Нина Стожкова
Когда придет Волчок
Дачный водевиль
Интуиция не подвела Машу Кармашову. Писателю Юлиану Мефодьевичу требовалась молодая секретарша не только для работы с бумажками. Липкие объятия советского классика не оставляли в этом никаких сомнений. Оставалось дождаться подходящего случая, чтобы окончательно в этом убедиться.
В тот день Юлиан Мефодьевич проводил жену в Москву, встрепенулся, как молодой петух, и вскоре опять помчался на станцию: встречать своего секретаря «для работы с документами». Всю дорогу от платформы до дачи он болтал не умолкая, развлекал Машу анекдотами и рассыпался в комплиментах. В столовой их ждал накрытый стол – с кофейными чашечками и двумя хрустальными бокалами. На тарелочке лежал сыр «Виола» и сырокопченая колбаса – эти деликатесы в то время давали только в праздничных заказах. В маленьком ведерке охлаждалась бутылка шампанского, а в вазе гостью ждала клубника, на которой еще не обсохли капельки воды. Маша удивилась: и когда только шеф успел столь основательно подготовиться к «работе с документами»?
– В честь чего праздник? – Маша сделала невинные глаза, хотя все поняла с первого взгляда. Все же она никогда не была дурой.
– В честь нашей замечательной даты. – Юлиан Мефодьевич изобразил торжественное лицо и приосанился. – Машенька, ты у меня трудишься уже полгода. Я же не слепой! Вижу, как ты стараешься. Быстро и толково отвечаешь нашим корреспондентам, рассылаешь мои письма в издательства, общаешься с моими редакторами… В общем, мне повезло с секретарем, и надо это немедленно отметить.
– А давайте! – согласилась Маша не жеманясь.
Юлиан Мефодьевич разлил по первой, выпил и взглянул на Машу этаким молодцом. Затем крякнул и ухватил девушку за острую коленку. Ладонь его по-прежнему была влажной, и Маше сделалось противно. К постоянным липким хватанием шефа за плечи она уже привыкла, но коленки – дело куда более серьезное. Маша поняла, что вот прямо сейчас события помчатся с быстротой скорого поезда, обогнавшего ее электричку на Киевской железной дороге.
«Знала, для чего приехала! Глупо играть в невинность в домашнем «борделе»».
Маше захотелось скорее закончить комедию, и она начала демонстративно раздеваться, словно собиралась показать стриптиз. Ее была нервная дрожь, поэтому получалось не слишком умело и элегантно.
Для начала она стянула блузку и оказалась в красном бюстгальтере. Шеф взглянул на ее бледное тело с прыщиком на спине, маленькую девичью грудь под кружевом, покраснел, засопел и принялся расстегивать брюки…
И тут случилось страшное. На крыльце послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге возникла Ирэна Эдуардовна. Она окинула изумленным взглядом стол с недопитым шампанским и фруктами, Машу в красном бюстгальтере и короткой юбочке, а также собственного супруга. Тот молча прыгал в одной брючине и безуспешно пытался натянуть вторую. Все вещдоки преступления были налицо.
– Рэночка, ты что, вернулась? – более нелепого вопроса Юлиан Мефодьевич не смог бы придумать, даже если захотел бы. Супруга стояла в проеме двери, словно сама Судьба.
– В электричке я вспомнила, что забыла дома кошелек. Впрочем, это мелочи жизни. Кое-кто, похоже, забыл совесть!
– Лапуля, это не то, что ты подумала! Мы с Машенькой работаем с письмами! – пролепетал супруг, застигнутый на месте преступления.
– Ах ты, дрянь! – заорала супружница и, подскочив, влепила Маше пощечину. – вот как ты с письмами работаешь! – Она подскочила к девушке еще раз и ударила ее сумочкой с железным замочком по голове.
– Эй, мадам, вы чего! – закричала Маша. – Совсем рехнулись! Замком по башке! Своего мужа бейте. Это он меня сюда притащил.
– Увольняй эту сучку немедленно! – потребовала жена у Юлиана Мефодьевича. – Чтобы духа этой секретутки здесь больше не было!
Маша рассвирепела от несправедливого обвинения и пошла с козырей.
– Это я сучка? – завизжала девушка. – Ваш муж только что пытался меня изнасиловать! Она с силой ущипнула себя за грудь, на которой расплылось красное пятно, а потом с размаху стукнула верхней частью руки об угол стола.
