Нина Тарутина
Сумеречное состояние души. Часть II
Неизвестно, сколько бы кумекал Евсей, только через два дня в поместье Сусанны пожаловал помещик Иван – родственник Натальи, по линии пра-пра…бабушки Софьи, мужем которой был барин Григорий.
Молодой помещик сразу произвел благоприятное впечатление своей деловитостью и на Сусанну, и на Наталью: он незамедлительно повелел вызвать к нему управляющего, просмотрел все его записи, посетил амбар и все хозяйственные постройки – для оценки ситуации… Все закончилось тем, что Иван взял под свое крыло двух беспомощных женщин и девочку Таню – посевная, в имении помещицы Сусанны, прошла успешно.
И Сусанна, и Наталья находились на «седьмом небе» – от счастья: в лице Ивана они обрели себе временную жизненную опору. Но радоваться им долго не пришлось: с германского фронта пришла похоронка на мужа Натальи – Антона: он сложил голову в сражении на реке Збруч! И другая напасть не заставила себя долго ждать: основную часть, собранного урожая, у них забрали – для нужд фронта, но тот фронт уже трещал по всем «швам», а по городам и деревням бродил призрак коммунизма…
***
Молодой и неглупый мужчина – Иван так проникся проблемами этих беспомощных женщин и маленькой девочки, что из преходящей жизненной опоры превращался в постоянную: сын и муж – Антон убит – теперь у двух женщин все надежды связаны с родственником Натальи – Иваном!
По настоянию Ивана, зерно для следующей посевной схоронили – до времени, в тайном месте, что находилось в глухом лесном массиве его угодья.
Ценные картины, посуду, ковры, фамильные драгоценности, одежду и продукты: крупы, муку, картофель, масло, сахар – нагрузили в повозку и вчетвером – сам Иван, Сусанна, Наталья и ее дочка Танюша выехали из поместья и направились в сторону города, на житье – в городскую квартиру Ивана.
***
Предусмотрительного Ивана чутье не подвело: где-то через месяц и поместье Ивана, и поместье Сусанны были разграблены, разгромлены и подожжены обозленными крестьянами…
Едва Сусанна узнала о разорении своего родового гнезда, ее тут же хватил удар – и через неделю она скончалась! Смерть свекрови потрясла Наталью – она пребывала в полной прострации, но Иван протянул ей руку помощи, и она приняла ее…
Их венчание проходило скромно, тихо и без свидетелей: на улицах города уже маршировали революционные отряды, распевающие свои, революционные песни.
Немного поразмыслив, Иван предложил свои умения и навыки новой власти: из страны они с Натальей не собирались уезжать – нужно было как-то вписываться в новые реалии жизни.
***
Не смотря на смутное время, которое переживала страна, квартира Ивана стала мирным островком счастья для его любимых: супруги Натальи и ее дочери Татьяны. Но их семейное счастье было недолгим: ранней весной 1922 года, в составе продотряда, Ивана отправили реквизировать излишки хлеба у «кулаков»…: страну душила костлявая рука голода!
Руководитель продотряда усердствовал, с выполнением поставленной задачи: по его приказу, подчистую выгребли все запасы в одном селе, не оставили даже семян для посевной… Но на глухой лесной дороге, не ведомо откуда взявшиеся вооруженные бандиты, встали на пути хлебного обоза.
Застигнутый врасплох, немногочисленный продотряд сопротивлялся не долго – был разгромлен, обозы с хлебом бандиты увели в неизвестном направлении… На лесной дороге, обагренной кровью, остались лежать тела бесстрашных бойцов за власть Советов!
Но один чекист все же выжил: бандиты приняли его за мертвого – добивать не стали – когда он пришел в сознание, добрел, дополз до того села…
***
Узнав о трагической гибели своего любимого мужа Ивана, закаленная несчастиями, Наталья больше не заламывала своих рук, страдала молча, доверяя свое горе лишь подушке…
***
Погибших чекистов хоронили в закрытых гробах и с большими почестями. На этих похоронах Наталья ничего и никого не видела вокруг себя: ее мозг сверлили безрадостные мысли:
– Как теперь мне жить без Ивана! Зачем мне жить, если его нет рядом?!
