Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
Они все поприветствовали друг друга.
– Замёрзли, наверное?
– Терпеть можно.
Фёдор стал суетиться с ужином.
Василий устало сел на стул и вздохнул.
– Ну, рассказывай, Фёдор, как тут дела, что нового?
– Да, честно говоря, всё по старому, – Фёдор поставил ужин разогреваться и сел напротив Василия. – Ничего не изменилось, – он развёл руками и отвёл взгляд. – Все ходят и твердят, что вот мол, как надо жить, но никто и ничего не делает.
Василий подавлено опустил голову и вздохнул. Через некоторое время он повернулся к Сергею.
– Деньги есть?
– Откуда?! – возмутился Сергей.
– Ладно тебе, сходи, купи чего-нибудь.
Иван не стал ничего говорить. Василий грустно стал смотреть куда-то на стену.
Фёдор удивлённо посмотрел на Василия.
– Откуда это у вас появились деньги?
– Кто что подаст, – совершенно равнодушно ответил он.
– И много подают?
– Не знаю, не считал. Мне это не интересно.
– Но ведь раньше вы в принципе не хотели брать плату.
– Да какая разница? – вспылил Василий – От нескольких рублей ещё никто не обеднел, а мы хоть с голоду не сдохнем.
– Но сам факт.
– Мне эти деньги всегда чуть ли не силой всучивали, а я всё хотел остаться святым, только никому это, оказывается, не нужно.
– Ну почему же не нужно?
– А кому?
– Людям.
– Покажите мне таких людей.
Фёдор ничего не ответил.
– Вот именно.
– А не боитесь, что это вас засосёт?
– Я лучше знаю, чего мне бояться, а чего нет.
– А раньше вы говорили совсем другое, – расстроился Фёдор.
– Да какая разница, что я говорил раньше? Раньше я и думал по-другому. Я верил, понимаете, верил! Я думал, что всё могу изменить, но теперь я понял, глядя на этот несчастный город, что вам нужен уже не доктор, а патологоанатом.
– Но это же только один город, а вы бывали, наверное, в сотне городов.
– Этот город был одним из лучших. Уж если и здесь ничего, то больше практически и негде, а ты…– Василий осёкся.
– А что я?
– Ничего.
– Я делал всё, что мог, я целый месяц только и делал, что разговаривал со всеми и учил.
– Целый месяц! Ха! Если веришь, то веришь всю жизнь, а не год, не полгода, а уж тем более не месяц. Видимо так вы в меня и верили. Но открою вам маленький секрет, так как вы, меня не понимал никто, так чего же мне ждать от остального мира? Я ничего не изменил, только дал тему для разговоров.
– Да я вижу, вы и сами себе не верите.
– Я верил, что я всё делал правильно, но, кажется, я жестоко ошибался, – лицо Василия приняло злой вид. – Я думал, что лучше лично научить одного, чем распинаться перед сотней, но теперь я понял, сейчас человек верит только большинству, человек перестал быть личностью, став всего лишь крошечной частичкой толпы. Никто не убедит толпу, кроме самой толпы.
– О-ой, – Фёдор покачал головой. – Совсем не то вы стали говорить. Вы сильно изменились.
– А что делать, если всё говорит, что я ошибался? Надо смотреть фактам в лицо.
– Каким ещё фактам? – возмутился Фёдор. – Вы же сами говорили, что нет никаких фактов, есть только их понимание, а значит причина вся в вас, вы изменились, не хватило сил не измениться.
– Не переиначивайте мои слова.
– Я и не переиначиваю.
– Ничего вы не понимаете, ничего. Если один путь привёл в тупик, то не надо ломиться в стену, надо искать другой путь. Да и хуже всё равно уже не будет.
– И что же вы собираетесь делать?
– Во-первых, относиться к себе не так требовательно, это всё равно никого не волнует…
– Это, прежде всего, должно волновать вас, вашу совесть.
Василий оставил без внимания эту реплику Фёдора.
– …а во-вторых, буду применять новые методы.
– И какие же?
Василий посмотрел ему в глаза.
– Пойду на телевидение.
– Да вы что, с ума сошли?!
Даже Иван перекрестился.
– Только так, другие пути оказались закрыты.
– Но вы же сами говорили…
– Я же сказал, это последний вариант, всё равно другого пути нет.
