Нина Тарутина
Сумеречное состояние души. Часть II
Рассудительному Никите совсем ни к чему были неприятности… – и он попросил друга Леню разыскать беглянку. Где-то с полчаса, Леня кружил по округе – устал, но в темноте не так-то легко обнаружить человека, если он сам того не желает! И все же Леня выявил местонахождения Милы, по ее тихим, сдавленным рыданиям.
Он присел рядом с ней и попытался ее успокоить словами:
– Мила!!! Честное слово, не нужно так убиваться: оно того не стоит…– Леня не представлял себе, что дальше говорят, в таких случаях – замолчал и протянул ей свой чистый носовой платок.
– Утрите свои слезы и простите нашего чумового друга: сегодня он перепил вина, вот излишние винные пары ему в голову и ударили…– потом Леня все молчал, терпеливо дожидаясь, когда девушка сама успокоится.
Прошло немного времени, Мила успокоилась, но возвращаться в дачный домик ей совсем не хотелось, и они пошли прогуляться по окрестности, по ходу рассуждая ни о чем… Атмосфера майской ночи поспособствовала тому, что между Милой и Леней, внезапно, образовалась некая душевная близость: им неожиданно стало так легко и приятно в обществе друг друга!
Усталость брала свое – и когда они набрели на пустующий амбар, ликованию Милы и Лени не было предела! Они с наслаждением упали в душистое сено…– потом пришло желание целоваться: страстно…, а потом между Леней и Милой случилась близость! Утром, когда Леня проснулся, Милы рядом с ним не было: она исчезла, как дивное видение…, оставив о себе, на память Лене, приятные, сладостные воспоминания!
***
Жизнь и дальше пошла своей чередой…, но внезапные приступы тошноты и отсутствие очередных месячных, нарушили равномерный ход времени, для Милы – она впала в уныние. И было от чего кручиниться: она все-таки забеременела от Федора – какой ужас!!! Устинья догадывалась, что ее внучка беременна: ее часто тошнит, постоянно печалится и глаза на мокром месте… – но она не стала допытываться правды от внучки.
– Мила, от печали и слез мало проку! Нужно бороться за свое…, но с умом! – все же посоветовала Миле – Устинья и многозначительно посмотрела.
И Мила решила побороться…за Леню: в конце концов между ними была близость – и он вполне мог быть отцом ее ребенка… Ведь эта таблетка могла на Милу и не подействовать! За пару дней, Мила убедила себя, что отцом ее ребенка является Леня! И решила разыскать его в Финансовом институте…
***
В какое время и какого числа можно повстречать Леню – Миле подсказала доска объявлений, висящая в вестибюле Финансового института: там висел график защиты дипломов выпускниками данного института…
***
Счастливый Леня выходит из аудитории, после защиты своего диплома и его взгляд натыкается на Милу…: она давно и терпеливо поджидала его…
– Леня, извини за беспокойство, но нам необходимо переговорить…– тихо попросила она – и он пошел за Милой в свободную аудиторию.
Они сели напротив друг друга и некоторое время просто молча смотрели в глаза…
– Леня, я беременна от тебя…– неожиданно произнесла Мила, и увидев испуг и изумление, мелькнувшие в его глазах, она беззвучно заплакала.
Леня был ошарашен этим известием – капельки пота сразу выступили на его лбу и кончике носа, а его руки похолодели… Он совершенно не понимал, что необходимо говорить в подобной ситуации, как поступить – поэтому и молчал. И Мила молчала: ей больше нечего было сказать и только беззвучные слезы, непрестанным ручейком, стекали по ее щекам.
Потом все же Леня сумел собрать свою волю в «кучу» и выдавил из себя членораздельные слова:
– Не скрою, твое известие меня шокировало – и мне необходимо время, чтобы все обдумать… Дай мне свой домашний адрес, когда я приму решение, разыщу тебя… – промолвил Леня и протянул Миле свой чистый носовой платок и это напомнило обоим ту ночь: их прогулку, сеновал, поцелуи…
Когда Мила перестала плакать и успокоилась, Леня проводил ее до автобусной остановки.
***
Вечером, в общежитии, Леня решил посоветоваться со своим однокурсником: умным и не болтливым парнем Данилой.
