Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
– Вижу, вам понравилось.
– Очень. Но речь не обо мне, а о вас. Вы должны находиться в покое, иначе никакого толка от лечения не будет…
– Какое ещё лечение?– усмехнулся Игорь Сергеевич.
– …и моя обязанность, как вашего лечащего врача, обеспечить вам этот покой.
– А я не хочу.
– Вы не понимаете всей тяжести вашего состояния.
– Может, хватит придуриваться? Вы и сами знаете, почему я здесь.
Голос Антона Эдуардовича не изменился.
– Если вы самому себе не хотите пойти на встречу, то придётся мне подтолкнуть вас на верный путь.
– И как же?
– Пока будем считать всё это недоразумением, внезапным помрачнением рассудка, а потому сейчас я никаких мер предпринимать не буду. Но вы, должно быть, и сами понимаете, что два помрачнения уже говорят о патологии, которую необходимо искоренять. Вы понимаете, о чём я?
– Я вас отлично понимаю. Но вы меня не запугаете.
– Что вы, я вас и не думал запугивать, я только хочу вам помочь.
Антон Эдуардович замолчал, сделав выразительное лицо. Игорь Сергеевич тоже не хотел ничего говорить.
– Это всё?
– Пока да.
Игорь Сергеевич встал и, не попрощавшись, вышел.
Антон Эдуардович задумался и решил позвонить Льву Абрамовичу.
– Алло.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, здравствуйте.
– Вы читали?
– Да, читал, по-моему, очень даже неплохо.
– Это отвратительно.
– Почему же?
– Этой своей писаниной он может испортить мне всю репутацию, а, следовательно, и карьеру, да и вам неужели не обидно, что он о вас написал?
– Это неважно. Вы не представляете, как теперь подскочит спрос на его книги. А все свои книги он издавал не у кого-нибудь, а у меня.
– Мне наплевать на этот спрос.
– Это «наплевать», я думаю, у вас с лихвой окупается.
– Да, но и карьера ведь тоже не последнее дело.
– И что же вы предлагаете?
– На следующей неделе я его выпишу.
– Да чем он вам испортит эту вашу карьеру? Мало ли какой псих, и что написал?
– Но этого психа читает полстраны.
– Не обращайте внимания.
– Ничего себе, не обращайте внимания!
– Мне нужно, чтобы он полежал хотя бы ещё пару месяцев, очень нужно.
– А мне это не нужно.
– Но … долларов за неделю, я думаю, вам тоже не помешают.
– …?
– Да. Я думаю, вы не откажете мне в услуге и подержите его ещё немного.
– Я даже не знаю…
– Ну что он вам сделает?
– Я же говорю, он может испортить мне репутацию.
– Не преувеличиваете, Антон Эдуардович.
Недолгое молчание.
– Ну ладно, только если он перестанет писать, вы всё равно должны будете выплатить мне положенное.
– Само собой. Я плачу только за его нахождение у вас.
– Хорошо, договорились.
– Вот и замечательно. До свидания.
– До свидания.
Антон Эдуардович положил трубку и откинулся на спинку кресла.
«Засранец, всю репутацию мне испортит, но ведь и деньги неплохие… Хм… Ладно, чёрт с ним, пусть лежит, писать я ему всё равно не дам».
Наступило воскресенье.
Время подходило к обеду, а Евгения Алексеевича всё не было.
– Ты уверен, что он всё понял?– Игорь Сергеевич начинал нервничать.
– Уверен.
– Ничего не напутал?
– Да ничего, ничего. Я, конечно, нёс полную чушь, но, в конце концов, он сказал, что всё понял.
– Что же тогда его ещё нет?
– А я откуда знаю?
– Ты ему сказал, чтобы он с утра пришёл?
– Достал ты меня уже.
– Ну, может, ты забыл.
– Ничего я не забыл, сказал всё, что надо.
– Странно.
– Может он утром не смог, воскресенье ж ещё не закончилось.
– Если только так.
Игорь Сергеевич в десятый раз за последние пять минут посмотрел на часы.
– Да перестань ты так беспокоится, придёт, куда он денется.
– Тебе хорошо говорить, ты не писал.
– Зато если что, мне тоже достанется.
– Не достанется.
– Хотелось бы верить.
– Неужели Эдуардыч тебя так запугал?
– Всё-таки я уже два раза передавал, третий, я думаю, он просто так не оставит.
– А что же тогда он не запретил тебе посещения?
– Я сделал такой напуганный и виноватый вид, что он наверняка подумал, что это лишнее.
– Экий ты хитрец, оказывается.
– Будешь тут хитрым. Аминазину-то никто не хочет.
– Само собой.
– И зачем я ввязался?
