Наталья Гимон
Цвет мантии
– Как кошки? – подозрительно прищурилась Вилька, но директор сразу оговорился:
– Перевёртыши не являются в полной мере животными, поэтому их чувства на тонкий мир не распространяются… А ты, если бы по-прежнему могла общаться с его обитателями, распутала бы заданную вам задачу без чьей-либо помощи максимум за час-полтора, и не дала бы раскрыться талантам своих спутников. Так что ты, похоже, пока просто не понимаешь, насколько полезен твой дар. А посему… – Он снова принял важный вид и произнёс: – Вилея из Колтовки. Добро пожаловать в класс изучения тонкого мира. – И жестом пригласил её войти в распахнутые ворота.
Когда Вилька проходила под привратной аркой, ей вдруг почудилось, будто левой руки её коснулся холодный ветерок. Девочка опустила глаза и в ужасе отпрыгнула в сторону, врезавшись спиной в шедшего рядом директора. Рядом с ней, прижимаясь к живой руке человека полупрозрачным боком, не спеша трусила громадный призрачный пёс. Или волк. Только угольная шкура его переливалась в свете волшебных огоньков, словно тронутая серебристой изморозью. И всё же, не смотря на такое различие, Вилька готова была спорить на что угодно, что это было то самое порождение мрака, которое совсем недавно чуть не сожрало её в чаще ночного леса. Девочка сглотнула подкатившийся к горлу ком и затравленно оглянулась на остальных. И к своему немалому удивлению поняла, что больше никто ничего не видит. «Порождение» повернуло к ней морду и умильно улыбнулось во все свои клыки, высунув призрачный серый язык. На его шее по-прежнему «красовалось» ожерелье из маленьких косточек. А вот глаза уже не полыхали красным. Они светились льдисто-зелёным светом, что было странно, но совсем не страшно. Скорее завораживающе. Вилее даже захотелось погладить бесплотную голову. И зверь, словно почувствовав её желание, доверчиво вильнул хвостом и «лизнул» руку человека. Ладонь тут же будто прошила сотня ледяных иголочек, а в нечеловеческих глазах девочка неожиданно разглядела бесконечную преданность.
– М-да… – вдруг задумчиво прозвучал за спиной Вильки голос Шалемира Риггла. – Север, место! – негромко скомандовал он, и зверь, последний раз взглянув на девочку, отступил назад и растворился в темноте, оставленной уплывающими волшебными огоньками.
– Кто это? – не удержавшись, спросила Вилея. – Мы видели такого же в лесу. Только… глаза у него были другие и…
Девочка взглянула на господина директора и встретила спокойный непроницаемый взгляд.
– Это – страж школы. Он – один из Призраков Ночи.
Вилька удивлённо распахнула глаза. Она никогда даже не слышала о таких!
Шалемир Риггл усмехнулся и успокаивающе потрепал её по плечу.
– Не удивляйтесь так, барышня. Вам ещё много чего невероятного предстоит узнать в своей жизни. Оставьте немного своего удивления на потом.
С этими словами он ускорил шаг и присоединился к ожидавшим его впереди преподавателям.
Ступая по гранитной дорожке во главе торжественной процессии учителей и только что принятых учеников, которая направлялась к парадному крыльцу Школы высокого чародейства, Шалемир Риггл услышал рядом негромкий голос одетого в светло-голубую мантию преподавателя по изучению воздушной стихии:
– Ну и банда… А такой хороший страж был…
– Да, уж… – еле слышно и чуточку раздражённо согласился директор, было непонятно только, с которым из утверждений он согласился.
– Могли бы попробовать разбить фантом или хотя бы подчинить призрака. А они умудрились его приручить! Посадить на поводок! И ладно бы на соломинку какую или травинку, а то ведь на человеческий волос! – продолжал тихо возмущаться чародей воздуха. – Теперь страж есть не у Школы, а у этой девчонки! И ведь ничем не отвадишь!.. Ну, зачем Вам так понадобилось использовать Севера?! Зачем Вы вообще взяли его с собой?! Лучше бы действительно фантом сплели!..
Директор Школы никак не отреагировал на столь пылкую, но негромкую тираду.
– Главная травница заявила, что в Ваших авантюрах больше участвовать не намерена, – уже спокойнее, но всё же недовольно проворчал волшебник в голубом. – Она, дескать, целитель, а не некромант, чтобы постоянно спасённых почти с той стороны вытаскивать ради Ваших испытаний… А вдруг, мол, однажды не вытащит?
Секунду Риггл шёл молча. Потом вдруг негромко, чтобы слышал только собеседник, произнёс:
– Мудрые говорят: «Держи друзей близко к себе, а врагов – ещё ближе». Так-то, мэтр
Эней.
– Так она нам враг?! – оторопело просипел тот, сбиваясь с шага.
– Да, нет же! Не обязательно… – отмахнулся Шалемир. – Вспомните основные положения зачисления в Школу Чародейства. «Цвет мантии чародея не всегда равен цвету его сердца, а странный друг не обязательно делает его безумцем. Безумцами мы можем сделать себя только сами. И цвет наших деяний зависит только от нас».
– Вот именно, господин директор, ведь никто точно не знает, какого цвета будет мантия этой девочки. Во что выльется её дар?
– О, да, Вы правы, коллега, никто не знает, – также тихо, почти не поворачивая головы, ответил тот. – И, возможно, Вы правы – эта девочка ещё очень удивит нас с Вами.
– Вопрос, с какой стороны, – обречённо вздохнул Энэй Поднебесный.
– Но мы должны контролировать развитие детей с такими способностями, как у неё. Да и у всех остальных тоже. Только так мы будем уверены, что их сила не повернётся против нас.
– А может быть, вовсе не стоит давать им раскрыться?
– Стоит, – непреклонно возразил директор Школы высокого чародейства. – Хотя бы потому, что он слишком редок… И, кроме того, нам нужно попытаться кем-то заменить Севера. Страж Школе всё же нужен. Пусть и не призрак…
Рука Шалемира Риггла вдруг непроизвольно поправила ворот фиолетовой мантии, и он добавил:
– И ещё. У меня к Вам просьба, друг мой. Постарайтесь, чтобы ни одна живая или неживая душа не узнала, что я побывал в голове Вилеи и удерживал малыша-призрака против его воли. – Эней вопросительно-удивлённо взглянул на директора, и тот, вздохнув, нехотя пояснил: – Очень не хочется когда-нибудь испытывать на себе, каково это, когда из тебя живьём душу вынимают…
