Наталья Гимон
Цвет мантии
Гости снова присмирели и встревожено посмотрели на неё.
– Какая? – на правах старшей спросила Вилька.
– Дети у нас пропали, двое сорванцов. В лес ушли и не воротились. Второй день уже почитай всем селением ищем. Староста наш с ближними этой ночью домой не ворачивались.
– Да как же можно в своём ягоднике заблудиться? – удивилась Вилька.
Дома, в Колтовке, все окрестные светлые леса каждый ребёнок знал вдоль и поперёк и почитал, как кормильцев. А в глубокие чащобы ходили только взрослые охотники. Детям туда путь вообще заказан был. Но это дома…
– Если бы они просто по ягоды отправились. – Женщина тяжело вздохнула. – А то ведь клад пошли искать, олухи.
– Клад?! – теперь уже три пары глаз смотрели на неё с любопытством.
– Угу, клад. Волчий… У нас ходят слухи, что когда дикари с наших земель бежали, они где-то в наших краях своё награбленное добро спрятали. Но не закопали, потому как ни минуты на то у них не было, а свалили в какое-то старое волчье логово – и дело с концом. Поэтому и прозвание ему такое дали – волчий. И поди найди его теперь. За сто лет то логово, небось, десять раз уже осыпалось или вообще оплыло в болото, если рядом с топями находилось… А ещё говорят, что сторожить его ихний шаман остался. Якобы до тех пор, пока его господин за своим золотом не вернётся… Клад этот уже не раз искали. И не мальчишки, а мужики взрослые. И то не нашли. А тут… – Она промокнула глаза передником, а потом строго взглянула на детей. – Так что одних мы вас не отпустим. Придётся обождать. Нам и своей пропажи хватает, ещё и за вас грех на душу брать, не дай бог что случится.
С этими словами женщина прибрала со стола и вышла во двор.
– Виля, – тихо начала было Марька, но подружка опередила её с ответом:
– Я не могу.
– Почему? – растерялась малышка.
– Потому что, – буркнула Вилька и, опустив глаза, едва разборчиво пробормотала убитым голосом: – Я больше ничего не чувствую.
– Как это? – не поняла Марька.
– Вот так. Я никого здесь не слышу и не вижу. Ни единого «тутошнего», даже самого маленького домовёнка. Словно в голой степи стою. Да и то там, наверное, больше звуков будет.
– А ты что, с нечистью общаться можешь?! – услышав такое, поражённо воскликнул Божеслав, распахнув от изумления серые, как дождевая хмарь, глаза.
– Могла. Раньше. Теперь – нет.
– Виля, а как же… Юм? – покосившись на мальчишку, осторожно спросила маленькая.
– Не знаю. Вечер придёт – посмотрим.
Юм. Мальчишка-призрак, которого несколько лет назад Вилька забрала с пепелища в соседней с Колтовкой деревне. Растерянная, испуганная, одинокая, маленькая душа, которой девочка пообещала помощь и защиту, пока однажды не найдёт того, кто сможет отправить её на небо, в Светлые кущи. О том, что они могут больше никогда не увидеться, а значит, она нарушит данное обещание, Вилея старалась даже не думать. Слишком тяжело было осознавать своё бессилие и невольное предательство. Ведь сейчас она не чувствовала даже присутствие маленького духа.
– Виля, ну, давай хоть попробуем! Жалко ведь! Мамка их, наверное, убивается… – запричитала Марька, заглядывая подружке в лицо.
– И я с вами! – неожиданно заявил Божеслав, не дожидаясь её ответа. – Вдруг и клад этот их найдётся.
Вилька посмотрела на одного, на вторую, а затем покачала головой и твёрдо сказала:
– Значит так. МЫ никуда не идём. Пойду я одна… то есть… не одна, – она на миг запнулась, – а, наверное, со взрослыми пойду… если возьмут…
– Но!..
– Потому что если я не смогу услышать ни лесных духов, ни… вообще никого, то найти их по-другому будет точно невозможно. А таскать по незнакомому лесу ещё и вас двоих – это уж нет, обойдётесь. Так что вы оба остаётесь здесь и ждёте моего возвращения.
– А если им помощь нужна лекарская?! – запальчиво подскочила Марька.
– Да их, скорее всего, и в живых уже нет! Волки задрали! – в тон ей ответила старшая.
– А если нет ещё?!
