Наталья Антарес
Любой ценой. Том III

Теплая вода, похоже, и вправду обладала волшебными свойствами – напряжение в мышцах постепенно спадало, головная боль медленно отступала, а сердце больше не пыталось проломить грудную клетку частыми отрывистыми ударами. Я блаженно нежилась в пене и с каждой минутой мое общее самочувствие становилось всё лучше, и я начала верить в то, что какие бы сюрпризы не приготовил мне день грядущий, я с ними непременно справлюсь и, если понадобится, сворочу любые горы. К лэптопу я сегодня решила больше не прикасаться – перегруженному мозгу срочно необходим был информационный детокс, а использование гаджетов отродясь не способствовало продуктивному отдыху. Волевым усилием я преодолела соблазн прямо сейчас озаботиться поисками упоминаний о «борфиме»: во-первых, я существенно рисковала надолго застрять в сетях всемирной паутины, а во-вторых, к столь ответственному вопросу следовало подходить достаточно вдумчиво, а не пороть горячку на голых эмоциях.

Пока я «отмокала» в ванне, забытый на кухонном столе телефон продолжал молчать, а количество пропущенных звонков не изменилось. Интарс резко утратил ко мне интерес, и я вынуждена была смириться с тем, что истинная подоплека его настойчивого стремления со мной связаться скорее всего так и останется тайной за семью печатями. Я принципиально не верила, что Интарса внезапно накрыло запоздалое раскаяние – его слова не допускали двоякого толкования, он прекрасно отдавал отчет в своих действиях и, по всем признакам, ничуть не сомневался в их правильности. Честно сказать, я еще до конца не переварила всё сказанное Интарсом, и мне только предстояло проникнуться истинным ужасом красочно описанных в недавней беседе событий, однако, уже сейчас я хорошо понимала, что меня ждет революционная трансформация сознания. Мой привычное мировосприятие перевернулось вверх тормашками, и в данный момент я с огромным трудом ориентировалась в новых реалиях. Да, мне бы совершенно не помешал опытный проводник, но всё складывалось так, что пройти открывающийся впереди путь я должна была исключительно в одиночку. Я ни на миг не покривила душой, искренне поблагодарив Интарса за то, что теперь я более или менее четко видела свои горизонты – до нашего разговора я топталась на развилке, тогда как отныне в моем распоряжении оказались конкретные «явки и пароли», и лишь от меня самой зависело, насколько результативно я смогу использовать полученные сведения. Но для успешного воплощения в жизнь моих чрезвычайно смелых планов мне ни в коем случае нельзя было терять форму, и как бы не тянуло меня к компьютеру, я нашла в себе мужество забраться под одеяло и погасить ночник.

Чтобы в точности соблюсти кочующий из поколения в поколение рецепт, в молоко по идее следовало добавить капельку меда, но народное средство отлично сработало и без сладкого компонента. Я почти задремала, когда проклятый мобильник безжалостно вырвал меня из объятий Морфея. Я резко подскочила на кровати, схватила с тумбочки телефон и, обнаружив незнакомый номер, без колебаний ткнула пальцем в сенсорный экран. Актуальных новостей о «Хитмене» не поступало уже вторые сутки и всякий раз, когда я видела на дисплее комбинацию цифр с иностранным префиксом, у меня незамедлительно срабатывал условный рефлекс и в я панике бросалась к телефону. Внутри у меня всё сжималось от страха, руки дрожали, во рту пересохло, и я не могла представить, что будет со мной, если в ответ на мое сдавленное «Алло» раздастся, к примеру, голос Габриэлы из госпиталя Института Нейрохирургии или самого доктора Беннета, или Сэма Броуди… Да какая по сути разница, кто возьмет на себя смелость сообщить мне печальные известия?

Даже не знаю, почему я априори не рассматривала вероятность определенных подвижек в лучшую сторону – логично было предположить, что тот же Броуди мог позвонить мне, чтобы поделиться благой вестью о выходе Яна из комы, но, похоже, разговор с Интарсом уничтожил во мне последние иллюзии и заставил попрощаться с наивными чаяниями. Впрочем, если бы всё было так однозначно.