– Я тебя не заставляю, и хватит ныть.
– Я не ною, я констатирую факт.
– Сколько ж можно его констатировать?
– Столько, сколько нужно.
Игорь Сергеевич махнул рукой и снова посмотрел на часы.
– Да где же он?
– Успокойся, придёт.
– А может, Эдуардыч надавил на него?
– Может быть и так, по крайней мере, он знает, кому я всё это передавал.
– Может, санитарам сказали не пускать его?
– Послал бы кого-нибудь вместо себя, не велика проблема.
– Да, ты прав.
– Эдуардыч экстренных мер никогда сразу не предпринимает, так что разок-то он запросто мог послать кого-нибудь.
– Надеюсь.
Минут пять они лежали молча.
В палату скромно вошёл сморщенный старичок.
– Эй, ты чё?– ни с того ни с сего разозлился Митяй.– Куда прёшься?
– Митяй, успокойся.
Митяй замолчал.
Старичок кивнул в знак приветствия и достал из кармана какую-то бумажку.
– Игорь Сергеевич?– старичок говорил так тихо, что понять его было почти невозможно.
– Я.
– Это вам.
Игорь Сергеевич взял записку.
– Откуда это у вас?
– Какой-то мужчина передал это моему брату, а он мне.
– Спасибо.
Старичок снова кивнул и засеменил в свою палату.
– Что там?
Митяй и Василёк хотели было подсесть к Игорю Сергеевичу, но Славик показал, что это очень личное.
Игорь Сергеевич развернул листок.
«Уважаемый Игорь Сергеевич, извините, но приходить я больше не смогу, так как мне пригрозили выговором, а после второго раза вообще обещали уволить, а вы знаете, как я дорожу своей диссертацией. Постарайтесь найти другие пути, и ещё раз извините.
Е.А.»
– Ну, этого я от него не ожидал,– Игорь Сергеевич медленно смял записку.– Вот козёл, а говорил… Трус, карьерист…
– Что это ты?
– Да ничего!
– Игорёк, только не злись.
– Урод хренов! Я же ему доверял, как себе, а он…
– Да что хоть там такое?
– На, читай.– Игорь Сергеевич протянул Славику скомканную бумажку.
Славик разровнял её и быстренько прочёл.
– Из-за какого-то выговора?
– Ну и кто он после этого?– Игорь Сергеевич забрал записку и разорвал её.– И он меня кинул! Все меня предали! Сволочь, променял меня на свою долбанную диссертацию, да неужели он бы больше нигде её не напишет и нигде не устроился? Он же всё-таки без пяти минут доктор, а не хрен собачий. Просто не захотел менять свои привычки, испугался перемен, всё за свою спокойную жизнь боится, сволочь.
Игорь Сергеевич закрыл лицо руками и то ли простонал, то ли прорычал.
Славику захотелось его как-то успокоить.
– Ну, видимо, для него это важно, это ж тоже можно понять.
– Нельзя! Неужели нельзя философствовать просто в другом кабинете? Променял меня на привычки, на спокойствие… Тебе мозги, наверное, тоже нужны, но ты же не предаёшь меня?
– Я здесь, а он там.
– А там значит человеком быть не обязательно?
– Ну-у.
– Предатель хренов, а говорил…
– Да ладно тебе…
– Ну что ладно?– совсем вышел из себя Игорь Сергеевич– Я же его за лучшего друга считал, а он меня предал, в прямом смысле слова предал. Все предали, уроды. Я думал, они всегда поддержат меня в трудную минуту, а тут на тебе!
– Спокойнее.
– Будешь тут спокоен!
– Но это же не смертельно.
– Ты-то что об этом знаешь? Или тебя тоже предавали все, кого ты знал?
Славик замолчал. Василёк и Митяй не вмешивались.
Несколько минут они пролежали в противной тишине.
– Ну, неужели нельзя было прийти хотя бы ещё раз? Ну что бы ему было от этого несчастного выговора?– Игорь Сергеевич тяжело вздохнул.– В самый последний момент, вот что мне теперь делать? Неужели всё пропало? И всё из-за него, из-за этого…
Вошла медсестра.
– Вячеслав Иванович, к вам пришла сестра.
– Иду.
Славик стал собирать пустые банки и пакеты.
Медсестра ушла.
Игорь Сергеевич всё так же лежал, закрыв лицо руками.
– Ну как же так?..
Славик собрал пакет и сел на край койки. Он посмотрел на Игоря Сергеевича.
– Ладно, давай свою писанину, попробую уговорить сестру.
Следующая глава, как и положено, вышла в среду.
Шуму от неё было не меньше, а потому Антон Эдуардович решил принять серьёзные меры.