– Вот! – довольно объявила она. – Сейчас нальется огромный синяк. Не сомневайтесь, у меня сосуды ломкие. Короче, доказательство преступных домогательств налицо. Ваш муж еще и выпил, любая судебно-медицинская экспертиза это подтвердит! Старый бегемот обманул наивную девушку-секретаря, которая полностью от него зависит, и пригласил ее «поработать с бумагами» не в служебный кабинет на улице Воровского, а к себе на дачу. В итоге комсомолка и талантливая молодая поэтесса оказалась в липких руках старого развратника. А ведь ваш муж член партии, правда? Еще и секретарь Союза писателей, между прочим! Кто будет после этого читать лживые книги советского классика? Классика-насильника! Книги, в которых автор пишет о гуманизме, а сам тем временем пытался совершить тяжкое преступление. Еще одно оскорбление – и я разорву на себе колготки, а потом отправлюсь с заявлением в ближайшее отделение милиции. У меня брат в МВД работает, так что моему заявлению дадут ход, не сомневайтесь! И тогда вашему Юлику от справедливого наказания не отвертеться.
– Что ты хочешь? – ошалев от такого поворота событий, спросил Юлиан Мефодьевич Машу. Лицо его сразу постарело, и от недавней молодцеватости не осталось и следа.
– Совсем немного. Место младшего редактора в толстом журнале и вступление в молодежную секцию Союза писателей. – сказала девушка. – И тогда мы навсегда забудем об этом неприятном инциденте.
– А мне коричневую шубку из каракуля, – не растерялась Ирэна Эдуардовна.
Юлиан Мефодьевич устало кивнул.
Дожить до финала!
– Мне кажется, нам готовят западню. Давай уедем? – предложила Лина Башмачкову.
– Поздно. Мы публично оскорбили Волкова и, по пацанским понятиям, должны за это ответить. Будем надеяться, что нас хотя бы не грохнут сразу, на глазах у других писателей.
– Можно я продолжу? – спросил Башмачков Ильинскую.
– Думаю, не стоит, – ответила та. – Пора переходить к более приятной части нашего заседания.
– Спасибо, мы узнали ваш стиль и поняли идею вашей книги. Полагаю, господин Башмаков, вы вылили всю вашу желчь на нас и теперь можете успокоиться. Пора завершать семинар.
Цветков вышел к краю сцены и взглянул на Башмачкова с ненавистью. Он достал два стеклянных шарика и стал катать их правой рукой. Видимо, так зам Султанши пытался успокоить нервы.
– Вот кто ночью побывал в твоей комнате! – шепнула Лина Башмачкову.
– Пусть Башмачков дочитает! – выкрикнул из зала Глеб Капустин. – Первая часть показалась мне интересной. Оказывается, в семинаре участвуют более крутые фантасты, чем я.
– Я тоже хочу дослушать! – пропищала капризным голоском Кира Коровкина. – Интересно, куда писателя-сказочника могут увести мечты?
Башмачков вернулся на сцену и, не дожидаясь согласия Ильинской и Волкова, продолжил чтение:
– Поначалу все шло по плану. Подруга Волкова все продумала до мелочей. Прекрасный пансионат в ближнем Подмосковье, отличные условия для работы. Семинар собрал талантливых писателей разных жанров, которые активно принялись за работу. Приз победителю творческого конкурса был обещан заманчивый. Однако продуманному плану помешал немолодой интеллигентный человек, автор исторических романов Борис Биркин. Чем же писатель Биркин был так опасен боссу? Тем, что узнал в хозяине отеля Кармашове своего друга детства Владика Волкова. Борис попытался расспросить бывшего приятеля, чем он занимался в последнее время и что делает на этом семинаре. Это стало его роковой ошибкой. Волков не для того менял фамилию, биографию и внешность, чтобы погореть на пустяках. Он не собирался рассказывать про истинную цель семинара другу детства. Неудивительно, что вскоре Борис Биркин умирает от яда, спровоцировавшего сердечный приступ.
В зале воцарилась звенящая тишина. Башмачков сделал глубокий вдох и продолжал…
Маша, да не ваша!