–Ну что, Мика, тебя немного отпустило? – буднично осведомился Интарс, словно несколько часов назад между нами не состоялось драматичного во всех отношениях диалога, а мы всего лишь чуточку повздорили по абсолютно незначительному поводу.

–Какого черта тебе надо? – с неприкрытым облегчением выдохнула я. Вопиющее несоответствие весьма невежливой фразы и радостных интонаций, с которыми они была произнесена, привело Интарса в краткое замешательство, но уже через мгновение он справился с растерянностью, и настала моя очередь впадать в ступор.

–Я не хочу, чтобы ты наломала дров, – до глубины души потряс меня своей заботой Интарс, – а судя по твоему поведению, именно это ты намерена сделать. Почему ты не брала трубку?

–А о чем нам с тобой говорить? – я свесила ноги с кровати, но вставать не спешила, притом, что на мирном сне можно было смело ставить крест, – ты демонстративно устранился, и мне пришлось вспомнить, что спасение утопающих –дело рук самих утопающих. Не понимаю, что здесь неясного?

–Много чего, – обобщил Интарс, – давай я тебе по пунктам перечислю? Бьюсь об заклад, что ты любишь всё структурировать! Итак, пойдем по порядку. Начнем с того, что ты ничего не знаешь об Африке, я имею в виду, о настоящей Африке, а не о картинке с рекламного проспекта. Белой женщине, особенно молодой и привлекательной, рискованно даже просто выходить на улицу из отеля, а ты, если я не ошибаюсь, собралась в джунгли. В относительно развитых странах у тебя еще есть шанс вернуться домой целой и невредимой, но в той же Гвинее ты не продержишься и недели, причем, я могу без труда набросать тебе сразу несколько одинаково трагичных раскладов, где мучительная смерть от малярии – это еще не худший вариант. Что касается Общества Леопарда, то ты зря питаешь надежду, что за вознаграждение местные жители с готовностью выведут тебя на Аниото. Зато если «Леопарды» пронюхают, что ты активно интересуешься предводителем Общества, я не дам за твою жизнь и цента. Белую туристку растерзал дикий зверь? Эка невидаль, добро пожаловать в Африку, детка! Полиция там выполняет чисто номинальную функцию, и тщательно расследовать твою гибель никто будет. И главное, глупо верить, что «безумство храбрых» выступает залогом успеха. Ты хочешь помочь Агапову? Тогда для начала тебе нужно хотя бы просто остаться в живых, а я ответственно заявляю, что твой текущий план –это самоубийство.

–Не надо меня запугивать! – разозлилась я, – я думала, ты гораздо умнее и давно понял, что я не поверну назад. И знаешь, лучше я пожалею о том, что сделала, чем о том, чего не сделала. И плевать я хотела на твои мрачные прогнозы, вот увидишь, я их обязательно опровергну.

–Дай-то бог нашему теляти волка съесть, – обратился к фольклору Интарс, – отчаяние – плохой советчик, Мика. Я продолжаю придерживаться мнения, что Агапов сам вырыл себе яму, и не ощущаю за собой вины в произошедшем, но если ты не внемлешь моим предостережениям и все-таки поедешь в Африку, твоя смерть будет на моей совести. Ну, и как ты полагаешь, я могу это допустить?

ГЛАВА XXI

–Я часом не ослышалась, и ты действительно употребил слово «совесть»? – саркастично уточнила я, – а я-то думала, что тебе незнакомо это понятие! Ушам своим не верю! Вероятно, я все еще сплю, и мне снится сон, потому что иного объяснения столь разительным переменам я при всем желании не нахожу!

–Ты излишне меня демонизируешь, – заметил Интарс, – я, конечно, не ангел во плоти, но и не исчадие ада, как ты себе внушила.

–Ну, предположим, – с нескрываемым скепсисом хмыкнула я, – и что с того? Прости, но у меня не укладывается в голове, что ты готов оказать мне безвозмездную помощь.