В данную минуту, была бы на то ее воля, Наталья легла бы в одну могилу со своим мужем – присутствие рядом дочки Танечки останавливало ее от опрометчивого поступка!
А между тем, в среде скорбящих чекистов высказали предположение, что без измены не обошлось…: откуда бандиты узнали о продотряде и пути его следования?! Высокое начальство пыталось пресечь подобные разговоры на корню…
***
На гражданской панихиде по зверски убитым сослуживцам, красивой вдове Наталье уделял слишком много внимания начальник ее усопшего мужа…
Быть может, чтобы отвести от боготворимой женщины беду, во сне к ней пришел любимый Иван: весь окровавленный, но до чрезвычайности, спокойный:
– Дорогая, любимая моя! – промолвил он, с особенной нежностью в голосе: – Более я не смогу быть рядом с вами там…, но я присмотрю за вами отсюда! И, когда вам будет плохо, я приду… А пока, любовь моя, я хотел бы, чтобы вы, перебрались из города к своим родственникам, в деревню…
Еще некоторое время, молча и с нежностью Иван смотрел на свою жену, а затем исчез…
И Наталья последовала совету своего покойного супруга Ивана.
***
Она снова возникла на пороге дома крестьянина Евсея:
– Мы к вам, пожить некоторое время… – смиренно промолвила Наталья и пристально взглянула на Евсея.
Они довольно продолжительное время смотрели в глаза друг друга – и Евсей вдруг увидел дивное: сапфировая синева глаз Натальи расступилась, и он погрузился в бездонный сиреневый омут…
– В нашем роду все бабы красивые, но девки Матрены…, будто сирены какие…!!! Мда… – подумал Евсей, потом он крякнул и потряс своей головой, чтобы избавиться от наваждения – лишь потом промолвил:
– Ну, проходите, поживите, коль надобность приспичила…– и он посторонился, пропуская в дом Наталью с ее дочерью Татьяной.
Жене Евсея до чрезвычайности не понравилось, какими взглядами обменялся ее муж с этой городской кралей.
– Евсей! Ты, сдурел?!?! Самим жрать нечего, а ты, еще и гостей зазываешь!!! – кричала изможденная крестьянка.
Наталья отлично понимала в каком состоянии сейчас находятся люди в деревне – поэтому поспешила успокоить взволнованную женщину:
– Мы постараемся не быть вам в тягость: мы продуктовый паек получаем – за погибшего мужа…– и Наталья с дочкой Таней затащили увесистую сумку на порог: – У нас еще продукты есть: в городской квартире, за ними только съездить нужно…– добавила Наталья.
– Вот бы и жили в своем городе и жрали там сами свои продукты!!! – с нескрываемой злобой, прошипела женщина.
Теперь разгневался сам Евсей: он отшвырнул от себя лопату:
– Ты, Варька прекрати идти супротив моего слова!!! Я сказал, значит они будут в нашем дому жить! Чего ты, взбеленилась: ведь это мои родственницы… Кровь – не водица! Между нашими предками издавна повелось: помогать своим в беде! Я не стану гнать их прочь…– уже спокойнее проговорил Евсей и пригрозил своей жене кулаком.
***
На тощенькой лошадке Евсея, в положенное время, Наталья поехала в город: проведать квартиру, получить продуктовый паек, за погибшего мужа… Но дверь в ее квартиру оказалась опечатанной – и Наталья бросилась, за разъяснениями, к своей соседке…
– Ох, Наташка, под счастливой звездой ты, родилась!!! В тот день вы, с дочерью, с утра уехали, а ночью я услышала тихие шаги в вашей квартире и вроде бы, что-то двигают…– я и вызвала милицию, благо они располагаются в соседнем доме… Взяли тех жуликов!!! А если бы ты, дома со своей дочкой была…?! Я слышала, что на соседней улице, вечером к женщине вот так же пришли – теперь и она, и ее дети лежат в мертвецкой…– охала и сокрушалась соседка Натальи.
