку, играй, но не заигрывайся». Если вы играете, как в казино, то от инвестиций можно ожидать только того, что они испарятся. Игрок в казино проигрывает почти всегда. Если вы желаете сохранить и приумножить свои деньги, то действительно придется серьезно изучать этот предмет, определяться с тем, куда вы их вкладываете, понимать механизмы этого рынка, понимать стратегию рынка либо пользоваться услугами профессионалов, но при этом нужно всегда профессионалу доверять. Но, увы, часто профессионалы подводят, вот и последний кризис ипотечного кредитования на рынке США показывает, что и профессионалы могут очень серьезно ошибаться и очень серьезно заигрываться. Не следует бежать за сверхвысокими доходами, потому что за ними может стоять то ли МММ, как в России, то ли рынок мусорных облигаций и тот же самый ипотечный, как в Америке. Это было хорошо месяц-два или год-два, но это всегда заканчивается очень и очень плохо.
– Ваша первая инвестиция?
– Первая инвестиция – вклад в сберегательном банке. Единственное, что можно было сделать в СССР, а я всегда следил за его новациями: у меня была первая чековая книжка в Челябинске. Я все время пытался опробовать все новые и новые инструменты, которые предлагал тогда сберегательный банк, но тогда это был СССР. Доходность была 2–3%, максимально 5 %.
– Ваша худшая инвестиция?
– Худшая инвестиция, наверное, вложения в ГКО.
– Ваша лучшая инвестиция?
– Самая лучшая инвестиция, это когда я поехал еще во времена СССР в Америку, купил компьютер, продал его и купил первый в своей жизни дом. Тогда уровень доходности был колоссальный, сейчас такого уровня нет, и я не жалею об этом. Стабильность и надежность гораздо ценнее, чем возможность на одной сделке получить сотню процентов прибыли.
– Могли бы вы отказаться от инвестирования в различные активы в обмен на предложенную вам приемлемую доходность в долгосрочном плане (инфляция +)?
– Отказаться от инвестирования в обмен на доходность в долгосрочном плане… Конечно, я сторонник устойчивости, и поэтому, если есть стратегия, которая приносит доход, превышающий инфляцию, то почему бы и нет. Тем более что я не могу постоянно следить за портфелем в силу загруженности по работе, я не могу профессионально реагировать на то, что происходит, поэтому лучше сыграть в уверенную и понятную стратегию, когда почти точно знаешь результат. Знаете, для многих японцев, например, вполне приемлем даже доход не плюс, а минус инфляция, потому что они ставят задачу хотя бы сохранить накопленное, а если удается его еще и приумножить, то почему нет. Это больше, наверное, германский подход, когда капитал, имущество семьи формируется поколениями. Я думаю, что таких чудес, как этап первоначального накопления капитала в России, больше не будет, и жалеть о них не надо. Периоды, когда человек из ничего становится миллионером, бывают редко и не в каждом государстве, и слава богу. Очень часто такие шальные деньги не доводят до добра. Я уже сейчас не помню, кто остался в живых из тех, кто просил, выпрашивал у меня тогда в Верховном Совете РСФСР налоговые льготы или какие-нибудь послабления, они все погибли в разборках 90-х годов. Хорошо ли это? На мой взгляд, очень плохо. Еще раз повторю, что я человек, не любящий риск, поэтому распыляться по разным финансовым инструментам, тем более если ты их не до конца понимаешь, не считаю целесообразным.
– Закладываете ли вы возможные убытки до принятия окончательного решения относительно инвестирования денежных средств?
– В свое время, в начале 1990-х годов, я старался зарабатывать деньги на курсовой разнице за счет арбитража рубля и доллара, тогда было понятно, что происходит с ними. Сейчас, наверное, это нереально, и опять-таки, исходя из моего подхода, нужно закладываться на максимально возможные убытки, потому что если выигрыш окажется больше, то это хорошо, но ты всегда должен быть готов к тому, что можешь проиграть. И ты должен знать, что делать в этом случае. Особенно, если для вас бизнес – это инвестирование для сохранения капитала. В этом случае можно предусмотреть, какие убытки вы можете получить, и стараться минимизировать даже их возможность.