– Можно же и дальше…
– Нельзя! – чуть ли не закричал Василий. – Мне надоело шляться, мёрзнуть и надрывать глотку, это же всё равно никому и даром не нужно!
– Вы же пропадёте! Станете таким же шарлатаном, каким был я…
Василий не на шутку разозлился.
– Ты, какой-то человечек, который возомнил, что он всё знает! Я, понимаешь, только я могу судить о себе, потому что больше мне нет равных, ясно? Я знаю, что я делаю и не хрен меня учить, не дорос ещё.
Тишина.
Фёдор сидел, обхватив голову руками, Иван вообще не понимал, что происходит. Василий зло смотрел на стену и иногда постукивал кулаком по столу.
– Завтра же я пойду на телевидение, – сквозь зубы процедил Василий. – Я так решил, всё, точка. А все ваши мнения оставьте при себе, мне безразличны мысли червей.
Никто ничего не стал говорить.
– Это конец, – вздохнул Пётр.
– Ну, допустим, ещё не конец, но состояние весьма близкое к нему.
– Паш, ты что, не понимаешь?
– Я всё отлично понимаю.
– Его тёмная сторона начинает одерживать победу, а зло не остановить, оно может только перетекать из одной формы в другую.
– Может быть, он просто сорвался?
– Он не должен, не должен срываться, а тем более говорить такое. Ты видел?
– Конечно, видел.
– Он же стал ставить себя выше других, скоро он начнёт думать, что раз он выше других, значит ему всё можно и тогда конец его совести, а что его в таком случае будет сдерживать?
– Рано ещё об этом думать.
– Что значит рано? Всё, мы проиграли.
– Во, ты загнул!
– Если бы он просто вспылил – это одно, это даже можно было бы понять с такой жизнью-то, но это его намерение пойти на телевидение…
– Не, ну Петь, а ты что хотел? – Павел всплеснул руками.– Чтобы ты стал делать на его месте, если бы знал, что ничего не меняется? Он начинает искать новые пути, пусть даже и совсем абсурдные.
– Но это же нельзя…
– Ну, кто же знал, что всё так запущено? Я-то думал, что нашим старым добрым способом ещё можно что-то исправить, а оказывается нельзя. Может он и прав, хоть что-то может измениться.
– Ну не знаю.
– А ты думай.
– Не верю я в то, что так можно хоть что-то исправить.
– Мне тоже не верится, и Василий рано или поздно тоже поймёт всю бесперспективность этой затеи.
– Когда он это поймёт, будет поздно, он уже с головой будет сам знаешь в чём.
– Попытка не пытка. Пусть попробует, хуже всё равно уже не будет.
– Всегда может быть хуже. Он может потерять уважение, тогда точно всё.
– Ну, до этого дело, надеюсь, не дойдёт.
– Хотелось бы верить, – Пётр встал и начал расхаживать по кабинету. – Не нравится мне всё это.
– А что поделать? Такая там, оказывается, сейчас жизнь.
– Ладно, вмешиваться мы всё равно не имеем права, так что будем и дальше наблюдать за кончиной нашей затеи.
– Ага, – Павел вынужден был согласиться со всем сказанным, хотя верить в это и не хотелось.
– Кстати, пора готовить отчёт для Босса, судя по всему, операция скоро закончится.
Иван с болью посмотрел вслед Василию, который уверенной походкой направлялся к телецентру и шмыгнул носом.
Сергей не обратил на это внимания и завёл машину.
– Надо встать на стоянку, – пояснил он.
– Тебе купить что-нибудь? – Сергей отвернулся от ларька и посмотрел на Ивана.
– И зачем мы взяли эту машину? – вместо ответа прошептал он.
– Двадцать первый век на дворе всё-таки, хватит пешком из города в город шляться.
– Оставить бы её…
– Нет уж, я кучу денег отвалил, чтобы её срочно пригнали.
– А зачем надо было так срочно?
– Пока Василий не передумал, – совершенно обыденно ответил Сергей. – Короче, тебе покупать чего?
– Нет, не хочу.
– Что-то ты сегодня сам не свой.
– Всё рушится, – пробубнил Иван и уставился себе под ноги.
– Что рушится? – не понял Сергей.
– Вера, жизнь, всё…
– Это почему же ты так решил?
– Просто ты не слышал, что вчера говорил Василий.