***
Чтобы попасть в свою квартиру, Наталье пришлось идти в милицию, за разрешением, а там сослуживцы ее покойного мужа поведали ей много интересного…
Вызванные Натальиной соседкой, милиционеры сработали грамотно и четко – поэтому-то и застали врасплох грабителей… Каково же было удивление того, выжившего чекиста, когда в одном из грабителей он признал бандита, который был в числе тех, кто совершил зверское нападение на их продотряд…
Началось следствие – и на одном из допросов, милиционеры добились чистосердечного признания того бандита: выяснилось, что руководителем и наводчиком в их банде является начальник покойного мужа Натальи. Более того, это он навел своих подручных и на дом убитых: женщины и ее детей, и дом Натальи – это тоже его наводка. Этот начальник предположил, что у Натальи сохранились, сбереженные на черный день, ценности: правда убивать ее, вместе с дочерью – такого приказа он не отдавал – велел только попугать их хорошенько…
Наталья молча слушала коллег своего покойного мужа, и лишь непрошенные слезы, катились по ее щекам. Но, на прощание, она все же молвила:
– Теперь я понимаю, почему, в том сне, мой Иван был так спокоен: он уже знал, что вы, сумеете найти и покарать их убийц!!! Спасибо вам!!! И поклон до земли!!! Не уйдут упыри от заслуженного наказания. А этот начальник ваш – он явно не тот, за кого себя выдает…– и она пошла к выходу.
Получив паек и деньги, положенные ей за погибшего мужа, Наталья, вместе с озадаченным Евсеем, вернулась в деревню.
***
Только через год, Наталья нашла в себе силы и возвратилась с дочерью Татьяной на городскую квартиру. Жизнь мамы с дочкой постепенно входила в прежнее русло, хотя им по-прежнему не хватало Ивана, но заменить его им уже никто не сумел! В деревню, к Евсею, они наведывались изредка…
В восемнадцать лет Таня окончила среднюю школу – затем ей пришлось год отработать в больнице, нянечкой и только потом ее приняли на рабфак Медицинского института. Сама Наталья теперь работала учителем французского языка в школе рабочей молодежи.
После успешного завершения обучения на рабфаке, Татьяну автоматически зачислили студенткой первого курса Медицинского института. Ей, в будущем, предстояла напряженная пора: освоение профессии врача… – поэтому Таня и согласилась – провести вместе с мамой два летних месяца в деревни, у дядюшки Евсея.
Сам Евсей и его взрослые сыновья были рады приезду Татьяны и Натальи. Одна Варвара, жена Евсея, никогда не приветствовала появление этих городских краль в ее доме!
Но Наталья и ее дочь Таня в гостях у Евсея не сидели сложа руки: пропалывали грядки на его личном огороде; когда подходила очередь, Татьяна пасла коров с младшими сыновьями Евсея. Частенько бывало, что Наталья, вместо Варвары, могла и обед сготовить: она давно уже научилась вкусно кашеварить…
***
В один из дождливых дней, когда в поле нельзя было работать и коровы не покинули своего коровника, Наталья предложила своей дочери прогуляться, по дождю, до развалин их бывшей усадьбы, но Татьяна отказалась, зато Евсей согласился составить компанию своей родственнице.
Дождь неожиданно прекратился, едва Наталья вступила на территорию, где некогда ее пра…прабабушки появлялись на свет, росли, влюблялись, выходили замуж… – теперь полуразрушенный господский дом смотрел на Наталью своими пустыми глазницами окон: застекленные рамы давно разобрали по своим домам мародеры…
Она проследовала внутрь дома, и каждый ее шаг отзывался гулким эхом. Внутри дома было пусто и грустно: все разграбили, даже паркет разобрали, но с облупленных стен, на Наталью смотрели изрезанные портреты ее предков.
Наталья внимательно осмотрела все, оставшиеся портреты, и ей показалось, что некоторым из портретов, она в состоянии дать вторую жизнь – она стала снимать их со стены…
Она вовсе нечаянно сдвинула с места, изуродованный до неузнаваемос- ти, портрет барина Григория, когда снимала со стены портрет своего предка Петра – вдруг что-то щелкнуло и в стене открылась ниша, где и лежали: теперь никому ненужные, но ценные – некогда, денежные ассигнации; книга приходов и расходов; шкатулка, наполненная фамильными драгоценностями пра…прабабушки Софьи; альбом с фотографиями и ее дневник…
Все найденное, включая портреты, Наталья сложила в холщовый мешок и направилась к выходу – ей, вслед, странно завывал ветер: будто шепча слова прощания – слова напутствия предков, ушедших к Небу, своей наследнице!