В четверг, ближе к вечеру, он сам пришёл к Игорю Сергеевичу.
– Добрый вечер.
Все поздоровались,
Славик тоже поздоровался, хотя и догадался, зачем он пришёл, и что сейчас будет.
Игорь Сергеевич поднял на него взгляд полный превосходства и ненависти.
– Ну, как вам новая глава?
Антон Эдуардович улыбнулся.
– Извините, вы не могли бы оставить нас на минуточку?– обратился он к Васильку и Митяю.
Они покорно вышли.
Антон Эдуардович сел на койку Василька.
– Ну что же, Игорь Сергеевич, скажу честно, вы меня разочаровали.
– Что вы говорите?
– Очень разочаровали.
– А не шли бы вы…
Славик жестом показал, что лучше не надо.
– Нехорошо, Игорь Сергеевич, получается, я вас уже два раза простил, а вы всё никак не успокоитесь.
– Я никогда не успокоюсь.
– Ну, вот опять. Вы не оставляете мне выбора. А вы, Вячеслав Иванович,– Антон Эдуардович расстроено посмотрел на Славика,– я же вас уже почти полгода знаю, а вы такие вещи делаете.
Славик виновато опустил голову, ещё надеясь, что всё обойдётся.
– Так что вы припёрлись-то? Мораль почитать захотелось?
– Не совсем.
– Ну, так переходите к делу.
– Игорь Сергеевич, по-моему, вы чем-то расстроены.
– Я расстроен вами.
– И в чём же моя ошибка?
– В том, что вы есть.
– Какие нехорошие у вас мысли.
– Не твоё собачье дело, какие у меня мысли.
– Почему же? Очень даже моё. Я же не кто-нибудь, а ваш…
– Надзиратель.
Антон Эдуардович покачал укоризненно головой.
– Вы слишком возбуждены, успокойтесь, пожалуйста.
– Не надо меня успокаивать, я всё равно не сдамся, и вы это знаете не хуже меня.
– Откуда же такая уверенность?– Антон Эдуардович изобразил очередную добродушную улыбку.
– Не лыбьтесь. Уж поверьте, я сам пробью себе дорогу отсюда.
– Вижу, разговор у нас опять не получается.
– Антон Эдуардович, просто он…
– Славик, не надо оправдываться, он того не стоит.
– Хорошо, очень хорошо.
Антон Эдуардович встал и медленным шагом направился к двери.
– Игорь Сергеевич, знайте, вы сами меня вынудили.
Он открыл дверь.
В палату вошли три санитара и медсестра с кюветкой, из которой виднелись два шприца.
– Ах ты…
Славик покрылся холодным потом.
Санитары подошли к Игорю Сергеевичу. Один из них достал мягкие путы.
– Ублюдок,– протянул Игорь Сергеевич и сжал кулаки.
Антон Эдуардович ничего не ответил.
– Ну что, может по– хорошему?
– Да пошёл ты!
Игорь Сергеевич хотел вцепиться в одного из санитаров, но его тут же завалили и прижали к койке.
– Козлы! Сволочи!..
Игорь Сергеевич вырывался, что было сил, но санитары явно были покрепче, и через минуту он уже был привязан к койке.
– Этим вы всё равно ничего не добьётесь!– Игорь Сергеевич всё ещё пытался вырваться.– Да что б вы…
Медсестра взяла шприц и проверила иглу на проходимость. На Игоря Сергеевича брызнул весёлый фонтанчик.
– Сука!
Санитары повернули Игоря Сергеевича на бок, и медсестра сделала укол, не снимая штанов.
– Ах ты, стерва!
Игорь Сергеевич сжал зубы.
Теперь настала очередь Славика.
Он не сопротивлялся.
Санитары ещё раз проверили путы и вышли. Медсестра сложила шприцы в кюветку и тоже вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Что б вы сдохли, твари!– прошептал им вслед Игорь Сергеевич, но его уже никто не слышал.
К обеду следующего дня Игорь Сергеевич практически полностью отошёл. В теле ещё ощущалась разбитость, ныли все мышцы, но соображать уже можно было ясно.
Славик тоже отошёл, но с койки вставать не хотел, впрочем, Игорь Сергеевич ходить особого желания тоже не испытывал.
За весь этот день они первый раз заговорили.
– Ну как тебе?
– Замечательно.
– Неужели?
– Если бы ещё простынь сменили пораньше, было бы вообще отлично.
– А путы с нас во сколько сняли?
– Не помню, я спал, как убитый.
– Н-да, я что-то даже не помню, когда нам циклодол вкололи.
– Ух, как оказывается глубоко можно спать.
– Я бы удивился, если бы ты не спал,– Славик вздохнул.– Ещё раз я, наверное, не выдержу.