– И что же он такого там наговорил?
– Телевидение, машина, деньги, сказал, что мы все недостойны его.
– И всё? – усмехнулся Сергей.
– Понимаешь, он стал ставить себя выше всех.
– Ну и что? Он ведь прав, мы действительно и ногтя его не стоим.
– Но нельзя же такое говорить.
– Ну почему же нельзя? Он выше нас, а значит, имеет право на всё, что угодно.
– А как тебе его решение по поводу телевидения?
– Это он молодец.
– Молодец?
– Давно надо было. Больше людей его увидят, будет известным человеком.
– Тебе лишь бы популярности побольше. Больше популярность – больше денег, да? Нет, так мыслить нельзя.
– Только так и нужно мыслить. Да, ты прав, война проиграна, а значит, пора подумать и о себе.
– Нужно не о себе, а о других думать. Сдаваться нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Ну, вот он и не сдаётся, пробует новые методы ведения войны.
– Не то это всё. Я перестаю ему верить, может, это потому, что он перестаёт верить в себя.
– А ты как думал? Перестанешь тут в себя верить, естественно. Ты видел, какая у него была депрессия, которая ухудшалась с каждым днём и с каждым человеком? А такая депрессия может вылиться только или в ненависть к себе, или в ненависть ко всему миру. Но если ненавидеть себя, то с такой депрессией исход один – суицид, а этого он не может сделать по определению, вот он и начал изливать свою злобу.
– А причём здесь тогда это его решенье с интервью? – не понял Иван.
– Хочет изменить мир, вот и хватается за любую соломинку.
– Как бы ему не перепутать соломинку с бритвой.
– А утопающему всё равно.
Нависла тягучая, липкая тишина.
– Ну, о чём ты теперь задумался? – нарушил молчание Сергей.
– Уйду я, наверное, потерял я тот свет, за которым шёл раньше.
– Ты что, сдурел? – выпучил глаза Сергей. – Ну, накричал он разок, каждый человек может сорваться, а ты из этого глобальных выводов наделал.
– Прежний Василий этого никогда бы не сделал.
– Люди меняются. Да и чего уж в нём особо изменилось?..
– Ничего себе, «чего»! Только то, что он стал брать плату, уже меняет всё.
– Ну, подумаешь, перестал отказываться от подачек, кому от этого лучше, или хуже? Я бы на его месте, честно говоря, и побольше бы брал.
Иван вздохнул и обречёно посмотрел на Сергея.
– Зачем ты вообще стал его учеником? Ради веры, или ради денег?
– Догадайся, – Сергей ехидно прищурил глаз. – Религии приходят и уходят, а жрать всегда в моде.
Иван отвёл взгляд и замолчал.
Сергей посмотрел на часы.
– Что-то мне говорит, что Василий там надолго, пойду куплю что-нибудь перекусить, что и тебе советую.
Глава 7
Маленькая комната со старенькими выцветшими обоями, чёрно-белым телевизором и мебелью выпуска где-то середины семидесятых годов. Хозяйкой всего этого была некая старушка, которая вчера и приютила Василия, а сегодня разрешила побыть у неё дома. Старушка эта в данный момент отсутствовала, будучи в гостях у соседки.
Посередине комнаты стоял обеденный стол, накрытый красочной скатертью, за которым и восседал Василий. Позади него сидели Сергей и Иван. Сергей совершенно безразлично смотрел то на стены, то на приходивших людей, а Иван всё время смотрел куда-то себе под ноги и иногда на Василия, как бы постоянно задавая ему один и тот же неслышимый вопрос. При появлении нового посетителя он старался не встречаться с ним взглядом.
Посетителей, кстати, сегодня было немного, так как в этом городе они уже были, да и новый, ещё незнакомый человек появлялся не чаще, чем раз в полчаса, а так всё больше уже известные люди.
Послышался скрип открывающейся двери, и в комнату робко вошла женщина бальзаковского возраста и, немного помявшись, присела на стул.
– Здравствуйте.
– Добрый день.
– Вы меня не узнаёте?
– Боюсь, – Василий попытался вспомнить. – Нет.
– Я Зинаида Аркадьевна, вы тогда…
– Ах да, вспомнил, как внук?
– Теперь всё в порядке, ещё раз спасибо вам.
– Угу.
– Жаль, что он ещё не говорит, а то он сам бы всё сказал.