–Почему же сразу безвозмездную? – усмехнулся Интарс в унисон моим язвительным ноткам, – просто я тут прикинул, что в нынешних обстоятельствах мы можем друг другу пригодиться. Не стану отрицать, твой звонок застиг меня врасплох, и я с некоторым опозданием сообразил, какую пользу можно извлечь из нашего потенциального сотрудничества. Хорошо, что ты все-таки подняла трубку. Я думаю, мы договоримся.

–О чем? – едва не расхохоталась в голос я, – ты максимально четко озвучил мне свою позицию, и я уже смирилась, что мне придется рассчитывать только на собственные силы. Ты прекрасно знаешь, что на тебя у меня нет никаких рычагов давления. Я не могу обнародовать всю эту историю с амулетом и привлечь к твоей персоне внимание компетентных органов, чтобы ты сполна понес ответственность и за контрабандный ввоз незадекларированных ценностей, и за нелегальную торговлю в даркнете – если правда всплывет наружу, в глазах полиции Ян тоже превратится в преступника. Но если я до сих пор ничего не предпринимаю, это вовсе не означает, что я окончательно похоронила надежду добиться для тебя справедливого наказания за махинации на черном рынке.

–Мика, ты бы еще про карму вспомнила! – пренебрежительно отмахнулся Интарс, – it takes two to tango, согласна? Возможно, я и не образец законопослушности, но твой Агапов не далеко от меня ушел. Я просто хотел получить свои деньги, что в этом предосудительного? В общем-то всё было по-честному. А вот для таких, как Агапов, правила fair-play, видимо, не писаны, и разве я виноват, что он решил прибегнуть к запрещенному приему? Так что давай не будем рассуждать о неотвратимости возмездия – на мой взгляд, если человек в состоянии установить причинно-следственную связь между событиями, он либо сознательно идет на риск, либо отказывается от своего намерения. Да, есть еще непроходимые идиоты с явным дефицитом серого вещества, и один из ярчайших представителей данного контингента по иронии судьбы купил у меня борфиму. Природа наделила Агапова крайне примитивным интеллектом, но, возможно, компенсировала отсутствие мозгов массой других, не менее важных достоинств, иначе ты бы вряд ли с пеной у рта бросалась на его защиту. Хотя всем известно, что любовь зла, ну, да ладно, не буду больше сеять в тебе зерна ненависти, а то у меня такое чувство, что, если бы я находился в пределах досягаемости, ты бы с удовольствием учинила надо мной жестокую расправу. Впредь я обещаю воздерживаться от нелестных комментариев в адрес Агапова, но и тебя я попрошу не вешать на меня все смертные грехи разом. Нам удастся достичь взаимопонимания только если мы оба пойдем на определенные компромиссы. Первый шаг навстречу был за мной, теперь твоя очередь.

–И чего же тебе от меня нужно? – осторожно поинтересовалась я, так пока и не догадавшись, куда клонит мой собеседник, – от денег ты принципиально отказался, и мне сложно даже вообразить, чем я могу быть тебе полезна. И сказать тебе честно, я постепенно склоняюсь к мысли, что лучше мне вообще с тобой не связываться. Твои страшилки про Африку несомненно впечатляют, но учитывая, что ты и сам довольно мутный и опасный тип, я уже и не знаю, какое из двух зол выбрать.

–Поверь мне, это несоизмеримые категории, – без тени иронии произнес Интарс, – я собираюсь попросить тебя о сущей мелочи – задержаться на сутки в Столице и помочь с одним пустяковым дельцем.

–Взамен на…? – затаила дыхание я, на уровне инстинктов чувствуя, что почти ухватила за хвост Синюю Птицу удачи.

–Мне нравится твой подход! – одобрительно констатировал Интарс, – взамен я возьму на себя роль твоего личного гида, переводчика и телохранителя. Для меня ясно, как божий день, что отговорить тебя от этой авантюры мне всё равно не удастся, но если я буду рядом, твои шансы на выживание ощутимо повысятся. Я помогу тебе с жильем, посоветую, где покупать продукты и расскажу, куда тебе не стоит соваться без сопровождения. Я уверен, что меньше чем за неделю в Африке ты поймешь, что твоя затея изначальна была провальной. Но для того чтобы увидеть, насколько разнятся ожидания и реальность, тебе, наверное, и вправду нужно побывать в Конакри.