Юлиан Мефодьевич сдержал слово и выполнил обещания, данные Маше в минуту слабости. Когда прыгаешь в одной брючине на глазах строгой жены, и не на такое согласишься. Вскоре Маша уже работала младшим редактором в известном издательстве и готовила к публикации первую тонкую книжку своих стихов – «Каштаны на Ленинском». Нередко начальство отправляло ее в Дуделкино к популярным писателям – забрать рукопись или отвезти договор на новую книгу. У знаменитых мастеров слова дома обычно дежурили бдительные жены, и Маша больше не попадала в двусмысленное положение. Иногда она встречала на дорожках дачного поселка Юлиана Мефодьевича. Тот быстро отводил глаза и делал вид, что незнаком с младшим редактором Кармашовой, а то и вовсе разворачивался и шел в противоположную сторону, ускоряя шаг почти до бега. Впрочем, быстро постаревший после того инцидента писательский функционер был Маше уже неинтересен. Юлиан Мефодьевич сыграл свою роль в ее жизни и теперь мог не узнавать ее сколько угодно. Жаль, что других желающих продвинуть ее литературную карьеру пока не наблюдалось. Маша догадывалась, что птица счастья и удачи прилетает в жизни не так часто, как хотелось бы, может быть, даже один раз. От мысли, что ей уготована участь сотен других поэтесс, «широко известных в узком кругу», Машу одолевала лютая тоска. Печататься в коллективных сборниках, которые в ту пору именовали «Братской могилой», издать одну-две книжки за свой счет, пробиться при помощи интриг в пару длинных и один короткий список литературных конкурсов… Вряд ли такую карьеру и судьбу можно было бы считать успешной. Маша к сорока годам уже понимала, что у обычного, не слишком знаменитого писателя всего две сомнительные привилегии: выступать в пыльных библиотеках перед десятком пенсионеров и ездить на литературные праздники по большим и малым городам России, где писатели выступают, что называется, «за еду».
Шли годы, а большая слава – та, которой Маша считала себя достойной, все не приходила и не приходила. Оказалось, что слава – весьма капризная гостья, заходит редко и отнюдь не к каждому. Можно быть талантливее других и все равно прожить жизнь в безвестности. а можно быть средней одаренности, однако греметь на всю страну, совмещая написание стихов с эстрадными выступлениями. Тут уж кому как повезет…
Маша успела выйти замуж за молодого, подававшего надежды писателя, но тот вскоре начал пить, а потом прочно уселся у нее на шее. В общем, пришлось развестись. От этого брака у Маши остался сын Денис. К счастью, паренек ничего не сочинял. Он выбрал неплохую по нынешним временам профессию айтишника и жил своей, загадочной для матери, жизнью. Были у Маши еще пара гражданских браков, но они тоже в итоге закончились расставанием. Размышления о бессмысленности ее ремесла и о недостижимости настоящей, большой славы все чаще посещали Машу. Даже успехи взрослого сына не спасали от приступов черной меланхолии. Маша понимала: нужен человек, который изменит ее жизнь, поставит перед ней достойную цель и поможет глубже укорениться и в жизни, и в литературе. И однажды Вселенная услышала ее запрос.
Слово – штука опасная
– Я попрошу господ Башмачкова и Томашевскую немедленно выйти из зала, – потребовала Ильинская.
– Пусть вначале дочитают! – потребовали Кира Коровкина и Егор Капустин. Егор добавил: – Даже Навальному дали возможность сказать последнее слово в суде. Здесь все-таки не суд, а всего-навсего литературный семинар.
– Нам с Егором очень хочется знать, чем закончится этот странный текст, – сказала Кира звонким пионерским голоском. – Станислава Сергеевна, я не понимаю, в чем вообще проблема? Это ведь всего лишь слова. Вымысел писателей. Что вы так разволновались, Станислава Сергеевна? В ваших книгах про Полину и не такие повороты сюжета встречаются!
Ильинская стала белой, как экран за ее спиной, и сказала:
– Если писатели не различают жанры, им нечего делать в моем семинаре. Книги про Полину – остросюжетная беллетристика, а мы с вами пишем нонфикшн. То бишь, историю реального человека с необычной судьбой.
Башмачков окинул пристальным взглядом притихший зал и продолжал:
– Смерть Бориса Биркина выглядела весьма правдоподобно. Мужчины за пятьдесят нередко гибнут от острой сердечной недостаточности. Если бы мы знали, что вскоре смерть навестит еще двоих наших коллег. мы бы, разумеется, сделали все, что в наших силах, чтобы предотвратить новые трагедии.