Тот внимательно выслушал Леню и на своем листе стал разбирать его проблему, как математическую задачку:
– В ту ночь, тебе было хорошо с этой барышней? – спросил он Леню.
– Даже очень: я потом часто вспоминал и ту ночь, и Милу…– подумав, ответил Леня.
– Значит в этом столбике ставим плюс. – и Данила поставил плюс в своем листе и задал Лене следующий вопрос: – Она проживает в этом городе, обеспечена жилплощадью???
– Она родилась и выросла в этом городе, сейчас проживает вместе с бабушкой: ее мать умерла, когда ей было десять лет. – без запинки, ответил на вопрос Леня.
Данил в своем листочке поставил еще три плюса, а потом подвел итог:
– Старик, в твоей проблеме, я вижу только плюсы и не одного минуса пока не обнаружилось. Смотри: ты, женишься на красивой и желанной девушке, с квартирой – и в дальнейшем тебе не придется жить в общежитии. Потом, бабушка – это не теща – и скорее всего, она вкусно готовит – если ты, женишься на ее внучке, по вечерам, тебе не придется самому готовить на общей кухне яичницу… Но вот если ты, не женишься на Миле, ее бабушка может прийти к декану, и тогда…, твоя учеба в аспирантуре уплывет от тебя, как она уплыла от этого зазнайки Федора… И чего ему вздумалось махаться кулаками с родственником председателя горкома?! Хорошо еще, что Федора допустили до защиты диплома… Не повтори его ошибки, Леня – сходи в гости к невесте, а потом мне поведаешь, в каких условиях тебе предстоит жить: в плюсе или в минусе?! – подвел промежуточный итог «задачи» Данила, немного помолчал и предложил полушутя Лене:
– А хочешь, старик: вместо тебя, я женюсь на Миле?! Обещаю хорошо заботиться о твоем ребенке!!! – клятвенно заверил Данил – Леню.
Мысль о том, что чужой дядя будет заботиться о его ребенке, неприятно отозвалась в его сознании – на душе Лени сразу стало муторно…
– А не пошел бы ты…– со злостью, он ответил Данилу.
***
Плакать и мучиться, от неизвестности, Миле пришлось недолго: Леня оказался скор, на принятие решений – на другой же день, ближе к вечеру, он позвонил в дверь Милы. Дверь ему открыла Устинья.
– Ты, уже принял решение?! – из комнаты, Лене на встречу, выпорхнула Мила.
– А, что долго рассусоливать: раз у нас будет ребенок – нам нужно пожениться! Я уже узнал в загсе: чтобы наши заявления приняли, потребуется справка от гинеколога, заверяющая твою беременность… – ведь тебе пока нет восемнадцати? – спросил Леня.
– Две недели назад, как исполнилось… – никаких справок не потребуется…– Мила и плакала, и улыбалась – одновременно: она еще не верила, что ее проблема оказалась такой простой – в решении…
Устинья молча взирала на будущих новобрачных, но потом поняла, что ей пора вмешаться:
– Пойдемте на кухню, ужинать: у меня все готово… Мила, представь меня жениху: мы с ним еще незнакомы!
***
Потом они втроем сидели на уютной кухне: ужинали голубцами и обговаривали детали, предстоящей свадьбы. Позднее, Леня созвонился со своими родителями, которые проживают в районном центре – благо, что телефон в квартире Милы имелся в наличии…:
– Мама, я звоню, чтобы поставить вас в известность: я женюсь!
Из телефонной трубки, на Леню обрушились гневные выкрики, но ни Мила, ни Ульяна не могли отчетливо разобрать слов, говорившего…
– Да мама, моя невеста Мила беременна – и я женюсь на ней: не хочу, чтобы моего ребенка воспитывал чужой дядя!!!! Поставь в известность папу, пожалуйста!!! Но даже если ты, отречешься от меня мама, я все равно женюсь на Миле: я хорошо все обдумал и принял взвешенное решение!!! Будьте здоровы!!! – и красный, от волнения, Леня повесил трубку.
Он шумно выдохнул и повернулся к Миле.