С мешком в руках, Наталия прошлась и по двухэтажному домику, где некогда проживали Мирон и Арина – и здесь полное разорение и запустение – хоть плачь! Пересилив свое огорчение и уныние, Наталия решила проверить тайники Мирона, о которых ей рассказывала ее матушка. Два тайника она нашла пустыми, но в третьем…: в носовом платке лежало двадцать серебряных рублей петровских времен…
Вернувшись к телеге, где ее дожидался Евсей – Наталья отдала ему заначку Мирона.
– Что с ними делать-то теперь?! – недоуменно спросил Евсей.
– Позднее, когда возникнет великая нужда в деньгах, пойдешь к ювелиру, или в музей: это старинное серебро немалых денег стоит…– сказала Наталья и потом предложила: – Евсей, надо еще проехаться в лесную чащу: по зарубкам на деревьях, я попробую найти схрон… Мы, еще с Иваном, сложили там запас зерна, для следующей посевной…– Наталья вспомнила, то предреволюционное время, и как-то надрывно и протяжно вздохнула…
***
Зарубки на деревьях уже стали зарастать, но Наталья все же их обнаружила, нашла она и ту заветную полянку, и ту высокую сосну, которая стала еще выше – только вход в тот схрон Наталья не могла обнаружить…
Недолго покружив по поляне, Наталья обратила свой взор к Небесам:
– Иван, Ванечка!!! Подскажи, где мы схоронили то зерно: без твоей помощи мне не найти!!!? – прокричала она в небо, и тут же споткнулась о кольцо, которое оставалось невидимым из-за высокой травы.
За то потайное колечко они и потянули… По ступенькам спустились внутрь потайного помещения, где было и прохладно, и сухо…
– Надо же, как хорошо сохранилось зерно?! А в кадушках, что находиться?! Завтра приедем сюда со старшими сынами: мешки и кадушки таскать, тут нужна сила мужицкая! – уверенно заверил Наталью – Евсей.
***
А годы, непростительно быстро, проходят… Дочь Натальи – Татьяна уже окончила Медицинский институт, отучилась в ординатуре и вышла замуж за своего коллегу – хирурга Кирилла. Но только в 1937 году молодые супруги решили обзавестись потомством – и на свет народилась чудная девочка Дуня – Авдотья…, на радость бабушке Наталье.
***
В начале июня 1941 года, Татьяна и Кирилл поехали в отпуск на Черное море, а дочку свою Дунечку, они оставили на бабушку Наталью.
В середине июня и Наталья вышла в отпуск – и со своей внучкой Дуней надумала она поехать в деревню, к родственнику Евсею, к которому теперь можно было ездить без всякой опаски: померла его Варвара, не дожив до шестидесяти пяти лет – и это обидно!
***
Маленькая Дуня была в восторге от деревни: козочки, коровы, лошадки, которых можно погладить, а еще курочки, утки и гуси – вот последних, определенно, лучше не трогать – заклюют…– это Дуня быстро усвоила…
Через неделю, после приезда в деревню Натальи с внучкой Дуней, началась война… Она, было, надумала срочно вернуться в город: дочка Таня и зять Кирилл непременно должны вернуться из отпуска… Но ночью, во сне, ее снова посетил усопший, но все еще любимый муж Иван:
– Милая, страшная беда обрушилась на вас! Но вам, с внучкой, лучше оставаться в деревне: здесь меньше людей, чем в городе – в этом месте мне проще будет отвести от вас беду… Будет жутко, но ты, Наташа не страшись: всегда помни – я рядом!!! – Иван наклонился над ней и нежно поцеловал ее в лоб, а потом исчез.
И Наталья осталась вместе со своей внучкой Дуней у Евсея, но письмо, на адрес городской квартиры, Наталья все же написала, чтобы дочка знала, где их искать.