– Вкладываете ли вы деньги в акции, облигации, золото, серебро, недвижимость, произведения искусства?
– Вкладывать деньги в акции я не могу, золото, украшения, произведения искусства, недвижимость – это, скорее, не инвестиция, а удовлетворение своих потребностей. Человек должен где-то жить, его квартира должна красиво выглядеть, женщина должна носить красивые вещи – это тоже очень хорошо. Поэтому не назвал бы это инвестициями. Ни ювелирное украшение, ни картину я не покупаю исходя из того, что я могу перепродать. Этим должен заниматься специалист, который или хорошо знает ювелирное дело – камни, или разбирается в антиквариате, не надо отбивать хлеб у профессионалов – вы неминуемо здесь ошибетесь.
– Вы когда-нибудь хотели активно заниматься биржевой торговлей?
– Я завидую людям, которые умеют заниматься биржевой торговлей. В начале 1990-х годов довелось побывать практически на всех американских биржах, посмотреть, как это делается. Представляю, как устроена профессиональная биржевая торговля. Но биржа – это место для работы молодежи, нужна гораздо более быстрая реакция, лучшие мозги, лучшее образование, поэтому, как говорят, молодым всегда у нас дорога.
– Вы следите за рынком, за изменением котировок?
– За котировками слежу, мне это просто интересно. Но хотя я и отслеживаю, что происходит в мире, что происходит в России, тем не менее не считаю возможным для себя играть на бирже.
– Что для вас более важно – приумножать или сохранять существующий капитал?
– Несомненно, сохранить существующий капитал, поэтому для меня нормален уровень доходности, превышающий инфляцию. Хотя людям сейчас приходится советовать превращаться в портфельных инвесторов, потому что при слабой пенсионной системе в стране нужно надежно накапливать деньги на старость и собирать серьезные средства, а значит, придется воспитывать целое поколение профессиональных инвесторов.
– Перед совершением крупной покупки или при принятии инвестиционного решения вы с кем-нибудь советуетесь? Родственники принимают участие в вопросах инвестирования?
– Безусловно. При принятии любого инвестиционного решения я советуюсь, прежде всего, с женой, мы решения принимаем вместе.
– Как вы считаете, портфельный инвестор – это…
– Думаю, что скоро портфельным инвестором будет любой гражданин России. Как и в развитых странах, у нас доля портфельных инвесторов становится все весомее. Я все больше склоняюсь к тому, что если бы не эти ограничения, наверное, стоило бы сформировать портфель инвестиций, смотреть, куда вкладывать деньги и самому заниматься своим обеспечением. Даже мой отец в 1990-е годы, когда он был на пенсии, фактически был портфельным инвестором. Первые деньги он зарабатывал, вкладывая и получая доход. Он разобрался в этом и гордился тем, что сам себя может прокормить при минимальных пенсиях, которые были тогда.
– Как вы оцениваете перспективы мировой экономики?
– Рассматриваю их как очень радужные. Тренд пошел на повышение. И сейчас все новые страны и целые континенты вливаются в механизм глобальной экономики, растут объемы производства, и в будущем, я надеюсь, если брать в среднем, темпы роста мировой экономики будут высокие. Другое дело, что никогда никакая экономика не избавится от цикличности, большие циклы всегда соблюдаются, поэтому при общей тенденции к росту мы увидим нефтяные и финансовые кризисы, мы увидим и падение экономик целых стран. Увы, это объективный процесс. В этом смысле российской экономике пока хорошо.
– Что думаете о перспективах российской экономики?