–Почему в Конакри? – искренне удивилась я, – речь шла о Сьерра-Леоне, и я планировала лететь сразу во Фритаун.

–Это уже нюансы, – уклонился от прямого ответа Интарс, – значит, в общем и целом мои условия тебя устраивают? Отлично. Вот что от тебя требуется… Помнишь мою комнату в коммуналке на Суворовском Бульваре? Зря спрашиваю, да? Скорее всего мой номер тебе дали в управляющей компании, и, следовательно, ты должна быть в курсе, что в квартире произошел крупный пожар.

–Да, это ужасно, восемь погибших, среди них дети…, -бесконтрольно вздрогнула я.

–Моя комната выгорела дотла, перекрытия обрушились, пол провалился… Мне повезло, что в тот момент меня там не было, – озвучил мне уже известные подробности Интарс. Нет, я не заставляла его глубоко скорбеть по жертвам огненной стихии, ну уж пару теплых слов о «Графине» он мог бы и сказать, однако, мой прагматичный собеседник был категорически не расположен к сантиментам.

–Из-за пожара моя недвижимость очень сильно потеряла в стоимости, – с неподдельным огорчением вздохнул Интарс, – мне жалко продавать комнату за гроши – центр Столицы, памятник архитектуры, шикарный вид из окна, стены-то ведь остались на месте. Риелторы уже начали меня окучивать, похоже, на квартиру есть серьезный покупатель. Но я хочу получить за комнату хорошие деньги, а не те копейки, что мне предлагают, и выход я вижу только один – вдохновиться примером Марианны Андреевны, моей покойной соседки, и упереться рогом в землю. Только «Графиня» вредничала сугубо из принципа, а я буду упрямиться, пока мне не заплатят столько, сколько я попрошу. Я единственный выживший совладелец коммуналки, и даже если наследники погибших дружно согласятся на продажу долей, без меня сделка не состоится.

–Хитро придумано, – оценила коварный замысел Интарса я, – и какая же функцию ты отвел мне?

–Тебе всего-то и нужно, что посетить офис риэлтерской компании и по душам поговорить с некой госпожой Алексашиной, – озадачил меня Интарс, – дистанционно решать вопрос по телефону мне сейчас дорого и неудобно, а доступ в интернет у меня временно отсутствует, так что вступить в Алексашиной в переписку по электронной почте я тоже не могу. Я отправлю тебе сообщение с адресом и суммой, за которую я с удовольствием расстанусь с долей в коммуналке, а ты оценишь обстановку и потом поделишься со мной впечатлениями. Если сделаешь всё завтра в течение дня, можешь хоть вечером вылетать в Конакри, но учти, без прививочного сертификата, в страну тебя не впустят, так что сильно не спеши, у тебя есть десять дней, чтобы организм успел обеспечить стойкий иммунный ответ возбудителю заболевания.

ГЛАВА XXII

На самом деле я уже давно привыкла, что изобретательная судьба регулярно выкидывает удивительные коленца, но иногда я начинала всерьез верить в мистические совпадения совершенно необъяснимого характера. Если бы Интарс слышал, какую высокохудожественную легенду я буквально на ходу сочинила в офисе Тагалдызина, чтобы получить от директора управляющей компании интересующую меня информацию, он бы несомненно оценил мою выдающуюся креативность, но я предпочла не озвучивать детали своей увлекательной беседы с Эмилем Ренатовичем и лишь в очередной раз задумалась о неисповедимости господних путей. В какой-то мере всё это было даже забавно – злосчастная коммуналка, по сути не имевшая прямого отношения к сложившейся ситуации, уже дважды выступала недостающим звеном в цепочке событий, и даже не будучи убежденным фаталистом, я определенно видела здесь нечто большее, чем просто стечение обстоятельств. Но как бы там ни было, я скрепя сердце приняла крайне заманчивое предложение Интарса и пообещала выполнить свою часть сделки в обмен на столь необходимую мне сейчас помощь. Если честно, я так до конца и не поняла, что заставило Интарса настойчиво перезванивать вопреки моему явному нежеланию возобновлять коммуникации – его «маленькое, но ответственное поручение» выглядело притянутым за уши, но в то, что в душе у этого человека неожиданно могла пробудиться совесть, я почему-то особо не верила. Хотя я не исключала и третий вариант: у Интарса вполне могли быть причины опасаться моего приезда на африканский континент, и он вынужден был пойти на уступки, чтобы иметь возможность пошагово контролировать все мои дальнейшие передвижения.