***
Письмо, которое адресовала ей мама, Татьяне не удалось прочесть: уже в первые военные дни их, с Кириллом, призвали в армию. Шли кровопролитные, тяжелые бои, а это десятки и десятки раненых – и многие часы, безо всякой передышки, они стояли за операционным столом…Потом Кирилл погиб, во время налета вражеской авиации, а часть, в которой продолжала воевать Татьяна, попала в окружение!
Далее, военврач Татьяна, с обозом раненых, была в числе тех, кто с тяжелыми боями, пытался прорваться из окружения, к своим… После долгих блужданий по глухим лесам, обессиленных в боях бойцов, фронтовая судьба вывела к деревне, где проживал родственник военврача Татьяны – Евсей.
Дождавшись сумерек, Татьяна с двумя солдатами ушла в разведку…
***
На тихий стук, Наталья выглянула в окошко и разом обомлела: через стекло на нее смотрели суровые глаза дочери Татьяны – и, тихой мышкой, Наталья выскользнула в сени, чтобы открыть ей дверь.
– Немцы в вашей деревне стоят на постое? – первое, что спросила Татьяна у своей матери.
– Нет, но они назначили четырех полицаев, чтобы те следили за жителями деревни. Дуня уже спит, а вы, тут как же?! И, где Кирилл? – с опаской, поинтересовалась Наталья, но сурово сжатый рот дочери, не ответил ей.
Тихонько вышел из своего закутка Евсей, внимательно посмотрел на измученную Татьяну и на ее спутников, и потом спросил:
– Вы, ведь не одни?
Татьяна лишь устало покачала головой, ответил Евсею один, из солдат:
– Нет, наши товарищи ждут нас на лесной опушке… Мы устали и голодны – не дадите ли нам приют – на время: потом мы дальше пойдем и будем прорываться к своим…
Евсей молчал, словно что-то обдумывал, а потом предложил:
– Ты, Танюша, оставайся с матерью: с твоими товарищами я сам пойду и приведу всех, и размещу их…, а ты, пока отдохни, поешь…
И они ушли, но по дороге Евсей постучался в дом, что на краю деревни, в которой проживал бывший колхозный счетовод.
***
Основная часть бойцов разместилась в доме бывшего счетовода колхоза: в данное время он проживал один в своем просторном доме и от его дома до леса ближе…, и он, непосредственно, держал связь с партизанским отрядом…
Уже была ночь, когда раненых разместили в избушке, в которой когда-то проживали предки Евсея – Прохор и Дуня: эту избушку, которая топится по-черному, еще тогда Прохор сохранил – в память своим потомках, чтобы они знали, из какой бедности произросли их корни! Эта избушка стоит немного в стороне, от двухъярусного дома Евсея – и с дороги ее не видно…– и, для окружающих, будут незаметны визиты военврача Татьяны к своим раненым, через заднюю дверь дома.
***
Евсей затопил печку по-черному, Наталья раненых умыла и накормила, а Татьяна обработала им раны при свете сальной свечи.
Младший сын Евсея, пятнадцатилетний Егорка, развесил на веревках все собранные целебные травы, грибы – это, чтобы в крайнем случае, немцам объяснить причину: почему топилась печь в нежилом помещении…
Вскрыли погреб, Евсей и Егорка набросали туда сухого сена, а поверх: ветхих одеял, подушек, детских пальтишек…– это тоже на случай нежданного приезда немцев – в погребе придется прятать раненых бойцов.
Егорка забрался в погреб, дверцу за ним плотно закрыли – и он принялся кричать из подвала, но его крики не были слышны снаружи – в этом убедились все присутствующие… Пол в избе земляной, хорошо утрамбовывается, и след входа в подпол хорошо маскируется – и это тоже большой шанс остаться не замеченными…
– Все ребята, вы, сами видели, что обнаружить ваше присутствие в погребе довольно трудно, если вы, сами себя не выдадите… Так, что, если нагрянет немец, сидите там тихо, как мышки – и останетесь живы: ваша жизнь в вашем бесстрашии и выдержке. Когда беда минует, мы сами придем и вызволим вас на свет Божий… – твердо молвил Евсей и обошел всех кружкой самогонки –для снятия напряжения и для обеззараживания организма.
***
Бывший колхозный счетовод следующей же ночью переправил боеспособных офицеров и солдат в партизанский отряд, с ним ушли и легкораненые…, а остальные раненые схоронились в избушке Евсея.
