Николай Геннадъевич Грошев
Нортумес. Начало
Шкет шёл до магазина обычным, человеческим шагом. В пути он думал о том, что произошло. Вспомнил всё, до мельчайшей детали. Как пришёл серый человек в плаще, как он укусил его и как утром загорелся в лучах восходящего солнца, прямо в его комнате. Он помнил, какая жажда жгла его, лишая разума. Помнил как услышал в соседней комнате тяжёлый стук человеческого сердца, как накинулся на брата, что-то готовившего на кухне, то есть в зале – они у них совмещены как бы, и зал и кухня сразу…, почему он не увидел того серого человека? Почему не услышал сдавленного крика ночью, когда вампир пил его кровь? Почему? Он убил Артёма, выпил его. А потом понял что натворил. Эта пелена, этот голод, они схлынули, едва Артём испустил последний вздох, а в желудке появилось приятное тепло – он был полон кровью брата. Шкет сходил с ума, пытался умереть, но не получалось. Раны заживали, смерть не длилась больше одной секунды. Потом вернулся голод, но Шкет не уходил из дома. А потом душок тухлого мяса…
Всё помнил, до мельчайшей детали. А подробностей безумия кровавой охоты, вспомнить не мог.
В столь ранний час, магазин оказался пуст. В плане покупателей. Продавец на месте, у весов скучает, тётя Клава звать. Полки ломятся от товаров. В основном крупы – народу тут немного, этот магазин на отшибе, если будет торговать пирогами, там рыбами всякими, быстро прогорит. Просто сгниёт всё. Вот и торгуют в основном крупой, да картошкой. Но иногда привозят и скоропортящиеся товары, такие как колбасу. Немного и расходится по местному населению довольно быстро. Впрочем, сейчас ещё не всё успели скупить.
– Здрасте тёть Клав.
– И тебе не хворать. – Поправив кокошник, мрачно отозвалась продавщица. – Опять бухаешь?
– Нет, что ты тёть Клав. Мне колбаски взвешайте.
– Чё нет-то? Вон, – толстый палец ткнулся вперёд, чуть не выбив глаз, – глазищи красные все. Алкаш! Да если бы не знала мамку твою, да вот как взяла б кочергу и по хребтине тебя ирода!
– И водки мне, пять бутылок. – Рыкнул Шкет, вдруг разозлившийся от таких слов и жестов. Вспышку ярости подавить стоило не малых усилий, но тётя Клава возмущаться перестала. Ворча, что-то выставила на прилавок водку, стала колбасу взвешивать. Отказываться как бы поздно. Раз уж на прилавке уже…, водка она помогает. От душевных травм лечит. А он брата…, не так давно.
Шкет расплатился и вышел.
– Алкаш проклятый. – Буркнула продавщица, в спину покупателя.
Шкет не отреагировал, просто вышел. Может этот Штык и прав. Может, стоит подумать о будущем в его ракурсе восприятия. Мораль санитаров леса…, хм, а звучит. И, если он поможет как-то этому миру, сделает его чуточку лучше – может, ему простится за братоубийство? Может, Артём его простит? Ведь если он спасёт много-много жизней от участи героинового рабства, от участи изнасилования, от смерти, может, это добро перевесит чашу весов Зла и его простят? А?
Раб героиновый, в миру Алексий, более известный как Штык, открыл глаза. Но ещё до того, он понял, что в доме остался один. Сел, закурил.
– Чё за нахер? – Буркнул вампир, почесался. Не, голова не чесалась. Ниже, там, где ремень. Ну, бывает, не так лёг не там повернулся и чесаться начинает. Это ничего, нормально. А вот куда Шкет стёрся с этой реальности? В смысле куда ушёл? – Ну если опять трупак притащит…, по зубам ногой, без вариантов! – Глянул вниз, на тапки свои. – Левой, с неё половчее.
Почему именно левой? А бес его знает. Просто с левой показалось удобнее.
Воняет ещё. Вот тоже догадался трупы в комнате складировать. Молодой ещё. Вот чего Артёма не превратили в вампира? Он нормальный был. И возраст нормальный и по всем прочим статьям. Например, траву уважал. Хороший был человек. А Шкет он какой-то…, малахольный что ли.