– Я рад за вас, – Василий попытался улыбнуться.
– А вы изменились, – продолжала Зинаида Аркадьевна.
– Почему вы так решили?
– Ваша манера говорить, ваш взгляд… Они стали более уставшими, что ли, или даже, если можно так сказать, более земными.
– Жизнь пообтесала.
– Ой, да что же такого уж могло произойти в вашей жизни?
– Вот вы тогда поверили в меня?
– Конечно, я и сейчас в вас верю.
– А почему же тогда в вашей жизни ничего не изменилось? – Василий посмотрел ей в глаза.
Зинаида Аркадьевна отвела взгляд.
– Я изменилась так же, как и все.
– То есть, не изменились вовсе.
– Ну-у, – протянула Зинаида Аркадьевна, не отрывая взгляда от пола. – А что я, особенная, что ли? Что я-то буду меняться, если никто не меняется? Что я одна могу сделать?
Василию надоело постоянно объяснять одно и тоже.
– Ладно, что вы хотите?
– Ой, вы что, обиделись?
– Нет такого чувства, есть только или злость, или чувство вины, причём я понял, что первое всегда вымещает второе.
– Ну что вы действительно так расстраиваетесь? Не принимайте это так близко к сердцу, – Зинаида Аркадьевна, наверное, и сама не понимала, что говорит.
Василию стал надоедать этот разговор.
– Что вы хотите? – повторил он.
– Нет, всё-таки раньше вы были другим.
Василий выжидательно на неё смотрел.
Зинаида Аркадьевна поняла, что больше ничего Василий не скажет, и решила перейти к сути своего прихода.
– В прошлый раз я просила вас за своего внука, а сейчас пришла просить за себя, – она вздохнула. – Сердце у меня что-то совсем плохое стало.
– Завтра будете как восемнадцатилетнее.
– Всё? – обрадовалась Зинаида Аркадиевна.
– Что-то ещё? – Василий состроил издевательскую улыбку.
Зинаиде Аркадьевне сразу стало неловко.
– Нет, нет, ничего, – она заулыбалась. – Спасибо вам ещё раз, я очень боялась, что во второй раз вы меня не будете слушать. Спасибо.
Зинаида Аркадьевна попятилась спиной до двери и, ещё несколько раз сказав «спасибо» и «не забуду», вышла из комнаты.
– И это люди… Обычные скоты, – зло процедил Василий ей вслед. – Думают только о себе, о своём долбаном теле. Сволочь…– Василий осёкся и замолчал, грустно уставившись на дверь.
Он чуть было не сказал «Сволочь, во второй раз уже приходит и даже копейки не дала».
– Пётр, Павел, вас зовёт Босс,– заявила секретарша и незамедлительно удалилась.
– Н-да, – Павел стал расчёсывать бороду. – До Босса, кажется, дошли определённые слухи.
– Сейчас он нам устроит, – вздохнул Пётр. – Будет нам на орехи.
– Ага.
Они собрали нужные бумаги и, синхронно вздохнув, направились к начальству.
Босс встретил их своим обычным холодным взглядом.
– Садитесь, – пробасил он.
– По какому вопросу вы нас вызывали? – скромно поинтересовался Пётр.
– А то сами не знаете. Я уже знаю, что Василий провалился. Что вы теперь собираетесь делать?
– Ну-у…– протянул Павел. – Всё ещё может измениться.
– Он ещё может одуматься и снова встать на верный путь.
– Самый большой грех – обманывать самого себя, – резонно заметил Босс. – Вы и сами прекрасно понимаете, что ничего уже не изменится.
– Мы так не думаем.
– И вообще, зря я дал разрешение на эту операцию.
– Но попробовать всё равно стоило.
– Но это же полный провал! – Босс начинал злиться. – По-моему, результаты превзошли самые пессимистические ожидания.
– Кто ж знал, что всё до такой степени запущено?
Босс всплеснул руками.
– У вас, кажется, работа такая – знать.
Пётр и Павел виновато молчали.
– Да, теперь ясно, что конец человечества близок.
– Может быть, и так, – Павел понимал, что спорить бессмысленно.
– Что там у вас с Николаем Александровичем?
– С ним всё отлично, никаких проблем, – Павел попытался изобразить подобие улыбки. – Ни на какие уловки и провокации не поддаётся и упорно идёт к цели. Максимум через месяц Василий придёт к нам в гости.