Нежданно-негаданно, но Наталья на себе осознала смысл слова «жуть»: она теперь постоянно пребывала в этом состоянии… Но и уехать назад, в город, или отказать в крове и в помощи нашим раненым бойцам она была не в силах – ей оставалось лишь уповать, что Бог пощадит ее внучку Дуню, дочку Таню, племянника Егорку…– и немцы не прознают про подпольный госпиталь, что они с Евсеем организовали под носом у врага…
***
И жуть, в лице фашистских оккупантов, однажды объявилась на пороге дома Евсея. Хорошо хоть деревенские мальчишки, завидев приближение мотоциклистов, как громогласные глашатаи, оповестили всю деревню о приближении немцев.
Евсей, Наталья и Егорка успели спустить всех раненых в подвал, скрыли все следы их пребывания в избушке – теперь сидели в доме, и с замиранием сердца, ждали, как будут развиваться события далее…
Но то, что произошло дальше… – такое не могло ей присниться и во сне: вместе с немцами в дом Евсея вошел, давно оплаканный ею, как погибший – ее постаревший муж Антон! Наталья сразу узнала его, несмотря на то, что они не виделись, без малого, двадцать семь лет: с тех пор, как ее Антон ушел воевать в четырнадцатом году…
***
Она смотрела на него, не в силах вымолвить и слова – только хаотичные мысли, одна нелепей другой, «взрывали» ее мозг – и Наталья молчала, и смотрела на своего, внезапно воскресшего, мужа во все глаза.
– Наташа, здравствуй! Выглядишь замечательно!!! А, как поживаешь?! А, где наша Таня: она не с тобой?! – первым заговорил ее, «давно усопший», муж.
– Антон!!! Антоша!!! А, где ты, был все эти годы?!?! Почему не вернулся к нам тогда…?! А мы считали тебя погибшим: извещение о твоей смерти получили… Так, где же ты, был Антон? Твоя мама не смогла смириться с твоей гибелью – умерла вслед за тобой! Так, где же ты, был все эти годы, Антоша?! – вновь обретя возможность говорить – потом все пытала мужа Наталья и смотрела на него, словно перед ней находился призрак.
Из комнаты вышла любопытная и непринужденная четырехлетняя девочка Дуня:
– Бабуля, а это кто?!?! – пытливо спросила она, указывая своим пальчиком на Антона.
– Малыш…, Дуня, это твой дедушка Антон…– вот познакомься с ним! – бессильно промолвила Наталья, а Дуня смело направилась к своему дедушке.
Сопровождавшие переводчика комендатуры Антона, немцы с интересом наблюдали за встречей мужа и жены, после долгих, долгих лет разлуки.
***
– Так, где же Таня?! – снова спросил Антон.
– Она в комнате: серьезно приболела – всю ночь не спала, лишь под утро уснула – не будем ее будить?! В следующий раз поговорите: ты, ведь навестишь нас снова?! – с опаской, спросила Наталья – Антона.
– Что с ней?! – обеспокоенный, осведомился Антон.
– Таня считает, что у нее воспаление легких – вот только лекарств у нас нет! – своего страха за жизнь дочери, Наталья не стала скрывать от мужа.
Татьяна в этот момент уже не спала, но у нее не было никакого желания разговаривать с тем, кто состоял на службе у немцев – и она прилежно сомкнула свои веки, притворившись спящей.
Антон долго и задумчиво смотрел на свою взрослую дочь и мысленно сокрушался, что его Танечка выросла без его участия…
– Похоже, у нее температура – ее щеки пылают… Как же моя девочка похожа на свою бабушку Сусанну… Я сегодня же передам с вашими полицаями необходимые лекарства… Все равно операция по «прочесыванию» леса назначена на завтрашнее утро… – полицаи сегодня еще успеют обернуться… – вслух размышлял Антон – потом он обратился к внучке Дуне:
– Малышка, какой подарок ты, хотела бы получить от своего дедушки?!