Последняя версия казалась мне наиболее правдоподобной. Я сомневалась, что Интарса хотя бы немного заботила моя безопасность, и вряд ли бы он безутешно оплакивал мою гибель, сожри меня сразу по прилету местные каннибалы, но чего-то он однозначно побаивался – например, что прежде чем навсегда сгинуть в джунглях, я случайно докопаюсь до тщательно скрываемой истины. Рыльце у Интарса, безусловно, было в пушку, и я могла только догадываться о степени легальности загадочной деятельности в Гвинее. Уж не знаю, что за «Копи царя Соломона» он там осваивал, но, справедливости ради, на алмазного магната Интарс походил весьма слабо, да и сам вскользь обмолвился о своих финансовых проблемах. А если на счету у него сейчас была каждая копейка, то становилось более или менее ясно, почему он так отчаянно пытался не продешевить при продаже многострадальной комнатушки. Амулет Интарс тоже потащил через границу не с целью пощекотать нервишки – в тот момент деньги были нужны ему, как воздух, и даже огромный риск попасться на контрабанде не повлиял на итоговое решение. Интарсу наверняка позарез требовались эти двести тысяч, а на морально-этические аспекты он предпочел закрыть глаза. Даже теперь, когда жизнь Агапова висела на волоске, Интарс не ощущал за собой вины, и у меня не было ни единого основания верить в его раскаяние. Он трясся лишь за собственную шкуру, причем, интуиция подсказывала мне, если бы события разворачивались на Диком Западе, за голову Интарса полагалось бы солидное вознаграждение, а его изображение с красноречивой надписью «Wanted dead or alive» повсюду украшало бы двери салунов. Так что глупо было надеяться, что Интарс внезапно проникся ко мне сочувствием – скорее он взвесил все плюсы и минусы и пришел к выводу, что пустить всё на самотек будет непростительной ошибкой, а для того, кто постоянно ходил по лезвию бритвы, любой промах запросто мог стать роковым.

Когда я честно поведала Интарсу, что не планирую ждать десять дней и собираюсь дать взятку врачу за подделку даты в прививочном сертификате, он, не стесняясь в выражениях, назвал меня сумасшедшей, но переубедить так и не сумел. Я уже успела прочитать, что при заражении желтой лихорадкой болезнь может развиваться молниеносно, и летальный исход наступает через три-четыре дня, но терять полторы недели было для меня абсолютно неприемлемо. Специфических препаратов от амариллеза не существовало, и вся помощь больному сводилась к симптоматическому лечению и обезболиванию. Учитывая, что переносчиками вируса являлись вездесущие комары, предотвратить инфицирование было довольно сложно, и вакцина, создатель которой заслуженно получил Нобелевскую премию, оставалась единственным способом защититься от смертельного заболевания. Не скрою, я дрожала от страха, представляя, что будет, если иммунная система не справится с угрозой, и я свалюсь с лихорадкой, но и медлить с отъездом было нельзя.