– Да уж.
– Вот сразу бы послушал меня, не кочевряжился бы полночи.
– Кстати, нужно главу сегодня дописать.
– Ты опять за своё?!
– А ты что хотел?
– Я что-то как подумаю, что можно ещё раз получить…
– Дух сильнее химии.
– Это тебе ещё поддерживающую терапию не назначали, а как периодически колоть начнут, так ты сразу изменишь точку зрения.
– Не посмеет.
Славик усмехнулся.
– Наивный человек. Если ты будешь и дальше писать, это тебе обеспечено.
– Это что же, каждый день так будет?
– Нет, конечно, не каждый же день передозировку делать? Но спать ты будешь как убитый.
– Хрен редьки не слаще.
– По-моему, уж лучше спать, чем вот так…
– Да, хуже этого ничего, наверное, и нет.
– Нормальные люди после таких процедур быстренько дурь из головы выкидывают.
– А я не нормальный.
– Да что ты говоришь? Ни за что бы не подумал,– Славик засмеялся.
– Ты это… Передашь?
– Во ты, садист!
– Ладно, я понимаю,– расстроился Игорь Сергеевич.
– Да не, я бы конечно передал, но если Эдуардыч не дурак, а он не дурак, то посещения мне теперь заказаны.
– А может, он не запретит?
– Не будь таким наивным. Лучше сразу придумывай другие ходы.
– Ты так думаешь?
– Я уверен. Если всё-таки не запретят, я передам, но я бы на это не надеялся.
– Н-да, тогда через кого?
Славик пожал плечами.
– Не знаю.
– Может через медсестру какую-нибудь попробовать?
– Ты что, издеваешься?
– Ну, если хорошо заплатить.
– Что же у них, совсем самоуважения нет? Для них это, наверное, равносильно предательству всех коллег и подруг, ты же такие вещи о них писал.
– Писал,– согласился Игорь Сергеевич.
– Ну, а что же ты теперь хочешь?
– Тогда остаётся только через больных.
– Угу.
Вот только Игорь Сергеевич кроме Митяя и Василька, в принципе, никого и не знал.
– К Митяю никто не ходит, да?
– Да.
– А к Васильку?
– Мать почти каждое воскресенье приходит, но он не согласится.
– Попытка не пытка.
– Даже не пробуй…
– Василёк!
– Да,– Василёк оторвался от библии и поднял взгляд на Игоря Сергеевича.
– Василёк, мне нужна твоя помощь.
Василёк кивнул.
– Слушай, у меня к тебе огромная просьба: передай матери мою рукопись и скажи, чтобы она отнесла её в издательство.
– Не-ет,– закачал головой Василёк.
– Ну, Вась, на одного тебя надежда.
Василёк не соглашался.
– Бог за это накажет.
– «Вера без дел мертва».
– «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога».
– «Всё возможно верующему».
– «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать».
Игорь Сергеевич понял, что так Василька не переспорить.
– Да ладно тебе, Вась, неужели так трудно передать клочок бумажки?
– Но я…
– Вась, даже Христос боролся с фарисеями, и ты борись, не сдавайся правилам.
Василёк начинал поддаваться.
– Но она всё равно не возьмёт.
– А ты её уговори.
– Я её не уговорю, ибо она понимает только язык денег,– Василёк так грустно вздохнул, что у Игоря Сергеевича невольно побежали мурашки.
– Ну, так это не проблема, скажи, что в издательстве ей хорошо заплатят.
– Заплатят?
– Я напишу, чтобы заплатили.
– И они тебя послушают?
– А куда они денутся? Намекну, что есть и другие издательства и всё.
– Ну, я не знаю,– Василёк всё ещё сомневался.
– Вась, меня и так предали все, кого я знал. Понимаешь?
– Понимаю,– вздохнул Василёк.
– Так неужели ж и ты с ними?
– Нет, не с ними.
– Ну, так передай тогда, что тебе стоит?
– Ладно, я передам.
– Послезавтра, не забудь, не уйди куда-нибудь.
– А куда я денусь?
Игорь Сергеевич улыбнулся своей фразе и кивнул в знак благодарности.
Василёк отвернулся и открыл библию.
Славик безнадёжно посмотрел на Игоря Сергеевича.
– Но это тоже недолго, в следующий раз он уже ничего не передаст.
– Не будем загадывать.
– Тут и загадывать нечего. Что ему запретят посещения ясно, как божий день.
– Пусть мне даже придётся убить всех санитаров, всё равно, рукопись будет напечатана,– прошептал Игорь Сергеевич и, повернувшись на бок, стал обдумывать концовку новой главы.