Ладно, как с козырями свезло, так и придётся колоду тасовать. Только бы мусорам не спалиться раньше времени. Сейчас даже самый сопливый стажёр легко сообразит, почему тут пахнет так невкусно. Блин, а ведь в кино говорят, что запах мертвечины вообще не выветривается. Вот если сдохла крыса в доме, за обоями там или ещё где. Полежит неделю и всё – обои менять надо мебель выкидывать. Ну, будем надеяться, в кино ошибались. Тем более вот живой пример – он, да Шкет. Дракула от солнца горел как факел. И распятия боялся панически…, впрочем, в кино ведь не говорили, что он именно от распятия как от вещи шугался. Ну, что там сила типа какая-то могучая вся страшная. Может по фильму, там режиссёрская задумка, может, Дракула головой болен был и боялся всяких вещей, не только там распятий каких, а ещё может, боялся фантиков от конфет «буратино» и женских трусиков – никто же прямо там не сказал, что вот Бог реальный авторитет для любого кровососа. У блин, слово это гадкое опять – кровопийца! Во, это звучит. А сосы эти, не очень оно как-то, ассоциации всякие нехорошие появляются.
Так, куда всё-таки свинтил этот мелкий пакостник?
А мощные у него когти. Штык посмотрел на свои ногти. Поскрёб один. Не, просто ноготь. Вряд ли он у него может тоже так выскакивать и превращаться в длиннющий коготь. Удобная фигня – в каждом пальце по ножу-выкидухе. Чего ему такой темы не досталось? Эх, судьба-злодейка! А что если у всех вампиров есть что-то эдакое, уникальное? Там, когти в пальцах, уши как локаторы или это, как в мультике, глянул так бровь одна вверх, другая боком и налево – бумс! Лазерный луч. И все в шашлык поджарились. Круто было бы. Ну-ка.
Штык вперил взгляд в стену. Напрягся, покряхтел, бровями пошевелил, нахмурился, потому выпучил глаза, даже сказал «у сезам сука откройся!», но всё без толку. Лазеры не появились.
– А и похер. – Махнул он рукой на стену. Закурил вторую сигарету. Поспать может? Да так вроде выспался…, хотя вроде как нет. Штык упал обратно. Снова сел – докурить надо. Самому себе ведьмин костёр устроить как-то не очень хочется. А оно в лёгкую – уснул с сигаретой, бычок упал на одеяло и всё, вызывай пожарных, пусть собирают тебя в маленький бумажный кулёчек. А на больше там не останется. С шлаком и головёшками всё перемешается, что из ботинок потом высыпят и всё, остальное на пожарище останется. Так что тут осторожно надо. Или спать на полу или не курить на сон грядущий. Покурил, бычок аккуратно затушил об палас – он всё равно воняет, хрен с ним, и спать лёг обратно. Спал хорошо, сладко. Даже сон приснился. Опять себя увидел. И ту странную девушку в фиолетовом костюме из кожи. Они занимались таким интересным приятным делом – ей богу, просыпаться не хотелось совсем. Классный сон. Увы, ничто не длится вечно.
Штык открыл глаза сел. Снова этот звук – стеклянный звон. Но не такой как от посуды, а сочный, приятный уху, с контрольными бульками, после каждого дзинька – бутылки с какой-то жидкостью внутри. Причём, скорее всего с вполне определённой жидкостью. У неё бульк особенный.
– Шкет, ты? – На всякий случай позвал Штык. Ну, по привычке. Тут же принюхался, и ответ получил раньше, чем из коридора отозвался мрачный голос.
– А кому ещё сдалась эта хата задроченная?
– А чего у тебя в сеточке звенит? – Поднимаясь на ноги, спросил вампир.
– Сметаны килограмм блять.
– Сметана не звенит. – Штык вышел в коридор. На пороге стоял и разувался Шкет. – Чего разуваешься? – Парень глянул на гостя, обутого и довольно улыбающегося. Потом на пол взгляд перевёл – пыли слой выше подошвы. Чертыхнувшись, обратно обулся. Мимо прошёл, к столу.
– Бухать будешь? – Спросил Шкет на ходу. Добравшись до стола, брякнул сумку на столешницу и полез в ящик, за рюмками, тарелками.