– Встречаемся завтра: в десять утра, у центрального загса, только паспорт свой не забудь! А теперь я вынужден откланяться: мне пора в общежитие… – произнес он решительно – и, на прощание, Леня поцеловал руку Устиньи, а Мила вышла за ним в коридор, проводить своего жениха…
***
После ухода Лени, они не вернулись к обсуждению предстоящей свадьбы – Мила ушла в свою комнату, а Устинья включила телевизор в зальной комнате, села в кресло – напротив голубого экрана, но она совершенно не следила, за происходящим на экране: уж слишком была погружена в свои мысли… о Борисе Евгеньевиче – о том начальнике цеха, в котором когда-то работала ее покойная дочь Дарья.
***
Прошло восемь лет, с тех пор, как упокоилась на погосте Дарья. Ее смерть стала подлинным спасением, от нескончаемых пьяных скандалов, для ее матери Устиньи и дочери Милы: теперь никто не вламывался к ним в квартиру среди ночи, с требованием дать денег – опохмелиться…, не набрасывался с кулаками на Устинью, если она отказывалась отдать последнюю мелочь, припасенную на молоко и хлеб… Теперь знакомые, не останавливали Устинью лишь за тем, чтобы поведать той, какой очередной бесстыдный номер отчебучила ее, вечно пьяная, дочь Дарья…
На момент смерти дочери, Устинье исполнилось сорок восемь лет – совсем нестарая женщина, но долгое беспроглядное сосуществование, рядом с пьющей и гулящей дочерью, превратили ее в серую, безликую старушонку… И вот, лучи животворящего света надежды, осветили унылую, беспросветную жизнь Устиньи – и она потянулась навстречу чаяниям, всеми фибрами своей души: ведь такое возможно, что и ей перепадет от жизни немного счастья!
И, словно в подтверждение ее ожиданиям, на пороге их квартиры возник водитель главного инженера Бориса Евгеньевича и вручил Устинье конверт с деньгами от его шефа. И потом, в течении восьми лет, водитель ежемесячно передавал Устинье конверт с деньгами; к праздничным датам завозил продуктовые наборы с деликатесами; завозил и билеты на Новогодние елки, и путевки в летний пионерский лагерь…– все для девочки Милы!
Устинья работала портнихой, в ателье – ее ежемесячный заработок разнился от месяца к месяцу: от ста десяти до ста пятидесяти рублей – в зависимости от выполненных ею, заказов… И ежемесячная помощь от Бориса Евгеньевича, в размере двухсот рублей – была замечательным подспорьем для неполной семьи, состоящей из бабушки и внучки.
– Получается, все же Борис Евгеньевич – отец Милы: иначе зачем ему ежемесячно выплачивать такие суммы, на содержание моей внучки?! – первоначально рассуждала Устинья – потом бросила: чужая душа – потемки!
***
Сам Борис Евгеньевич, конечно, имел непродолжительную связь с молодой, красивой и раскрепощенной девушкой Дарьей, но сильно сомневался, что ее дочь родилась от него: выяснилось, что не ему одному, Дарья пыталась навязать отцовство… В ту пору, она – беременная, металась от одного своего поклонника к другому: обреченно пытаясь благополучно выйти замуж… Выйти замуж Дарье не удалось никак – родив девочку, она бросила ее на попечение своей матери и снова кинулась устраивать свою личную жизнь. Но ее ненадолго хватило: от отчаяния, она запила… – и, в конечном итоге – умерла…
Борис Евгеньевич, движимый чувством вины: ведь и он был в числе тех, кто воспользовался неразумностью Дарьи и ее стремлением к красивой жизни…– и фактически подтолкнул ее к краю …– поэтому он лично обошел рабочих в цеху и собрал пожертвование, предназначенные для похорон некогда юной и цветущей особы…, и он лично передал, все собранные деньги, в руки ее матери. При их встрече, его потрясли глаза Милы, маленькой дочери Дарьи: она на него так смотрела…, и он дал Устинье денег, лично для Милы. И в день похорон Дарьи, отправил к ним, на помощь, шестерых рабочих…
Через месяц, после этого события, руководство завода утвердило Бориса Евгеньевича на должности главного инженера – его доходы заметно выросли – и он принял решение: ежемесячно жертвовать девочке Миле определенную сумму – на всякий случай: вдруг она, действительно, его дочь?! Если нет, то с него не убудет!