– Она растет быстрее среднемировых темпов. Постепенно восстанавливается статус России как великого государства, но все равно темпы меня не устраивают. Потому что мы пока пользуемся нефтяным преимуществом, но рост цен на нефть не может продолжаться бесконечно, неизбежно резкое его падение. От этого никуда не уйти, и к этому периоду нужно готовиться и всегда следует помнить о том, что и азиатские тигры, и Китай, и Индия развиваются крайне быстро и становятся более мощными экономически, чем Россия. Мы все равно будем во втором десятке в списке стран по численности, к этому все идет, этого никак не избежать. Именно поэтому мы просто обязаны стараться развивать экономику темпами выше, чем у наших юго-восточных соседей, что чрезвычайно сложно, а возможности для этого есть. Хотя, безусловно, экономика отравлена сверхдорогой нефтью, безусловно, меня страшно беспокоит то, что происходит с рублем, тот вал импорта, который идет в Россию. Стабилизационный фонд и золотые запасы Центрального банка становятся совершенно не сравнимыми с сальдо экспортно-импортных операций, с тем, что объем валюты, объем рублевой массы в России резко растет. С одной стороны, это хорошо, позволяет динамично развиваться экономике, с другой стороны, это первые нехорошие звонки приближающейся проблемной ситуации и достаточно серьезного нефтяного толчка, чтобы на нашем рынке возникли большие вопросы. К тому же нужно напомнить, что наша экономика чрезвычайно энергоемка: у нас безумные энергозатраты, трудозатраты на производство единицы продукции, и как только вы выходите на мировой уровень по оплате труда или как только возникает дальнейший рост цен на энергоносители, у вас могут вылетать целые сектора экономики, что очень и очень опасно.
– Каково ваше мнение относительно девальвации доллара?
– Наверное, девальвации не будет. Доллар достаточно сильная и мощная валюта, чтобы удержаться сейчас, хотя, если и дальше будут так сосредоточиваться долларовые ресурсы в руках у Китая, возможны любые чудеса. Даже при дальнейшем росте китайской экономики нужно понимать, что Китай не достигает чего-то удивительного. Я напомню, что Китай раньше был половиной мировой экономики, сейчас он просто возвращает свои позиции. Так вот, в один прекрасный или ужасный день обидевшиеся денежные монетарные власти Китая могут так ударить по американской валюте, так ударить по американским бумагам, по американским облигациям, что мало не покажется. Эту возможность нужно всегда иметь в виду. Увы, сейчас такая возможность все реальнее и реальнее. Поэтому тривиальный совет – всегда работать в монетарных корзинах. Обратите внимание, сейчас мы видим положительную динамику евро по отношению к доллару на длинный период, но заниженное соотношение евро к доллару позволило как раз европейской экономике выйти из кризиса. Немцы ухитрились продать более чем на 600 млрд своей продукции, а сейчас им все труднее и труднее.
– На ваш взгляд, что будет происходить с ценами на нефть в долгосрочном плане?
– Как и на любое невосполнимое сырье, цены на нефть в долгосрочной перспективе будут увеличиваться. Но абсолютно ясно, что цены увеличиваются циклически, будут периоды роста, будут периоды спада, подъемы цен на нефть будут вышибать целые сектора экономики, привлекать внимание к электросберегающим технологиям, будет снижаться потребление нефти, потом следующий этап и т. д. и т. и. С нефтью уже такое было, с золотом уже такое было.
– Что думаете по поводу золота?
– Сейчас говорят: «Ой, как выросли цены на золото…». Напомню, что рост с 300 до 700 долларов за унцию – это хороший рост, было на пике и 800. Много чего было в мире, были периоды, когда алюминий был дороже золота. Я не думаю, что если брать динамику за тысячу лет, то цены на золото так уж и выросли. На мой взгляд, они где-то даже упали, если брать по покупательной способности. Просто золото – очень специфический товар, и (в отличие от нефти) мне не кажется, что тенденция на далекую перспективу будет направлена только вверх, особенно если роль золота как украшения ослабнет. Потребность в нем в таких отраслях, как радиоэлектроника, будет сокращаться, золоту будет тяжело. Сейчас его поддерживает и ювелирный рынок, и, по-прежнему, тенденция накопления капитала в виде золота в Индии, и развитие промышленности. Эти три фактора будут действовать в ближайшей перспективе, а дальше – вряд ли.
– Каково ваше мнение относительно экономического курса, проводимого правительством РФ?
– Экономический курс правительства, безусловно, правильный. Мы стараемся сохранить позитивный бюджет, стараемся не тратить лишних денег, стараемся вкладывать деньги в прорывные точки экономики. Это очень хорошо. Однако, увы, многие вещи нужно было делать по-другому и более быстро.
– Ваше отношение к профициту федерального бюджета – необходимого инструмента экономической политики государства?