– Раз ширева нет, то не прочь и тяпнуть рюмашки три четыре, перед тем как литру в желудок уронить, гы. – Ощерился вампир, пристраивая стул к столу. – А закусон? – Залез в пакет и достал колбасу. – Во, тема. Давай нож и… – Шкет поставил на стол рюмки, забрал колбасу и наставил на неё указательный палец. С тихим шелестом коготь вышел наружу. Одно движения и палка разрублена пополам. Штык уважительно кивнул. – Нормально, не подумал. Ну, наливай что ли?
Шкет сел на стул, налил по первой. Выпили, закусили. Причём Шкет закусил так, что пол куска своей половины палки съел. Словно спирт палёный закусывает.
– Сивуха? – Жуя колбаску, поинтересовался Штык.
– Не. – Помотал головой Шкет, наливая по новой. – Проверить хочу, может ты мне пиздишь.
– Ты про хавчик человеческий? Ну, это ты зря. Я же сказал, можно и так хавать. Просто без крови всё равно скоро жрать будешь хотеть постоянно. Кропаль крови всё равно надо.
– Вон как…
– А ты думал? С этим вампирским кидняком одни ебучие сюрпризы брат. – Штык даже слезу смахнул. Её правда не было, но он всё равно смахнул, тут ведь главное не наличие слёз всяких, а конкретно реальный такой жест, ну, театрально показательный. Типа чувства иллюстрирует. Сильно глубокие. А это тема серьёзная, чувства там, эмоции, настраивает на дружеский лад, всяких оболтусов типа Шкета. Да и самому надо бы настроиться, собрат всё-таки.
Хорошо в тот день посидели. Колбасу всю съели, о жизни поговорили, о людях, Артёма помянули, тех людей, что Шкет убил. Потом случился конфуз – эмоции захватили парня так, что он забыл про контроль и в одно мгновение протрезвел. В ноль пьяному Штыку пришлось тоже трезветь, что бы объяснить, как удерживать этот контроль на постоянном уровне. Ну, а как иначе? Трезвый пьяному не товарищ. К тому же Штык уже с трудом ворочал языком и сам себя смутно понимал.
Минут за тридцать удалось объяснить Шкету, как держать контроль, что называется на автомате. После чего откупорили третью бутылку и продолжили поминки – Штык считал, что они празднуют, но Шкет упёрся рогом. Поминки и всё тут. Пришлось соглашаться и каждые десять минут изображать горечь утраты, скорбь на лице, да пить не чокаясь. В процессе Штык поделился интересной мыслью – водка начала действовать так же как раньше. Ещё неделю назад, он не опьянел бы с бутылки, а то и с двух. А с тех пор как стал вампиром и наловчился контролировать восстановительные возможности тела, водка действует, как после армии. Бутылка и в дрова. Шкет тоже поделился – он, оказывается, по литроболу слыл местным чемпионом и опьянеть с бутылки физически не мог. Так, слегка раскраснеется да словами запинаться начнёт, но что бы в дрова – уже года два такого не было. А тут, опять как в юности пьянеет. Тут Штык рассмеялся и обозвал собутыльника сопляком зелёным. Шкет ответил тем, что воткнул ему нож в плечо. Тоже вот, не доставал ведь, а как обозвали, покраснел, руку вниз, под столешницу, и оттуда нож достал – по привычки видать. Штык почему-то не разозлился. Честно говоря, он даже не сразу понял что произошло. Ну ударило в плечо что-то, а боли не почувствовал. Глянул – нож торчит, и вот пробило его на смех. Вроде не курил даже, а так это смешно ему показалось…, в общем, конфликт на почве пьянки умер не родившись. Нож вытащили, со смехом обнялись, руки пожали и ещё выпили.
Весело, в общем, время провели.
А на утром, проснувшись совершенно свежие без тени похмелья, вампиры отправились похмеляться. Тут выяснилось, что спиртного уже нет. Ну что тут сделаешь? Пришлось в магазин опять идти. Шкет снова полез в свой ящик с трофеями и Штык сие увидел.
– Серьёзно втарился. – Похвалил он парня. – Можно месяц хер пинать.
Идти решили вдвоём. По пути Штык обратил внимание, что, несмотря на дневное время, улица пустынна. Шкет пожал плечами и демонстративно указал на всё вокруг широким жестом. Собственно Штык и так знал, почему тут пустынно. Просто, что б разговор поддержать спросил. Да что бы к одному важному моменту, так сказать, мосты навести. После жеста Шкета, Штык задумался чего бы ещё спросить, что б, значит, мосты крепче были. Не придумал и решил, что так сойдёт.