Уже глухой ночью Интарс прислал мне лаконичное текстовое сообщение, и я невольно отметила, что за свою обугленную клетушку он просит баснословную сумму. Я не слишком хорошо ориентировалась в расценках на столичную недвижимость, но таких космических цен никогда не встречала. Фактически Интарс собирался шантажировать риелтора и стоящего за ним покупателя, но в отличие от Макушевской, давал реальный шанс полюбовно урегулировать вопрос. Деньги- это всего лишь бумага, и у отдельных людей этой бумаги хоть пруд пруди. А вот квартиры в исторических зданиях были распроданы много лет назад, и если у тебя в голове засела навязчивая идея обязательно поселиться в старинном доме с видом на главную площадь страны, за мечту можно было и заплатить. Расчет Интарса был мне предельно ясен, а вот Тагалдызину и ко. я бы не позавидовала. Наверняка Эмиль Ренатович уже предвкушал, что при моем посредничестве продажа коммуналки пройдет, как по маслу, и мне было сложно даже вообразить его шоковое состояние. Хотя с чего бы Тагалдызину испытывать горечь разочарования? Если «Графиня» не додумалась завещать свою долю приюту для бездомных животных, ее имущество рано или поздно отойдет государству, а уж муниципальные чиновники хорошо поднаторели в искусстве распределения бесхозных квадратов. А Интарс… Ну, а что Интарс? Загнул себе заоблачную цену и ждет, пока найдется толстосум, готовый без раздумий отстегнуть крупную сумму. Поэтому ничего катастрофического в общем-то не происходит, а мой загадочный визит в «Жилсервис» пусть так и останется для Тагалдызина будоражащим кровь приключением.

Я и раньше часто жалела, что в сутках всего двадцать четыре часа, но обычно мне всё же удавалось справиться с цейтнотом. Сегодня вдруг обнаружилось, что до настоящего момента я толком не нюхала пороха. Времени не хватало ни на что. Шеф, риелтор, прививка, билеты, и разнокалиберные форс-мажоры, помимо драгоценных минут отнимающие еще и силы. А ведь еще надо было ухитриться не заснуть за рулем – хронический недосып порождал рассеянность, и мне совсем не улыбалось вляпаться в неприятности аккурат перед отъездом. Что ж, буду накачиваться кофеином и уповать на благосклонность Фортуны – иного выхода-то всё равно нет. В довершение ко всему вышеизложенному, я должна была собрать чемодан, не забывая при этом, что отправляюсь не на курорт… Голова шла у меня кругом, виски опять противно заныли, а до утра осталось несколько часов. Разговор с Интарсом напрочь перебил мне сон, но я объективно понимала, что лучше лечь и лежать, таращась в потолок, чем бесприютным призраком шарахаться по квартире.

Физическая усталость достигла предельной точки, и всё тело у меня будто окаменело. Мозг пытался работать, но густая пелена тумана стремительно окутывала мое сознание, и я погрузилась в вязкую дремоту, больше напоминающую сонный паралич. В таком странном оцепенении я пребывала до рассвета, а после того, как в окно робко постучался первый солнечный лучик, заставила себя разлепить веки и пошла умываться. Ледяная вода привела в тонус не только кожу, но и мой общий настрой, я сварила кофе, поджарила тосты и через силу позавтракала. На десерт я съела немного черного шоколада и наконец-то почувствовала себя живой. В процессе завтрака я по обыкновению пролистала новостную ленту – количество упоминаний о «Хитмене» за ночь не убавилось, но, судя по переливанию из пустого в порожнее, свежих известий из госпиталя в прессу пока не поступало. Я вымыла за собой посуду, нанесла легкий макияж и уверенно выдвинулась из дома. С утра я приблизительно выстроила маршрут, но на полпути передумала и свернула в сторону родной турфирмы. Хватит бегать от Нитиевского, пора поговорить, как взрослые люди, ну, а если шеф не захочет со мной общаться, я хотя бы передам ему подарок для сына.