– Вовремя. Значит, всё-таки, ещё есть люди, жаль только, что их становится всё меньше и меньше.
– Да, операция не удалась, – вставил своё слово Пётр. – Но если Василия убьют в нужное время и так, как надо, то, может быть, даже появятся какие-нибудь последователи.
– Да, для хотя бы сносного завершения дела нам нужен труп.
– А если Николай Александрович не убьёт его? – Босс сощурился.
– Убьёт, ему можно верить, – уверенно ответил Павел.
Пётр тоже утвердительно закивал.
– Главное, чтобы он сделал своё дело. Уже хоть что-то.
– Сделает.
Босс откинулся на спинку кресла.
– Всё, можете быть свободны.
– Извините, но кто придёт на наше место?
– Никто. Вас я уволю, а о людях забуду навсегда.
Прошла неделя.
Иван едва ли не плакал и почти не разговаривал, Сергей же, естественно, наоборот. Василий тоже почти ничего не говорил и находился в стабильно злом настроении.
Небольшое кафе, людей почти не было.
За эти десять минут, что они тут сидели, никто не проронил пока ни слова. Противная, обречённая и злая тишина. Наконец Василий решил сказать, что он надумал.
– Я думаю, – внезапно начал он, отставив допитую чашку с кофе. – Хватит мотаться по свету, пора бы уже и осесть где-нибудь.
Иван чуть было не подавился.
– Как?.. Я не понимаю, – возмутился Иван, но Василий перебил его.
– Какой смысл ходить и помогать всем подряд, и кому надо, и кому не надо? Только ноги сбивать. Сидишь себе где-нибудь спокойно, а кто захочет, тот и сам придёт.
Иван был просто в шоке от таких слов.
Сергей скромно наблюдал, иногда на его губах появлялась странная улыбка.
– А как же учить людей? – никак не мог понять Иван Василия. – Если вы будете сидеть в четырёх стенах, кто же вам поверит? Вся ваша жизнь тогда полетит коту под хвост…
– Она уже…
– …и так вы ничего не исправите.
– Я всё равно ничего не исправлю, надо быть полным идиотом, чтобы верить в это, – Василий вздохнул и стал теребить пустую чашку.
– Неужели вы сдались?
– Всё моё учение, оказывается, просто набор слов, оно никому и даром не нужно. Люди ценят только мой дар исцеленья, потому что это они могут почувствовать физически, а духовно…– Василий махнул рукой и замолчал.
Иван всё равно не понимал такой страшной задумки.
– Но если вы не будете странствовать, – Иван набрался духу. – Вы рано или поздно превратитесь в такого же шарлатана, как Фёдор.
– Не бойся, не превращусь.
– Вы ведь уже и так неравнодушно относитесь к деньгам, а дома вам конец. Вы это понимаете?
Василий побагровел до кончиков ушей и зло посмотрел на Ивана, который, как ни странно, не отвёл взгляда.
– Да что ты такое говоришь, щенок? – Василий в последнее время был раздражителен и не скупился на слова.
Иван не поверил своим ушам и с ужасом посмотрел на Василия.
– Что?..Я щ-щенок?– чуть не начал заикаться Иван.– А я вам верил, верил, как…
– Тоже мне, апостол Иван!
– Я верю – значит я живу, а вы уже… С тех пор, как мы были у Фёдора, вы изменились до неузнаваемости.
– Да! Потому что я верил, но после того, как я увидел результаты своих трудов…
– Да какая разница, какие результаты, главное – какой вы.
– Зачем стараться, если это бесполезно и никому не нужно?
– Вы стали пересчитывать деньги, которые вам дают, кричите на всех, возомнили себя Богом? – Иван начинал смелеть.
– Я и есть Бог на этой проклятой земле!
– Вы если им и были, то давным-давно. Умер в вас Бог, а вы и не заметили.
– Заткнись! – закричал Василий, – Ты ни хрена не понимаешь, и никогда не поймёшь! Если я выше всех, почему я должен думать о себе как о равном?
– Если вы так думаете, то вы уже не Бог, а сам Дьявол! Вы больше не тот Василий, которого я знал и которому я верил.
– Мне наплевать, что ты там обо мне думаешь! Ты около меня и так неплохо греешься, так что не лезь не в своё дело, а то исчезнешь так же быстро, как и появился.