– После того, как у нас многие годы был дефицит, профицит кажется абсолютным благом. Вопрос: кому он нужен? Вы при наличии профицита вынуждены создавать стабилизационный фонд, вынуждены создавать фонды будущих поколений и говорите, что это хорошо, деньги пригодятся в момент кризиса. Но ведь это совершенно не так: в момент кризиса на рынке в мире будет очень много свободных денег и занять их будет очень легко под небольшие проценты. Все равно стабилизационный фонд будет обесцениваться. Да, мы сейчас говорим о большой его доходности, но доходности долларовой, а никак не рублевой. И очень тяжело обеспечить такой рост стабилизационного фонда, чтобы он рос быстрее, чем уровень инфляции. Ясно, что те же самые деньги, которые вложены в стабилизационный фонд, дали бы экономике гораздо больший результат, и очевидно, что если бы вместо накоплений денег в стабилизационном фонде мы понизили уровень налогов, то результат для экономики был бы гораздо более положительным.
– Вы считаете налоговую политику российского правительства не совсем правильной?
– Логика подсказывает, что снижение налогов всегда выгоднее формирования избыточного профицита. Даже в самых богатых и успешных странах нефть в конце концов развратила и привела к чрезмерным дополнительным затратам, а это привело к замедлению развития экономики. Именно поэтому. Да, мы совершили хорошую налоговую реформу, создали стабильную налоговую систему. Налог на добавленную стоимость сыграл свою роль, помог собрать деньги в самый тяжелый период. Единый социальный налог дал возможность сформировать пенсионный фонд, фонд обязательного медицинского страхования. Научились мы собирать налог на прибыль, но жизнь не стоит на месте. И сейчас, пока такая ситуация, следовало бы подумать, как вообще отказаться от единого социального налога и перейти к реальному пенсионному, социальному и медицинскому страхованию, как ослабить воздействие НДС на экономику и как уменьшить остальные налоги. Перспективы роста – у акцизов, увы, это объективная необходимость, перспективы роста у налогов на недвижимость и капитал – это логично, но налоги, тормозящие развитие экономики, должны уменьшаться.
– Что вы думаете о стабилизационном фонде и инструментах его размещения?
– Желательно, чтобы стабилизационного фонда было поменьше. К сожалению, с одной стороны, запас денег развращает, с другой стороны, они обесцениваются, с третьей стороны, получается парадоксальная ситуация, когда государство в конце концов само у себя размещает деньги. Парадокс в том, что средства, например, пенсионной системы, опять-таки размещены у государства, государство опять начинает отвечать за все. Это неправильно. Да, государство – это сторож, государство – это модератор, организатор, государство должно играть все меньшую и меньшую роль в экономике. Так хорошо, надежно, привычно, когда у тебя под рукой государственная монополия, способная дать много денег, решить многие задачи, но такой механизм всегда костенеет, это было и с немецкими монополиями, и с корейскими. Это произойдет и у нас. Мы видим, что государственные нефтяные компании менее эффективны, чем частные, мы видим, что те сектора экономики, которые все более и более становятся государственными, замедляют темпы своего роста. Это очень опасная тенденция. Размещать стабилизационный фонд, если уж он есть, нужно так, чтобы получать доход выше инфляции – другого варианта нет.
– Каково ваше мнение относительно московского рынка недвижимости?
– То, что он перегрет, – это общие слова, но, к сожалению, объективная реальность. Москва как строительная площадка заканчивается, остается все меньше места, и беды, которые возникли сейчас, на самом деле зарождались десятилетия тому назад. Надо было еще в середине 1990-х закрывать промышленные предприятия, выносить их за городскую черту или просто ликвидировать, надо было готовить площадки под комплексную застройку, надо было принимать программу реконструкции центра города, улучшать транспортные сети, да много чего нужно было делать. А сейчас высокая стоимость жилья, высокая цена за офис – это результат медлительности, нерасторопности, ошибок 1990-х годов.