***
В ателье не знали, что Устинья растит внучку не на одну свою зарплату… – и сочувствующие коллеги, отдавали ей приличные остатки тканей – те, что забывчивые заказчицы оставляли в ателье… Из этих остатков, Устинья шила Миле комбинированные платья, сарафанчики, блузочки и шортики – на лето, для отдыха в пионерском лагере: ведь теперь ее Мила, на три летних месяца, была обеспечена отдыхом за городом, в хвойном лесу…
А Устинья, в отсутствие Милы, времени не теряла даром: сама производила косметический ремонт в квартире, обновляла мебель, тюлевые занавеси и шторы, докупала красивую посуду…– просуществовав в течении десяти лет в полуразрушенной квартире, из которой дочь Дарья вынесла все, что можно было продать…– теперь душа Устиньи жаждала реванша красоты, чистоты и уюта… Потом Устинья шила Миле форму, для нового учебного года и непременно два фартука – черный и белый, кружевной…
Наведя нужный ей порядок, в своих делах, как передовик производства – по льготной профсоюзной путевке, Устинья отправлялась в путешествие на теплоходе: вверх по Волге или вниз по Волге… Но только дней на десять: из своего речного путешествия, Ульяна всегда возвращалась, как раз – к каждому родительскому дню в пионерском лагере. И в назначенный день, вместе с остальными родителями, на заводском автобусе, она отправлялась проведать Милу: привозила ей сдобные печенюшки, конфеты, фрукты…, оставляла Миле чистое, сменное белье, а у нее забирала грязное…
Полдня, бабушка и внучка, проводили вместе: находили уютную полянку, где Устинья расстилала покрывало, доставала из своей сумки: нарезной хлеб, овощной салат, мясную нарезку, печеные пирожки с мясом и с яблоками, термос с горячим чаем… – и они устраивали свой пикник, на свежем воздухе…Мила рассказывала бабушке, как проходит ее загородный отдых, а Устинья делилась немногими впечатлениями о круизе…Время пролетало незаметно – и вот уже отрядные вожатые собирают в строй своих детей, а их родственники покидают пределы лагеря на заводском автобусе…
При материальной поддержке Бориса Евгеньевича, его подопечные -Мила и Устинья жили не то, чтобы роскошно, но в достатке, о котором некоторое время назад, они и мечтать не смели…
***
На данном этапе жизни, Устинья и Мила проживают в чистой, уютной, обставленной новой мебелью, двухкомнатной квартире. Их холодильник заполнен до верху съестными припасами…, и им давно уже не приходится ходить в обносках, с чужого плеча: теперь в их семье некому выносить вещи на продажу… – их платьевой шкаф и шифоньер забиты красивыми и модными платьями, блузками…! В целом, в их неполной семье царит достаток!
Размеренную жизнь Устиньи и Милы нарушает, намеченное замужество внучки. Не то, чтобы у Устиньи не было денежной заначки, но поразмыслив, она понимает: раз родители Лени против женитьбы своего сына – значит все финансовые расходы лягут на ее плечи! И Устинья понимает, что одной ей тяжело будет осилить все траты: свадебный наряд для невесты, костюм для жениха, золотые кольца, аренда трех или четырех машин – для свадебного кортежа, продукты для праздничного стола…
А Борис Евгеньевич, вот уже три месяца, не присылал своего шофера… Устинья осознавала, что его финансовая помощь не могла длится бесконечно: Мила выросла! Но, прикинув еще раз свои возможности, Устинья решила обратиться за материальной помощью к Борису Евгеньевичу: авось еще раз поможет! Иначе Устинье придется занимать крупную сумму в долг, но, чем отдавать потом: Мила еще только окончила училище – к работе в ателье не приступила, а сама Устинья уже год, как на пенсии… – и без помощи Бориса Евгеньевича, им никак не обойтись! С такими невеселыми рассуждениями, Устинья легла спать.