– Слушай, – перешёл он сразу к сути дела, – я вот чего думаю. Домик твой палёный, трупаками пропах. – Помолчал, давая товарищу возможность самому догадаться, о чём речь. Шкет меланхолично сплюнул – толи не догадался, толи лень ему догадываться было. – Так вот, такая тема, тут ведь по любэ много брошенных домиков. Или таких где алконавты никому не нужные обитают, да? – Шкет кивнул, сигарету стал прикуривать. – Во. Так нахера нам на палеве обитать? Давай вытряхнем какого-нибудь алконавта или займём пустой дом. И не далеко, на районе останемся, и если что, не спалимся на мертвечине.
– А с алкашом что делать? – Шкет явно задумался. Разум у него прочистился, и доводы товарища сейчас воспринимались с позиции логики.
– Схаваем.
– А как же убивать только тех, кто заслужил этого? – Вполне оправданно удивился Шкет.
– У каждого исключения, должны быть правила. – Задрав указательный палец в небо, глубокомысленно проговорил Штык. Понял, что сказал что-то не то. Пожевал губами, затылок почесал, снова мысленно всё повторил. Правильно вроде сказал…, а чувство такое, что не правильно.
– У каждого правила исключения должны быть, ты это хотел сказать? – Проворчал Шкет, немножко раздражённо покосившись на Штыка.
– Бля, точно! – Вампир с силой хлопнул товарища по плечу, у того сигарета выпала. – Молодец кореш, соображалка у тебя, прям в натуре завидую. Без пизды, в натуре.
– Короче! Остаёмся пока в моей хате. – Рыкнул Шкет, закуривая новую сигарету.
– Ну как хочешь. – Штык тоже закурил. Глянул вперёд, пальцем показал. – Мы туда идём?
Шкет посмотрел по курсу пальца товарища – стоит деревянный магазин, чем-то напоминает русскую избу из школьных учебников истории. Вывеска с завитушками резными и надпись «Коловорот». Кивнул товарищу. Тут как бы на весь район магазинов больше нету. Ближайший от Коловорота, Бантик – два километра вверх по разбитому асфальту. Он там змеится, виляет весь, словно его по пьянке ложили. Впрочем, оно вполне возможно. Строительные работы вещь нудная, тяжёлая и долгая. Ещё и сейчас самый популярный вид чаепития среди рабочих строительного типа, обычно проходит с вкусной закуской. Чай просто крепкий сильно, без закуски никак.
– А что такое Коловорот?
– Штык, я откуда знаю?
– Ну как…, твой же район.
– И чё? Не я ж магазин этот так назвал.
Штык согласно кивнул. Минуты две внимательно смотрел на магазин. Повернул голову и сказал:
– А давай вывеску спиздим?
– Зачем? – Сигарета опять выпала. Вот послал Бог товарища блин…
– Ну, – Штык пожал плечами, – так просто, смеху ради.
– Не буду я вывески пиздить.
– Ну как хочешь. – Вампир печально вздохнул, затянулся, выпустил колечко дыма и стал осматриваться. Не просто так конечно. Иногда он указывал на чем-то ему приглянувшиеся домики и спрашивал, кто там живёт. Шкет отвечал сжато, но подробно. Почти у магазина, Штык вдруг рассмеялся и стал повторять слово в слово, сказанное Шкетом.
– Делать нехер? – Буркнул парень, а Штык широко улыбнулся и сказал.
– Ты прикинь, я всё помню, что ты сказал. Вот тема реальная! Супермэн? – Он приподнял бровь, махнул рукой и презрительно скривился. – Лошара педальный! Штык – вот реальный пацан! – Хохотнул, на Шкета покосился. – Ну и ты тоже кореш…, вампиры рулят!!! – Вдруг заорал он на всю улицу. Шкет запнулся и чуть не упал носом в порог магазина.
– Дурак что ли? – Рыкнул он, восстановив равновесие и воровато озираясь.
– Не парься. Кто в вампиров поверит? Сказки-то всё. Гы.