– Я у вас ни копейки не взял, в отличие от некоторых, – Иван выразительно посмотрел на Сергея.
– Сергей меня понимает и нечего на него так пялиться.
Сергей едва ли не смеялся, но всеми силами сдерживал себя.
– Он же…
– В конце концов, если я буду просто исцелять людей, чего здесь плохого?
Иван не на шутку разозлился.
– Вот именно, что не просто! Вы всё, вы…
– Ну?!
– Мне противно сидеть рядом с трупом!
– Думай, что несёшь!
– К чёртовой матери вас всех! – Иван вскочил и со злостью задвинул стул. – Я ухожу.
– Иди!
– Я не хочу быть учеником у шарлатана.
– Ну и проваливай!
Иван напоследок посмотрел на Василия выразительным взглядом, в котором читалась и любовь, и боль, и ненависть, но так ничего больше не сказав, развернулся и зашагал прочь.
Василий стукнул кулаком по столу и схватился за голову.
Сергей всё так же непринуждённо потягивал свой кофе. По его лицу блуждала довольная улыбка.
Николай Александрович одиноко сидел в купе поезда, который неумолимо приближал его к цели.
Поезду хорошо, ему всё равно, зачем, что, когда, где; его это совершенно не интересует. Машины живут идеальной жизнью. Человек только тогда сможет стать счастливым, когда отупеет до уровня машины.
А Николай Александрович всё ехал и ехал. Он смотрел на мелькавшие мимо поезда деревья и редко попадавшихся людей. Он много думал, задавал вопросы и искал ответы, которые никак не мог найти. Его рука мерно отстукивала ритм на дипломате с винтовкой.
«Что за жизнь? – думал он. – Зачем я вообще жил? До сего момента незачем. Интересно, есть ли у человека цель в жизни, или он просто двуногое существо, борющееся за своё существование?
Предназначение. Интересно, есть ли оно? И как его определить? Вот, например, я, какое у меня было предназначение? Скорее всего, никакого, просто завести семью, достичь чего-то, обеспечить сына и спокойно умереть. Получается тогда, что вся эта месть перечёркивает моё истинное предназначение. И выходит, что я задумал – чушь, никому это не надо… Нет, не важно, нужно это кому, или нет, главное, что это нужно мне.
А может быть то, что я делаю сейчас – это и есть моё предназначение, а вся предыдущая моя жизнь была лишь подготовкой к нему? Вырастить сына, обеспечить его, чтобы он мог вступить в эту проклятую секту, чтобы там его убили, и чтобы я потом убил Василия. Вот уж действительно: «Как хочешь, так и было».
Эх, и о чём я только думаю? Какой бред! Нет, нет никакого предназначения, нет судьбы. Судьба – это дорога, по которой мы должны идти и свернуть с неё никуда нельзя, но что-то я не вижу ни стен, ни пропастей, которые не давали бы ходить куда вздумается. Куда хочешь, туда и идёшь. Тогда получается, что если судьба и есть, то это не узенькая дорожка, а целое поле. Поле действий и мыслей, а что такое сама жизнь? То же поле действий и мыслей, значит судьба и жизнь, которой мы живём, а значит, которой хотим жить – это одно и то же. Но ведь судьба и наши желания с возможностями, то есть жизнь – это по идее разные вещи, а выходит, что одинаковые. Но это, в принципе, не одно и то же: одно – как живём, другое – как должны жить. Противоречие. Выходит, что-то из этих двух вещей – выдумка. Но жизнь-то вот она, она-то уж точно есть, а, следовательно, нет судьбы. А если она и есть, то такая, какой мы сами её и делаем, или же она способна ежесекундно меняться, а что же это за судьба такая получается? Это уже не судьба, а не поймёшь что, просто жизнь. Никто нам не может приказать, мы не пешка в руках высших сил. Я – человек, я сам себе и Дьявол, и Бог.
Да, я всё делаю правильно, и я это сам решил, – Николай Александрович закрыл глаза и представил себе то счастливое роковое мгновение. – В один прекрасный момент… «Всё правильно, – он зевнул. – Человек решил, человек сделал, никто не может мне приказать, как мне жить. Я, только я…»
Николай Александрович ещё раз зевнул и, наконец, найдя ответ и поверив в него, спокойно уснул.