***
Мила и Леня, отстояв очередь, подали заявление в загс. Но на пути к институту, Леню перехватили, обеспокоенные родители: бросив свои дела, они приехали взглянуть на невесту…И попробовать – отговорить своего единственного сына, от опрометчивого шага.
***
Сготовив борщ на обед, Устинья, отправилась на поиски Бориса Евгеньевича. Бог, по-видимому, был на стороне многострадальной Устиньи: ей повстречался шофер Бориса Евгеньевича, который кого-то поджидал у проходной, сидя в машине.
– Здравствуйте! Подскажите мне, пожалуйста, где я могу найти Бориса Евгеньевича? – обратилась Устинья к шоферу, и тот ее сразу признал:
– Голубушка, Борис Евгеньевич совсем сдал, после смерти сына – лежит второй месяц в обкомовской больнице…– ответил, огорченный, шофер.
– А его навестить можно? Ведь он нам столько добра сделал!!! – Устинья уже не рассчитывала на помощь Бориса Евгеньевича: ей хотелось быть просто благодарной и нужной этому человеку.
Шофер бросился к телефонной будке – напротив, с кем-то переговорил и вернулся к Устинье:
– Где находится обкомовская больница вы, знаете? – после кивка Устиньи, он продолжил: – на вахте спросите медсестру Свету, из…отделения. Вы, ей скажите, что я звонил ей, насчет вас… Представьтесь дальней родственницей Бориса Евгеньевича…
Едва шофер успел это произнести, послышался надменный окрик:
– Владимир, опять вы, лясы точите! Распустил вас, Борис Евгеньевич…
– Глеб Матвеевич, я только женщине объяснил: в какую сторону идти.
Устинья, словно подгоняемая надменным окриком, быстрым шагом пошла от проходной…
***
Света, без лишних проволочек, провела Устинью в палату, где лежал Борис Евгеньевич. Перед ней, на кровати, лежал незнакомец: от прежнего Бориса Евгеньевича мало, что осталось – это повергло Устинью в отчаяние.
Когда медсестра вышла из палаты, Устинья расплакалась, над лежащим мужчиной, как над покойником…
– Ах! Борис Евгеньевич, Борис Евгеньевич! Как же так вы, расхворались?! А ведь вы, так нам нужны были теперь: Милочке и мне!!! – в порыве отчаяния, Устинья взяла его за руку, и рука эта была холодной, словно лед… – и это натолкнуло ее на одну мысль.
Устинья разыскала Свету, чтобы попросить грелку с горячей водой:
– Он такой голодный, мне кажется, что нужно попытаться его отогреть!
Света вернулась с Устиньей в палату к Борису Евгеньевичу, она тоже потрогала его руки…
– Грелка здесь вряд ли поможет, вот если бы вы, скажем носки шерстяные ему одели на ноги…– предложила медсестра.
– Я сейчас же за ними сбегаю домой! А меня пропустят обратно? – забеспокоилась Устинья, но Света ее успокоила:
– Я предупрежу на вахте и свою сменщицу, что вы должны вернуться.
***
За все время, что Устинья со Светой находились в палате Бориса Евгеньевича, то никак не отреагировал на их посещение: даже не шелохнулся и не приоткрыл свои глаза – он лежал, безучастный ко всему происходящему…
***
Устинья открыла входную дверь своим ключом.
Внучка Мила сидела и беззвучно плакала, совсем, как в раннем детстве, когда Дарья орала на нее…Теперь с Милой, на повышенных тонах, говорила ее будущая свекровь:
– Мой сын не может иметь своих детей: в детстве он переболел свинкой!!
– Но я беременна!!! – только и возразила, беззвучно плачущая, Мила.
Устинья решила, с ходу, вмешаться в конфликт…
– Здравствуйте! Я где-то слышала, что не все сто процентов мальчиков, переболевших свинкой, остаются бесплодными…
– И мне так врач сказал, с которым я вчера консультировался! – решил занять сторону своей будущей снохи, ее будущий свекор.
– Я решительно против ранней женитьбы своего сына – и денег, на его свадьбу, у меня нет: не успела скопить…– срываясь на фальцет, заявила мать Лени.
Устинью это заявление нисколько не напугало: она заранее была готова к такому повороту событий.