Что-то неразборчиво бурча, Шкет открыл дверь и вошёл в магазин. Купили закуску, спиртное (две больших сумки исключительно водка), леденец на палочке Чупа-Чупс и две жвачки «I love you».
– Ну и нахер? – Поинтересовался Шкет, когда Штык с сияющим лицом взял жвачку с полки.
– В пасть и жевать, а не нахер. – Штык указал пальцем на прилавок рядом с кассой. На разноцветную пачку с надписью «condoms». – Нахер вот это, а это жёва басявая.
В общем, купили всё, после чего Шкет попросил сахар, кофе, лапшу и пакет макарон.
– Пожрать что бы. – Пояснил он товарищу.
– Рано ещё. – Понизив голос, сообщил Штык. – Не знаю что за хрень, но есть хочется реже, чем раньше. Не замечал? Вот ты сейчас есть хочешь?
– Нет. – Несколько ошеломлённо ответил Шкет. – Замедленный или более эффективный обмен веществ…, ох ты бля. – Выпучив глаза, вдруг произнёс Шкет. – Я со школы этой хрени не помнил.
– И я. – Штык почесал затылок, задумчиво весьма. – Ты вот сейчас сказал и столько всякой разной научной хрени вспоминается…, о! – Он счастливо улыбнулся. – Светка! Рубцова! Кореш, не поверишь, уже в 7-ом классе у неё вот такая жопа была! А титьки! Уууу! Конфетка!
Шкет весьма печально выдохнул и пошёл на кассу, расплачиваться.
– Алкаши проклятые. – Снова сказала им в след продавщица. Причём это была уже не тётя Клава.
– Шкет, надо что-то с глазами придумать. – Заявил Штык, когда они отошли от магазина метров на десять. – Палимся не по-детски.
– Очки тёмные надо…, здесь не продают, в городе только.
Штык глянул на разбитую дорогу, уходящую вверх, между густых зарослей кустарника и деревьев. Один дом стоит на пересечении улицы и этой дороги. Второй тоже стоит, с другой стороны, но не весь. Одна стена осталась. Кирпичная она вот и осталась. Остальное местные на дрова давно растащили. Странно, что стену всё-таки оставили. Кирпич ведь тоже на дороге не валяется, в хозяйстве пригодится. Ну, к следующему лету, сто процентов и эту стену разберут. Такова судьба многих частных домов Ленска. Увы, жестокая реальность бытия – люди спиваются, умирают или уезжают. А домики потом растаскивают по кусочкам добрые заботливые соседи. Не, ну правильно – зачем дому просто так стоять? Верно же? Вот, а так в дело значит. Владельцу, может не понравится, а может ему всё равно будет. А пока он там узнает разтележется – дом сгниёт. Вот, что бы такого ужаса пустопорожнего расточительства не случилось, добрые соседи спешат на помощь – всё растащат, что плохо лежит, приберут заботливыми руками. Эх, Русь-матушка! Не иссекаемый океан энтузиазма, добросердечия и человеколюбия!
Кстати, о людях. Вампиры шли обратно медленнее, чем к магазину и снова ни кого не повстречали. Штыку даже жутковато как-то стало. Район-призрак. Дома стоят, деревья с ветра гнутся – и нет никого…, тут, поди, в полную луну ещё и оборотни шляются, и мертвецы и…
– Шкет, смотрел «Живая Мертвечина»?
– Чё? – Шкет запнулся и чуть сумку не уронил. – Это что, кино такое?
– Ага, классика. – Штык оживился, о чём только что размышлял, позабыл и с заметным интересом стал пересказывать содержание фильма. С акцентом на ту замечательную старушку, игравшую главного отрицательного персонажа. Смотрел он под солидной дозой героина, так что хорошо запомнил только самые интересные моменты, которые, не скупясь, дополнил деталями из других подобных фильмов. Минуты через три Шкета начало мутить, лицо слегка побелело.
– Что за маньяк такое говно снимал? – Выдохнул Шкет, не выдержав детального рассказа о том, как старушка накидала в суп гостям собственную гнилую плоть, отвалившуюся с весьма интересного местечка, которое приличные люди в общественных местах не показывают.
– Не знаю. – Штык пожал плечами и стал прорываться сквозь бурьян, устилавший приусадебный участок Шкета. – Кореш, чего у тебя тут такая жесть? Нафига сорняки выращиваешь?