– Тогда я пришлю за тобой Юма, и он сам приведёт тебя ко мне, одну, – недобро сощурившись, с угрозой в голосе пообещала Вилька. По непонятным ей причинам малышка до дрожи боялась этого маленького невидимого проказника, и припугнуть её можно было только им.
– А кто такой Юм? – встрял Божеслав, но девочки не обратили на него внимание, а Марька вдруг побледнела, однако лишь молча кивнула, соглашаясь.
– О-о-о! – простонала Вилька и уронила голову на стол.
Маленькая Марьяна хоть и владела незаурядным для своего возраста целительским даром, но всё равно брать её с собой в незнакомую, полную опасностей чащу Вилее ох как не хотелось.
Ближе к вечеру в деревню вернулись усталые, хмурые охотники, обследовавшие окрестности в поисках пропавших мальчишек. Вернулись ни с чем.
Впереди шёл высокий мужчина. Его тёмные волосы были густо побиты сединой, но изуродовать старостью тело время пока ещё не успело. Сторонний наблюдатель сказал бы, что он был не столько охотником, сколько воином. И не из последних.
На шаг позади него, старательно скрывая хромоту, следовал юноша, являвший собой зеркальное отражение первого. Только отражение то было лет на тридцать моложе. Однако его хромота и объяснила, почему мужчины вернулись засветло.
– …возьмём немного и завтра на рассвете выходим снова, – на ходу негромко говорил седой, чуть обернувшись, чтобы тот, кто шёл следом, его слышал. – Если к тому времени не оправишься, уйдём без тебя. – Услышав такое, молодой на мгновенье замедлил шаг, но промолчал. – Нужно найти их до того, как… – В этот момент взгляд мужчины задержался на замерших у калитки чужих детях. Он остановился и спросил, взглянув на стоящую тут же приютившую их женщину: – Опять? – Она кивнула, и мужчина раздражённо дёрнул уголком рта, – Проклятые магики! Своих забот нам мало было!..
Дети вжали головы в плечи, провожая его испуганными взглядами, но над ними тут же зазвучал тихий успокаивающий голос их хозяйки:
– Не бойтесь, это староста наш. Он вас не обидит. Просто беда его к земле гнёт. А чародеев и прочих там чудодеев он не очень жалует. И сын его тоже…
– Почему? – пискнула Марька, просебя, наверное, уже прикидывавшая, чем за ночь можно было бы излечить ногу юноши. Но женщина только вздохнула в ответ:
– Давняя история…
Вилька поёжилась, сжимая в руке ладошку сразу же притихшей подружки, и решила: «Значит, всё-таки попробую сама…»
Чуть позже она отпросилась у приютившей их хозяйки добежать до края леса.
– Зачем тебе? – удивилась та.
– Ой, а я, кажется, мамин оберег потеряла. Наверное, когда на опушку вышли, косынкой сдёрнула, – и девочка показала женщине пустую дырочку в мочке ушка.
Дойдя до окраины леса, Вилька остановилась, глубоко выдохнула, закрыла глаза и, поклонившись до земли, несколько раз негромко позвала:
– Дедушка Лесовой!
Одетые в осенние уборы деревья замерли перед ней стройным войском, едва шевеля яркой листвой. Птицы продолжали хлопотать и перекликаться друг с другом, пока ночная мгла ещё не укрыла землю сонной тишиной. Но ни сам лесной хозяин, ни его смешливые подружки берегини так и не показались, не откликнулись на зов. На сердце стало неспокойно.
Побродив по опушке, пока солнце не скрылось за вершинами деревьев, выпуская на волю первые прозрачные сумерки, Вилея заглянула в их глубину и, предчувствуя недоброе, спросила:
– Юм, ты здесь?
И снова тишина. Тонкий мир закрылся от неё, забрав с собой некогда подаренное. Видимо, навсегда.
Чуть не плача от горечи утраты, девочка закрыла лицо руками и опустилась на колени. И вдруг за спиной ей послышалась негромкая возня. Как будто кто-то неосторожно схватился за слабую ветку и чуть было не скатился по склону неглубокого овражка, в нескольких шагах позади неё разделявшего лесные владения и луговину.
От возмущения Вилька даже на минутку позабыла о своей беде.
– Ах, ты ж!.. А ну, выходи! – воскликнула она, резко вскакивая на ноги.