Суицид светской журналистки и писательницы Стеллы Маленуа, который случился через несколько дней, зародил в нашей душе первые подозрения. Мы случайно узнали, что накануне Стелла поделилась с вами, Станислава Сергеевна, своей догадкой. На свою беду, она узнала нашего героя. Лет пять назад госпожа Маленуа встречала его в компании сомнительных личностей и поняла, что Иван Кармашов – предприниматель с сомнительной репутацией и криминальным прошлым. Писательница вспомнила, что в годы их знакомства бизнесмена звали Владислав Волков.
Лина незаметно обернулась в сторону Волкова. На нее смотрели перекошенное лицо и желтые волчьи глаза…
Мужчина ее мечты
Расставшись с мужем-пьяницей, Маша не собиралась еще раз выходить замуж. Зачем? Сын вырос и вылетел из гнезда, зарплаты и гонораров ей на жизнь хватало . Роль сексуального партнера исправно выполнял глубоко женатый любовник. Маша по-прежнему вращалась в литературных кругах и понимала: писатели, поэты и критики давно перестали быть в нашем обществе элитой. Писателей – тех вообще уже намного больше, чем читателей. Многие из прежних топовых авторов за последние годы скатились в маргиналы. Для новых сочинителей литература стала рядовым хобби – как пение в караоке или занятия в кружке рисования. Выходить за постоянно ноющего непризнанного гения? Какой смысл? Чтобы повысить собственный статус? Мария в этом не нуждалась. Известность в кругу любителей поэзии – таким был ее статус, и она им гордилась. Восторженные дамочки возраста пятьдесят плюс декламировали подругам ее стихи о любви и писали Маше восторженные письма. Были и другие достижения: несколько поэтических сборников, статья в Википедии, выступления на литературных праздниках по городам и весям… Времена, когда женщине считалось неприличным быть одной, к счастью, давно прошли. Мария мысленно примеряла роль мужа то на одного, то на другого литератора, выпивавшего в нижнем буфете ЦДЛ, и в ужасе гнала эту мысль. Новый пьяница, который будет жить за ее счет, рассылать рукописи по редакциям и, получив оттуда очередной отказ, опять впадет в запой… Как говорится, спасибо, уже было.
Все изменил, как обычно, господин случай. Однажды в ресторане ЦДЛ Маша заметила компанию старых знакомых. За столиком с ними сидел симпатичный мужчина, явно моложе ее ровесников. Нового знакомого звали Владислав Волков. Неожиданно оказалось, что у них много общих приятелей в литературных кругах, что новый знакомый родился в Дуделкино и прекрасно знает жителей этого поселка и в курсе писательских сплетен.
– Говорите, вас зовут Маша Кармашова? – переспросил мужчина. Маша кивнула. Он улыбнулся ей загадочной улыбкой Бельмондо и задумчиво сказал:
– Красивое сочетание имени и фамилии.
Казалось бы, рядовой комплимент от мужчины, но Мария неожиданно смутилась и покраснела.
– Скажите, Маша, о чем вы мечтаете? – продолжил незнакомец легкий флирт.
– Как многие женщины моих лет, я мечтаю о возможности путешествовать, – еще больше смутилась Маша.
– Хотите посмотреть мир? Что ж, это несложно устроить, – продолжал флиртовать мужчина.
– Каким образом? – улыбнулась Маша. – Я все же не детская писательница и в сказочки давно не верю.
– Разве брак – это сказка? – усмехнулся мужчина.
Маша уставилась на него с изумлением.
– Что вы имеете в виду? – спросила она. В хрустальном голосе поэтессы появился металл.
– Ничего особенного. Мы с вами заключаем фиктивный брак, и я беру вашу фамилию. Разумеется, вы получаете немалую сумму за эту услугу. Через какое-то время вы подаете на развод, и мы расходимся.
– Остается уточнить, зачем вам это надо? – спросила Маша.
– Не скажу. Я не собираюсь платить деньги за допрос с пристрастием.
Маша внимательно посмотрела на собеседника и сказала:
– Брак – дело серьезное. Я должна подумать.