– Сами растут. – Буркнул Шкет, двигаясь за спиной вампира.
– А, понял. – Понимающее кивнул Штык, притаптывая ногой очередной толстый высушенный стебель. Вдруг остановился, воровато огляделся, взял сумки под мышки и оттолкнулся ногами от земли. Тело вампира подлетело высоко вверх, он громко сказал «Йехххааанах!!!» и приземлился возле полуразрушенной веранды.
– Чёткий прыжок. – Невольно кривя губы, проворчал Шкет и продолжил пробиваться сквозь заросли. Возникла мысль тоже так прыгнуть. Всё-таки сухой кустарник это не трава полевая – неосторожно повернёшься и штаны в лоскуты порвёт. Сумка в руках тоненько звякнула. Шкет вздохнул и отказался от этой затеи. Нет, рисковать содержимым сумки – да хуже поступка просто быть не может! Там десять бутылок водки. А если пакет порвётся или не дай бог ручки оторвутся, и он вообще весь упадёт? Все ж бутылки побьются! А штаны фигня – штаны можно новые купить. Всё же в жизни любого человека есть вещи святые и непорочные, хула на которые хуже смерти. А что может более Свято, нежели водка? Квинтэссенция того, что содержится в вине, о котором в церкви говорят – Кровь Христова. Так что водка это фактически эссенция, можно даже сказать плазма, потому как в ней концентрат основного составного элемента любого вина. Шкет не стал рисковать.
Дом, хоть и стоял уже второй день с настежь распахнутыми окнами и дверьми, всё ещё вонял. Не так как вчера, но запах оставался. Вполне вероятно, он уже и не выветрится. Впрочем, беспокоило это только Штыка. Шкету даже нравилось, такой лёгкий тухловатый душок постоянно в тонусе держит, но в ту пучину безумия, в коей Шкет жил считай неделю, не сбрасывает.
В этот раз всё прошло ещё лучше. Посидели, пару песен спели, пообщались. Вспомнили прошлое, про армию поговорили – Шкет тоже служил, как оказалось. Два года как дембельнулся. Тут, правда, вышел лёгкий конфуз. Шкет с большой гордостью рассказал, как с дедами находил общий язык, как переломал не одну челюсть, получил массу травм, пока, наконец, не стал уважаем дедами, что выразилось в некоторых послаблениях по режиму службы. Его перестали бить по утрам в живот пряжкой ремня, не напрягали с мытьём полов и уборкой. Ночью, раз в неделю, деды поднимали роту и около часа всех гоняли, слегка били – в общем, нормальный режим службы Российской Армии. Так вот Шкета в такие ночи трогать перестали. Если он случайно поднимался, спросони не сообразив, что к чему, деды его обратно спать отправляли. И Шкет решил продемонстрировать шрам на боку, ближе к спине. В одном из столкновений с дедами, ему так переломало рёбра, что одно порвало кожу и вышло наружу. Остался шрам. И вот он показывает его Штыку – а там чистая гладкая кожа.
– Гы, пиздабол. – Не увидев шрама, изрёк вампир. Шкет покраснел, возмутился матерно, глянул и со стула упал – шрам пропал! И только сейчас он-то заметил. В общем, шок был стабильный и Шкет даже не кинулся с кулаками, там когтями, а сначала хотел – оскорбился сильно.
Всё обошлось, драки не случилось, сабантуйчик продолжился и Штык поведал, что у него тоже несколько шрамов пропало в неизвестном направлении. Как это всё объяснить он не знал – в фильмах старые шрамы у вампиров не рассасывались, а тут вон как. Потом долго обменивались впечатлениями, вели умные разговоры всякие, про политику поговорили, о женщинах немного, о культурном упадке Российской молодёжи, о живописи и искусстве…, ну, по идеи, должны были поговорить обо всём этом. И, наверняка, поговорили. Просто на утро вспомнилось, только как домой пришли и первую бутылку выпили. А так как проснулись ближе к ночи – сидели, значит, весь прошлый день и часть ночи. Иначе не проспали бы так долго. Ну а воспитание у обоих нормальное, интеллект недюжинный – значит, просто не могли не обсудить все эти важные животрепещущие проблемы современной России! Вот так-то вот.
– Шкет, ты что такой убитый? – Зевая, поинтересовался Штык, когда они уселись за стол, похмеляться остатками спиртного. А его осталось, в общем-то, довольно много.