Даже во сне он поглаживал дипломат.
Василий одиноко сидел в кафе, уставившись на стол, стоящий напротив. Так он сидел уже не первый час. Наигрывала лёгкая музыка, входили и выходили люди, на улице стал накрапывать хоть и весенний, но всё равно нудный дождик, а Василий всё так же думал.
«А может быть, Иван прав? Неужели я стал обычным человеком? Нет, у меня ведь всё ещё есть дар, пока… значит я всё тот же «Пророк Василий». Эх, но ведь я действительно изменился. Нет, меня изменили… Отговорки, всё я сам, или всё-таки они? Непонятно, но всё равно вся вина лежит на мне, я не устоял.
Хотя, может быть, и не произошло ничего страшного? Я просто перестал верить в людей, или…– Василий ужаснулся. – Или я перестал верить в себя? Это самое страшное, что может случиться с человеком. Неужели я перестаю верить своей душе? Нет, не может быть!
Почему?
Потому что я пророк, и поэтому этого не может быть в принципе.
Нет, это не объяснение.
Нет, объяснение. Если бы мой разум победил сердце, то мои силы иссякли бы и я не смог бы исцелять, однако ж я ещё могу… Вот именно, ещё, – Василий вздохнул. – Вот когда я не смогу исцелять, вот тогда точно конец. Господи, спаси и сохрани. А сейчас ещё нормально, не всё так страшно.
А как же деньги, пресса, этот вчерашний разговор с Иваном? Нет, всё правильно, надо же на что-то жить. Нельзя в этом мире жить без денег. А пресса… Это я просто пробую новый способ учения масс и ничего более. А что касается Ивана… Ладно, переборщил, согласен, с каждым бывает. В конце концов, он перестал верить в меня, значит, он всё равно рано или поздно должен был уйти. Хотя я сам-то себе сейчас верю? – Василию не хотелось думать над этим вопросом, поэтому он переключился на новую тему.
Вернуться домой… Это хорошо, как мать-то будет рада! Почти год её не видел, соскучился уже. Надоело мотаться по свету, тем более без всякого смысла. Что там, кстати, говорил Иван? Что-то вроде, если я остановлюсь, мне конец. Нет, не согласен, какая разница, где исцелять?
Но с другой стороны, так мне нужны деньги только на еду, а вот дома… Мать надо порадовать, ремонт надо сделать, за квартиру платить… Уйма денег нужна будет…
Господи, что за мысли? Нет, ничего этого не надо.
Надо.
Нет, не надо. Главное, чтобы крыша была над головой. В конце концов, хоть мать увижу, столько времени не виделись. Тоже, кстати, с пустыми руками как-то неудобно появляться. Интересно, что она обо мне теперь думает? Что она мне посоветует? Помнится, она всегда хотела, чтобы у меня было много денег, чтобы у меня была нормальная жизнь, и чтобы я был счастливым.
Да что же это такое? Откуда только берутся эти гадкие мыслишки? Я же не хочу об этом думать, не хочу этого. Неужели всё это и вправду стало глушить голос души? Нет, вряд ли.
Почему?
Вряд ли.
Эх, не то это всё. Зачем я себя обманываю? Да, надо что-то делать, так жить нельзя, неправильно я себя как-то чувствую. Может, и правда я так изменился, как все говорят? Ладно, вот приеду домой и всё спокойно обдумаю…
Что я делаю? Это же конец, если я поеду домой, точно конец…
Да ничего страшного…
Нет, это очень страшно. Хватит оправдывать самого себя! Сколько можно? Да, придётся отдать себе отчёт в том, что я серьёзно болен. Я болен… Всё, надо начинать лечиться. Завтра же начну всё с нуля, надо исправляться, обязательно надо».
Василий ещё несколько минут обдумывал это решение и, наконец, здраво оценив ситуацию, тихо прошептал: «…всё с нуля».
Глава 8
– Ой, спасибо, сынок, – обрадовалась седая бабулька, сидевшая напротив Василия. – И правда, боль, как рукой сняло.
– Пожалуйста.
– Спасибо тебе, родненький. Век не забуду.
Она медленно встала и, что-то бормоча себе под нос, открыла сумку и начала в ней что-то искать.
– Ну, где же он? Ах, вот! – бабулька достала кошелёк и, весело улыбаясь, выложила всё его содержимое на стол. – Вот, возьмите, авось пригодится.