В следующий четверг Антон Эдуардович снова посетил Игоря Сергеевича.
Все, как обычно, добродушно поздоровались. Василёк и Митяй не стали ждать, пока их попросят выйти и собрались уходить, но Антон Эдуардович жестом показал, что не стоит.
Он сел на койку Славика, который учтиво подвинулся.
– Я вижу, Игорь Сергеевич, вы очень упрямый человек.
– Как вы догадались?
– Я так понимаю, что подобные процедуры на вас не действуют.
– Нет, почему же, действуют: вызывают ещё большую ненависть.
– Ну что ж, тогда придётся прибегнуть к более серьёзным средствам лечения.
– Пороть будете?– ехидно улыбнулся Игорь Сергеевич.
– Не угадали.
– Ну, тогда я даже не знаю.
Антон Эдуардович поправил очки и сделал самое приветливое лицо, на которое только был способен.
– Я решил назначить вам один очень хороший препарат и перевести вас в наблюдательную палату.
Игорь Сергеевич на секунду даже потерял дар речи. Такого он никак не ожидал.
– Собирайтесь, прощайтесь, через десять минут вас позовут.
– Я всё равно буду писать.
Антон Эдуардович улыбнулся.
– Как вам будет угодно.
– Я не сдамся, даже не надейся, никогда.
– До свидания, Игорь Сергеевич,– Антон Эдуардович встал.– Василий Иванович, пойдёмте со мной, у меня к вам есть разговор.
Они вышли.
Славик сел и безнадёжно посмотрел на Игоря Сергеевича.
– Всё, отписался ты.
– Это мы ещё посмотрим.
– Когда тебе каждый день будут колоть аминазин, ты даже думать по-нормальному не сможешь, не то, что уж писать.
– Для этого существует сила воли.
– Сила воли? Но то и аминазин, чтобы её не было. Ты только и будешь делать, что спать.
– Я буду писать, вот увидишь.
– Как? Во сне?
– Я же сказал, я не буду спать.
Славик усмехнулся.
– Ну-ну, и ещё под носом медсестры.
– Да, и под носом у медсестры.
– И как же ты себе это представляешь?
– На ощупь под одеялом.
– И так ничего не разберёшь, а так даже и строк-то, наверное, не будет видно.
– Захочешь – разберёшь. Это вопрос времени.
– Но ты не сможешь писать!– Славика это упёртость начинала уже раздражать.
– Я сказал смогу, это мои проблемы.
– Интересно, надолго тебя хватит?
– Придётся немного подсократить. Большую часть следующей главы я уже написал, уж за три ночи как-нибудь допишу, а там ещё одна глава и всё, немного же осталось.
– Ничего себе немного!
– Я допишу.
– Игорёк, брось это дело, пока из тебя и правда, психа не сделали.
– Не брошу, и ты это отлично знаешь.
– Ты же идиотом станешь!
– Я тебе уже говорил, что лучше уж быть свободным идиотом, чем вообще никем.
– Это уже плохие шутки начинаются.
– Это не шутки. Это война, в прямом смысле слова война: я или он, мы или они, и сдаваться я не собираюсь.
Славик махнул рукой.
– Вот когда соображать престанешь, тогда вспомнишь мои слова, если, конечно, будет чем вспоминать.
– Тогда мне уже будет всё равно.
– Ладно, делай что хочешь.
– Давно бы так.
Но Славик всё равно не хотел униматься.
– Ну, а передавать ты как будешь?
– Что-нибудь придумаю.
– Василёк больше не вариант, сам понимаешь, а кто у тебя есть ещё на примете?
– У меня никого, это ты здесь много кого знаешь.
– О-о, даже не рассчитывай, вряд ли я кого-нибудь найду.
– Уж два раза-то передать…
– Я и раза не передам.
– Ты найдёшь. Не поверю, что во всём отделении никого нет.
– За мной, может, и следить будут, к кому я вообще смогу подойти?
– Василёк подойдёт, или Митяй.
– Василёк теперь, наверное, и разговаривать-то со мной перестанет, не говоря уж об этом.
– Ну, тогда будешь записки писать и подсовывать их кому надо, уж кто-нибудь да согласится.
– Что ж ты такой упёртый?
– Так ты поможешь?
– Ладно, попробую, только обещать ничего не могу.
– Ты, главное, пробуй.
– Буду стараться.
– И ещё. Выпускать меня на прогулки вряд ли будут, в лучшем случае в сортир, и то под надзором, так что видеть я тебя не смогу.
– И что?
– Как тебе-то передавать?
– Никак, о чём и речь.
– Нет, бегство от проблемы ещё не её решение, нужно…– Игорь Сергеевич задумался.
– Так.
– Ну.