– Милочка, не плачь: это плохо для малыша…Мне сейчас нужно снова бежать в больницу: один хороший человек серьезно болен. Борщ вы, подогрели, а в холодильнике еще макароны с котлетами лежат – не забудьте их разогреть. Молодежь, если вы, не передумаете жениться – я для вас справлю скромную свадьбу… И свадебное платье – для невесты, и костюм – для жениха, золотые кольца, машина с куклой на капоте – это все непременно будет! Леня, не заночуешь сегодня у нас: мне придется заночевать в больнице. Не расстраивайся Мила, подумай о своем малыше. Завтра, с утра, все обговорим! Всем до свидания! – схватив холщовый пакет в руку, Устинья кинулась на выход.
– Мама, я женюсь!!! – это последнее, что услышала Устинья, закрывая за собой дверь.
***
Устинья одевала на Бориса Евгеньевича теплый свитер, вязанные носки и варежки и все приговаривала:
– Я не дам вам, спокойно умереть: ишь, что удумал! А Милочке, скромную свадьбу, я справлю сама – не думайте, что я здесь из-за этого. Вы, для нас столько хорошего сделали: когда нам было тяжело – а долг, как известно, платежом красен!!! Я уже знаю, как рассчитаюсь с долгами: снова на работу в ателье выйду… – только вы, поправляйтесь…– просила она.
Но, принесенные ею: свитер, носки и варежки сосем не согревали Бориса Евгеньевича – и Устинья решилась на кардинальный шаг…Она легла к нему в постель и крепко обняла его, намереваясь согреть его своим теплом…
Намаявшись за день, Устинья и не заметила, как она крепко уснула. И проснулась она только на рассвете: от того, что ей стало душно…Устинья потрогала руку Бориса Евгеньевича и она была горячей…
– Все-таки мне удалось вас, согреть! – сказала она вслух.
– Что там не так со свадьбой Милочки?! – в ответ, заинтересовался Борис Евгеньевич.
– Заговорили!!! Борис Евгеньевич, зачем же нас так пугать?! Со свадьбой дела обстоят так: молодые заявление вчера в загс подали. Вчера же нас посетили родители жениха: его мать чуть ли не в судорогах бьется, с пеной у рта, пытаясь отговорить сына от женитьбы. Он, пока, у матери на поводу не идет…– обрисовала ситуацию Устинья.
– Позднее, позвоню на завод…Володя привезет вам, деньги – на первое время – покупайте все, что посчитаете нужным…– задумчиво произнес он.
***
До Устиньи, наконец, дошло осознание, что до сих пор, она лежит в одной постели с Борисом Евгеньевичем:
– Простите мне, мое своевольство: просто я отчаялась вас, согреть! – и Устинья быстро выскользнула из его постели: – Но теплые вещи вы, с себя не снимайте: опять замерзните…– обеспокоенно, промолвила она.
– Хорошо Устинья, но варежки с собой забери: лето пугать мне не хочется! – сказал, со смешком в голосе, Борис Евгеньевич.
***
Устинья вернулась домой. Мила, Леня и его родители завтракали на кухне.
– Бабушка, твоему близкому стало лучше? – проявила интерес Мила: – Будешь с нами завтракать?
– Нет! Милочка, налей мне только чайку: что-то в горле пересохло…– ответила Устинья внучке.
Толком не прожевав бутерброд с краковской колбасой, в их разговор вклинилась мать Лени:
– Я решила еще раз прояснить ситуацию: денег, чтобы праздновать преждевременную женитьбу нашего сына, у нас нет!!!
Устинья внимательно посмотрела в глаза зловредной бабы прежде, чем ответить:
– И я повторюсь: у нас есть кое-какие средства, чтобы отпраздновать свадьбу моей внучки. Все расходы берем на себя: один раз замуж выходить… Дети, а вам пригласительный в свадебный салон дали? Может нам сегодня его и посетить? – спросила Устинья, посмотрев на Леню и Милу.
– Это здорово! Я свадебные платья примерю, а ты, Леня красивые костюмы…– эта идея так вдохновила Милу и Леню: их настроение заметно улучшилось.
– Леня, а мы надеялись, что ты, проводишь нас до автовокзала! – капризно заявила мать Лени.