Страсти накаляются
Башмачков откашлялся и продолжал чтение:
– На Стелле Маленуа жертвы семинара не закончились. Вскоре ушел из жизни еще один человек, молодой писатель Стас Лукошко. Его особенно жаль, потому что талантливый парень прожил недолгую жизнь и умер совсем молодым. Стас тоже «засветил» Волкова. На свою беду, он принялся здесь всем подряд рассказывать, что не нашел о якобы крупном предпринимателе Иване Кармашове ни слова в интернете. Учитывая масштаб бизнеса Кармашова, дескать, такого просто быть не может. Парень оказался не дурак и быстро сообразил, что наш герой не тот, за кого себя выдает. О его открытии кто-то оперативно доложил шефу. Видимо, этот «кто-то» был ушами Волкова в нашем писательском коллективе и донес патрону о разысканиях паренька. Опасность случайного разоблачения разозлила патрона, и той же ночью на территории пансионата Стас погиб от передозировки наркотиков. Еще один «кто-то» из людей Волкова предложил парню запрещенное вещество и, добавив алкоголь, организовал передоз.
К счастью, на Стасе Лукошко череда смертей закончилась. Я, Валерий Башмачков, и Ангелина Томашевская избежали гибели буквально чудом. «Засланный казачок» Волкова разнюхал, что мы пытаемся докопаться до истины, и решил расправиться с не в меру любознательными писаками чужими руками. Должен признаться вам, дорогие коллеги: вчера нас похитили и пытались убить. Мы с Линой с трудом вырвались из лап бандитов и не уехали в Москву только потому, что решили донести до вас эту печальную историю. Предупреждаю господ Волкова и Ильинскую: в столичной прокуратуре уже в курсе того, что творится в стенах «Вдохновения». Скоро сюда прибудут следователи из Москвы и разберутся, как и от чего погибли наши товарищи. Господа писатели, я настоятельно призываю вас отказаться от написания биографии Кармашова и от литературной премии Станиславы Ильинской, потому что она полита кровью. Итак, кто «за»?
Башмачков и Лина были единственными, кто подняли руки. Зал ошарашенно молчал.
Первым опомнился Волчок:
– Ха-ха-ха! – отличная шутка! – сказал он без улыбки и несколько раз громко хлопнул в ладоши. В абсолютной тишине эти хлопки прозвучали зловеще, как удары хлыста.
– Признаюсь, коллеги, вы переплюнули наших писателей-фантастов! – Ильинская улыбнулась одними губами и стала еще бледней. Лина уловила еле слышный звон браслетов. Это дрожали ее руки.
– Друзья, довольно шуток! – из дальнего угла вновь вышел на авансцену Аркадий Цветков. Он катал в руке стеклянные шарики, видимо, чтобы успокоиться. – Предлагаю приступить к награждению победителей, а наших господ фантастов попрошу занять места в зале.
Станислава Сергеевна подошла и встала рядом с Цветковым. Тут же к ним присоединился Волков. Они стояли плечом к плечу, как зондеркоманда, готовая убивать всех подряд ради своих сомнительных целей и больших барышей.
Лина и Башмачков поняли: пауза слишком затянулась. Они спустились в зал и вновь уселись в последнем ряду.
– Вся шайка на сцене, – прошептал Лине на ухо Башмачков, – можно брать голыми руками. Жаль, что Коляна не позвали.
Лина ничего не ответила. Ее рука, которую сжимал Башмачков, была холодна, как лед.
Новый жанр поэтессы
Со стороны второй брак Марии Кармашовой выглядел вполне пристойно. Редакторши и дамы из отдела маркетинга втайне завидовали Маше. Еще бы! Ни за что, ни про что ей достался молодой и красивый муж, к тому же, судя по всему, не бедный. Мария, прежде жившая весьма скромно, ведь на зарплату рядового редактора не разгуляешься, внезапно принялась путешествовать по миру. Она активно изучала земной шарик, словно пыталась наверстать впечатления, упущенные за годы небогатой жизни. Пару раз в году улетала на средиземноморские курорты, побывала на далеких тропических островах, объездила всю Европу, отдыхала в Египте и Тунисе.
– Надо до пенсии посетить как можно больше стран, – назидательно говорила она коллегам, и те завистливо вздыхали.