– Каждую среду и субботу часа в три-четыре я буду оставлять во второй кабинке сортира, в мусорном ведре, свою рукопись. Через некоторое время после меня ты будешь заходить и забирать её, всё просто.
– Да уж, гениально.
– Если захочешь мне что-то сообщить, записку оставляй там же, ясно?
– Отлично, теперь ещё и в говне копаться.
– Это ещё не самое страшное.
– Ну, хорошо, только я очень сомневаюсь, что ты хоть что-нибудь…
Вошла медсестра.
– Игорь Сергеевич, идёмте.
– Ща.
Игорь Сергеевич стал собирать свои скудные пожитки.
– Славик,– зашептал он,– там в матраце, ну ты знаешь где, лежит первая половина новой главы, отдашь её вместе с тем, что я тебе передам в субботу.
– Ладно.
– И не…
– Игорь Сергеевич, поторапливайтесь.
Игорь Сергеевич пожал руку Славику.
– Ещё увидимся.
– Надеюсь.
Игорь Сергеевич попрощался с Митяем и, ещё раз махнув рукой, вышел из палаты.
Та же наблюдательная палата, где Игорь Сергеевич лежал в первый день.
Почти все лица знакомые: тот же парень, как на шарнирах, смеющийся мужик, дедушка, который всё также ищет чай и прочие люди.
Большая часть больных лежала: кто читал, кто смотрел в одну точку, большинство же просто спали.
Игорю Сергеевичу отвели койку почти у самого окна, где-то в двух-трёх метрах от наблюдательного поста. Он сложил вещи в тумбочку и лёг.
Через минуту к нему подошёл тот же дедуля.
– Чай есть?
– Нет.
– Ну, хоть чуть-чуть.
– Я сказал нет.
Дедушка вернулся на своё место.
С соседней койки послышался утробный голос.
– А ты, случаем, не Кузнецов?
– Кузнецов, а что?
– О, ты ваще!– мужик засмеялся и больше ничего не сказал.
За вечер к Игорю Сергеевичу обращались не меньше десяти раз, из них раз пять дедушка всё с тем же вопросом. Игорь Сергеевич или не отвечал вообще, или отвечал односложно, так как понял, что здесь разговаривать не с кем. Он смотрел на спящих пациентов и всё думал, что бы такое придумать, чтобы не уснуть. В конце концов, ему пришла одна идея, которую он и осуществил через пару часов.
Перед отбоем к нему пришла медсестра со шприцом в руке. С нею пришли два санитара, которые остались за дверью.
– Игорь Сергеевич, поворачивайтесь,– медсестра и не пыталась скрыть злорадства.
Игорь Сергеевич хотел было ответить что-нибудь соответствующее, но понял, что никого смысла в этом нет и молча повернулся на бок.
– Вот и умница.
Укол был сделан быстро и почти не больно.
Медсестра и санитары удалились. Вскоре выключили свет, и в палате воцарилась тишина.
Игорь Сергеевич подождал около десяти минут, после чего решил приступить.
Он аккуратно достал из-под матраца бумагу, стержень и осколок флакона, который он украл сегодня со стола соседа и затем разбил в туалете.
Он заворочался, как бы ища место поудобнее и зажал осколок коленом, вторую ногу он задержал на весу, чтобы, когда начнёт засыпать, нога падала на осколок, и он просыпался. Бумагу он положил перед собой и взял стержень в руку.
«Нужно как-нибудь ухитрится сделать дырку в матраце, а то вдруг нагрянут с обыском»,– подумал он и собрался с мыслями.
Хотелось спать.
«Так, на чём я остановился? Кажется Петя…»
Спать хотелось всё сильней и сильней. Мысли начали куда-то исчезать, и, чтобы хоть что-то вспомнить или написать, требовалось неимоверное усилие воли.
«Надо писать, сосредоточься, не спать,– мысли еле слышались и через секунду совершенно забывались. Состояние не прекращало ухудшаться.– «Разгневанный Петя не счёл нужным извиняться…» как же я хочу спать. «Он засмеялся в ответ человеку в белом костюме и…»,– Игорь Сергеевич зевнул.– Что? О чём это я? Не помню, не помню, не помню… Ладно, неважно. «…и сел. Ему стало ещё смешнее, когда…»
Каждая мысль, каждое слово растягивались как при замедленной прокрутке. Периодически ход мысли терялся, и требовалось огромное усилие, чтобы хотя бы приблизительно вспомнить, о чём была речь.
Игорь Сергеевич на некоторое время опустил ногу.