– Башка болит. – Проворчал Шкет, опрокидывая рюмку и закусывая кусочком колбаски. – Уф. – Выдохнул вампир. – Полегчало вроде. Ща ещё накатим и нормально будет.
– Так ты это, с похмелья болеешь что ли?
– Ну. – Не понял Шкет удивления товарища.
– Не, братан, херня это. Ты ж вампир блин. Смори. – Штык закрыл глаза и глубоко вдохнул, сделал руками жест непонятный и снова глаза открыл. – Во!
– И что это было?
– Ну как, я же тебе уже вроде говорил за тему…, сосредоточился, команду дал и организм опять по полной восстановился. И всё. Нафиг нам похмелье брат? Потом просто опять сосредоточься, что бы хмель до чайнику снова шёл. Делов-то.
Шкет попытался сделать, как ему советовал товарищ. Раза с третьего получилось. Внутри всё начало гореть, сердце забилось чаще, сильнее и за пару мгновений исчезли головная боль, высокое давление, головокружение и тот хмель, что наступает, как говорится, на старые дрожжи.
А вот обратно заставить организм игнорировать алкогольное отравление оказалось сложнее. Впрочем, он справился. Не быстро, но главное принцип понял и в будущем сможет управлять восстановительными способностями тела более эффективно. Штык к тому моменту осушил целую бутылку – пришлось спешно догонять.
Проснулись днём. Что делали, вспомнить не смог ни один, зато кое-что новое в доме нашли.
– И что это за хер такой? – Штык толкнул лежавшее в коридоре тело носком ботинка. Не шевелится. Вроде не дышит. Сердце точно не бьётся. Кожа белая-белая, но вот горло…
– Штык, глянь. – Шкет, тоже носком ботинка повернул голову мертвеца. На шейной артерии два чётких следа. Вампиры сели на корточки, озадаченно разглядывая следы укуса. Две красные, слегка припухшие дырочки на коже. Как в кино про Дракулу.
– Я что-то не врубаюсь кореш. – Штык прикрыл глаза, тихонько заскрежетав, вылезли четыре клыка. – Во, шетыри. А у нехо два. – Клацнув челюстью, сосредоточился, и клыки втянулись обратно, заняв природой им положенное место. Зубы снова почти человеческие. Если не приглядываться, незаметно, что клыки гораздо острее, чем у других людей и их форма тоже отличается, более правильная, коническая. Но заметить столь малую разницу, мог разве что стоматолог. – Как так получилось? К нам гости вчера приходили?
– Без понятия. – Шкет поднялся, шагнул по коридору по направлению к столу. Остановился с поднятой ногой и резко развернулся. – Ебать…, я его знаю. Это Паша, алкаш местный. Иногда в гости заходил…
– Но это явно не мы. – Штык пальцем ткнул в шею. Взъерошил волосы. – Ты что-нибудь помнишь?
Шкет отрицательно помотал головой и пошёл к столу. Может ещё водка осталась…
– Штык, сюда иди. – Голос парня звучал несколько странно. На повышенной ноте, даже немного удивлённый и с чуточкой, самой капелькой испуга.
Спустя пару секунд оба вампира стояли перед столом и круглыми глазами на него смотрели. Стол забит недоеденной пищей, пустыми бутылками, банками, столовыми приборами. Там ещё рюмки есть. Три штуки. Стоят по углам. И стулья. Тоже три, стоят с той же стороны что и рюмки.
– С нами бухал. – Штык сел на стул, слегка подавленный случившимся. Рядом тихонько присел Шкет. – Эх, мы его получается, сожрали? А?
– Выходит мы. – Сдавленным голосом произнёс Шкет. Ещё один невинный в копилку его личных трупов. Он вновь убил, того, кто не заслужил этого никоим образом…
– А, потом закопаем. – Решительно махнул рукой Штык и сразу повеселел. В окно пальцем показал. – Шкет, братан, ну в натуре там льёт как из ведра. Давай завтра закопаем, а?
– Что? – Парень тряхнул головой, подумав, что ослышался.
– Говорю в падлу сейчас закапывать. Дождь, вымокнем все как собаки. – Штык глянул под стол. – Во! – Вытащил две полные бутылки из груды пустых. – Бухло ещё осталось. Давай помянем Петра этого не везучего ушлепана. Там закусить есть чем? Глянь.