ГЛАВА XXIII

Погода в Столице неожиданно наладилась, и сегодня на улице было хотя и достаточно прохладно, но зато сухо, безветренно и солнечно. Машину я вчера, естественно, не помыла, и теперь вынуждена была передвигаться по городу на безобразно умызганном транспорте. Впрочем, на дорогах и без меня хватало таких же «хрюшек», и мой грязный автомобиль даже особо не выделялся в потоке. Обычно я тщательно следила за чистотой своего «железного коня» и с нескрываемым презрением смотрела на тех, кто месяцами не удосуживался загнать машину на мойку, но крайне сжатые временные рамки позволили мне лишь заскочить по пути на заправку. С полным баком бензина я сразу почувствовала себя гораздо увереннее и уже вскоре целенаправленно ехала в офис, не уставая благодарить милосердные небеса за отсутствие пробок. Таким образом я прекрасно уложилась в «расчетное время», и без пяти девять уже поднималась в лифте. Мне стоило определенных усилий пройти мимо кофейного автомата, но я решила не злоупотреблять бодрящим напитком, переизбыток которого, как известно, сначала приводил к чрезвычайному нервному возбуждению, а затем, наоборот, порождал заторможенность и сонливость. Голова у меня поднывала в пределах допустимого, но я боялась, что кофе может усугубить ситуацию, и пока позволял болевой порог, старалась избегать радикальных мер. В холле бизнес-центра я бросила мимолетный взгляд в зеркало, и что удивительно, осталась более или менее довольна своим отражением. Плотный консилер замаскировал черные круги, а легкие розовые румяна добавили лицу свежести, и я в сотый раз убедилась, что качественная косметика способна творить настоящие чудеса. Да, хроническую усталость и регулярные нарушения сна спрятать было невозможно, но в экстренных случаях все эти секретные дамские штучки неизменно приходили мне на помощь. Роликовый гель для снятия отеков, увлажняющая маска, питательная сыворотка, рассыпчатая пудра со светоотражающими частичками и вуаля – никто не догадается, что минувшей ночью вашей покорной слуге практически не удалось сомкнуть глаз. Опытный взгляд подобными ухищрениями, конечно, не обманешь, но мне этого и не требовалось – я всего лишь не хотела, чтобы на меня подозрительно косились коллеги, у которых и без того хватало причин смотреть волком. Думаю, многие просто не понимали, почему шеф упорно продолжает со мной миндальничать, и кадровик до сих пор не получил распоряжения подготовить приказ о моем освобождении от занимаемой должности, но мне было предельно очевидно, что перед тем, как выставить нерадивую сотрудницу за дверь, Нестор Аронович хочет досконально разобраться в происходящем. Нитиевский прекрасно знал, что я глубоко предана интересам компании, и за годы работы под его руководством, не раз доказывала свою лояльность не словом, а делом. На этом фоне было вдвойне странно, что мне внезапно попала вожжа под хвост, и я буквально в мгновение ока потеряла берега, поэтому шеф не стал спешить с выводами и дал мне возможность объясниться за свои возмутительные поступки.

Мое появление в офисе было встречено со смесью недоумения и любопытства. Я и раньше не была душой коллектива, а в свете текущих событий, похоже, и вовсе имела немалые шансы превратиться в парию. Само собой разумеющееся, что с порога никто не накинулся на меня с вопросами о наших взаимоотношениях с «Хитменом», но в каждом обращенном на меня взгляде я прочла одни и те же мысли. Несомненно, все эти люди посмотрели бой Агапова с Дворжаком – кто-то в прямом эфире, кто-то в записи, и я не исключала, что в сети гуляли кадры, запечатлевшие, как я ожесточенно прорываюсь через живой заслон из секьюрити. Коллеги знали, что посещение стадиона входит в мои планы на предстоящую поездку в США, но они не могли и предположить, насколько мы с Яном были близки. Наши менеджеры в основном завидовали наличию у меня возможности сорваться в любую точку мира, не влезая при этом в долги, и если это позволяли обстоятельства, я предпочитала без нужды не афишировать свои путешествия – мало ли в какой стране я провожу отпуск, если на него честно заработала, но мой отъезд в Штаты ощутимо выбивался из привычной картины. А когда вдруг выяснилось, что в Америку я полетела разрушать образцово-показательную семью «Хитмена», женская половина коллектива не иначе как из гендерной солидарности прониклась ко мне отвращением. В спину мне никто не цыкал, но в ответ на свое приветствие я получила только серию сдержанных кивков, недвусмысленно выражающих общее мнение о моих размытых нравственных ориентирах.