«Буду поднимать, когда буду чувствовать, что засыпаю, и что сил совсем нет. Так. «Спать хочу– думал Петя…» нет, это я хочу, он не хочет,– Игорь Сергеевич наугад зачеркнул кусок предложения, теоретически равный этим словам.– О чём же тогда речь? О чём? О чём? Как же хочется спать,– Игорь Сергеевич снова приподнял ногу.– Надо писать. «Петя не прекращал смеяться. Он хохотал и хохотал, не зная меры и устали…»,– нога упала, и Игорь Сергеевич проснулся.– Чёрт, как больно! Не спать, нельзя спать. На чём я остановился? Да разве я теперь вспомню? Ладно. «Тем не менее, Петя продолжал смотреть на Солнце, упорно и непоколебимо продолжал. Ночь была ясной, а потому Солнце было видно отлично…» Я хочу обратно, неужели я и правда ничего не смогу написать? Опять забыл… Наплевать. «К человеку в белом подошли его собачки. Они хотели укусить Петю, но тот отпугнул их своим весёлым, раскатистым смехом. Петя не останавливался…»,– и снова укол.– Проклятье. Спать, завтра допишу… Нет! Никаких завтра, только сейчас. «И тут человек в белом загородил Солнце, отчего собаки взвыли от восторга…» Нельзя мне спать. Соберись, соберись… «Петю посадили в яму и дали мухоморов…»
Игорь Сергеевич слишком резко и неаккуратно подвинул бумагу. Медсестра это заметила.
Она подошла и посмотрела в лицо Игорю Сергеевичу, который уже успел незаметно положить стержень под руку, а бумагу приложить к запястью правой руки.
«Проваливай, сука»
Игорь Сергеевич слегка подправил бумагу.
Теперь медсестра заметила.
«Да нет у меня ничего. Уходи…»
Она осторожно, чтобы не разбудить Игоря Сергеевича и тем самым остальных больных, приподняла край одеяла.
«Только не это. Да уйди ты…»
Игорь Сергеевич медленно сжал колени, чтобы медсестра не заметила осколок, от чего он болезненно впился в кожу.
«Чё-ёрт, твою мать!»
Боль усиливалась, но поднимать ногу было нельзя. Он покрылся испариной, зато сознание более или менее прояснилось.
«Ну, ты же видишь, ничего нет, ничего».
Медсестра внимательно посмотрела на руки Игоря Сергеевича, но, так как было темно, ничего не заметила.
«Да уйдёшь ты или нет? Сволочь!»
Игорь Сергеевич еле сдерживался, чтобы не застонать от боли. По ноге медленно потекла струйка крови.
«Скотина…»
Дышать ровно получалось с трудом, и Игорь Сергеевич начинал задыхаться.
Наконец медсестра решила, что это было всего лишь непроизвольное движение во сне и, опустив одеяло, вернулась за свой стол.
«Слава Богу, наконец-то…»
Игорь Сергеевич приподнял ногу и учащённо задышал. Стало значительно легче.
Он снова положил бумагу на простынь и продолжил.
«Петя сидел в яме и спал. Он не любил спать, но у ямы сидела маленькая, ушастая сучка…»
Глава 6
Глава всё-таки была дописана и напечатана.
Антон Эдуардович отложил дописанный лист и откинулся на спинку кресла. Эта глава никак не давала ему покоя.
«Это же надо быть таким упрямым! Ну, полежал бы два-три месяца и выписался бы спокойно, так нет. Хоть бы подумал, с кем решил тягаться. Хотя, стоит признаться, что до сих пор ничего сделать я с ним не смог. Что же теперь делать? Судя по сюжету дело идёт к концу, теперь главное – не дать ему дописать, он не должен победить, не на того напал… Всю репутацию мне испортил, козёл. Ну, ничего, книга у него не выйдет, это уже дело принципа. В конце концов, его цель– выход книги, моя– не дать ей выйти. Это принципиально.
Тоже мне Робеспьер нашёлся! В войну поиграть захотелось, в революцию, но это мы ещё посмотрим, кто кого победит. Ты против меня ничто. Хотя, ведь он пишет, такое уж он тогда «ничто»? Вот упёрся! Да уж, если действительно «…влечения обладают таким общим свойством, что они стремятся восстановить раз пережитое состояние…», то у него этим состоянием была свобода. Свобода… Не, он и правда дурак, ни черта не понимает.
Впрочем, понимает он или нет – не имеет значения, главное, что он делает. А скоро главврач больницы уходит на пенсию, а тут он… Лев Абрамович конечно неплохо платит, но у меня начинает складываться ощущение, что это мне ещё боком выйдет.