В стране ситуация немного другая, и когда говорят, что вот сейчас мы напряжемся и цены на жилье понизятся, я в это не верю, потому что мы фантастическая страна. Мы приняли самый дорогой вариант жилищного строительства, какой может быть, то же самое касается промышленного и офисного строительства. Мы строим из самых дорогих материалов – из кирпича, бетона, натурального дерева, что в мире практически не делают. Мы порой смеемся над американскими домами, которые можно проткнуть кулаком, но миллионы, десятки, сотни миллионов людей живут в таких домах, и это вполне нормально, и они по себестоимости обходятся в разы дешевле наших. Они не настолько энергоемки и намного более удобны с точки зрения их переделки, перестройки, замены. Во всем мире давным-давно уже не строятся заводы на таких огромных территориях, создаются унифицированные строительные площадки. Мы смеемся над тем, насколько просто выглядят эти предприятия – коробки с ровным покрытием, где можно установить оборудование с любым видом станков относительно легких конструкций, а мы все утяжеляем, строим огромные цеха, ставим огромные колонны и балки, вбухиваем миллионы тонн бетона и удивляемся, что же у нас все дорого? Иногда мне кажется, что идея с хрущевскими пятиэтажками была подсказана нам агентами какой-то иностранной державы, потому что мы десятки лет грели планету Земля, мы применили самую энергозатратную технологию из всех, которые только можно применить. А вот коттеджные поселки экономкласса, в которых живут миллионы людей в мире, практически не строим. Мы всегда выбираем самый дорогой путь. Поэтому, что касается московского рынка недвижимости, я думаю, что элитное жилье будет на уровне, сопоставимом с Лондоном и Нью-Йорком, а в экономклассе, в не пользующихся спросом зданиях может быть небольшое падение, а так все будет развиваться циклично. Кондратьев был великий человек, теорию циклов еще никто не отменял. Мы сейчас находимся на каком-то определенном цикле, после которого, видимо, будет небольшой откат, потом рынок расслоится, потому что он крайне неоднороден.
– Можно ли назвать нынешнее правительство России правительством упущенных возможностей?
– Я бы не назвал его правительством упущенных возможностей, правительство делает многое, делает своевременно, но, увы, случаев, когда эти возможности были упущены, действительно много.
– Что бы вы хотели порекомендовать российскому правительству в области экономической политики?
– В экономической политике можно посоветовать внимательно следить за тем, что делают конкуренты, быстро провести пенсионную реформу и реформу социального и медицинского страхования, не пытаться всеми силами увеличивать государственный сектор экономики, активно искать точки роста, стимулировать подъем экономики, наверное, это будет правильно.
– Вы читаете финансовую (инвестиционную) литературу?
– Финансовую и инвестиционную литературу я читаю с удовольствием и читаю много.
– Какой периодической литературой вы пользуетесь?
– Периодическая литература стандартная: от FT до «Коммерсанта» и всех базовых журналов издательского дома Родионова. Хотелось бы, конечно, чтобы было побольше времени для профессионального анализа, но его нет. Приходится ограничиваться той картинкой, которую дает Блумберг, не более того.
– Какая книга по инвестициям вам больше всего запомнилась?
– Я бы не стал выделять какую-то из книг по инвестициям, их много. Есть очень серьезные и очень веселые, поэтому надо стараться читать все, чтобы знать, как формировались состояния в эпоху первоначального накопления капитала, как появлялись биржи, что было на рынке мусорных облигаций – об этом целые детективные романы написаны.
– Какую книгу вы бы порекомендовали читателям «ПИн» прочитать в обязательном порядке?
– Я не могу рекомендовать в обязательном порядке прочесть какую-то книгу. Читать нужно все, если вы ограничитесь какой-то одной книгой, то ничего хорошего из этого не получится. В свое время и в своем месте полезен и Дейл Карнеги, потом наступает время книг серии «Экономикс», потом вы заинтересуетесь книгами «Бизнес в стиле фанк», чем-то еще. Но это все грани одного и того же процесса, и нужно смотреть на него со всех сторон, иначе ваше образование будет однобоким. А самый лучший совет, это не читать, а писать книгу. Я обнаружил, что это действительно так. Если вы хотите что-то понять, идите к студентам, читайте лекции и пишите книгу, и тогда вы поймете, что происходит, и поймете очень хорошо.