– Паша его звали. – Глухо ответил Шкет. Уныло шмыгнув носом, стал искать в груде посуды что-нибудь съестное. Нашёл только шпроту. Одну, бедняга висела головой вниз, на чём-то бардовом и засохшем, прилипшая к краю столешницы. В шкаф решил заглянуть.
– Да и в рот его. – Наливая в рюмку, порадовался за парня Штык. – Какая хер разница как его там звали? Помер и в добрый путь. Ты это, хлеб поищи там. – Это он обратил к спине Шкета, чем-то гремевшего в шкафу. – Кусочек надо на рюмку положить. Вроде традиция такая.
– Так людей поминают. – Шкет достал из шкафа кусок подсохшей колбасы и буханку хлеба.
– Во-во. – Вампир осушил рюмку и шумно отдуваясь, занюхал рукавом. – Помянём бродягу, случайную жертву экспрессивной ничем не мотивированной агрессии. – Выпучив глаза, хлопнул кулаком о ладонь. – Во сказанул! Блять буду, чётко сказанул!
Хлеб на рюмку за упокой положить забыли.
Как-то так получилось. Ну что сделаешь? Бывает. Первую бутылку осушили довольно быстро, про покойника в коридоре тоже позабыли – так уж получилось. Зато обратили внимание, что в доме стало холодно. Несмотря на то, что все окна и дверь закрыты – как и когда их закрывали, вампиры вспомнить не смогли, да и не пытались. Просто приняли как свершившийся факт. В доме холодно и что делать? Уголь надо, вот чего делать. Купить газету, найти объявление и заказать, что бы привезли тонн пять, ну, что бы на всю зиму хватило. Печка рабочая – двадцать лет назад дед Шкета ложил, слегка, конечно, покрошилась, но совсем ещё не развалилась. Обсудив этот момент, вампиры задумались, а надо ли оно вообще? Вдруг придётся дом бросать. К тому же, им холод не особенно мешал – особенность организма, плюс переизбыток спиртосодержащих жидкостей в желудке. Вопрос оставили в подвешенном состоянии. А потом, к концу второй бутылки снова вспомнили про Пашу. Шкет расплакался, путая слова и глотая слоги, долго рассказывал, какой Паша был реальный парень, добрый, не буйный, пить умел и прочее и прочее. В общем, к концу рассказа, Штык тоже прослезился и, постоянно натыкаясь на стены, пошёл к покойнику. Поднял на руки. Извинился перед ним, уронил, снова поднял и отнёс на кровать, где недавно лежал Артём. Там опять извинился, врезался в косяк и вернулся к столу. Тут вернулись к волнительной теме – как умер Паша. Оба уже не раз пили людей, и раны на шеях трупов оставляли приметные. Четыре клыка рвут кожу, кровь всасывается, словно мощным насосом, разрывая и так потрёпанные ткани, в итоге остаётся зияющая рана, напоминающая след укуса какого-нибудь животного вроде волка или собаки. Так как получилось, что на шее Паши, рана от клыков классического киношного вампира? Когда третья бутылка дошла до половины, оба сошлись на мысли, что где-то тут шляется ещё один вампир, просто странный, а может психически сильно больной. А то и вовсе мутант. Ну а что? Покусали чистокровного хохла, а у него предки с Чернобыля и всё – два клыка только и отросло. Или вообще, покусали парня, у которого зубов не было нижних. И получился такой вот, с двумя клыками.
– Ну-ка. – Шатаясь, проговорил Штык. Он поднялся на ноги, но из-за сильнейших магнитных бурь никак не мог поймать точку равновесия. – Шкет, брателло, ебани мне в зубы. Так чтоб один вылетел. Давай братан, не сачкуй, в ответ не ебну.
– Нафига кореш? – Поинтересовался Шкет, но со стула поднялся, держась одной рукой за столешницу. Рисковать подобно Штыку и подниматься на обе ноги без всякой опоры, он не стал.
– Проверить темку одну надо. Давай, хук реальный, со всей дури.
– Это…, тебя тут два. Которого бить?
– Два? – Штык задумался. Действительно, неожиданная и весьма трудна проблема. – Не три? – С надеждой в голосе спросил вампир.