Так, какие предпринять меры? Что мне делать с этой сволочью? Передоз? Не эффективно, ему наплевать, хм, тоже интересно, первый раз вижу человека, который не успокоился после этой чудесной процедуры. Нет, передоз тут не поможет. Отрезать ему пути передачи? А как? С него и так глаз не сводят, как хоть он только передаёт всё это, а уж тем более как пишет? Передаёт-то он, скорее всего через Вячеслава Ивановича, может и его под наблюдение? Хотя, какой смысл? Не он, так кто-нибудь ещё, а всех под наблюдение не поставишь. Да и посещения всем не запретишь. Получается, воздействовать можно только на него самого. Как? Придётся увеличить дозу, хотя и так куда уж больше? Как бы из него правда психа не сделать, его же всё равно рано или поздно придётся выпускать, главное только, чтобы я его выпустил, а не он как-нибудь там… Да, только так. Сегодня же надо увеличить дозировку. Главное, поаккуратнее. И, кстати, надо завтра медсёстрам, дежурившим в ночную смену, выговор сделать, спят они там, что ли?
Ну что ж, на том и остановимся. Посмотрим, как ты теперь попишешь».
Митяй гордо вошёл в палату и сел на койку.
– Что довольный такой?– Славик отложил журнал.
– Я только что услышал, что у Игоря Сергеевича новая глава вышла.
– Слава тебе, Господи!– перекрестился Василёк.
– А он-то здесь причём?– Славик в последнее время был раздражителен, так как всё больше и больше беспокоился за психику Игоря Сергеевича.
– Едино лишь Господь…
Славик махнул рукой и снова обратился к Митяю.
– Это точно?
– Точно. Слышал, как две медсестры разговаривали.
– Ну, и то хорошо.
– О, он даёт, да?– Митяй засмеялся.
– Да уж, даёт, вот идиотом станет…
– Да ладно тебе, не станет.
– А то тебе аминазин не кололи.
– Кололи.
– Вот теперь постарайся вспомнить, каким ты был, и каким стал.
– Да я!..
– Ладно, не начинай.
Митяй замолчал.
– Он не понимает, что делает.
– Успокойся, всё будет в порядке.
– Ты его видел?
– Нет.
– А я видел. На него ж смотреть страшно, он спит на ходу.
– Если пишет, значит соображает.
– Ты читал, что он в этот раз написал? Это же бред, всё какими-то кусками, половина текста о себе… Он уже, наверное, вообще не понимает, что пишет.
– А может он специально?
– Угу, ради прикола.
– Да,– Митяй снова засмеялся.
– Кстати, ты Кирюху уговорил?
Митяй помрачнел.
– Нет.
– Так и знал. На ужине попробуй уговорить Санька, может он согласиться.
Попробую.
Славик кивнул и, безнадёжно вздохнув, взялся за журнал.
Свет выключили.
Дежурная медсестра села за стол и включила настольную лампу.
Игорь Сергеевич начал аккуратно доставать письменные принадлежности. Минут через пять он был готов писать.
«Кажется, в последний раз я писал…– он зевнул.– Что-то спать хочется ещё больше, чем всегда. Итак. «Петя украдкой достал блокнот и развернул его на нужной странице. Он взял…»,– спать хотелось так, что в голове не было практически вообще ни одной мысли.– Да что это со мной сегодня? Прошло всего двадцать минут после укола, а такое ощущение, что уже часа три ночи. Может, мне ввели не аминазин? Вряд ли. Вроде бы ощущения такие же, как и раньше…– Игорь Сергеевич стал вспоминать, как ему делали укол.– Чё-ёрт,– простонал он,– там же было три миллиграмма, а не два. Ну, Эдуардыч козёл. Как же я теперь писать буду?– Игоря Сергеевича совершенно обескуражило это открытие, но постепенно в нём начала просыпаться злость.– Ах ты урод! Думаешь, теперь я уж точно ничего не напишу? Да, не напишу… Стоп. Это не мои мысли, это аминазин. Как же хочется спать… Спать…Не могу, ужасно хо…– укол.– Нет уж, так просто я не сдамся, не дождёшься. Пусть я буду писать полнейший бред, но я всё равно буду. Лишь бы не уснуть, не уснуть… «Ручка у него была чёрная, потому что темно…» Какой смысл? Зачем? Лучше я сейчас немного вздремну, а завтра… Нет! Нельзя, нельзя, нельзя…– снова укол.– Проклятье, не спать! Урод, ублюдок…– Игорь Сергеевич начинал себя настраивать. От злости сознание хоть немного прояснялось.– Нет уж, я допишу эту главу. К этому воскресенью конечно вряд ли, но к следующему обязательно. Сволочь… Спать… Допишу завтра… Да что б вы все сдохли! Не думать, писать! Эдуардыч, скотина хренова… «В блокноте он написал три большие буквы– ХТБ…»