Дуня не долго раздумывала – ответила почти сразу:
– Хочу куклу! Вот такую большую куклу в красивом платье!!! – и Дуня широко развела свои ручки, наглядно показывая своему дедушке, какую большую куклу она хотела бы заиметь, а в ее глазах плескались, искрились мечтательные сиреневые блики – Антон не устоял перед очарованием своей внучки и, наконец, широко и искренне улыбнулся…!
– Да, действительно, большая кукла – такую нужно заказывать в Берлине – тебе, детка, придется подождать некоторое время… Вот пока тебе шоколад! Любишь сладкое?! – Антон взял Дуню на руки и проследовал с ней к выходу.
***
Немцы, даже не заглянув в избушку, где находились раненые бойцы, покинули их деревню, а с ними отбыл и Антон.
Евсей с Егоркой срочно пошли проведать бывшего колхозного счетовода…
Ближе к вечеру, к дому Евсея подъехали на подводе трое полицаев – и Наталья поторопилась выйти им навстречу. Полицаи ей передали аптечку, доверху наполненную лекарствами: в ампулах и таблетках, там же лежали шприцы, горчичники, йод и бинт… Передали Наталье и холщовый пакет с продуктами: сгущенкой, тушенкой, копченой колбасой, тремя пачками чая и двумя банками кофе, и плитки шоколада. В знак благодарности, Наталья дала полицаям банку сгущенки и тушенки, а также и палку копченой колбасы – те остались довольными до чрезвычайности…
***
Партизанам хватило ночи, чтобы скрыть следы своего пребывания в лесу – под утро, уставшие бойцы невидимого фронта последовали за Евсеем и Егоркой: они их привели к месту, где когда-то местный помещик Иван хранил избытки зерна, овощных культур… – теперь в этом подполье хватило места, чтобы уместиться партизанскому отряду, во главе с его руководством. Потайную дверцу, обросшую мхом и травой, Евсей с Егоркой аккуратно закрыли, колечко замаскировали – перед тем, как уйти, Евсей трижды перекрестил людской схрон… Позднее заморосил поздний ноябрьский дождь, он скрыл все следы…
***
Все трое: и Евсей, и его сынок Егорка, и бывший колхозный счетовод, незамеченными, вернулись в деревню еще засветло. К этому времени, раненым бойцам Татьяна уже сделала перевязки, кому-то и уколы – и теперь Наталья кормила их горячей кашей с тушенкой…
Евсей со счетоводом побросали в погреб еще матрасов, наполненных соломой, теплых одеял, потом спустили туда и ведро, чтобы раненым было куда справлять свою нужду. Настал черед спускаться в подвал раненым…
Закрывая подвал, Евсей еще раз посчитал нужным сказать:
– Ребятушки, сидите тихо и ждите, когда мы придем, чтобы вызволить вас… В этот раз придется сидеть долго: фрицы организовывают облаву в здешнем лесу на партизан… Хлеб, колбаса, вода у вас есть – наберитесь терпения и не паникуйте: возможно, немцы остановятся в нашем доме на постой – ждите, когда мы придем, а сами не высовывайтесь!!! Ну, с Богом!!! – Евсей и их перекрестил, и закрыл крышку – и вместе со счетоводом, они стали утрамбовывать землю, чтобы скрыть месторасположение погреба…
***
Карательная операция в лесу закончилась быстро: фрицы напали на след стихийно организованного партизанского отряда, из бойцов-окруженцев – завязалась перестрелка и в течении пяти часов с отрядом было покончено. Уцелели только двое бойцов: они скрылись в болотистой местности.
– Место гиблое – сами пропадут: там такие топи…– высказался один местный полицай.
В топи лезть фрицам не захотелось – они приказали полицаям загрузить трупы партизан на одну подводу и поспешили засветло вернуться в город.
***
Регулярно: раз в неделю полицаи доставляли Наталье посылки от ее мужа Антона, но сам он больше не наведывался к близким… Только через три месяца, после их первой встречи, Антон объявился на пороге дома Евсея.
Когда он развернул большой сверток, маленькая Дуня ахнула от восторга: желанная игрушка, которую держал в своих руках дедушка, была просто восхитительна. Кукла и выглядела шикарно, и была одета, как взрослая дама: в изящной шляпке с перьями, на голове; роскошные, золотистые волосы завиты локонами; пышное и блестящее, зеленое шелковое платье, щедро украшенное тонким кружевом и золотистой тесьмой… А какие туфельки были на ней! А какие глазки, носик, губки, пальчики… у этой, словно живой, куклы! Дуня сразу влюбилась в дедушкин подарок – поэтому и осыпала Антона градом благодарных, жарких лобзаний.