– И чего он в ней нашел? – судачили по коридорам издательские дамы. – Немолодая тетка, маленького росточка, глазки и ушки какие-то мышиные. Ну да, поэтесса, мужчин это интригует. Однако особой известности как не было, так и нет. Популярность на уровне районных библиотек. Таких поэтесс в нашей стране – легион. Похоже, без колдовства тут не обошлось…
Литературным сплетницам было невдомек, что Марию и ее молодого мужа связывает нечто большее, чем секс и супружеские отношения. Кармини назвала это «Проект «Питон меняет кожу».
Идея будущего супруга взять ее фамилию Маше сразу понравилась.
– А что, – сказала она Волкову, когда тот озвучил свое предложение, – прикольно! У поэтов и писателей псевдонимы не редкость. Почему бы и тебе не взять второе имя. Вот я – Мария Кармини. А ты вполне можешь стать Иваном Кармашовым.
То, что в реальности они так и не стали любовниками, Марию вполне устраивало. Волков-Кармашов жил своей жизнью, она – своей, но ни он, ни она не отказывали друг другу в помощи и поддержке. Владиславу на том этапе жизни Мария была так же необходима, как и он ей. Их союз был по-своему гармоничен. Волчок чувствовал, что по образованию и воспитанию не дотягивает до тех высот, на которые замахнулся. Известная, хоть и в узких кругах, жена-поэтесса повышала его статус, просвещала и направляла. Схватывал он быстро, и постепенно впитал в себя все модные в богемных кругах словечки, мог судить о книгах, которые не читал, и о фильмах. которые не смотрел. В общем, в их случае Пигмалионом была Мария, искусно лепившая из мужа светского персонажа.
Мария вскоре поняла: документы, которые супруг время от времени приносил ей на подпись, – весьма сомнительного свойства. Разумеется, она никогда не отказывалась подписать бумаги. Кармини по-своему любила мужа, ревновала его к молодым девицам, с которыми тот время от времени крутил романы, и в глубине души радовалась, что он по праву принадлежит ей, хотя бы и формально. В конце концов, в каждом проекте есть свои издержки, а такой долгоиграющий проект, как «Питон», включал в себя не только бонусы, но и риски.
Мария горячо одобрила идею мужа спонсировать проведение литературного семинара. Она тоже считала, что новый образ Ивана Кармашова необходимо подтвердить письменно, хотя бы его литературной биографией. Тому, что написано на бумаге, большинство людей верит безоговорочно, вот и в новую биографию Волчка тоже поверят. Однако от роли организатора семинара «Путь к успеху» поэтесса отказалась наотрез. В глубине души Маша понимала: затея хоть и звучит красиво, однако неизвестно, чем может закончиться.
– Влад, ты. как обычно, прав. Станислава Ильинская – вот кто идеальный руководитель семинара! – одобрила Мария выбор мужа. – Популярная, яркая, амбициозная… Писатели, жаждущие успеха и денег, непременно клюнут на ее имя. Вот только согласится ли сама Ильинская?
– Согласится, – сказал Владислав уверенно. – Она моя должница и не посмеет отказать. Знаешь, к тебе у меня тоже есть небольшая просьба. Следи за процессом, так сказать, изнутри. Знаешь, когда я трачу приличные деньги, я не люблю неожиданности.
– Каким образом я могу «следить изнутри»? – изумилась поэтесса.
– Стань, пожалуйста, одной из участниц семинара Ильинской. Поэтесса Мария Кармини – личность в литературных кругах известная. Никто не усомнится в том, что ты приехала писать книгу под руководством Станиславы, как и остальные писатели. Твоя задача предельно проста: сообщать мне обо всем, что происходит за рамками семинара и о том, о чем сама Ильинская может даже не догадываться.
Мария к тому времени прекрасно усвоила правила обращения с супругом. Она давно убедилась, что деньги для него – мерило всего, в том числе и женского ума. Дождавшись, когда Волков закончит речь, поэтесса сказала:
– Дорогой Владик, то есть, теперь Ваня. То, что ты мне сейчас предложил – это практически работа агента под прикрытием. Она грозит разоблачениями и потерей репутации. Короче говоря, риск должен хорошо оплачиваться.
– Серьезная сумма, прилагаемая к званию лауреата литературного конкурса, тебя устроит? – спросил Волков, сверкнув желтыми глазами-льдинками.
– Звание устроит, а о сумме я должна подумать, – сказала Мария и одарила бывшего супруга пристальным взглядом черных мышиных глазок.