Ответа она не получила: зазвонил звонок, и Леня пошел открывать дверь, пришедшему.
– Мне Устинья нужна! – послышалось из коридора.
– Володя! Это вы? Пропусти его в дом, Леня. – попросила из кухни Устинья.
Шофер Бориса Евгеньевича – Володя прошел в комнату – и ему предложили позавтракать, но он отказался:
– Устинья Ивановна, по распоряжению Бориса Евгеньевича, я поступаю в ваше распоряжение: с руководством завода все согласовано…Значит маленькая Милочка выросла и замуж надумала выходить – и какие планы у вас, на сегодня? – поинтересовался Володя.
– Сначала нужно доставить на автовокзал родителей жениха, а потом мы собирались посетить салон для новобрачных: присмотреть невесте – платье, а жениху – костюм… – проинформировала его Устинья.
Володя схватился за голову и с досадой причмокнул, а потом полез в карман:
– Дырявая голова – совсем забыл. Это вам, велел передать Борис Евгеньевич! – он протянул Устинье пухлый пакет с деньгами.
– А, кто такой Борис Евгеньевич?! – заинтересовалась Милочка.
– Как кто? Твой отец! – немедленно ответил Володя и на кухне повисла длительная тишина.
***
Как и решили ранее: прежде, чем отправиться за покупками в свадебный салон, сначала доставили на автовокзал родителей Лени…
***
В универмаге «Детский мир», под салон для новобрачных, была выделена отдельная, закрытая от посторонних глаз, секция, в которую был разрешен вход только по пригласительным билетам из загса. У Милы, Лени и Устиньи пригласительный билет имелся в наличии – их беспрепятственно пропустили внутрь потаенной секции…Все товары, которые предлагались в салоне жениху с невестой, были изготовлены в странах социалистического содружества…
В отделе женской обуви, Миле приглянулись белые босоножки, производства Чехословакии: закрытый нос, устойчивы каблук, красивые и элегантные…– Мила чуть не расплакалась, когда узнала, что ее размера в данный момент нет: новое поступление товара ожидается через неделю – тогда и милости просим к нам…
И у Лени не получилось подобрать себе туфли в мужском отделе: то размера, подходящего нет в наличии, то цвет обуви не тот, как хотелось бы…
Но Лене пришлись впору и по душе зимние ботинки, польского производства…– и Устинья оплатила первую покупку, а продавец отметила в их пригласительном билете, что данный вид обуви новобрачными приобретен.
У Милы дома, на антресолях, лежали в коробках: новая пара зимних сапог и пара полусапожек…– и она равнодушно прошла мимо ассортимента зимней обуви.
В отделе, торгующем свадебными платьями, Миле не понравилась ни одна модель – сплошное разочарование…– было решено неделю повременить и с покупкой свадебного платья…
В отделе мужской одежды, Леня и Мила задержались, и после длительного выбора нужного костюма и череды примерок, подходящий по всем параметрам, костюм для жениха был выбран…Приобрели Лене и трикотажные мужские трусы – производства ГДР…
Устинье и Миле пришлись по нраву качество и расцветка постельного белья – приобрели два комплекта. Приобрели и махровые полотенца, и покрывало – на кровать, и плед – на диван…
В хозяйственном отделе приобрели: кофейный и чайный сервизы, и тридцать тарелок, по качеству и расцветке подходящие к сервизу «Мадонна» – производства ГДР, который имелся в наличии у Устиньи.
– Милочка, давай-ка запасемся впрок этими тарелками: они так подходят к нашему сервизу… Хрупкая посуда имеет неприятную особенность – разбиваться на осколки… – так Устинья обосновала покупку тридцати тарелок…
В отделе женского нижнего белья купили нежный, кружевной гарнитур… для Устиньи: поскольку Мила беременна, ей запасаться впрок нижним бельем – нерационально!
Купленные покупки, Леня и Устинья едва донесли до машины «Волги», в которой их терпеливо дожидался Владимир.
Приобретенные товары, погрузили в багажник машины…
– Можно взглянуть на ваш пригласительный…: в наше время салонов для новобрачных и в помине не было…– пояснил свой интерес, Володя: – Неужели для вас, Мила не нашлось подходящих зимних сапожек? – после полюбопытствовал он.