Я спокойно прошествовала к своему столу, повесила верхнюю одежду в шкаф и всем с тем же непроницаемым «покерфейсом» уточнила:

–Шеф у себя?

–Да, но у него Ставровская, – хмуро сообщила Аня Нежина, по всем признакам, пребывающая в дурном расположении духа и страстно мечтающая на ком-нибудь сорвать свое плохое настроение. Атмосфера в опен-спейсе действительно была тяжелая – если приостановка лицензии затянется надолго, мои коллеги массово останутся без зарплаты, а принимая во внимание ипотеку, потребительские кредиты и ничтожно малую «подушку безопасности», большинству в эти смутные времена придется весьма несладко.

–Стой, ты куда? Тебе же сказали, шеф занят, – подскочил с кресла Дима Гнесин, когда я уже занесла руку, чтобы постучать в дверь кабинета Нитиевского, – дождись совещания, мы все ждем!

–Такую роскошь, как ожидание, я себе, увы позволить не в состоянии, – вздохнула я, – Нестор Аронович, можно к вам?

–Это что еще за наглость? – бурно отреагировала на мое вторжение Ставровская, – что ты из себя возомнила?

–Прошу вас меня извинить, – застыла у входа я, – Нестор Аронович, у меня к вам срочный разговор.

Судя по всему, Ольга Леонидовна уже предвкушала, как шеф издаст львиный рык, и я испуганно попячусь назад, однако Нитиевский молниеносно оценил обстановку и деликатно обратился к Ставровской.

–Ольга Леонидовна, давайте продолжим через несколько минут. Оставьте нас, пожалуйста, наедине с этой невоспитанной особой, а ребятам скажите, что совещание начнется чуть позже.

–Хорошо, – выразительно скривилась Ставровская, неохотно собирая в папку документы. Покидать кабинет она явно не хотела, но и придумать предлог задержаться тоже не смогла. Для Ольги Леонидовны было невыносимо осознавать, что она пропустит всё самое интересное, и свои бумажки она складывала нарочито медленно. Шеф жестом указал мне стул, и всё то время, пока Ставровская продолжала копаться, молча буравил меня немигающим взглядом.

Вид у Нитиевского был не лучший, и я не могла даже предположить, какое количество бессонных ночей числилось на сегодняшний день у шефа в анамнезе. Притихшие было угрызения совести вновь напомнили о себе, и я виновато потупила взор, будучи не в силах и дальше смотреть Нестору Ароновичу в глаза, а когда Ольга Леонидовна наконец избавила нас от своего общества, без обиняков выпалила:

–Я понимаю, что подвела компанию и не оправдала вашего доверия. Я не достойна даже разрешения уволиться по собственному желанию. Увольняйте меня по статье, я заслужила. Мы работаем вместе достаточно давно, и вы не раз убеждались, что я четко разграничиваю работу и личную жизнь. Но сейчас всё по-другому. Самое позднее завтра, я лечу в Гвинею, и понятия не имею, как скоро я оттуда вернусь.

– В Гвинею? –ошарашенно уставился на меня шеф, – а в Гвинею-то тебя зачем черти понесли? А как же Агапов? Я думал, ты захочешь быть рядом с ним, и в ближайшие дни улетишь обратно в Штаты. Знал бы я, что твой таинственный возлюбленный – это и есть «Хитмен», но вы с ним мастерски водили всех за нос, включая жену. Если бы не эта трагедия, мне было дела не было до ваших амуров, но теперь я и не знаю, что тебе сказать… Медицина в Америке находится на очень высоком уровне, я надеюсь, что Ян выкарабкается. Извини за бестактность, но ты не в курсе, из-за чего ему стало плохо? Я пересмотрел поединок вдоль и поперек, рубились они с Дворжаком жестко, но такого удара, чтобы «Хитмен» впал в кому, я не заметил. Старая травма дала о себе знать? Но как тогда врачи проморгали ее на комплексном обследовании перед боем?