Совсем иначе вышло с ее мамой: Антон попытался наладить контакт с дочерью Татьяной – попробовал вызвать ее на беседу, но натолкнулся на глухую стену отторжения.
– Ты, дочка, так похожа на свою бабушку Сусанну, только глаза тебе достались материнские… И ты, такая же непреклонная, как бабушка… Я только хочу сказать в свое оправдание, если бы на, то была моя воля, я бы к вам давно вернулся… – Антон, с каким-то надрывным придыханием выдохнул, резко повернулся и вышел из комнаты дочери.
С полгода переводчик немецкой комендатуры Антон не давал о себе знать, только регулярно отсылал посылки своим близким через полицаев…
***
Как –то поздно вечером, когда Дуня уже спала – Наталья, с интересом, рассматривала куклу внучки. Ей вдруг показалось, что кукла может быть механической – и она подвинула в сторону, выступающую защелку, но неожиданно открылся небольшой тайник, в котором Наталья обнаружила пленку…
Пару часов – потом Наталья с Евсеем рассматривали ту пленку на свет, только и разобрали, что на ней какие-то схемы, чертежи, тексты…– и с утра Егорка отнес таинственную пленку, в пустом флакончике из-под лекарств, бывшему колхозному счетоводу, а тот незамедлительно передал флакончик с загадочной информацией в партизанский отряд…
***
За Натальей приехала машина с двумя эсэсовцами и ей ничего не оставалось, как последовать за ними: в немецкую комендатуру…, чтобы умереть в муках… – она тогда так подумала…
Перепуганную женщину препроводили в кабинет, где ее уже дожидался невысокий, худощавый, бледный, с пронизывающим насквозь взглядом, эсэсовский чин… Пресный на вид, властный немец Наталье не представился, а сразу перешел к сути дела…
– Ваш муж Антон скончался вчерашним утром, как оказалось у него были серьезные проблемы с сердцем…– на приличном русском, вдруг, с ней заговорил пресный эсэсовец: – Вы, готовы захоронить своего мужа на его малой родине, как того он желал???
– Да!!! – не задумываясь, ответила ему Наталья.
– Хорошо!!! Я выделю трех солдат, и они выкопают могилу для Антона в том месте, где вы, им укажите… Туда, потом и доставим гроб с его телом… – эсэсовец в упор смотрел на Наталью, как смотрит любая женщина на свою соперницу: оценивающе, со злостью и ненавистью…
И Наталья поехала с немецкими солдатами в бывшее поместье Антона, от которого теперь остались лишь руины…: там, на его семейном кладбище, рядом с мамой Сусанной, хотел бы упокоиться ее муж Антон – в этом Наталья ни минуты не усомнилась!
На похоронах Антона присутствовал пресный эсэсовец, сама Наталья и деревенский священник, который отпел усопшего… После заупокойной панихиды, гроб с телом Антона немецкие солдаты опустили в могилу…
Немцы уехали сразу, а Наталья со священником еще постояли над могилкой Антона, дожидаясь Евсея.
С Евсеем приехала и заплаканная Татьяна:
– Папа, прости меня!!! Прости!!! – промолвила она надрывисто и положила на могилку своего отца ранние весенние полевые цветы…
***
Через неделю, после похорон Антона, к бывшему колхозному счетоводу пришел человек из партизанского отряда: он прибыл с Большой Земли, для связи с Антоном, но ему пришлось говорить с Натальей…
– Лично я, больше не располагаю никакой информацией от Антона: что у меня было, то я и передала сразу в партизанский отряд. Возможно, какая-то информация и спрятана в тайнике портрета его матери Сусанны: недавно, во сне, Антон указывал мне на этот портрет. Но я не знаю, где тот портрет теперь… Вот пресный эсэсовец знает, но я даже не ведаю, как его зовут… – отвечала Наталья на настойчивые вопросы связного Антона.