– Нет.
– Берите.
– Не возьму, – закачал головой Василий.
– Да ладно вам, от меня не убудет. Должна же я вас хоть чем-то отблагодарить.
– Благодарность выражается в чувствах, не надо менять чувства на деньги.
– А что это вы? Вчера, говорят, брали деньги, а сегодня, значит, нет?
– Именно так.
– Интересно.
– Идите с Богом.
– Спасибо, сынок.
– Приходите завтра на главную площадь.
– Да на что мне это? Стара я уже, – старушка так же невинно улыбнулась.
Василий не стал ничего говорить по этому поводу.
– Тогда до свидания.
– Ага, до свидания, и ещё раз спасибо.
Бабулька напоследок перекрестила его и ушла.
Василий был доволен. Он вновь стал таким же, как и раньше, он заново обрёл себя.
Сергей встал с дивана, стоящего немного позади Василия и подошёл к его столу.
– Ты что, упал, что ли? – Сергей уже привык к тому Василию и даже стал считать его чуть ли не родственной душой.
– А что такое? – искренне удивился Василий и поднял на него взгляд.
– Сам знаешь, что.
– Ну и что? Я всё понял, деньги – это зло, и зря я их вообще начинал брать. Прям как помешательство какое было.
– Не понял.
– Всё, я стал прежним, – Василий был счастлив.
– Ты что, больше не будешь брать денег? – Сергей с ужасом уставился на него.
«Неужели столько трудов и всё даром? Какой же он всё-таки дурак!»
– Я что-то не понимаю тебя, Сергей.
Сергей разозлился и, не сдержав себя, стукнув кулаком по стене.
Он стал расхаживать по комнате.
– А жить-то ты на что будешь, идиот? Как тогда, пока я к вам не пришёл?
– Ты сказал «идиот»? – Василий от удивления даже открыл рот.
– Да, именно идиот! – казалось, Сергей сейчас кинется на Василия.
– Я не понимаю, что тебе не нравится, – Василий действительно не понимал этого поведения Сергея. – Я чуть было не загубил самого себя, но сейчас я вновь стал на истинный путь. Это значит, что ты вновь сможешь учиться и…
– Да на кой хрен мне сдались твои проповеди?!
Василий уставился на Сергея и не то с ужасом, не то со злостью и тихо прошептал.
– А что же тогда тебе надо?
Сергей остановился и, посмотрев на Василия, рассмеялся.
– Не, ну ты и, правда, идиот. Что может быть нужно нормальному человеку? Конечно же, деньги! Я терплю весь этот твой бред только ради тех денег, что крутятся возле тебя.
– Неужели…
– Не, горбатого могила исправит, с тобой бесполезно…
– Значит, тебе нужны были только деньги?
– И поверь, я уже неплохо заработал на тебе, – Сергей засмеялся противным издевательским смехом.
Наконец Василий всё увидел; маска сошла, обнажив истинное лицо Сергея.
– Ах ты, скотина, – еле слышно прошептал Василий, – как я раньше мог не замечать всего этого?
– Не один ты имеешь дар убеждения, – Сергей прекратил смеяться, но на его лице осталась та же злорадная усмешка.
– Тварь, – лицо Василия перекосилось от злости.
– Ух ты, как заговорил.
– Пошёл вон!
– Конечно же, я уйду, – Сергей, как и Василий, уставил руки в стол и уставился в его глаза. – Меня теперь все знают, я уже заработал авторитет, так что и без тебя обойдусь, отец Василий.
Василий с ненавистью смотрел в глаза Сергею и молчал. Сергей не выдержал и отошёл от стола.
– А ты, значит, опять будешь втирать свой бред несчастным людям? Ты думаешь, ты их спасёшь? – Сергей вновь рассмеялся. – Запомни, никому твои проповеди не нужны. Ты им нужен только как бесплатный доктор, пойми ты это.
– Нет! – вскричал Василий.
– Ты и сам знаешь правду.
– Какая ещё правда?
– Сейчас ты и самому себе-то не нужен. Всё, померла твоя душонка.
– Что за бред?!
– Н-да, помираешь ты.
– Не дождёшься.
– Поверь мне, очень-очень скоро от Василия и следа не останется. Останется просто Васька.
– Да заткнись ты!