– Да я и не смотрела: у меня две пары новой зимней обуви имеется… – ответила Мила.
– В таком случае, позднее, не отдадите свой пригласительный моей жене: она никак не может приобрести себе зимние сапоги. – заискивающе, попросил Володя.
– Конечно, отдадим… – дружно заверили Володю и Леня, и Мила…
Дома, в Милиной комнате, Леня пример на себя трикотажные трусы…
– Мила, кажется, из всех покупок, сделанных сегодня для меня, больше всего мне понравились трусы…– честно признался Леня, а потом добавил: – Жаль, что только двое замечательных трусов, полагается молодожену, по их списку…!
***
На следующий день, Леня был занят в институте – и Мила напросилась с Устиньей: посетить Бориса Евгеньевича в больнице…
Он уже дерзнул выйти на прогулку – поэтому они нашли его, сидящем на лавочке, в прохладной тени деревьев – перед входом в больницу.
– А я хорошо вас, помню…– задумчиво произнесла Мила: – Вы, мне сразу очень понравились, тогда – и я подумала, что хотела бы видеть своего папу, таким, как вы! – откровенно призналась Борису Евгеньевичу – Мила.
Устинья и Мила присели на лавочку, рядом со своим кумиром – Борисом Евгеньевичем – и им, троим, было хорошо сидеть на этой лавочке, в прохладной тени деревьев…
Они были слишком увлечены обсуждением своих насущных забот – и не обратили внимание на пожилую, элегантную даму, которая внимательно следила за ними, из окна своей палаты, на втором этаже. Потом, дама решилась спуститься к ним, на улицу и нарушить их уединение.
– Борис Евгеньевич! Вы, уже настолько окрепли, что стали выходить на улицу – я рада за вас! – обратилась она к главному инженеру завода…: – А это ваша внучка уже так выросла? – с этими словами обратилась эта дама к Устинье.
– Да, моя Мила уже выросла – вот мне Борис Евгеньевич помог, чем смог…– нехотя ответила Устинья: ей крайне неприятна была эта женщина.
Надменная, чванливая, брезгливая – это она, девятнадцать лет назад, пришла в дом вдовой Устиньи и стала выговаривать ей, что она плохо воспитала свою дочь Дарью: та бегает за женатым мужчиной и пытается разрушить его брак…
– Женатому мужчине не стоило морочить голову и совращать юную девушку! – ответила тогда Устинья ей, оправдывая свою дочь Дарью – и в ответ, эта заносчивая особа вылила словесный ушат грязи на Устинью и Дарью…
С тех пор прошло немало лет, но неприятный осадок так и остался, от встречи с Хеленой Оттовной, матерью теперешнего председателя профкома завода…, Георга Генриховича…
– Я уже и замуж выхожу! – в свою очередь, ответила Мила незнакомой ей, даме: – Ой, бабушка, прости: ты, всегда наказывала не откровенничать, с незнакомыми…– спохватилась Мила, и запоздало зажала свой рот ладошкой, как делала это в детстве.
– Не пугайся, милая: я знакома и с твоей бабушкой, и с Борисом Евгеньевичем – и я могла бы оказать тебе помощь, в твоих предсвадебных хлопотах! Ни одна Золушка не может составить свое счастье, без помощи феи-крестной! – с загадочной улыбкой, Хелена Оттовна поглядывала Милу.
Борис Евгеньевич заметил озабоченность Устиньи и поспешил ее успокоить:
– Ты, зря беспокоишься за Милу: если уж Хелена Оттовна почувствовала симпатию к кому-то…– этому человеку и она поможет, чем сможет! Заверяю тебя в этом!!! Я сейчас не в том состоянии, чтобы оказать вам полноценную помощь – советую довериться этой благородной особе…– с улыбкой, заключил Борис Евгеньевич и поднялся со скамейки, а расстроенная Устинья не заметила, как эта чертова Хелена незаметно всучила ее внучке свой номер телефона.
Вечером, когда Мила пошла проводить своего жениха до автобусной остановки, в отсутствии бабушки, она решилась на щекотливый разговор…