Спустя мгновенье над краем овражка показалась темноволосая головка. А следом ещё одна, белокурая.
– Так вы оба здесь?! – Вильке хотелось реветь от обиды. – Что вы тут делаете? Я же вам велела сидеть в деревне! – Маленькие ослушники выбрались на ровное место и теперь стояли перед ней, повесив носы. – Кто вас отпустил? Вы что – сбежали?
– Ну… Не совсем, – покачала головой Марька. – Нас никто не держал. Мы… как бы это сказать… под шумок ушли. – И она махнула рукой в сторону деревни.
– Что значит – под шумок? – непонимающе повторила Вилька и, взглянув в указанном направлении, закрыла рот руками.
– Это всё он! – на всякий случай отодвинулась от Божеслава Марька.
Где-то в середине деревеньки над крышами домов поднимался густой дым горящего строения. Что ж, теперь, по крайней мере, стало известно, каким даром обладает мальчишка.
Божеслав поймал не предвещающий ничего хорошего взгляд старшей девочки и, испуганно втянув голову в плечи, быстро затараторил:
– Да это сарай пустой! Он уже почти развалился весь! Я проверил! Его всё равно ломать собирались! Или собрались бы года через два! Я его оградил со всех сторон! Огонь дальше никуда не пойдёт! Я такое заклинание уже много раз делал!
– Что, когда сараи чужие жёг?!
– Нет! Когда костёр в лесу разводил!
– Да ты совсем ума лишился! Марш обратно! Живо! И ты тоже! – Вилея аж ногой топнула с досады. Но бедовая парочка, упрямо нахохлившись, не двинулась с места, и Марьяна твёрдо заявила:
– Мы с тобой пойдём.
Вилька хотела уже махнуть на всё рукой и сама пойти обратно в селение, наплевав на все поиски, как вдруг в голове её короткой болью вспыхнул знакомый испуганный голос малыша-Юма:
«Виля!»
Резко обернувшись, она оглядела сгущающуюся в лесу темноту, силясь увидеть в ней тусклое свечение маленького призрака. Вот справа за деревьями мелькнул слабый всполох.
«Виля, осторожно!»
Неярко светящийся сгусток белёсого тумана приблизился к ней и дохнул в лицо холодом. Из глубины полупрозрачной мглы на Вильку взглянули огромные пепельные глаза.
Девочка почувствовала, как тяжёлый камень скатился с сердца. Слышит! Она его слышит! И видит!
Но тут всё вокруг смолкло. Лес наполнился необъяснимой жутью, которая уже через секунду переродилась в заунывный низкий вой.
– Что это? – в наступившей следом тишине громом прозвучал вопрос Божеслава. – Волки, что ль?
– Не-а… Волки по-другому поют… – дрогнувшим голосом ответила ему Марька, взглянув на подругу. Маленькая не могла видеть то же, что и Вилька, но уже догадалась, что та не просто так в никуда таращится.
Юм же, услышав вой, сразу обернулся к лесу и, будто бы загораживая собой Вилею, ярко вспыхнул. Но неожиданно его свет окутала невесть откуда взявшаяся невидимая сеть. Она начала быстро сжиматься, становясь всё меньше и меньше и комкая внутри себя «тело» испуганного призрака.
«Виля!!!» – успел пискнуть малыш и исчез.
У девочки душа ушла в пятки.
– Вы – домой! – бросила она сорванцам и стремглав кинулась в чащу, но те переглянулись и припустили следом.
– Юм! – учащённо дыша, крикнула Вилька, когда лес окончательно сомкнулся за её спиной, спрятав в сумерках даже напоминание о близости своей окраины. Малыша нигде не было. – Юм!!! Где ты?!! – ещё громче закричала она, тщетно оглядываясь по сторонам. За спиной, треща ломаемыми на бегу ветками, продирались сквозь заросли ежевики Марьяна и Божеслав. – Я вам что сказала?.. – Напустилась, было, на них Вилька и вдруг замолчала, глядя поверх детских голов.
Чуть в стороне на завалившемся стволе старой берёзы сидела большая рыжая в крапину кошка. Куцый хвост и пушистые кисточки на кончиках ушей, с трудом, но пока что различаемые на фоне погружающихся в ночь золотистых крон, подсказали Вильке и обернувшимся следом за её взглядом малышам, кем является их хозяйка.
